У главного редактора «Литературной газеты» писателя Юрия Полякова в праздничные дни случилась беда: неизвестные вооруженные люди напали на его жену на их даче в писательском поселке Переделкино. Результат - у женщины тяжелые травмы, она госпитализирована. Сам Поляков связывает это нападение с собственной активной ролью в противостоянии попытке рейдерского захвата недвижимости и земель писательского поселка. Несмотря на несчастье в семье, Юрий Михайлович согласился дать интервью «Тайному советнику».

Бродский против Пушкина

- У вас в кабинете висят фотографии ваших предшественников - главных редакторов «Литературки» за прошлые годы, за исключением одного - Федора Бурлацкого...

- Мы здесь повесили фотографии людей, которые не опускали, а поднимали «Литературную газету». Понимаете, при нем, в 1990-е годы, газета превратилась в заповедник непуганых либералов. И любой человек не ортодоксально либеральных взглядов из газеты изгонялся. К публикациям рассматривался только узкий спектр эмигрантско-диссидентской чернушной литературы. Из номера в номер печатались воспоминания Соломона Волкова о Бродском. Я к Бродскому отношусь нормально, хотя, когда его ставят рядом с Пушкиным, мне смешно. Что, наша поэзия на Бродском закончилась?

- Вас специально поставили спасать «Литературную газету»

- Да. Как это произошло... Начиная с того же Бурлацкого, газетой руководили либералы, я же критиковал ельцинизм еще в своей повести «Апофегей» в 1989 году, предсказав все «художества» Ельцина. Естественно, в те годы я вообще не мог ничего возглавлять. Сидел дома, писал книжки, которые, слава богу, хорошо покупали, писал сценарии, в частности, «Ворошиловского стрелка». А руководители «Литературки» дорулились до того, что не из чего стало выплачивать зарплату, тираж к 2001 году с 6,5 миллиона упал до 20 тысяч! К тому времени акционерами стали уже другие люди. Они рассудили: если либералы газету ухайдакали, давайте попробуем назначить главредом человека с консервативными взглядами.

- Задуманная Пушкиным, «Литературка» в первый год своего существования ведь обрела славу оппозиционного издания...

- ...Газета задумывалась Пушкиным, Дельвигом, Вяземским как орган просвещенного консерватизма, который набирал популярность в 1830-е годы, сформировавшись позже в славянофильство. Тогда ведь в обществе был еще один вид консерватизма, опирающийся на интернациональные традиции, поскольку многие представители высшего чиновничества в те времена были людьми нерусского происхождения: остзейцы, французы... Противостояние «русской» и «европейской» партий было конфликтом того времени, пружиной многих коллизий и интриг. Кстати, почему-то выведено за исторические скобки то, что декабристы выступали носителями именно «русской идеи» против засилья при дворе этих самых прибалтийских немцев, которые служили не России, а династии. Именно в атмосфере этой борьбы возникла «Литературная газета».

- Кто из главных редакторов «Литературной газеты», на ваш взгляд, лучший? За исключением Дельвига с Пушкиным, разумеется…

- Самым выдающимся я считаю Чаковского, руководившего газетой больше двадцати лет. Именно при нем она стала интеллигентской отдушиной, во многом разрешенной отдушиной... Тогдашняя власть, которую сегодня почему-то принято изображать сборищем идиотов, на самом деле была далеко не глупа. Она понимала, что в стране, где исторически не сложилась политическая оппозиция, необходима оппозиция интеллектуально-духовная в виде творческой, научной интеллигенции. При этом объявить «Литературную газету» органом духовной оппозиции было, конечно, нельзя, но сделать это де-факто было можно. В этом, кстати, секрет такой любви к «Литературной газете» в то время.

- Как вы сами реанимируете газету?

- Я сразу сказал: «Дорогие друзья! Я был против капитализма, за который билась «Литературная газета», - я был за реформированный социализм, но мы получили капитализм, поэтому деньги должны зарабатывать сами, а не побираться по разным олигархам, правительствам, потому что это сразу связывает руки газете и диктует определенную редакционную политику!» Еще первым делом сделал газету полифоничной: вернул всех изгнанных в свое время из «Литературки» авторов, при этом сохранив ее либеральный актив. У нас, с одной стороны, стали печататься Распутин и Панарин, но остались Битов, Искандер, Евтушенко и Вознесенский.

- «Литературка» во время перестройки ратовала за капитализм. Но не было ли тут саморазрушительного писательско-журналистского парадокса: являться представителями одного из самых обеспеченных слоев населения в СССР - гонорары, дачи, квартиры - и на волне своих же чаяний скатиться фактически в бедность?

- Ну, либералы ничего не потеряли. Они в 1990-е годы попали на содержание к очень серьезным фондам. Зарплаты сотрудников толстых журналов, которые поддерживал Фонд Сороса (у меня даже была по этому поводу статья «Соросята»), не снились даже академикам! Этот факт просто не афишируется. Существовали системы грантов и лекционных турне. И когда моя семья в 1991-1993 годах жила на 100 долларов в месяц, эти люди получали, к примеру, за двухнедельное турне по США несколько тысяч долларов!

Ельцинское колесо

- Ваши первые книги и фильмы были исполнены справедливой критики, в том числе и в адрес комсомольской и партийной номенклатуры: «Апофегей», «ЧП районного масштаба»... Но не получилось ли в вашем случае так, как говорил Зиновьев: «Метили в коммунизм, а попали в Россию!»?

- ...Зиновьев, кстати, после этого заявления печатался только у нас - все либеральные издания от него отвернулись, как и от Солженицына после его «Двести лет вместе».

- Тем не менее нет ли у вас чувства вины за то, что в фундаменте СССР была и ваша трещинка?

- Это разные вещи: реальная политика и литература. Последняя и существует для того, чтобы нащупывать болезненные точки общества. Были неуставные отношения в армии - должен был я об этом написать?! Или я должен был, вернувшись из армии, рассказать, что там все по уставу живут?! Я честно выполнял свой профессиональный долг! А вот политики, которые, опираясь на недовольство общества, во многом выражавшееся и через литературу, оказались непрофессионалами - они оказались людьми без проекта, без плана! Как можно было начинать реформировать такую огромную страну, не зная, что надо для этого делать?! Хотя, конечно, ощущение, что я бросил свой камешек в ту лавину, которая снесла советскую цивилизацию, у меня на человеческом уровне есть.

На мой взгляд, сегодня не ликвидирована базовая ошибка, заложенная в начале реформ в 1990-е годы, а усилия нынешней власти состоят лишь в том, чтобы вставлять палки в некогда пущенное с горы ельцинское колесо; его порой замедляют, но это ельцинское колесо по-прежнему продолжает лететь. И смысл этого колеса состоит в том, что весь потенциал России брошен на создание класса сверхбогатых людей, от которых стране ни тепло, ни холодно! И история с кризисом, когда вдруг стали выборочно поддерживать банки, это лишний раз подтверждает. Почему это до сих пор происходит? Почему природная рента, которая принадлежит всему народу, фактически идет на яхты Абрамовича? Такого нет ни в одной серьезной стране! Нет и в Китае, где класс предпринимателей поставлен под жесточайший контроль государства - любые их действия, наносящие урон интересам страны, тут же беспощадно караются. Думаете, у нас боятся вернуть смертную казнь из-за того, что ошибочно боятся расстрелять ненасильника или непедофила? Ничего подобного! Смертной казни боятся люди, которые посредством своей экономико-политической деятельности занимаются предательством интересов страны!

- Но ведь нет же уже этих людей?

- Нет верхнего слоя этих людей! А среднее звено-то осталось! Ну, а как вы думаете: если все 1990-е годы формировался класс богатых и сверхбогатых, то совершенно очевидно, что формировался он прежде всего с ориентацией на интересы западной политики и экономики. Шла сдача страны по всем параметрам! Этим же занимался не один человек - был огромный слой предпринимателей, чиновников, политиков. Куда они делись? Никуда не делись - как были, так и есть! И до тех пор, пока наш бизнес и политический класс не начнут работать на интересы страны и народа, ничего не изменится! Мы, кстати, это уже проходили. У нас же уже была коминтерновская элита, которая больше думала о мировой революции, чем о стране. Глобализация происходит в разных формах - тогда в форме Коминтерна, сейчас в другой форме, но суть от этого не меняется.

Народ - ничто, тусовка - всё?

- Вам не кажется, что наряду с обретением независимости прессой и литературой независимость от прессы и литературы получила и власть?

- Конечно! Раньше по многим публикациям «Литературной газеты» исполнительной властью принимались конкретные решения и в отношении самой власти. Все это было очень серьезно. Сейчас власти наплевать на публикации - хоть обборись! Сколько кричали, что деятельность Чубайса на посту «эффективного менеджера» кончится технотронной катастрофой?! Никто не слушал! Когда рванула Саяно-Шушенская ГЭС, тогда об этом только и задумались.

- Советскую власть ругали за цензуру, сегодня ее совсем нет?

- Сегодня есть корпоративная цензура: если газета принадлежит какой-то корпорации, то попробуй о ней заикнись! Сегодня идет поддержка депрессивной литературы: ей отдаются все премии; жюри всех этих «букеров», «национальных бестселеров», «Большой книги» сформированы таким образом, что книги писателей традиционного русского мировоззрения не проходят через это сито. Не случайно, скажем, в жюри «Большой книги» сидят только москвичи, питерцы и эмиграция... И это делается специально! Чтобы молодое поколение знало, что надо именно такую литературу писать - тогда будут премии, переводы... А если ты будешь писать тексты, в которых у тебя будет болеть сердце за народ, за державу, то хрен ты чего получишь - и не пытайся! Если ты свой в тусовке, то какую бы хрень ни писал - все будет хорошо, а если ты не свой, приходи хоть с первой частью «Тихого Дона», все равно все скажут: это чепуха, уберите этого человека!

- Нужны ли сегодня союзы писателей?

- Нужны профсоюзы писателей: взносы, медицинская помощь, страховка - все как положено. Сегодня аппараты что демократических, что патриотических союзов писателей кормят только себя, проедая остатки писательской собственности, сами себе вручают бесконечные премии... Причем любовь к денежным знакам свойственна и космополитам, и патриотам, она - внеидеологична. Продали почти всю собственность: детсады, поликлиники, все что можно! Жулье! А эта переделкинская история, в которую были вовлечены патриоты с патриотическим союзом писателей?.. На ее примере я понял, что желание жить за счет писательской собственности побеждает даже самые жаркие патриотические чувства. Так что нужен нормальный профсоюз, по идеологическим принципам никто из писателей больше объединяться не будет. Всё! Отгремело!

Лев Сирин.