Мураховский В.И. - "О системе вооружений"

http://vim152.livejournal.com

На фоне повсеместных разговоров о массовом сокращении офицеров, о ликвидации института прапорщиков, о выделении дополнительных миллиардов на военные нужды, практически незамеченной промелькнула заметка о заявлении начальника ГШ генерала Макарова по поводу вооружений. На тему вооружений соблаговолил высказаться и наш президент. Самый главный начальник глубокомысленно заметил, что неплохо бы подумать о строительстве авианосцев. А начальник генштаба пообещал довести к 2012 году долю современных вооружений до 20-30%, а к 2020 году – вовсе до 90%. Естественно, что ни тот, ни другой, не раскрыли, как можно выполнить озвученные задачи. Ведь не царское это дело — в 3,14зде ковыряться: напишут указ-приказ, и всё якобы случиться по ихнему велению. К тому же, что там будет в 20-м году – одному Богу известно. Точно не будет Макарова в начальниках ГШ и весьма вероятно – не будет в главноначальниках Медведева. И спросить, как всегда, будет не с кого.



А мы, человеки не столь высокого полёта, всё же попробуем поковыряться конкретно в означенном вопросе системы вооружений для российской армии. Поищем ответы на два главных вопроса:

1. Какое оружие нужно армии?

2. Откуда нужное оружие возьмётся?

Сразу оговорюсь, что все рассуждения — применительно к строительству и боевому применению сухопутных войск.

Попытка ответа на первый вопрос сразу упирается в проблему определения вероятного противника. Если мы назначим противником США, это один разговор, если евро-НАТО – другой, а если наших южных соседей – то совсем третий вариант получается. Следуя известным рецептам классиков, оставим в стороне намерения, и оценим военные потенциалы наших «вероятных партнёров».

Несомненно, что единственным глобальным игроком на нашем земном шарике пока есть и в ближайшее время будут оставаться США. И независимо от нашего нежелания/желания конфликтовать с ними, конкуренции с этим государством нам не избежать, даже запершись внутри собственных границ. Они сами вломятся куда им надо не мытьём, так катаньем. И здесь единственным реальным пугалом для США является ядерный потенциал ВС РФ. Поэтому никуда не деться от выделения значительных средств на содержание и развитие РВСН, ракетные подводные крейсера стратегического назначения, стратегические бомбардировщики – носители ядерного оружия. Как там будет в перспективе, с учётом бешеных темпов развития новых поколений высокоточного оружия, ориентации США на концепцию быстрого глобального удара, перспектив появления совершенно новых военных технологий – чёрт его знает, но пока и в ближайшие годы остаётся опора на стратегические ядерные силы — СЯС. При этом надо понимать, что в решении региональных конфликтов, в защите наших интересов вблизи и внутри границ, в обеспечении ближних торговых путей и решении прочих актуальных задач, стратегическое ядерное оружие никакой пользы не приносит. Кто не верит, может ретроспективно взглянуть на историю вопроса расширения НАТО, конфликтов на Кавказе и в Приднестровье, в Югославии и т.д. То есть, наши СЯС – это плата, «налог на независимость» своеобразный: заплатил и спишь, если и не совсем спокойно, то не опасаясь, по крайней мере, что к тебе посреди ночи ворвётся американский ОМОН с проверкой на демократическую вшивость.

Военный потенциал европейских стран НАТО для текущей деятельности нашей страны во всех сферах имеет большое значение. Представим на минутку, что Грузия к моменту конфликта уже была бы членом НАТО. Не думаю, что этот факт заставил бы нас отказаться от военной операции. Ведь в противном случае мы рисковали потерять свой Северный Кавказ или, по меньшей мере, получить там кипящий котёл, который мог похоронить любые перспективы развития страны. Поэтому конфликт с НАТО потенциально возможен. Пока НАТО придвигается к нашим западным границам: с прибалтийскими странами, Польшей и Норвегией мы уже граничим. Не исключён вариант разборок на тему НАТО на Украине.

Возможность конвертации военного потенциала в конкретные военные операции НАТО уже продемонстрировало в Югославии. И настолько уверилось в своих силах после этой операции, что набралось наглости решать судьбы Афганистана. Однако именно в Афгане были чётко определены нынешние пределы военной мощи НАТО в сухопутных операциях. Реально оценивая натовский потенциал в Европе, необходимо признать, что в настоящее время он не имеет решающего превосходства над возможностями СВ РА. Более того, по некоторым важнейшим параметрам он продолжает либо сокращаться, либо постепенно утрачивать качественное преимущество. Например, количество ОБТ НАТО на европейском ТВД составляет менее 20000, из них лишь половина находиться в частях, остальные – на складах. Из этого числа танков не более 3000 можно отнести к современным (около 1650 «Леопард-2», 130 М1 «Абрамс», 406 «Леклерк», 386 «Челленджер», 200 С1 «Ариете»). Аналогичное положение с БМП и БТР, ствольной и реактивной артиллерией, тактическими ракетными системами «земля-земля». Чуть лучше обстоят дела с противотанковыми средствами и вертолётами. Другими словами, оценивая военный потенциал евро-НАТО, можно утверждать, что вполне реально за короткий срок и сравнительно дёшево вывести возможности СВ РФ на такой уровень, чтобы успешно нейтрализовать угрозу сухопутной операции НАТО против нашей страны или её союзников в ближнем зарубежье.

На востоке России мы имеем в соседях страну с чудовищными людскими ресурсами и мощной экономикой. Пока уровень её научно-технологического развития не позволяет с достаточной эффективностью реализовать эти ресурсы в военном потенциале. Однако он нарастает быстрыми темпами, существенно превосходя темпы развития ВС РФ. По некоторым оценкам, Китай сейчас ежегодно производит 250-300 танков современного уровня. Новые и модернизированные образцы вооружения появляются каждый год с завидной регулярностью. Перманентное перевооружение идёт параллельно процессам сокращения ВС и улучшения боевой выучки. В обозримый период времени китайский военный потенциал определённо превзойдет российский, с неизбежной перспективой увеличения разрыва. Такие тенденции однозначно переводят Китай в ранг глобальной мировой державы. Соответственно, с нашей стороны задачи сдерживания глобальной державы переходят практически целиком к стратегическим ядерным силам. В этих условиях СВ могут решать локальные задачи на театре, пользуясь местными особенностями: ограниченным числом операционных направлений, их малой ёмкостью, трудностями в обеспечении крупных ударных группировок противника. Однако даже такие ограниченные задачи потребуют серьёзного наращивания возможностей СВ РФ в целом, и особенно группировки войск в ДВО и ЗабВО.

Наконец, ещё одна категория наших партнёров — это ближайшие постсоветские соседи на юге и западе. Здесь, в смысле развития военных потенциалов, ничего сногсшибательного не происходит, и в перспективе произойти вряд ли сможет. Да, «спонсоры» могут потратить миллиард «бакинских» на армию Грузии, но для создания военной силы, реально угрожающей РФ, требуются затраты на два порядка больше. Даже США на это не способны, а европейская часть НАТО – тем более.

Подводя итог, приходим к следующим выводам:

- ни у одного из «партнёров» по отдельности и даже их атлантического союза, сейчас не имеется катастрофического для нас превосходства в военном потенциале;

- для наращивания возможностей СВ РФ до уровня, исключающего решающее доминирование «партнёров», нет острой необходимости срочного массового перевооружения на новейшие образцы ВВТ;

- необходимую и достаточную степень наращивания боевых возможностей СВ РФ вполне можно обеспечить мероприятиями по модернизации существующих базовых образцов ВВТ с постепенным вводом в строй ограниченного числа новейших комплексов вооружения;

- необходимо вести интенсивную разработку и срочно переходить к серийному производству современных боеприпасов, систем навигации, наблюдения, разведки и РЭБ, управления и связи, боевого, технического и тылового обеспечения, войскового снаряжения;

- особое внимание следует уделить 100% использованию боевых возможностей имеющегося комплекта ВВТ, для чего необходимо пересмотреть нормы технического и тылового обеспечения в мирное время, значительно увеличить расходы на боевую подготовку, активно разрабатывать и внедрять современные средства индивидуального, группового обучения и боевого слаживания.

Для примера рассмотрим ситуацию с новым танком «объект 195». Эта машина разрабатывается как комплекс новейшего вооружения, способный уничтожать подвижные наземные цели с любым уровнем защиты (как в пределах прямой видимости, так, частично, и загоризонтно) в любое время суток при любом состоянии погоды, обеспечивая своему экипажу недостижимый прежде уровень защиты. Однако, если прямо сейчас принять этот танк на вооружение и начать его поставку в войска, это будет бесполезная трата денег. В своём нынешнем состоянии армия не способна использовать потенциал этой машины и наполовину. Даже для повседневной эксплуатации, не говоря о боевом применении, новый танк требует совсем другого уровня обучения экипажей, совсем другой системы технического и тылового обеспечения, развёртывания производства не только танка, но и огромной номенклатуры сопряжённых с ним единиц снабжения: от боеприпасов до электронных компонентов. Полноценное использование возможностей танка в бою требует внедрения в войска автоматизированных систем управления и разведки, способных создать информационно-разведывательное поле для общевойсковых подразделений. Требуется иметь рядом с танком всю номенклатуру машин на его базе, с адекватным уровнем защиты и аналогичным интерфейсом взаимодействия с боевыми системами. Пока эти комплексы управления, огневой поддержки и обеспечения не готовы к производству и поставке в войска, отправлять «голый» танк в имеющиеся батальоны и бригады нет никакого смысла. Нужен хотя бы один бригадный комплект новейшей техники и средств обеспечения, чтобы танк стал реальной боевой силой, серьёзно повышающей возможности СВ РА.

В нынешних условиях перевооружение нашей армии надо начинать не со стороны новых танков, артиллерии и РСЗО, а со стороны обеспечения имеющихся систем вооружения новейшими боеприпасами, средствами автоматизации и связи, разведки и наблюдения. Руководство годами разговоры разговаривает о новых средствах связи тактического звена, об автоматизации управления, о новых средствах тактической разведки, о тепловизионных приборах наблюдения и управления огнём, и так далее, и тому подобное. Болтовня многолетняя, не имеющая никакого видимого влияния на реальные действия войск в поле, в чём все в очередной раз убедились в августе сего года в Южной Осетии. При этом годами не решаются и другие вопиющие проблемы, касающиеся глубины и эффективности модернизации БТТ, пробелов в защите БТТ, полного провала с боеприпасами для танков и артиллерии… Стало уже общим местом, что при сопоставимых военных бюджетах другие страны (Индия, например) умудряются закупать в разы больше современного вооружения , чем наша родная армия.

И здесь мы плавно переходим к вопросу номер два: а если завтра вдруг дадут необходимые деньги, блокируют «попилы» и «откаты», сможет ли наша промышленность дать армии требуемое вооружение? К сожалению, ответ пока весьма грустный: нет, не сможет. Причём, что касается базовых платформ (танков, БМП, БТР, артиллерии, РСЗО) – вопрос пока ещё решаемый положительно за счёт модернизации производств (если взяться за него немедленно), найма и обучения кадров. Что же касается первоочередных потребностей, изложенных выше (боеприпасы, навигация, связь, комплектующие и т.д.) то здесь ситуация по многим параметрам просто аховая. Технологии либо уже безвозвратно утрачены, либо у нас их никогда и не было. Я не специалист по экономике и промпроизводству, поэтому не знаю рецептов, как решать эту проблему. Предположу, что надо скупать инновационные фирмы, технологии и современные заводы за рубежом, какие-то изделия просто там заказывать. Не уверен, что это поможет, не специалист в этих делах. Но абсолютно уверен, что эта задача — из числа первоочередных, она даже важнее реформирования собственно армии.