НЕИЗВЕСТНАЯ ВОЙНА

[mirhop]

Записки кавалериста
6-го кавалерийского казачьего корпуса имени И.В.Сталина
июль 1941 года


На небольшой станции Белая Подляска шли погрузки военнопленных в вагоны. Лающий крик висел над станцией. Казалось, что кроме фашистских оккупантов ни кто не живёт на этой безлюдной станции. Колонна военнопленных, где были генералы, и их ближайшие товарищи располагалась возле выходной будки, ожидая погрузки. Через каждые десять метров вокруг колонны стояли автоматчики. Солнце поднялось уже высоко и нещадно обжигало головы и лица голодных людей. Во рту ещё не было ни росинки.
Но вот за высоким забором станционной выходной будки показалась головы девушки и совсем маленького - лет 7-ми мальчика. Лица их выражали глубоко сочувствие. Открыв высокую калитку, мальчик вышел из двора и, обогнув дощатый забор и подав какой-то непонятный знак, исчез среди зелёных деревьев.
Из-за высокого забора, вместе с головой девушки теперь показалась ещё голова женщины.
"Прочь! Прочь! Прочь!" - кричали конвойные солдаты.
Головы то скрывались, то обратно появлялись над кромкой забора.
"Вот она Польша, - оскорблённая и униженная врагом",- проговорил тихо генерал Никитин, следя за польскими женщинами. В эту же минуту плеск живительной влаги зашелестел сзади. Обернувшись Степнов увидел того самого мальчика стоящего среди пленных с ведром воды.
"Пейте панове, я ещё принесу",- с типичным польским акцентом спокойно говорил мальчик. Он нагибался, черпая кружкой воду и подавая её в протянутые дрожащие руки жаждущих людей. Льняные, отливающие блеском кудряшки, обрамляли высокий лоб мальчика, из-под которого смотрели светлые глаза. В эти мгновения, этот маленький мальчик-герой, казалось, представлял, перед попавшими в беду советскими людьми, всю многострадальную Польшу, протягивающую руку помощи и дружбы своему великому соседу.
”Пшёл прочь!"- закричал ефрейтор. Один из немецких конвойных, заметил мальчика среди военнопленных. Остальные караульные отвернулись, сделав вид, что не замечают ничего особенного.
"Пшёл! Пшёл!" - бушевал ефрейтор.
"Я юж скинчав!"- проговорил мальчик, дерзко блеснув глазами в лицо выслуживающемуся ефрейтору.
" Неси ещё! " - крикнул мальчику старый солдат из конвоя.
"Зараз бенде!"- улыбнувшись, проговорил мальчик и через несколько минут снова появился с ведром воды. Пристыженный безмолвием своих товарищей ефрейтор успокоился. И тогда из-за высокого забора в колонну полетели куски хлеба, варёная картошка, соль, завёрнутая в газету с последними известиями о тяжёлых боях в районе Смоленска.
"Кажется, уже начинается крепнуть наш сплошной фронт",- заметил Степнов, прочитав отдельные крикливые сообщения немецких газет.
"Иначе быть не может",- проговорил внимательно слушавший Степнова генерал Алавердов. Никитин сидел рядом и внимательно наблюдал как уже во всех колоннах польские подростки и девушки поили водой советских военнопленных, делились с ними куском хлеба.
"Будет время, когда нас, наверное, уже не будет в живых, любопытный историк ещё и ещё раз зафиксирует подтверждение большой дружбы простого польского народа с нашим народом",- проговорил он многозначительно.
Уже когда, ощетинившись автоматами и пулемётами, эшелон проходил высокую будку, из её двора поднимались многие руки польских друзей.
А над всеми ими, поднявшись во весь рост, стоял белокурый мальчик. Поезд все быстрее набирая скорость рвался на запад. Перед глазами возникали и быстро убегали на¬зад лёгкие постройки, красивые железнодорожные станции, хутора и местечки, утопающие в зелени.
Но мертвенно-бледной была эта красота. Большая страна - Польша, её жизнерадостный и трудолюбивый народ, подобно улитке, скрывшись в собственную скорлупу, казалось, не жил, а существовал, глубоко ненавидя своих поработителей. Поезд мчался почти без остановок. Там, где было много людей, из окон вагонов, на обрывках газетной бумаги, на лоскутах белья летели записки с бодрыми словами: -
"Мы победим! Враг уже задыхается и будет разбит!"
Лучиками доброй надежды врезались эти ободряющие слова в сознание каждого поляка. Когда колеса вагонов застучали на стыках огромного железнодорожного моста через Вислу, солнце только взошло. Его косые лучи отбрасывали далеко в реку длинные тени высоких пирамидальных тополей и переливались перламутром в стремительных водоворотах реки. Пустынен был берег вокруг. Только часовые с автоматами сонно шагали между рядов и валунов колючей проволоки предмостных укреплений.
А на высоком западном берегу Вислы, увенчанная остроконечными шпилями костёлов и куполами православных церквей, - лежала раненая красавица Варшава. Поезд, воровато останавливаясь, медленно вползал в город. Он был похож на чудовищного дракона, увозившего в своё логово украденные им жизни людей. А люди, у которых, казалось бы, все уже было потеряно, с ужасом смотрели на израненный город, на руины кварталов и изуродованные памятники и скверы.
Чаша великого гнева и беспредельной ненависти к врагу переполнила их сердца.
Все дальше и дальше на запад.
Но вот и логово фашистского зверя – Германия.
За окнами замелькали педантично прибранные станции и полустанки. Поодаль, куда вели аккуратно прибранные, обсаженные плодовыми деревьями дороги, - сквозь зелень деревьев, просматривались островерхие черепичные крыши деревень с обязательной кирхой посредине. А дальше, на пологих склонах, чётко проектировались безукоризненно ровные ряды копен скошенных хлебов. Но не на крупных вокзалах, где умышленно, казалось, задерживался поезд, не на маленьких остановках, где проезжали, со всеми рядом с поездом, немецкие крестьяне, впрягшие в арбу
рядом - коня и корову, - нигде зрелище привезённых измождённых пленных не вызывало восхищения. Только какой-нибудь подхалимствующий бюргер, в шовинистском угаре, прохаживаясь вдоль эшелона военнопленных и посматривая - видит ли его начальство, выкрикивал иногда - "Большевистская зараза!"
"Проходи дальше фашистская гадина!"- высказался кто-то из военнопленных на чистом немецком языке, одному такому бюргеру.
Как ужаленный, брызгая слюной, бюргер остервенел.
"Стрелять их до одного! - кричал он. - Большевистской заразы нам не надо!"
Около вагона, откуда бюргер услышал отповедь, собрались несколько солдат.
"Кто кричал?!" - спрашивал разъярившийся фельдфебель, стреляя вверх из револьвера. И когда дело дошло до того, чтобы отцепить вагон, поезд тронулся. Солдаты, подхватив винтовки, побежали к своему вагону.
После этого инцидента поезд меньше останавливался и все больше петляя уходил вглубь Германии.
В первых числах августа поезд остановился на небольшой станции в широкой долине. Рядом с аккуратно прибранной станцией по обеим сторонам дороги, ведущей в долину, громоздились здания небольшого городка. На небольшом белом щите надпись "Hammelburg".
Когда военнопленных выгрузили из вагона, жители города увидели ужасное зрелище.
Рядом с вагонами на платформе пакгауза, сгружали мёртвых людей.
Их складывали штабелями и накрывали брезентом, чтобы ночью увезти отсюда.
"Уходи! Прочь!” - кричали в ярости солдаты, отгоняя толпившихся вокруг станции местных жителей.
Военнопленные строились в колонны и вытягивались по шоссейной дороге, которая пересекая у самого города мост через небольшую реку, уводила через долину в высокое нагорье. Измученные в пути без воды и пищи военнопленные шли, едва передвигая ноги. Уже никакие окрики и угрозы расстрелом, со стороны конвоя, не могли заставить людей идти быстрее. Нещадно палило августовское солнце, мутнело в голове. Степнов вместе со старшим лейтенантом Горским поддерживали под руки совсем ослабевшего генерала Никитина, капитаны Иванов и Поносов помогали идти Алавердову. Едва передвигая ноги, рядом со Степновым шёл полковник Орловский. Кавалер ордена Красное Знамя, одиннадцать раз раненный в гражданскую войну, Иван Илларионович Орловский, указав на жителей Хаммельбурга проговорил:- "А все-таки, Никодим Дмитриевич, они не похожи на победителей".
"Вся их страна не похожа на страну победителей, - отозвался Никитин на слова Орловского. Немцы прячут глаза перед той страшной ответственностью, которую взвалил на них фашизм",- добавил генерал.
"И, тем не менее, им придётся отвечать за все содеянное",- проговорил Алавердов.
А между тем, за занавесками открытых настежь окон стояли окаменелые немецкие женщины. Охваченные ужасом они смотрели на едва живых скелетов, медленно двигающихся перед их глазами, падающих, вновь встающих и при поддержке товарищей снова двигающихся вперёд.
Что ждало этих людей там высоко в горах, где издавна был военный лагерь, где ещё в первую мировую войну погибло столько русских военнопленных!?
А колонны все шли и шли, преодолевая крутой серпантин серой дороги. Вот уже оставшийся позади Хаммельбург, казался далёким общим замком, который обрамляла светлая лента реки, а конца дороги, вьющейся вперёд в горы всё нет. Иссякли последние силы. Но вот дорога пошла ровней и за поворотом влилась в широкую улицу чопорного городка. Двухэтажные дома стояли безукоризненными рядами и навевали мир и уют этого укромного уголка. Только бело-чёрный полосатый шлагбаум и будки с орлом для часового, говорили о том, что здесь расположен военный городок.
Ещё дальше вглубь черты военного лагеря ещё больше обозначались. Провис внизу, в котловине, за приземистым и уютным офицерским казино увитым плюшем виднелись жёлтые деревянные бараки, сплошь опутанные колючей проволокой. В одной из загородок видны были пленные французы, которых можно было опознать по их защитному обмундированию. А далее внизу копошились в своих серо-сизых кителях пленные сербы.
Офлаг XIII-Д. Хаммельбург.


Подготовка к публикации - проект “Неизвестная война”
архив Мирослава Хопёрского.
Все права защищены.
(с) Мирослав Хоперский, 2012 год.

[mirhop]

Письма проекта «Неизвестная война»
получено 28 декабря 2012 года.



….У моего дедушки во время ВОВ пропал брат, ему было 18 лет, он всю свою жизнь его искал. Мы его искали, посылали везде запросы, но ответы приходили отрицательные. К сожалению дед не дожил до этого дня, но жива тятя в фото она узнала своего брата...
Это была большая радость для нашей семьи...
Звали его АРСЕНТЬЕВ ДАНИИЛ СЕМЕНОВИЧ...
Мы летом собираемся посетить могилку и отвести кусочек родной земли, скажите, как это нам сделать? ...

С неизвестной войны , о которой я рассказываю, возвращаются и сегодня.
Возвращаются спустя почти 70 лет, после последних залпов Великой отечественной.
Возвращаются непокорённые.
Возвращаются, чтобы занять своё место в строю Победителей.
Возвращаются, неся нам сквозь годы правду о войне, правду о себе.
Возвращаются и будут возвращаться , вопреки всем грязно – трусливым потугам любителей «переписать историю Великой Отечественной».

[mirhop]

В начале октября 1941 года в Освенцим прибыли эшелоны,
к которых находилось примерно двадцать тысяч советских
военнопленных. Через год в живых осталось только двести человек.
Остальные погибли, не выдержав чудовищных условий жизни в лагере.
6-го ноября семьдесят наших соотечественников, прорвав оцепление
во время поиска пропавшего узника, совершили единственный в
истории Освенцима массовый побег. К сожалению, до Родины смогли
добраться единицы, и среди них Андрей Погожев и Павел Стенькин.
В воспоминаниях этих людей, переживших ужас Освенцима,
подробно описывается по-немецки четкая система, направленная
прежде всего на подавление психики человека, превращение его в
полуживотное, а затем и его физическое уничтожение.
Выжить в этих условиях могли только люди с фантастическим
запасом духовных и физических сил. Откройте книгу и познакомьтесь
с ними. -

http://militera.lib.ru/memo/russian/..._pa/index.html

[mirhop]

БЛОК СМЕРТИ - ПОБЕГ

Ночь 3 февраля 1945 года.
В полночь на сторожевых вышках сменились часовые.
В ярком лунном свете, усиленном лучами прожекторов,
из барака хорошо видны большие, не подвижные фигуры
в тулупах и расчехлённые пулемёты на турелях.
В бараке никто не спит. Люди возбуждены.
Люди испытывают почти болезненное чувство ожидания.
Время тянется долго, удивительно долго.
Каждая минута томительней часа. Скоро! Скоро прозвучит сигнал.
И 725 непокорённых поднимутся в свою последнюю атаку.
Кто выживет из них? Кому посчастливится пройти сквозь огонь пулемётов,
пройти по земле, занятой гитлеровцами, к своим войскам или в чешский
партизанский отряд? Кто из них увидит любимую, прижмёт к своей груди
старушку мать, поднимет на руки сына? Выжившие будут жить ещё лучше,
чем жили до войны, сделают ещё больше для своего народа, чем сделали
до этого дня?
"Ура-а-а! За Родину!"
Русские крики разбудили в ту ночь огромный лагерь Маутхаузен.
Кричали сотни голосов.
Крики неслись из расположения двадцатого, "изолир-блока", оттуда,
где стоял барак смертников, окружённый со всех четырёх сторон почти
трёхметровыми каменными стенами с колючей проволокой под током,
пулемётными вышками.
Короткие, злобные очереди пулемётов ударили с вышек, окружавших
двадцатый. Им ответили все сторожевые вышки лагеря...
Сквозь вой сирены, пулемётную пальбу, крики охранников неслось:
"Ура! За Родину! Вперёд!".
Слышался глухой шум, словно там, за каменными стенами, льётся водопад.
А выстрелы перенеслись за стены, в окрестности лагеря.
Наутро лагерь Маутхаузен узнал — штурмовали стены 725 советских военнопленных офицеров-смертников.
Безоружные, иссохшие от голода, босые и полуголые, они пошли
в свою последнюю атаку, зная, что счастья остаться живыми почти не суждено.
Бежали безоружные, штурмуя стены, проволоку под током, прорываясь сквозь пулемётный ливень.
В ту ночь они снова стали солдатами!



сентябрь 1962 года.
Герои блока 20 в редакции газеты «Красная Звезда» г. Москва
слева – направо: Бакланов И.И., Шепетя В.Н., Битюков И.В.,
журналист Юркова А.С., Михеенков А.М., Соседко В.И., Украинцев В.Н.

Подготовка к публикации - проект “Неизвестная война”
архив Мирослава Хопёрского.
Все права защищены.
(с) Мирослав Хоперский, 2013 год.

[mirhop]

ЗАБЫТЫМ РУССКИМ ГЕРОЯМ.


Мёртвого имя назвать – всё равно, что вернуть его к жизни.
Древняя восточная мудрость.

Наша память о них всё короче.
Знает маятник дело своё...
К Богу их обращённые очи,
Исклевало давно вороньё.

Прах рассеян ветрами по свету,
Умножая безвестных число.
Сколько подвигов кануло в Лету,
И курганов быльём поросло!

Зло у нас каждый век с урожаем.
Веру павших героев храни!
Мы забвением их убиваем.
Вспомним всех, чтоб воскресли они!

Александр Михайлович Бывшев