Охрименко Надежда Николаевна

[admin]

Охрименко Надежда Николаевна



ОХРИМЕНКО
Надежда Николаевна

20446

Надежда Охрименко окончила МВТУ им. Н.Э.Баумана и народный университет имени М.И.Ульяновой. Член Союза писателей и Союза журналистов России,
член Международного Союза славянских журналистов, член Академии российской литературы. Автор пяти поэтических сборников. Награждена медалью «России верные сыны», памятным знаком «300 лет российской журналистике», Орденом В.В. Маяковского и другими литературными и общественными наградами.

[Nadegda]

Надежда Охрименко


МОСКВА МОЯ!

Москва моя, ужели это ты
Надела маску дамы заграничной,
Под нею спрятав милые черты,
Что создавали город поэтичный!?

В твоих глазах ищу я прежний взор,
Но нет его, в нём свет чужого мира,
А на устах, – который год подряд, –
След поцелуя доллара-кумира.

Другой народ по улицам идёт:
К невзгодам и лишениям привычный.
Теперь он, впрочем, вовсе не народ –
Электорат – точней и экзотичней.

Очнись, Москва! Сейчас не карнавал.
Рядиться так – постыдно и порочно.
…Но рядом чей-то голос прошептал:
- На ней не маска, к сожаленью, дочка!

[Nadegda]

Л Е Н И Н Г Р А Д
1
Это было чуть больше полвека назад.
Окружён был врагом город наш Ленинград.
Враг коварен и зол, он силён был и лют,
Но блокадники город врагам не сдадут.

Припев:
Ленинград, Ленинград, ты блокадой объят,
И тебя днём и ночью фашисты бомбят.
На голодном пайке, коченея в мороз,
Ты геройски блокадные дни перенёс.

2
Смерть бродила кругом, всюду голод царил,
Заходил в каждый дом. Город всё пережил.
Девятьсот страшных дней он блокаду терпел,
Он сдаваться врагу ни за что не хотел.

3
Из холодных и цепких смертельных когтей
Жизнь «Дорогою жизни» спасала людей,
Ведь со всех уголков необъятной страны
Поднялись на защиту Отчизны – сыны.

4
Сотни тысяч людей полегли здесь тогда.
Никогда не забудется эта беда!
Сколько б дней и веков
с той поры б не прошло,
Позабыт здесь не будет никто ни за что!

Припев:
Ленинград, Ленинград был блокадой объят.
Сотни тысяч могил нам о том говорят.
Одолев много бед, ты блокаду прорвал
И свободу в жестоких боях отстоял.

Надежда Охрименко

[Grenadier]

Л Е Н И Н Г Р А Д


Вспомнилось:

Павел Булушев «Баллада о резерве»:

Нам резерв из Ленинграда
Под началом старшины...

Воинство не для парада!
Ну кому они нужны
И на что они годны
Здесь, на острие войны?

Мешковаты, староваты,
Жизнью тертые ребята,
Молью траченный народ.
И в придачу к автомату
Каждый притащил лопату.
Не лопатку, а л о п а т у –
Хоть сейчас на огород.

Некудышный выйдет взвод.
Видно будет замполиту
С ними дел невпроворот.

Вышло всё наоборот.

Нам резерв из Ленинграда,
Из погибельного места –
Землеройная команда
С Пискаревского разъезда.

К службе т а м уже не годных
Под началом старшины
Их из тыла – к нам на отдых,
На передний край войны.

Не под силу им, где – тихо.
Взвод истерзан тишиной.
Им теперь для передыха –
Хоть какой, но только – бой!

Без промешки, с ходу прямо,
Без накачки-подготовки,
Чтоб плечом к плечу – стеной!
Серафимовские ямы,
Котлованы Пискарёвки
У резерва за спиной.

На передний край войны
Под началом старшины
Прибыла из Ленинграда
Похоронная команда –
Отдохнуть от тишины.

Агитировать не надо
И подталкивать не надо.
Им всё ясно без доклада:
За спиной у них – блокада...

Нам резерв из Ленинграда.
И хоть с виду старики –
Только в бой!
В огонь!
В штыки!

[Cliver F]

СПАСТИ СВОЮ МАМУ

Воспоминания ОХРИМЕНКО (Рыбаковой) ОЛЬГИ ИВАНОВНЫ, участницы трудового фронта, записанные и обработанные её дочерью – НАДЕЖДОЙ ОХРИМЕНКО, члену Международного Союза славянских журналистов

В июне 1941 года Оля Рыбакова закончила 8-й класс московской 494-й школы. После экзаменов, в конце июня, большинство ребят из класса, в том числе и Оля, вместе с классной руководительницей, Анастасией Васильевной Фёдоровой, собирались поехать на экскурсию в Ленинград. Настроение у ребят было прекрасное: уже девятиклассники, почти что взрослые. С радо-стью и с каким-то особенно приподнятым настроением все ждали эту поезд-ку.
Правда, обстановка в стране была не очень спокойная. Многие знали, что немецкие войска сосредотачиваются у нашей границы. Олин папа, под-полковник милиции, Иван Семенович Рыбаков (1897 г.р.), ещё в апреле был призван на военную переподготовку и находился в районе Себежа на Лат-вийской границе, что также вызывало волнение. Но молодость есть моло-дость. Не хотелось верить, что вот-вот может разразиться страшная война длиной в долгих четыре года. Но она разразилась.
Утром 22 июня, – где-то около девяти часов утра, – Оля выбежала из дома в магазин за хлебом. Навстречу ей идет одноклассник, Валя Иванов. Поздо-ровались. Он смотрит на Олю внимательно, как будто что-то хочет узнать по её выражению лица что-то очень важное и через минуту спрашивает: – Ты ничего не слышала по радио? – Нет. – На нас напала Германия. Сегодня в четыре утра бомбили Севастополь, Киев, Одессу... В 12 часов по радио будет выступать Молотов! Олю как громом ударило! В глазах потемнело, чуть не упала, поддержал Ва-лентин. Какой там хлеб! Она вихрем влетела на 5-й этаж, ворвалась в кварти-ру и закричала: – Война! Война! На нас напала Германия без объявления войны! Вклю-чайте радио – будет выступать Молотов.

Жильцы коммунальной квартиры находились на кухне (был выходной день). Все были огорошены её известием. Опомнившись, включили репро-дуктор. Ждали, плакали. Наконец услыхали заявление Заместителя Предсе-дателя Совнаркома СССР – Наркома иностранных дел Вячеслава Михайло-вича Молотова. Он рассказал о положении дел в стране после вероломного нападения фашистской германии на Советский Союз и призвал советский народ к сплочению и единению, чтобы изгнать германские войска с террито-рии нашей Родины.

Началось суровое военное время. Население Москвы внешне оставалось спокойным, производилась мобилизация призывников разных возрастов. Началась перестройка работы предприятий на военный лад.
Олина мама, Надежда Давыдовна Рыбакова, (1906 г.р.), была депутатом Пролетарского районного Совета. Ей была поручена организация команд экстренной помощи населению во время воздушных налётов на Москву.
В короткий срок с помощью 10-15-летней детворы были очищены от ненужных вещей и пыли все чердаки и подвалы, а также приведены в порядок бомбоубежища, находившиеся в подвалах многих домов. На крышах и в подвалах были поставлены бочки и ящики с песком, а также пожарный ин-вентарь, который висел и на стенах домов.
3 июля по радио выступил Иосиф Виссарионович Сталин. Он осветил положение дел на фронте и в тылу, указал, что нужно сделать, чтобы обеспе-чить победу, несмотря на то, что враг уже захватил Литву, значительную часть Латвии, западные районы Белоруссии и Украины. Над Родиной нависла серьёзная опасность. Сталин дал понять, что победу придётся добывать в тяжелейших условиях. В конце своего выступления он сказал: «Мы победим. Победа будет за нами!" Люди в это свято поверили.
От Ивана Семёновича известий не получали. Оля стала ходить в кру-жок МОПР (Международная организация помощи раненым), где училась оказывать первую медицинскую помощь. В ближайших корпусах за ней были закреплены два бомбоубежища, в которых она должна была оказывать по-терпевшим помощь.
Как хорошо ни готовились жители к воздушным налётам фашистов на Москву, первую воздушную тревогу встретили суматошно. А она произошла ровно через месяц после начала войны, глубокой ночью 22 июля. Оля спала, её мама была на работе. Услышав шум, она вскочила с постели, ничего не понимая. Руки дрожат. Диктор по репродуктору объявляет тревогу, она слы-шит, как громыхают наши зенитки. Страх необыкновенный. В квартиру раз-даётся звонок. Пожилой сосед открывает дверь, а там Олин одноклассник Володя Ладошин в сопровождении нескольких 12-летних ребят пришёл "спасать" свою симпатию. Кое-как Оля оделась, схватила санитарную сумку и со своими спасителями побежала в бомбоубежище. Люди, поднятые с по-стелей, бежали кто в чём и кто с чем: в трусах, босиком, с кошкой, с самова-ром…
Было очень страшно. Совсем рядом свистели пули. Казалось, что наступил конец света. Так, в страхе, прошёл первый налёт немцев на Москву. После второго и третьего налётов люди немного привыкли и стали смелее, без па-ники, приходить в нужное время в бомбоубежища, следить за порядком в подъездах, на чердаках и на крышах. Первыми на крышах всегда оказывались мальчишки 12-16 лет. Они тушили зажигательные бомбы с каждым налётом всё более умело. Сколько домов они спасли от пожаров! Иной раз на одну крышу падало до 50 зажигалок, но почти нигде не было загорания, а если оно и происходило, то тут же его гасили всё те же мальчишки.

В первых числах августа Иван Семёнович вернулся домой. Войну он встретил с товарищами на реке Себеж, рядом с латышской границей. Две не-дели они участвовали в боях. В этом районе, как я уже говорила, они оказа-лись в связи с учебной переподготовкой. Несколько месяцев назад за свою безупречную честность Иван Семёнович Рыбаков был назначен начальником ОБХСС Сокольнического района, а до этого назначения он много лет работал следователем по особо трудным делам на Петровке, 38. Как сотрудник милиции, Иван Семёнович имел бронь, и его семья успокоилась, что теперь он будет работать в Москве, но в конце августа Олин папа сообщил, что от-казался от брони и уходит добровольцем на фронт. Иван Семенович был убеждён, что его место на фронте, так как являлся офицером запаса, ведь он воевал с немцами ещё в Первую мировую войну, в 1916 году, когда был при-зван в царскую армию со своей родины – Латвии. В начале 1917 года под станцией Лида остаток их роты был взят немцами в плен. Пленных заперли в сарай, а утром должны были расстрелять. Однако ночью, сняв часовых, они смогли бежать. В том же, 1917-ом году двадцатилетний Иван Семенович Ры-баков перешёл в Рабоче-крестьянскую армию и сражался против «беляков» за советскую власть. В 1922 году он был направлен на работу в московскую милицию, в уголовный розыск. Иван Семёнович работал и учился в Юриди-ческом институте на улице Герцена, поэтому Оля видела папу редко, да и то по утрам или поздними вечерами.
В конце августа 1941 года Оля со своей мамой проводила папу на фронт.

Почти все одноклассники за лето эвакуировались в Среднюю Азию, но те, кто остался в Москве, явились 1 сентября в школу. Занятия длились только неделю. Через неделю ученикам сообщили, что занятий больше не будет, что они должны определиться со своей дальнейшей судьбой сами: ид-ти ли работать, или, всё-таки, где-то учиться. Оля, которой ещё не исполни-лось шестнадцати лет, пошла в техникум при автомобильном заводе им. Ста-лина (ЗИС). Позже, после смерти И.В.Сталина, этот завод был переименован в завод имени Лихачёва (ЗИЛ). Олю взяли сразу на второй курс, но учиться и там не пришлось, так как всех учащихся отправили в район города Химки для рытья окопов и установки противотанковых «ежей». В это время на Москву совершались частые налёты фашистской авиации. Бомбили и днём, и ночью по несколько раз в сутки. При виде приближающихся самолётов люди поначалу прятались в своих же вырытых окопах, но потом освоились и стали по звуку различать тяжёлые бомбардировщики от «Мессершмиттов» и, не боясь, что с самолётов последует пулемётная очередь, или полетят бомбы, продолжали работать, так как бомбы и пули немецкие лётчики берегли для Москвы и москвичей.
Рыть окопы и ставить надолбы – было очень тяжело, ведь работали там, в ос-новном, девушки и женщины, но никто не жаловался. Сентябрь был холод-ный и дождливый. На эти работы, не имея ничего другого, Оля ходила в бо-соножках, обутых на шерстяные носки, так как обмундирование (сапоги, ватные куртку и штаны) ей, как и многим другим, ещё не успели выдать. Че-рез 18 дней с температурой 40 градусов девушку отправили домой. Тогда за-болело сразу около тридцати человек. После длительного выздоровления Оля пошла учиться на ускоренные (шестимесячные) курсы медсестёр, надеясь попасть скорее к папе на фронт.

Октябрь для Москвы был очень тяжёлым. Большая часть заводов, фабрик, институтов, учреждений эвакуировались на восток. Школы и интернаты так-же эвакуировались. Жителей Москвы осталось мало. Бомбёжки продолжа-лись. На Москву всё падали и падали фашистские бомбы, а так как район, в котором жила Оля, был рабочим районом (Пролетарский), заводов на его территории было много, то и бомбили его, пожалуй, сильнее, чем другие районы Москвы. Но наши зенитчики хорошо защищали Москву.

Несмотря на наше ожесточённое сопротивление, немцы подходили к столице всё ближе и ближе. Была слышна артил¬лерийская канонада. Недалеко от Тушина был сброшен немецкий десант. Среди населения началась паника. Жители микрорайона, где жила Оля, в эти дни ждали по местному радио (от завода ЗИС) сообщение об эвакуации. Её планировалось осуществлять по шоссе Энтузиастов. Завод, чтобы он не достался фашистам, планировалось взорвать. Но до этого, к счастью, дело не дошло. Однако шоссе Энтузиастов всё равно заполнилось бегущими людьми. Там царили шум и гам. Люди двинулись на восток в сторону города Горького.

20 октября по радио выступил первый секретарь МК и МГК ВКП (б)
А.С. Щербаков. Он сказал, что Красная Армия оказывает приближающимся к Москве гитлеровцам героическое сопротивление, но над Москвой нависла угроза. Призывал жителей столицы соблюдать выдержку и дисциплину, не верить паникёрам и провокаторам.
А враги, между прочим, в том числе – «свои», не дремали. Они портили станки, оборудование, подрывали цеха, разрушали в Подмосковье радиостанции (в Томилине, например). Этих гадов быстро ловили, и расправлялись с ними быстро.

20 октября Государственный Комитет Обороны (ГКО) объявил в Москве и прилегающих к городу районах осадное положение.
Оля и её мама с волнением ждали весточку от Ивана Семёновича. За это время от него пришло с фронта всего только два письма. Это было где-то в сентябре. Наступило тягостное молчание, самое тяжёлое для родных и близ-ких. Наконец, в конце октября, они получают телеграмму, и не с фронта, а из глубокого тыла, из Пензенской области, где, – как позже они узнали, – Иван Семёнович Рыбаков формировал полк. В своей телеграмме он сообщал, что в ближайшие дни снова отправляется на фронт.
Несмотря на осадное положение Москвы, 7 ноября на Красной Площади состоялся традиционный военный парад, с которого бойцы уходили сразу на фронт. Среди них, как позже узнала Оля, был и её папа. Дивизия Ивана Се-мёновича Рыбакова, как и другие, прямо с парада вступила в бой на Можай-ском направлении.
Надо сказать, что зима в том, 1941 году, пришла очень рано. Снег лёг ос-новательно уже в начале ноября. Завернули сильные холода. Для немцев рус-ская суровая зима стала настоящим бедствием: они были одеты не по-зимнему. Наши бойцы, к счастью, были одеты в тулупы, ушанки, валенки.

В ноябре Москва ещё больше посуровела. Повсюду военные, значительно больше в небе стало аэростатов, а на крышах домов появилось больше зе-нитных установок. Москва приняла грозный оборонительный вид. Налёты немецкой авиации происходили всё чаще и чаще. С каким остервенением враг жаждал разрушить Москву с воздуха, но наши «ястребки» бесстрашно встречали «мессершмиттов», вступая с ними в воздушные бои. Часто, затаив дыхание, Оле с окружающими людьми приходилось наблюдать за такими боями и радоваться до слёз, когда видели горящие падающие «мессеры». Эти бои происходили в районе Тушина, но их было видно и в Пролетарском рай-оне… На Москву продолжали падать бомбы.
Были случаи, когда бомбы весом в 200-500 кг., сброшенные на завод им. Сталина, не разрывались, так как были начинены не взрывчаткой, а песком или опилками. Внутри этих бомб находили записки: «Мы с вами. Германские
патриоты». Многим жителям Пролетарского района запомнился случай, (это было ещё в августе), когда бомба весом в две тонны упала недалеко от недо-строенной станции метро «Автозаводская», в шахтах которой пряталось большое количество людей. Бомба не разорвалась, но удар был такой силы, что среди прятавшихся людей началось смятение.

Ноябрьская зима лютовала. К Москве из Сибири подошла конница Дова-тора, а из Казахстана – дивизия генерала Панфилова. Не выдержал немец ни лютых Морозов, ни натиска наших войск. Немец дрогнул, и 6 декабря 1941 года попятился от Москвы. Сколько было радости и слёз! Уж теперь-то все поверили, что победа будет за нами.
Оля по-прежнему ходила на курсы медсестёр. Её мама, оставаясь депута-том Пролетарского района, работала очень много. В январе 1942 года им вы-пало огромное счастье: на целых двое суток Иван Семёнович приехал по де-лам в Москву. Находясь на излечении в Нарофоминском районе, он добро-вольно вызвался раздобыть в Москве медикаменты для местного медсанбата. После боёв под Москвой у него была обморожена нога. Когда поздними вечерами он приходил домой, то очень много говорил со своей дочкой. Го-ворил как со взрослой. Просил Олю беречь маму и всегда оставаться достой-ным гражданином своей прекрасной Родины, за которую отдают сейчас свои жизни сотни и сотни тысяч советских граждан. Рассказывал о боях, в которых участвовал. Он был, как тогда показалось Оле, почти уверен, что ему не уда-стся вернуться домой после войны. Дело в том, что Иван Семенович был командиром стрелкового полка, а немецкие снайперы выбивали наших ко-мандиров в первую очередь. На всю жизнь Оля запомнила те разговоры с па-пой, его пожелания и напутствия. Отец был для дочери идеалом, она стара-лась во всём ему подражать.
Тогда Оля с мамой видели его в последний раз.

В апреле 1942 года они получили на него похоронку, в которой было сказано, что подполковник Рыбаков Иван Семёнович погиб в районе Красный холм Смоленской области 2 февраля 1942 года, но в похоронке не было указано места, где его похоронили, то есть похоронка была какая- то неполная. Оля с мамой делали запросы, но ответы получали такие же, как и в извещении о смерти. Через некоторое время одна женщина из Пензы им со-общила, что в том бою многие офицеры и солдаты были взяты в плен и вывезены в Южную Баварию, где и были вскоре расстреляны. Это было похоже на правду…
Сутки за сутками, месяц за месяцем в горе, в труде, в заботах и в недое-дании шло военное время.

Наконец Оля окончила курсы медсестёр, и семь девушек с этих курсов, в том числе и Оля, были направлены на работу в 65-ю районную поликлинику, при которой находились: донорский пункт, женская консультация, детская поликлиника и детское больничное отделение («детская больничка», как её называли медработники). В «детской больничке» находились дети с инфек-ционными заболеваниями не только москвичи, но и те детишки, которых привозили с фронтовых, так сказать, дорог. С этими больными детишками и стала работать Оля. Одновременно новых медсестёр поставили на учёт в 52-ом мед. участке, куда входил и эвакогоспиталь. Таким образом, девушки ста-ли ещё и бойцами СПМ (стационарный пункт медицинской помощи). В эва-когоспиталь поступали тяжелораненые бойцы, чаще всего с поражением спинного и головного мозга. Молодым медсестрам, часто приходилось раз-гружать вагоны с такими ранеными, а также дежурить в этом госпитале, ино-гда по двое суток подряд. Работа по разгрузке раненых была очень тяжёлая, но никому и в голову не приходило жаловаться даже между собой.
Однажды после разгрузки вагона с ранеными Оля, проходя мимо хирургиче-ского отделения, увидела там суету. Взволнованно суетились начальник до-норского отделения, начальник санитарного поезда, врачи, медсестры. Де-вушка, видя такое, спросила, что случилось. Оказывается, привезли бойца, раненного в грудь, потерявшего много крови, который, – если срочно не сделать прямое переливание крови, – скончается. Кровь для бойца требова-лась 1-й группы, а в данный момент такой крови в госпитале не было. Её не оказалось и у тех, кто хотел помочь бойцу. Оля предложила проверить свою кровь. У неё взяли пробу крови, и оказалось, что она подходит. Девушка ещё несовершеннолетняя, поэтому врачи начинают с ней советоваться. Конечно, она согласна, согласна на прямое переливание. Так Рыбаковой Оле удалось спасти жизнь молодому лейтенанту, имя и фамилию которого, она, к сожале-нию, даже не узнала…
Как бойцу СПМ ей иногда приходилось выезжать во время воздушных тревог на места, где были сброшены бомбы. Она видела, как снимали людей с разбитых домов, как у рухнувших домов на уцелевших лестничных клетках стояли люди. Этих людей снимали пожарные команды. Потерпевшим тут же оказывалась первая медпомощь, а сильно пострадавших доставляли в боль-ницу, или в госпиталь.
Так тянулось военное время.

Никогда не забыть Оле 16 сентября 1942 года. Это был день рождения мамы. В тот день Оля работала в детском отделении (она частенько там ра-ботала, когда не было санитарных поездов). Главврач отпустила её порань-ше, потому что Оля должна была отвезти документы в школу №16 (в Дег-тярном переулке), так как с 1-ого октября мечтала продолжить учёбу экстер-ном: за 9 месяцев окончить 9-й и 10-й классы. Стояло бабье лето. Было хо-рошее настроение. Оля забежала домой за документами и увидела, что в комнате у стола стоят два незнакомых капитана, а её мама, поникшая, сидит на кровати. Оля ничего не понимает. Военные ей сообщают, что её мать, На-дежда Давыдовна Рыбакова, арестована, и что сейчас они её увезут для выяс-нения виновности её или невиновности. Военные роются в документах, письмах, бумагах. С Олей и Надеждой Давыдовной почти не разговаривают, но и не грубят. Потом сказали, чтобы они не волновались, что, возможно, всё будет хорошо. Большую часть писем и бумаг военные взяли с собой, в том числе и письма с фронта. Надежду Давыдовну увезли в чёрной "Эмке". Оля проводила маму до машины в полной растерянности и всё же с надеждой, что произошла какая-то ошибка. Она знала маму, как честного и справедливого человека, ведь, будучи депутатом Пролетарского районного Совета, она всегда защищала интересы людей. Была, как и её муж, патриотом своей Ро-дины, свято верила Сталину. Но маму увезли. Оля осталась одна... Она долго сидела на диване, застывшая и отупевшая от горя. Сидела без слез, не пони-мая и не веря тому, что произошло. Родители всю жизнь говорили о долге, о чести, о верности Родине. Мама всеми силами помогала фронту. Она была также Председателем комиссии здравоохранения района. Проверяла госпи-тали, больницы, наводила там порядок, помогала раненым и их семьям, по-могала улучшать жилищные условия раненым, вернувшимся с фронта (инва-лидам). И вдруг – враг народа...
Дочь не поверила в эту клевету! Не поверила, потому что такого в её семье быть не могло! С первого дня маминого ареста у Оли начались скитания по выяснению причины ареста её мамы.
Жизнь круто изменилась. Оля осталась одна. Маму поместили в тюрь-му "Матросская тишина". Дочь носила ей передачи, но их не принимали. Ох, как было тяжело тогда юной девушке, но надо было брать себя в руки. С 1-го октября Оля, несмотря ни на что, пошла учиться экстерном в школу. Это бы-ла большая победа над собой. А в ноябре к ней пришли мамины подружки-завистницы и довольно радостно сообщили, что только что состоялся суд, на котором они выступали свидетельницами и что военным трибуналом её мама осуждена по статье 58 УК РФ как изменница Родины, что её приговорили к 7 годам лишения свободы с конфискацией имущества. Этих маминых «подру-жек» было четыре или пять. Все они были в хорошем настроении, как будто пришли к Оле не после закрытого суда, а после увеселительной прогулки. Сообщили о вынесенном маме приговоре, не скрывая своей радости, скорее хвастались своей победой. А Оля-то ждала, что вот-вот маму отпустят, пото-му что ей на все её вопросы отвечали: "Суда ещё не было". Но дочь по-прежнему верила в невиновность своей мамы. О суде Оле никто не сообщал, да если бы и сообщили, присутствовать там дочь не имела права, так как суд был закрытым. Там могли присутствовать только свидетели.

В конце ноября Надежду Давыдовну Рыбакову отправляли по этапу в Ярославскую область на лесоповал. У её дочери, наконец-то, приняли пере-дачу с тёплыми вещами и продуктами, которую удалось собрать, благодаря родственникам и друзьям.
Осуждённым писать письма запрещалось, но приблизительно через ме-сяц Надежде Давыдовне удалось переслать дочери письмо, в котором она во всех подробностях сообщала обо всех обвинениях, предъявленных ей, назы-вала поименно тех людей, кто сделал на неё ложный донос. Сообщала, что однажды на сессии райсовета она выступила против одного депутата – Председателя жилищной комиссии т. Куртова, который улучшал жилищные условия не инвалидам, вернувшимся с фронта, а своим родственникам и зна-комым. Сообщила, что среди доносчиц-свидетельниц была сестра того само-го т. Куртова и те завистницы, которые приходили к Оле радостные после суда. Картина для дочери прояснилась. Она стала писать во все инстанции, начиная с Московской Военной Коллегии. Ответы отовсюду были одинако-вые: "С людьми, осуждёнными по ст. 58 УК РФ, будут разбираться после окончания войны". Оля обратилась в Президиум Верховного Совета СССР, записалась на приём к Михаилу Ивановичу Калинину. Очень волновалась, когда пришло время идти на приём к самому "Верховному Старосте". Пошла. Оказалось всё совсем не страшно. М.И. Калинин принял её очень доброжела-тельно. Олю от него отделял изогнутый стол-барьер. В углу помещения си-дела машинистка-стенографистка. Михаил Иванович посмотрел на юную де-вушку внимательными умными глазами, потом прочитал бумагу, которая лежала перед ним, и сказал по-отечески: – Дочка, ты пришла не по адресу. Я не могу помиловать твою маму, так как на суде она не признала себя виновной. За что миловать, если она не счи-тает себя виновной? Тебе надо подавать жалобу в Военную Коллегию Вер-ховного Суда СССР. Михаил Иванович ласково сказал ей, что, если человек невиновен, то там, –
в Военной Коллегии Верховного суда СССР, – обязательно должны разо-браться.
Так у Оли снова появилась надежда.

Не один раз Рыбакова Оля ездила в Верховную Коллегию Суда СССР, где юную девушку очень тепло принимали в приёмной офицеры в звании капи-танов или старших лейтенантов. Называли её дочуркой, но говорили всегда од-но и то же: "Зря подаёшь ты все эти запросы с просьбой о рассмотрении мами-ного дела, так как дела по 58-й статье сейчас не разбираются". На 10 запросов в Военную Коллегию Верховного Суда СССР Оля получила 10 отказов. Было больно, горько, обидно, так как девушка была уверена в маминой невиновно-сти. Почти сразу после суда к ней домой пришёл пожилой мужчина конфи-сковывать имущество. Он отнёсся к девушке по-отечески и взял у Оли только одну кровать с матрацем, сказав, что новую кровать ей купит муж, когда она бу-дет выходить замуж. Пожалел он её, да и брать у Оли было особо нечего. Она с родителями всегда жила скромно.

Девушка продолжала работать и учиться экстерном в школе, которую окончила в июне 1943 года и, продолжая работать медсестрой, в сентябре ме-сяце поступила на вечерние курсы судей при Моссовете. Уж очень хотелось ей поскорее стать судьёй, чтобы вызволить маму из заключения. Но через месяц (где-то в октябре месяце) при МГУ открылся юридический факультет, и она свободно, без экзаменов, перешла на вечерний факультет. Все врачи, с которы-ми работала Оля, очень сожалели о выбранном ею пути, так как считали, что её призвание – быть врачом. Периодически приходили письма от мамы, в которых та сообщала о том, что работает на лесоповале, что условия очень тяжёлые. И в каждом письме (естественно, они отправлялись нелегально) мама просила дочь не верить в её виновность.

Итак, Оля работала и училась на юридическом факультете МГУ. Узнав про историю её мамы, там-то ей вскоре подсказали написать письмо в Приёмную Молотова ( как будто бы там хорошо разбирают письма), а также посоветовали одновременно написать в газету "Правда". Так Оля и сделала. Написала корот-ко, что ходатайствует за маму уже второй год, зная, что она ни в чём не винова-та, и просила ответить, в чём же её вина. Если на самом деле её мама является врагом народа, то она – как дочь – готова от неё отречься. Написала и отпра-вила. Дней через 10-12 постучали в дверь. Оля лежала больная. В комнату во-шёл высокий мужчина средних лет. Представился корреспондентом газеты "Правда". Показал удостоверение. Он приехал по её письму, попросил собрать все мамины документы и заметки из газет, где о ней писали, как о депутате. Много и подробно расспрашивал Олю обо всём, что ей известно по этому делу. Выслушал, забрал документы и ушёл, сказав, что ответ будет недели через две-три в Коллегии Верховного Суда СССР, куда Оля и отправилась через три не-дели со своим одноклассником, Володей Панкратовым, так как боялась ехать туда одна. В приёмной Коллегии Олю Рыбакову знали уже все офицеры. Под-ходит она к окошку, где дают справки. С ней ласково здоровается капитан: – А, дочурка пришла. Тебе, наконец-то, есть ответ. Он подаёт Оле узкий длинный конверт. Она берёт его. Руки дрожат. Ис-пытывая необыкновенное волнение, Оля берёт конверт дрожащими руками. Хочет его открыть, но нечаянно разрывает пополам. Капитан делает замечание, что с такой почтой надо обращаться серьёзно. Оля складывает две половинки конверта и, не успев их прочитать, теряет сознание. Володя подхватывает её. Вскакивает капитан. Вдвоём ведут девушку к деревянному диванчику, усажи-вают. Она приходит в себя, начинает что-то различать и соображать. Второй офицер подаёт ей стакан с водой. Капитан берёт из её рук конверт с письмом, зачитывает его вслух, обнимает Олю за плечи и говорит: – Ну, что же ты плачешь, – радоваться надо. Твоя мама освобождена и скоро будет с тобой. Оля окончательно пришла в себя. Смеялась и плакала одновременно, и с ней вместе радовались военные, которые два года были свидетелями её хождений в Коллегию Верховного Суда и которые всегда успокаивали и искренне сочув-ствовали девушке. Военные склеили разорванное письмо-ответ, пожелали Оле счастья, и она, счастливая, с Володей отправилась домой. Оля прощалась с офицерами из Приёмной Коллегии, не думая, что придётся с ними встретиться ещё раз.
Прошёл месяц, а её мама не возвращается. Дочь с волнением снова отправляется в Коллегию Верховного суда СССР. Записывается на приём к Председателю Военной Коллегии Верховного Суда СССР, генерал-полковнику Лурье. День был приёмный, и через какое-то время её впустили в кабинет самого Лурье. Кабинет огромный, красивый, рабо-чий. За большим столом сидит человек в генеральской фор-ме. Оля робко останавливается в дверях. Генерал выходит из-за стола и идёт ей навстречу. Он оказался маленького роста, но очень добрым. – Что у Вас? – спрашивает генерал. Оля ему объясняет, что прошёл месяц, как освободили маму (показывает склеенное письмо-ответ), а мама не вернулась. Лурье внимательно читает и, прочитав письмо, смотрит на девушку и по-отечески говорит ей: – Ну, что Вас не устраивает? – Очень долго нет мамы. Тут-то он ей и объяснил, что этот процесс проходит поэтапно, что она не должна волноваться и что мама её обязательно вернётся.
Так оно и произошло: Олина мама вернулась уже через несколько дней. Оля была на работе. О возвращении мамы девушке сообщила соседка, по-звонив в больницу. Конечно, её отпустили с работы. Оля летит домой, как на крыльях. Влетает в комнату и видит свою родную, маленькую, худющую и слабенькую мамочку. Объятия, слезы, радость. Это было в конце ноября 1944 года.
Только благодаря человеческой злобе и зависти Надежда Давыдовна Рыбакова находилась в заключении бесконечно долгих два года. Можно было бы подать в суд на лжесвидетелей, а также на судью, благодаря которому был вынесен суровый приговор, несмотря на то, что в деле отсутствовал со-став преступления. Можно было наказать всех виновников этого преступле-ния, но Оле с мамой было тогда не до этого.
Вскоре Надежда Давыдовна Рыбакова (Апанасенко) была восстановлена во всех правах. Она прожила долгую и честную жизнь, свято веря в спра-ведливость социализма и в Великого Сталина.
С того памятного для дочери и её мамы дня до окончания войны оста-валось полгода. Советская Армия громила фашистов на всех фронтах. За долгие годы войны советский народ проявил небывалый в истории человече-ства героизм, потому что он свято верил в своё светлое будущее, которое раскрывала перед ним Советская власть.

[Cliver F]

ЛЕНИНГРАД - песня

Аудиофайл (wav) - http://forums.vif2.ru/attachment.php?attachmentid=20445&d=1418309705

[Cliver F]

Фото-, аудио-, видео- материалы



20470

20469

Бородинское поле - Надежда Охрименко (2012)
http://forums.vif2.ru/attachment.php?attachmentid=20471

Устный журнал "Ветеран журналистики". Авторские стихи читает поэтесса Надежда Охрименко. 15 января 2009 г. -
http://youtu.be/fkl_1mfSOrs

[Cliver F]

«…БРОНЯ КРЕПКА И ТАНКИ НАШИ БЫСТРЫ…»

Листаю семейный фотоальбом. Вглядываюсь в фотографии, более полувековой давности. Родные, любимые лица. Сколько в них обаяния, тепла и красоты! Все они – представители поколения, на долю которого выпала честь строить, защищать и восстанавливать великое дело социализма.
Сколько пришлось пережить на своём веку поколению наших отцов и матерей, дедушек и бабушек, беззаветно любящих и любивших свою Родину! Как же их мало осталось сегодня с нами!
Как же горько терять каждого из них, из поколения атлантов, навсегда вошедшего в великую историю нашей страны! Мы, следом идущие, любим, помним и никогда не забудем ВАС, ВАШИ подвиги и ВАШИ дела! Низкий поклон ВАМ, павшим, умершим и живым!

* * *

Я родилась в семье военнослужащего (кадрового офицера, участника Великой Отечественной войны, участника Парада Победы), поэтому – ордена, медали, военная форма и память о войне – были для меня с детства привычным явлением. Обычным было и то, что по праздникам к нам приходили папины друзья. Это были танкисты-однополчане или те, с которыми он учился в Военной Академии Бронетанковых войск им. И.В. Сталина. Моя детская память сохранила эти воспоминания, начиная с 1952 года, когда папа был старшим преподавателем в Военной академии им. М.В. Фрунзе. Навсегда запомнилось их пение. Папа очень хорошо пел (он родом с Украины, а украинский народ – народ певучий), поэтому, чаще всего зачинателем песен был он. Очень любили петь песни на слова Бориса Ласкина и музыку братьев Покрасс: «Три танкиста» и, конечно же, «Марш советских танкистов», где есть такие слова: «…Броня крепка, и танки наши быстры…». Тогда, когда папа и его друзья пели у нас дома военные песни, они вставали плечом к плечу, глаза их загорались в те минуты особенным светом. Чувствовалось, что в их памяти проносились в эти минуты военные годы чудовищной войны с фашистской Германией и те страшные бои, из которых они вышли настоящими героями-победителями.

Об этих боях и напишет папа в своих воспоминаниях в 1983 году, когда с описываемых им событий пройдёт сорок лет и когда оставшиеся в живых однополчане соберутся на свою встречу в освобождённом ими белорусском городе Речице, где в центре города на постаменте стоит танк 1-ого Донского танкового корпуса генерала Панова. Напишет сдержанно, сжато – как доклад. Не умели люди, ковавшие Победу, пустословить, тем более не занимались самовосхвалением.

Итак, слово предоставляю своему папе.


20472
1943 г.


20473
1945г.


20474
1945 г.


20475
1985г.


ВОСПОМИНАНИЯ
ОХРИМЕНКО Николая Фёдоровича

гвардии полковника, участника Парада Победы 1945 года (майора, начальника штаба 17-ой гвардейской Орловской танковой бригады 1-ого гвардейского Донского танкового корпуса 1943 г.)

10 ноября 1943г. общевойсковые части и соединения 48-ой и 65-ой армий Белорусского фронта, занимавшие плацдарм южнее г. Лоева на западном берегу Днепра, перешли в наступление.
Наша, 17-ая гвардейская Орловская танковая бригада 1-ого гвардейского Донского танкового корпуса получила следующую боевую задачу:
– во взаимодействии с общевойсковыми частями и соединениями завершить прорыв обороны противника северо-западнее г. Лоева и, войдя в прорыв, стремительно наступая в северо-западном направлении, «перерезать» железную дорогу у станции «Демехи», что западнее белорусского г. Речицы;
– организовав в этом районе оборону, во взаимодействии с партизанами, не допустить подвоза к линии фронта резервов или эвакуации войск противника, военного и награбленного немцами имущества;
– не допустить вывоза советских граждан в Германию.

Организовав разведку и взаимодействие с войсками, прорывающими оборону, с авиацией и конницей, наша бригада с утра 10 ноября 43г. по наведённым понтонным мостам (в районе г. Лоева) переправилась через Днепр и продолжала двигаться к участку прорыва.
Выдвинувшись в район боя общевойсковых частей, до подхода батальонов мы с командиром бригады уточнили обстановку и взаимодействие на местности, а также маршруты их выхода и участки развёртывания. При подходе танковых батальонов к линии фронта, уточнили боевые задачи, направления, рубежи развёртывания и сигналы взаимодействия с артиллерией, пехотой, конницей и авиацией.
Подойдя к линии фронта, танкисты сразу развернули свои батальоны (1-ый и 2-ой) и вступили в бой вместе с передовыми стрелковыми частями.
В течение 1,5 – 2 часов боя удалось прорвать оборону противника на участке шириной 300-500м. и наши танки устремились в эту «горловину». Под прикрытием стрелковых частей, огня артиллерии и при поддержке авиации наша танковая бригада, почти без потерь, быстро вышла в тыл противника и,
свернувшись в походные колонны, на ходу начала уничтожать очаги сопротивления.
Примерно в 6-8км. от железнодорожной станции «Демехи» мы встретили упорное сопротивление армейских тыловых частей противника, занимавших на пути опорный пункт «Волчье». Развернув в боевой порядок большую часть сил, одним танковым батальоном бригада продолжила наступление и вскоре захватила вышеуказанную станцию, где, как оказалось, находился эшелон с советскими и польскими молодыми женщинами и девушками, подготовленный фашистами к отправке в Германию. Когда удалось освободить пленниц, их радости и благодарности не было конца. Счастливые и плачущие, они обнимали нас, как самых дорогих людей. Большинство из них были очень юные девушки, почти девочки.…
К утру следующего дня танкисты овладели опорным пунктом «Волчье», где было уничтожено до 200 немецких солдат и офицеров, несколько десятков их неисправных танков, 50-60 автомашин. Были уничтожены склады запчастей и продовольствия.

Наша 17-ая гвардейская Орловская танковая бригада, «оседлав» железную дорогу, заняла круговую оборону.
Связавшись с партизанскими подразделениями, мы организовали с ними взаимодействие и разведку противника. Кроме этого, оказали партизанам помощь вооружением, боеприпасами и продовольствием.

Никогда не забудутся фашистские зверства, которые совершались в районе г. Лоева и других районах Белоруссии: вдоль дорог висели десятки повешенных партизан и заложников – мирных жителей. Это вызвало у наших бойцов ещё большую ненависть к немецко-фашистским захватчикам. Поэтому с небывалой решительностью и бесстрашием танкисты вступили в бой и выполнили поставленную перед ними задачу.

За эти бои я был представлен к медали «За боевые заслуги».
Через несколько дней 17-ая гвардейская Орловская танковая бригада получила новую боевую задачу: ударом с запада овладеть г. Речицей. В это время командир бригады гвардии полковник Шульгин Б.В. был болен, и вся работа по организации боя и командование бригадой были возложены на меня.
Взятие города осложнялось ещё и тем, что наступать танкистам надо было в районе лесисто-болотистой местности, к тому же в непогоду.
Внезапным ударом с запада наша 17-ая гвардейская Орловская танковая бригада, овладела г. Речицей.
Бой за рабочий посёлок и мост через Днепр, во взаимодействии с другими частями 1-ого гвардейского танкового корпуса и стрелковой дивизией, продолжался ещё несколько дней.
За освобождение г. Речицы я был представлен к ордену «Красного знамени».
Этот бой для меня оказался последним, так как я получил серьёзное ранение в ногу, был госпитализирован и находился на лечении долгих девять месяцев. После длительного лечения в сентябре 1944 г. я был направлен в Москву на учёбу в Военную Академию Бронетанковых и Механизированных войск им. И.В. Сталина.

… А фашистский осколок извлекли из ноги только в 1961 году.


* * *
Об этих и других боях к 50-летия Великой Победы однополчанин П.А. Матросов – член Всесоюзного общества «Знание» и Военно-научного общества при Доме офицеров Ленинградского военного округа – напишет книгу: «Танкисты в боях за Родину», посвящённую 17-ой гвардейской танковой бригаде и жизни и деятельности её ветеранов в послевоенные годы, где в разделе «Освобождение Речицы», напишет следующее: «….Начальником штаба бригады был назначен грамотный штабной работник майор Н.Ф.Охрименко, награждённый к тому времени орденом Красного Знамени. … Майор Охрименко имел хорошие организаторские способности и умел быстро налаживать деловые отношения в коллективе, с которым ему
приходилось работать. Это был обаятельный человек, с которым мне довелось учиться и тесно общаться в Бронетанковой академии, где он был старшиной курса, а мне довелось быть его помощником. Николай Фёдорович пользовался у слушателей большим авторитетом. После учёбы он многие годы до увольнения на пенсию занимался педагогической деятельностью в Военной академии имени М.В. Фрунзе, затем принимал активное участие в работе Совета ветеранов бригады…»…


* * *

Разве мог тогда, в огневом 1943 году, папа предположить, что останется в живых, что зимой 1945 года в Москве встретит свою настоящую любовь, что у него будут сын и дочь, что он проживёт ещё долгую-долгую жизнь?!
Разве мог он предположить, что после окончания Военной Академии Бронетанковых и Механизированных войск им. И.В.Сталина он будет служить старшим преподавателем в Высшей Танковой Школе г. Казани, затем – заместителем начальника Харьковского Гвардейского Высшего Танкового Командного ордена Красной Звезды Училища и старшим преподавателем Военной академии им. М. В. Фрунзе? Мог ли он предположить, что в 1955 году его с семьёй направят служить в Германскую Демократическую Республику (ГДР)?

… Некоторое время мы жили в восточной части Берлина, в Карлсхорсте. Недалеко от четырёхэтажного дома, в котором мы жили, тянулась бесконечная, довольно высокая и прочная сетка, типа «рабицы». Это был тогда «забор», разделяющий Берлин на две половины: ГДР И ФРГ. За этим «забором» всегда ходили «фээргэшные» (а для нас – фашистские) солдаты с автоматами и немецкими овчарками. Когда граждане СССР появлялись в поле их зрения (они нас, граждан СССР, казалось нам, знали всех наперечёт), то мы чувствовали на себе их взгляды, полные ненависти. Тогда в моём шестилетнем сердце, и в сердце моего старшего брата (ему шёл девятый год), крепла ответная лютая ненависть к фашистам. Папа был назначен командиром полка дивизии, стоящей в городе Фюрстенвальде, куда, примерно месяца через два, мы уехали из Берлина. уехали довольно надолго. Но однажды, ещё в Берлине, мы всей семьёй отправились к зданию, в котором 8 мая 1945 года произошло подписание Акта о полной капитуляции фашистской Германии. Это оказалось двухэтажное, длинное здание с множеством высоких окон. Само здание было закрыто, но меня и брата родители подсадили на выступ фасада, и сквозь оконное стекло я увидела в большом зале огромный круглый (или овальный – не помню точно) стол, вокруг которого стояли большие стулья (полукресла).
Много позже, уже взрослой, я представляла себе не раз то состояние, которое испытывали тогда мои родители, находясь возле этого здания. Им было что вспомнить…
Около трёх лет прожили мы в немецких городах при воинских частях и я с уверенностью могу сказать, что чувство гордости за свою страну мы – дети советских военнослужащих испытывали очень большое, ведь самая
лучшая, самая справедливая страна в мире для всех нас… была наша Родина, Советский Союз (СССР), которую спасли от фашистов наши родители.

* * *
Промчались годы. Уже нет великой страны, и папы нет уже с 2000 –ого года, а я всё чаще и чаще возвращаюсь к прошлому. Что-то переосмысливаю, на что-то пытаюсь дать ответ и, сравнивая то время с сегодняшним, понимаю, что с уходом поколения победителей, мы все теряем нечто очень главное, очень необходимое, может быть, самое главное для всех нас. Я не знаю, как перепишут со временем подлинную историю великой страны и чудовищной войны с фашизмом, но знаю наверняка, что настоящую память… убить невозможно.


Надежда ОХРИМЕНКО

член Международного Союза славянских журналистов

[Cliver F]

Надежда ОХРИМЕНКО



БОМЖИХА


Вот уж месяц, как ходит и ходит
К нам бомжиха в уютный наш двор,
И с собою частенько заводит
Несуразный для всех разговор.

Вспоминает, бедняга, былое, –
Как в квартире жила, да с семьёй.
А потом вдруг случилось такое,
Что ей страшно поверить самой:

Отобрали жилище, «зверюги»,
Ипотека – причина тому.
И зимою – при яростной вьюге –
За долги… на мороз, …всю семью.

Закричит, вспоминая, заплачет
И, косматой тряхнув головой,
Пожелав за червонец удачи,
Засмеётся над злою судьбой.

А потом вдруг опять зарыдает.
Слёзы вытерев, станет плясать,
И ругает – так горько ругает! –
Всем известную кузькину мать.

Уходя, вдруг отбросит браваду,
Скорбной тенью покинет наш двор.
…Беспредельная боль её взгляда –
Обжигает меня до сих пор.

[Cliver F]

Надежда ОХРИМЕНКО

* * *

От снарядов опять кровоточит Донецк.
За Атлантикой мерзко смеётся Обама.
Он-то думает, русским приходит конец,
Но, тем самым себе-то и роет он яму.

А Донецк не погибнет, Луганск – не умрёт!
Они символом станут Славянской Победы!
Хоть сегодня и плачет и стонет народ,
И ему предстоят ещё горькие беды,

Но обамы не знают, – да им не понять! –
То, что всем доказала истории правда:
Пусть вас будет идти, хоть несметная рать, –
Разобьём в пух и прах, по-славянски, как надо!

1915г.

[Cliver F]

Надежда ОХРИМЕНКО


ПЛАКУН-ТРАВА


Как пойдёшь по полюшку по русскому,
Где растёт теперь плакун-трава,
Песнь сама на ум приходит грустная,
И с тоски – кружится голова.

И идёшь, земли своей не чувствуя,
Небосвод весь тучами объят...
Ой, ты, доля русская горючая!
Ой, печалью полонённый взгляд!

А душа – лоскутиком потрёпанным –
Память перелистывает вновь,
И стоишь на полюшке не вскопанном,
Чувствуя, как стынет в жилах кровь.

И себя – поблекшею ромашкою
Горько ощущаешь на ветру.
Где ты, жизнь, счастливая вчерашняя?
Где поля с хлебами на юру?

Ничего нет! Только долу клонится,
Взгляд куда ни кинь, плакун-трава…
Да колокола гудят со звонницы,
Да кружится с горя голова.

[Cliver F]

________________________________________
В ПЛЕНУ «СОЗВЕЗДИЯ РОДСТВЕННЫХ ДУШ»
(О книге стихов современных поэтов Северного Кавказа в переводе Валерия Латынина)


Надежда ОХРИМЕНКО, член Союза писателей и Союза журналистов России (г. Москва)

26363
«Улучшать нравы своего времени – вот цель, к которой должен стремиться каждый писатель, если он не хочет быть только «увеселителем публики» – этот замечательный афоризм принадлежит выдающемуся французскому писателю О. Бальзаку.
Я не случайно привела в пример это высказывание, поскольку сегодняшняя литература буквально кишит авторами, пишущими, можно сказать, ни о чём. Такая литература ничему не учит, напротив, – вредит читателям, отнимая драгоценное время, коверкая души людей, а то и их психику.
Для улучшения нравов своего времени настоящий писатель должен нести в жизнь добро, красоту, чтобы идеалом жизни на земле являлись мир, свет, взаимопонимание, а не алчные интересы, войны и вечные катаклизмы, как между государствами, так и внутри отдельно взятой страны. Настоящие писатели должны стремиться к духовному обогащению читателя, к пониманию и уважению людей различных племён и народов. Мировая и русская литература девятнадцатого и двадцатого веков отвечала этим высоким духовным критериям, а писатели-переводчики способствовали распространению лучших произведений на других языках в своих странах. Высокопрофессиональные переводы приносят пользу и популярность не только самим авторам, а делают национальную литературу достоянием всего человечества, сближают различные народы, позволяют людям лучше узнать и понять друг друга. К сожалению, после развала СССР русская переводческая школа заметно ослабла, снизилось и количество, и качество переводимых книг. И только немногие новинки на книжном рынке сегодня могут заинтересовать взыскательного читателя.
Об одной такой замечательной книге поэтических переводов, недавно увидевшей свет, я и хочу рассказать.
«СОЗВЕЗДИЕ РОДСТВЕННЫХ ДУШ»– так многообещающе называется книга современных поэтов Северного Кавказа в переводах известного русского поэта и прозаика Валерия Латынина, выпущенная недавно в рамках просветительского проекта народного единства «Белые журавли России» (автор и руководитель проекта Сергей Соколкин) издательством «У Никитских ворот». В этом сборнике представлены четыре автора и каждый заслуживает серьёзного разговора о его стихах.
«ТВОРЧЕСКОЕ ГОРЕНИЕ» – под таким названием в книге помещена подборка стихов даргинской поэтессы Аминат Абдулманаповой. Аминат Абдулманаповна Абдулманапова – народный поэт Дагестана. Окончила физико-математический факультет Дагестанского государственного педагогического института и заочное отделение Литературного института имени А.М. Горького. Заслуженный работник культуры Республики Дагестан. Живёт в Махачкале.
Как мудро и образно пишет она в своём стихотворении «Новые одежды» о том, что богатство, нажива – эта сторона жизни не волнует людей с возвышенной натурой:

…Взгляни на небо. Там орёл летает.
Его несут могучие крыла.
Он о богатстве ничего не знает,
Но ввысь его природа подняла.
Чтобы летать, не нужно капитала,
Иным богатством жизнь твоя ценна –
Ты звездный дар Всевышнего познала.
Какая честь тебе ещё нужна?..
А далее поэт говорит, чтобы ни случилось, – надо жить, неся в мир, свет и добро. Её стихи о творческом горении можно с полным правом назвать жизненным кредо автора, достойным уважения:
До самой крайней капельки истрачусь,
Но станет больше огоньков во мгле.
Не стоит браться за перо иначе,
Не стоит жить иначе на земле.

Не менее интересны и философски глубоки её поэтические размышления о поисках правды и истины, о Земле, мечтавшей миллионы лет произвести на свет разумного человека, а теперь страдающей от людского несовершенства. Трогают душу стихи о матери, о войне, целомудренные строки о любви, и о том, что «…не вечны вожди и кликуши…»; о терпении, которым обладают лишь сильные и мудрые люди, а так же о горькой констатации того, что жизнь на Земле – далеко не мёд:

…Мёд кончился. Его другие ищут.
Мечты пошли с реальностью вразлад.
И старость мне подмешивает в пищу
Уже не мёд, а смертоносный яд.
Вокруг – страданья, обнищанье духа.
Изныло сердце от жестоких ран.
Проклятия доносятся до слуха,
Разрывы, стоны, площадная брань…
Уже одни эти строки говорят о том, что болит, – ох, как болит! – сердце народного поэта Дагестана Аминат Абдулманаповой за всё, что происходит в сегодняшнем неспокойном и корыстном мире.
Но, несмотря ни на что, как и должно быть у большого поэта, из-под её пера появляются на свет и великолепные образцы пейзажной лирики, например, стихотворение «Горная вода», в котором замечательным образным языком описано, как игриво и красочно бежит с гор ручей, по пути превращаясь в горную реку:
…Вода сначала вьётся, как косички,
Потом ягнёнком прыгает с камней.
С махрами брызг прозрачные странички
Листает непоседливый ручей…

Аминат восхищается красотой и совершенством природы, которая бескорыстно дарит людям свои богатства:

Удивительный мир я сумела открыть,
Чтоб нетленным богатством гордиться.
Нам дано в этом мире родиться и жить,
Быть его неотъёмной частицей.

Её также привлекают неординарные исторические личности, великие мыслители, поэты. В стихотворении «Смерть Пушкина» поэтесса говорит о большом горе, постигшем Россию и Кавказ с уходом из жизни А.С. Пушкина; о власти и чиновниках, способствовавших гибели великого русского поэта; о немеркнущей, несмотря ни на что, мировой славе Александра Сергеевича:

…Для всех времён. Для всех народов
Ты самым близким другом стал.
И он всё выше год от года –
Любви народный пьедестал!

Можно ещё много говорить о представленных в сборнике стихах Аминат Абдулманаповой, безусловно, яркой творческой личности и мужественном выразителе мыслей и чаяний не только даргинского народа, но и всей России, но у нас ещё три поэта, не менее интересных и самобытных.
* * *
«СЕРДЦЕ ПОМНИТ» – такое название дал своей подборке стихов лезгинский поэт Билал Адилов. Билал Икрамович Адилов - поэт, публицист, переводчик, член Союза писателей России. С отличием окончил Азербайджанский экономический институт. Один из основателей и редакторов первой лезгинской газеты в Азербайджане «Самур». Живёт и работает в Баку.
В его подборке стихов звучит самая разнообразная тематика. Говоря о жизни, о её смысле, в стихотворении «Жизнь проживи, как человек», – которое можно сравнить с завещанием всем людям, – поэт пишет, что надо в жизни держаться подальше от сплетников, что «…правда – меч твой, Богом данный…» и далее:

…Так много стало оборотней всюду,
Что будут ветку под тобой пилить.
Они, на первый взгляд, как будто, люди,
Но могут чёрным глазом погубить…

Не обделяй бездомных подаяньем,
Сам не проси ни денег, ни любви,
Храни, как знамя, это завещанье,
Как человек, достойно проживи!

Какая мудрость звучит в каждой строке этого стихотворения! Так и верится, что у молодого его читателя, не наделённого ещё жизненным опытом, «откроются» глаза на суровую правду жизни.
А стихотворение «Родное слово» начинается строками, которые можно считать своеобразным кодом для каждого народа, живущего на Земле:

Родной язык, родное слово –
Народа главная основа…

Далее поэт говорит, что его родной язык – это язык великих учителей лезгинского народа, язык героев далёких времён; что его родной язык – это сама кавказская природа, дающая поэту и силы, и вдохновение…
У Билала Адилова есть добрые и нежные стихи, посвящённые маме, много стихов о родном крае, о славных предках (он является потомком знаменитого лезгинского поэта ХII века Далаха Стура) и, конечно же, о любви. О любви с горьким привкусом разлуки. Они трогательны и неповторимы. Вот, например, строки их стихотворения «Ты на слова была скупа»:

…Десятки звёзд в твоих глазах
Переливались и дрожали,
Но в пальцах затаился страх,
Они мне кожу обжигали…
Или такие же «обжигающие» строки из стихотворения «Чувства к тебе сделали меня поэтом»:
Я не знал, что такое страданья и боль,
А теперь закипает душа без покоя.
Думал, что родником возникает любовь,
А она полилась полноводной рекою.
В подборке стихов Билала Адилова в поэтическом сборнике «Созвездие родственных душ» есть стихотворение «Гордись», в котором поэт обращается к читателю-лезгину с призывом гордиться своим краем, своим народом, помнить поимённо своих великих поэтов и героев:

…Коль помнишь предков, никогда судьба
Твоей спины холуйски не согнёт!..

Эти две строки убедительно говорят о глубокой философии жизни. Чем не афоризм для всего человечества?! Нужно отметить, что стихам Б. Адилова вообще присуща афористичность, многие из них звучат, как душевная беседа умудрённого жизнью человека с теми, кто только вступает на непростой самостоятельный жизненный путь:

…Да, милый друг, бессмертных в мире нет,
Ко всем приходит смерть в урочный час.
И нужно уходить, оставив след,
Такой, чтоб кто-то сожалел о нас.

Поэт проповедует важные житейские истины спокойно и твёрдо, как убеждённый в своей правоте мыслитель, ведь настоящего писателя без твёрдых убеждений и быть не может.
* * *
«СЫНОВНИЙ ПОКЛОН» – так называется подборка стихов кабардинского поэта Бати Балкизова. Бати Асхадович Балкизов -
майор МВД в отставке. Заочно окончил Литературный институт имени А.М. Горького. Член Союза писателей России. Автор пяти книг стихов на кабардинском языке. Живёт в Нальчике.
Открывает подборку стихотворение «Псатха» (покровитель души). Поэт вспоминает эпизод из своего далёкого детства, где он в пылу игры с мальчишками, надкусив хлеб, данный матерью, бросает его на землю. Услышав материнский окрик: «… – Что ты наделал?/ Псатха плачет…», – он поднимает этот хлеб. Ох, как до глубины души автор прочувствовал свой проступок и тот материнский укор:

…Немало лет
Прошло с тех пор,
Но каждый раз перед едою
Мне мамин слышится укор:
«Хлеб – Псатха,
Будь его достоин!»

Уверена, что читателю этого стихотворения навсегда врежется в сознание (если этого не было) понятие о бережном отношении к хлебу.
Тема добра, мира и красоты звучит во многих стихах этого автора. В одном из своих произведений, где поэт размышляет о добре и зле, особенно покоряют заключительные строки, опять-таки относящиеся ко всему человечеству:

…Но вместе с добром,
Зло рождается с нами.
Враждуя, готовы пролить реки крови.
И, если когда-нибудь мира не станет,
То лишь человек будет в этом виновен.
А в другом стихотворении – без названия – автор чистосердечно признаётся с первых же строк:
Остерегаюсь гнева и проклятий,
Потока брани, что из уст течёт.
Душе язык ругательств неприятен.
Сильней огня проклятье душу жжёт…
Лишь доброту сокровищем считаю,
А ненависть людская –
Боль моя!
Когда я людям радость доставляю,
То радуюсь от этого и я…

– вот философия жизни мудрого человека и настоящего поэта!
Читая стихи Бати Балкизова о любви, о природе, о пахаре, о сенокосе, о маме, о брате-фронтовике, о женщине, носящей траур 8-го марта по умершим землякам в связи с насильственным переселением её народа с Кавказа, – словно воочию видишь жизнь, которую изобразил автор в своих произведениях. В них чувствуется и вкус, и ум, и душа поэта, – что говорит о его большом мастерстве.
* * *
«ЗОВ РОДИНЫ» – так гордо и серьёзно названа подборка стихов аварской поэтессы Баху- Меседу Расуловой. Баху-Меседу Гаджиевна Расулова - народный поэт Дагестана. Член Союза журналистов и Союза писателей России. Окончила Дагестанский государственный университет и Литературный институт имени А.М. Горького. Создала словарь каратинского языка, издала книгу стихов на этом реликтовом языке. Живёт и работает в Махачкале.
Её стихи пронизаны огромной любовью не только к своему краю и к своему народу, но ко всему человечеству, населяющему нашу планету, и говорят о страстном желании видеть в жизни людей мир и согласие:

…Вот если б народы любой сущей веры
Нашли в своём сердце к доверию двери
И, вспомнив родителей рода людского,
Друг друга считать стали братьями снова!

Эти строки из стихотворения «В Мекке», в котором автор мечтает о духовном единении людей.
Как стремится народный поэт Дагестана Баху-Меседу Расулова сблизить людей нашей многострадальной Земли? Она верит в великое предназначение Слова, поэтому, как главный жизненный вектор, обозначает суть своего творчества в стихотворении «Древний смысл»:

…Слово призвано сблизить людей.
В этом смысл всей работы моей.

А как замечательно и просто звучит её тема о счастье в стихотворении «Ключ от счастья», в котором автор чистосердечно признаётся, что всю жизнь мечтала найти ключ от счастья, но всю жизнь была сама собой не довольна, да и ключ этот никак не находился. И только изрядно намаявшись, прожив полвека, она поняла, что:

…Ключ к счастью был всё время рядом,
Но только после грозных туч
В себе самой духовным взглядом
Я обнаружила тот ключ.

Эти строки звучат и поучительно, и поэтично, ведь каждый человек должен найти , прежде всего в себе, жизненный и нравственный стержень, чтобы уверенно идти праведным путём, а не мыкаться в потёмках.

Нельзя не привести для примера, хотя бы две строки из стихов о природе:

…Рисует небо радугу цветную,
Когда с землёй сольётся в поцелуе…
(из стихотворения «Любовь земли и неба»)

Эти строки тоже смело можно назвать высоко поэтическими.
И снова звучит в её стихах серьёзная тема о предназначении людей на Земле:

…Прости, Господь, но так ли нужно
Заблудшим людям шанс давать,
Чтоб в умопомраченье дружном
Стремились братьев убивать?!..

Нужно ли было, Господи, после всемирного потопа давать людям второй шанс на возрождение, если человечество опять убивает само себя? – этот вопрос звучит в стихотворении «Возрождение человечества». Глубокие философские и исторические вопросы задаёт автор в своих произведениях. В стихах Баху-Меседу Расуловой много мудрости и силы. Они по-настоящему народны и поучительны.
Читая и перечитывая вышеупомянутых поэтов, хочется отметить, что ни одно стихотворение этих авторов не звучит бессмыслицей. Практически каждое, даже самое небольшое произведение, несёт в себе большую смысловую нагрузку и поэзию, заставляя читателя глубоко задуматься о прочитанном.
Всех авторов «Созвездия….» отличает искренняя и целомудренная любовь к своему родному краю и нашей стране, к родителям, близким и родным людям, простым честным труженикам, защитникам Отечества; гордость за достижения своих соплеменников, за своих учителей. Всех поэтов объединяет неприятие сегодняшней меркантильной жизни, направленной на духовное обнищание людей; возмущает грубое и слепое поклонение золотому тельцу. Стихи данных поэтов говорят о том, что пока человек жив, он не только должен любить своё Отечество, но и бороться за него, – если этого требует время, – и мы видим, как они это осуществляют своим вдохновенным Словом. Авторы сборника «Созвездие родственных душ» выступают в роли наставников своих народов, напутствуя и благословляя читателя на честную и достойную жизнь. Они все мечтают о мире на Земле, о высокой духовности, – потому-то их души можно считать родственными, а их сборник стихов – ярким созвездием на литературном небосклоне.
Необходимо сказать особые слова благодарности человеку, создавшему это замечательное поэтическое созвездие на русском языке, - поэту и переводчику Валерию Анатольевичу Латынину, благодаря которому читатель имеет возможность ближе познакомиться с духовной жизнью и чаяниями народов Северного Кавказа через творчество ярких современных поэтов, живущих в национальных республиках. Валерий Латынин занялся поэтическими переводами со времени учёбы в Литературном институте имени А.М. Горького по рекомендации руководителя творческого семинара, известного поэта и главного редактора советско-болгарского журнала «Дружба» Владимира Ивановича Фирсова. Тогда же перевёл и подготовил к изданию первую русскоязычную книгу стихов своей сокурсницы Аминат Абдулманаповой «Беспокойство». Книга вышла в библиотечке журнала «Молодая гвардия» в далёком уже 1988 году тиражом 15 тысяч экземпляров и помогла молодой поэтессе приобрести известность и авторитет в кругу профессиональных литераторов Республики Дагестан.

С тех пор В.А. Латынин перевёл не один десяток иноязычных авторов из национальных республик бывшего СССР, России, из стран ближнего и дальнего зарубежья. За что неоднократно награждался международными премиями, удостоен звания почётного члена Содружества сербских писателей, академика Славянской академии литературы и искусств в Болгарии. А недавно стало известно, что по итогам международного литературного конкурса «Золотое перо Руси» 2017 года книге стихов современных поэтов Северного Кавказа «Созвездие родственных душ» в переводе Валерия Латынина присуждён диплом имени Шекспира. Я рада поздравить переводчика и всех авторов сборника с этим замечательным событием и пожелать им новых успехов на ниве служения поэзии и людям.

[Cliver F]

Ивайло Балабанов. Площадь Надежды. Стихотворения. Перевод с болгарского В.А. Латынина. – М.: Редакционно-издательский дом «Российский писатель», 2018. - 128 с.

26364

В книгу стихотворений одного из самых популярных современных поэтов Болгарии Ивайло Балабанова вошли его лучшие произведения гражданской и любовной лирики, опубликованные в библиотеке лауреатов международного поэтического фестиваля «Славянские объятия» (г. Варна). Не смотря на тяжёлую продолжительную болезнь и прикованность к инвалидному креслу, Ивайло Балабанов остаётся несгибаемым Воином Духа, правдорубом, истиным сыном многострадальной Болгарии, переживающей период новых тяжёлых испытаний. На русский язык его стихи перевёл другой лауреат фестиваля Валерий Латынин, поражённый могучей волей и талантом своего собрата.
Не успели ещё отшуметь разговоры о книге стихов современных поэтов Северного Кавказа «Созвездие родственных душ» в переводах известного русского писателя и общественного деятеля Валерия Анатольевича Латынина, за которую он был награждён международным дипломом Шекспира, как читатели увидели новые его переводы. На этот раз – книгу стихов одного из выдающихся болгарских поэтов Ивайло Балабанова. Валерий Латынин в мае 2011 года, услышав на международном поэтическом фестивале «Славянские объятия» в Болгарии животрепещущие болью и любовью стихи поэта, прикованного к инвалидному креслу, с первых же минут понял, что обязательно возьмётся за перевод его произведений, чтобы познакомить с ними любителей поэзии в России. О своём намерении он сразу же поведал Елке Няголовой (замечательной болгарской поэтессе, руководителю поэтического фестиваля и близкому другу Ивайло Балабанова). Елка с восторгом поддержала решение русского коллеги и написала прекрасное предисловие к будущей книге.
«Площадь Надежды» – так просто и значимо названа книга Ивайло Балабанова, о которой пойдёт речь. Но прежде хочется привести слова великого русского писателя-классика Николая Васильевича Гоголя: «Поэты берутся не откуда же нибудь из-за моря, но исходят из своего народа. Это – огни, из него же излетевшие, передовые вестники сил его». Наверно поэтому в отзывчивом сердце И. Балабанова родились горестные строки, посвящённые современному болгарскому народу. Они звучат в стихотворении «Что-то плохое случилось», с которого и начинается представляемая книга:
…Мы вместе сделались немыми.
Нас ветер гонит вдоль дорог.
А где душа народа ныне,
Не знает, видимо, и Бог.

Какой глубокий и трагический смысл заключён в этих образных строчках о судьбе многострадального народа, попавшего силой обстоятельств и безволия властей в полосу новых бед и испытаний!

В своих стихах поэт часто обращается к истории Болгарии, так как прекрасно понимает, что прошлое, настоящее и будущее – звенья одной цепи, без которой никогда не может быть у народа будущего и победы над завоевателями. В стихотворении «Вклад в европейскую историю» поэт ведёт речь об испытаниях, выпавших на долю его многострадальной Родины, о героическом сопротивлении болгарского народа турецкому игу. В то время как молодая Европа создавала прекрасную музыку, строила великолепные замки и соборы, плавала по океану в поисках богатств, болгары, ожесточённо сражаясь с турками, не дали им возможности идти дальше на запад:
…Из ружей по врагам палила
Во всех краях родной земли,
Стрелой отравленной разила…
И турки дальше не прошли.
Тема непокорности звучит и в стихотворении «Ностальгия в Варшаве», где поэт, рассказывая о проведённых им в Варшаве двух с половиной днях, на третий день так заскучал по Родине, по родным, что не помогла ему окружавшая роскошь варшавской гостиницы «Метрополь». И тогда, когда он уже летел от этой роскоши домой, то напевал «…про свой родной Балкан, Про Йова Балканжди, сведённым скорбью ртом». Напевал про героя народной песни, который не захотел отдать за турка свою сестру. И даже тогда, когда турки отрубили ему руки и ноги, выкололи глаза, он всё твердил, что отдаёт им свою голову, но сестру – никогда.

А вот в «Болгарском стихотворении»» Ивайло Балабанов, обращаясь к
своим собратьям, повествуя о нынешнем положении своей отчизны:
…Болгария– нищенка и оборванка,
Бездомной бродяжкой идёт, не обута,
И просит подачек везде, как цыганка…
говорит о свободе, которую отняли у болгар те, кто стоит нынче у власти:
…Петлёю свисает вопрос с небосвода:
А что нам даёт демократия ныне?
Скажите, куда подевалась свобода
Из нашей ноябрьской осени синей?**
Она с богатеями сладко пирует,
С рвачами от власти, вошедшими в моду….
(** Осень новой демократии)
Вспоминая 2001-ый год, когда Болгария, подожжённая своими же предателями ради наживы, три месяца горела как факел, в стихотворении «Год 2001-й» поэт с глубокой горечью пишет:

Оболгана, обобрана и до костей ободрана,
не в силах хлеб родить,
раздроблена, угроблена, трущобам уподоблена,
Болгария горит…
Не даёт покоя Ивайло Балабанову нынешняя действительность.

Как любой большой Поэт, он ищет выход из создавшегося положения, пытается осмыслить происходящее, потому-то и обращается часто к прошлому, так как чуткое сердце поэта всегда хочет заглянуть в будущее. В стихотворении «Фракийский реквием», поэт вспоминает далёкую историю, когда в неравном бою под белой Гюмюрджиной погибло много болгар. Они погибли, но не дали фракийским беженцам пахать и жить на болгарской земле, о чём те так мечтали. Обращаясь к павшим за свою землю болгарам, поэт говорит с «высот» сегодняшней истории:
…Забытые вождями, оставленные Богом,
Лежите безымянно, забывшись в вечном сне,
А из камней надгробных построены в итоге
Высокие мечети в Фере и Эдирне…
Упрёком, что не сумели их потомки сохранить свою землю, звучат эти строки, потому-то поэт и говорит далее с горечью:
Под белой Гюмюрджиной моя душа двоится,
одна во мне трепещет, другая – в поле том,
Прочерчена на юге кровавая граница
Не грифелем – по карте, а по душе – ножом.
В стихотворении «Разговор с Роденом», обращаясь к одному из создателей современной скульптуры французскому скульптору Огюсту Родену(1840 – 1917г.г.), автор задаёт ему вопрос: какой образ многострадальной Болгарии он создал бы, если бы сам был болгарином? Перечисляя всевозможные муки, пережитые болгарами, в конце стихотворения Ивайло Балабанов пишет:
…Жена босая – средь степей,
охваченных пожаром, –
вот образ Родины моей
для скульпторского дара.
Вот такая печальная участь Болгарии и её народа просматривается в стихах Ивайло Балабанова. Просматривается с исторической правдой. Читателю его стихов открываются картины прошлого и настоящего, которые говорят о том, что, если болгарский народ не сумеет «проснуться», то у него не будет никакого будущего.
В книгу «Площадь Надежды» вошло пятьдесят одно стихотворение, и ни одно из них не звучит легко и безмятежно. В его стихотворениях, – какую бы тему они не затрагивали, – звучат скорбь, и призывы к свободе, прогоняя уныние и вселяя надежду на светлое завтра. Это говорит о том, что душа и сердце поэта полностью отданы своей Родине и своему народу. Например, в стихотворении «Феникс», где говорится о вдове, которая с течением времени стала оставлять приоткрытой дверь, принимая соседа и давая ему стакан мужа, последние строки стихотворения звучат как напутствие для всех:
…Только слабый
былое весь век вспоминает,
Тот, кто сильный,
старается заново жить,
И надежду в душе
никогда не теряет –
вновь любовью и радостью
жизнь осветить.

А в стихотворении «Свадебный подарок», обращаясь к дочери, отец сообщает, что на свадьбу он подарит ей иглу, а не какой-то другой подарок, потому что испокон веков болгарские женщины иглу носили как брошку на груди. Они создавали с помощью иглы не только уют в доме, но и использовали её для защиты своей жизни и чести:

…Потребуется, сможешь защитить
иголкой этой жизнь свою и честь…

В конце стихотворения отец говорит дочери, пожалуй, о самом главном:
…Сокрыта тайна страшная в игле –
ты сможешь ею пробудить борцов,
когда, как Райна***, на родной земле
святое знамя вышьешь для бойцов.
(*** Райна Попгеоргиева вышила знамя Апрельского восстания 1876 года и сама участвовала в боях. Народ назвал её «Княгиня Райна»).

Можно долго говорить о стихах Ивайло Балабанова, которые помогают болгарам (и не только им) выживать в таком страшном безвременье, где попраны честь и совесть, убивают и растлевают людские души, уничтожают всё национальное, где подменяют жизненные ценности. Его стихи поднимают дух, напоминая о долге и чести, о свободе и независимости. Но эти стихи надо не пересказывать, а читать. Они, как воздух, как родник, дающий силы, возвращающий к жизни. Его стихи – это настоящий гражданский подвиг, если к тому же учесть, что их автор уже десять лет прикован к инвалидной коляске, но не сломлен духом.

На основании вышеизложенного можно с уверенностью сказать, что поэт Ивайло Балабанов исходит из своего народа, что он – огонёк, из него же излетевший, что он – передовой вестник сил его, – как сказал о настоящих поэтах Н.В. Гоголь
Огромная благодарность замечательному переводчику Валерию Анатольевичу Латынину, который подарил русским людям возможность открыть для себя творчество выдающегося болгарского поэта. Перевод стихов прост, сдержан и настолько приближен к подлиннику, что, кажется, будто стихи написаны болгарским поэтом на русском языке.
Наши народы веками жили рядом, одной языковой семьёй. У нас общие корни и в вере, и в языке, и в истории. И сегодня нас продолжают объединять общая кириллическая азбука, православные, по сути, культура и искусство, не смотря на предпринимаемые западными политическими интриганами усилия оболгать и поссорить братские народы. Такие творцы-патриоты славянства, как Ивайло Балабанов и Валерий Латынин, укрепляют фундамент братских взаимоотношений Болгарии и России, чтобы никакие деструктивные силы не сумели нас разъединить.

[Cliver F]

Ещё не отпели мои соловьи…

ЖУРНАЛ: № 78 (октябрь 2015)
РУБРИКА: Книга
АВТОР: Охрименко Надежда

«Ещё не отпели мои соловьи» – так поэтично называется книга Анатолия Ковалёва, изданная к 75-летию автора в 2014 году. «…Живи, как пишешь и пиши, как живёшь. Иначе все отголоски лиры твоей будут фальшивы…» – эти строки русского поэта 19-ого века К.Н.Батюшкова вполне применимы к Анатолию Ковалёву, чьи стихи органично спаяны с его жизнью, его чувствами, его лебединой верностью супруге,
Валентине Ивановне, которой и посвящает автор эту книгу. Кто-то улыбнётся про себя и подумает: «Экая невидаль: посвящать свои стихи супруге. Кому это интересно, кроме самого автора?» Не ошибается ли такой скептик, ведь настоящий поэт – это Учитель, которому есть что сказать поколениям, живущим вместе с ним и тем, которые придут в жизнь после него. А учить людей настоящей любви – это ли не одна из важных сторон писательского поприща?! Что будет представлять собой человечество, если вместо прекрасного чувства любви повсюду будут царить, так сказать, лёгкие отношения? Вот потому-то Анатолий Ковалёв и делится с Читателем тем прекрасным чувством, которое подарила ему Жизнь:

…Спи, любимая, спи усталая,
Спи доверчиво и светло,
Утро звонкое, утро алое
Ставит солнышко на крыло…

Сколько любви и нежности в этих прозрачных, невесомых строках. Учитесь, люди, любить так же светло и верно! Можете ли вы пронести через всю жизнь свежесть чувств и верность своим половинкам?! А вот ещё одна строфа из того же цикла, где автор называет свою судьбу «блуждающей» из-за вынужденных в своё время командировок:

…А ты живёшь подобно чуду
В моей блуждающей судьбе,
Молиться только Богу буду,
А поклоняться – лишь тебе…

Главное, что автор здесь не лукавит нисколько, это не пафосные строки, написанные для читателей. Эти строки продиктованы высоким чувством
души и сердца.
…Рождённый на Смоленщине, малолетним ребёнком переживший фашистскую оккупацию, автор с детства впитал в себя святое чувство любви к малой родине, к русской природе, русской деревне и её нравам, а значит, впитал любовь к России-матушке. Вот потому так пронзительно звучат у Анатолия Ковалёва стихи о военном детстве; об односельчанах, переживших войну; о трудном послевоенном времени – обо всём том, что осколком на всю жизнь осталось в душе русского мальчика из того голодного далёкого времени.

А то, что было, – мне уже
Не вычеркнуть из памяти…

Так просто и, в тоже время, многозначительно говорит автор о своём прошлом, о своей крестьянской избе, о своей малой Родине. И идёт, прямо-таки, волшебное описание мирной жизни села:

…И на виду всего села,
Знать, на правах хозяина,
Петух чечётку в два крыла
На крыше бил отчаянно…

И, чуть дальше:

…Бродили гуси косяком,
Шли ливни, землю радуя,
И детство мчалось босиком
В распахнутую радугу.

Но в мирную, простую и трудовую жизнь села вторгается война, сжигая всё и вся на своём пути, о чём не может молчать очевидец тех ужасов. Однако жизнь продолжалась, живые должны были жить и поднимать детей, несмотря на фашистскую оккупацию:

В ту жестокую весну –
С грозными боями –
Мы в стальную борону
Запрягались сами…
Борона ползла едва.
Об осколки билась.
Одинокая вдова
Криком заходилась.
……………………
Оккупация ярмом
Придавила плечи,
Вместо рубленых домов
Лишь чернели печи.

Здесь не надо объяснять того, что хотел в этом стихотворении сказать автор.
Живая картина встаёт перед глазами так пронзительно ясно, что к горлу подкатывается ком, а на глазах проступают невольные слёзы.
А стихотворение «Земляки», где поэт говорит о тех, кто ушёл из села на фронт и не вернулся, заканчивается строфой, говорящей о вечной благодарности односельчан за подаренную им жизнь, за спасённую Родину:

...Каждый год мои однополчане,
Выйдя первый прохоить покос,
Над могилами стоят в молчанье
И святых не сдерживают слёз…

Вот она, человеческая память, благодарность, вот оно, бессмертие героев!
Можно долго и основательно говорить о стихах, посвящённых военному и послевоенному времени, тем более что у Анатолия Ковалёва достаточно в книге сильных и пронзительных стихов на эту тему: «Судьба», «Инвалид», «Старое кино», «Гармонист» «Вызываю огонь на себя!» и многие др., однако, хотя бы несколько слов хочется сказать о стихах, звучащих на другие темы, например, о философском взгляде автора на жизнь:

…На земле мы не вечны –
И во имя людей
Стань в сто крат человечней,
На три сердца добрей…

С такой простой человеческой истиной и живёт Анатолий Ковалёв всю свою трудовую жизнь: от сельского паренька, от простого рабочего завода – до солидного поста в Министерстве лёгкой промышленности. Любил и любит трудиться, как на производственном поприще, так и в литературе, ведь, несмотря на огромную занятость, автор сумел стать поэтом, которого любят слушатели и читатели, а, надо заметить, выступает он перед слушателями в различных аудиториях, предостаточно.

Мне в жизни легко ничего не давалось,
На свет, знать, явился с такою судьбою.
И в жизни моей даже сущая малость
Оплачена потом, работой с лихвою…

Так поэт говорит о себе, честно, непредвзято…
Особое внимание хочется уделить стихам, посвящённым природе, которые удивительны по образности, красочности и сочности. Вот, например, отрывок из стихотворения «Храм берёзовый»:

Пестрят полянок платьица
В созвездии цветов,
Звеня, по веткам катится
Хор птичьих голосов…

Или строки из стихотворения «Лесная просека»:

…Танцуют солнечные блики,
И силу набирает зной,
И наплывает клевер дикий
Вихрастой розовой волной…

А вот ещё одна чудо-картинка из стихотворения «Междузорье»:

…Луна над синим полем вянет,
Туман крадётся бережком,
И красное, как после бани,
Восходит солнце над плетнём…

О юбилейной книге Анатолия Ковалёва «Ещё не отпели мои соловьи» я сказала далеко не всё, ведь его стихи охватывают, практически, все стороны человеческой жизни, показывая судьбу как страны, так и отдельного человека, трудный жизненный путь русского поэта – непримиримого борца за честность и справедливость. Читая их, понимаешь, что автор живёт так, как пишет и пишет, как живёт. Потому-то в этой книге есть стихи и о сегодняшней жизни. Взять, к примеру, стихотворение «Как здесь всё нынче изменилось», где после многолетней разлуки поэт приезжает на свою малую родину, но находит в родной стороне… только старое кладбище:

…И вот теперь здесь только гость я,
На склоне трудных долгих лет
Иду дорогою к погосту.
Дорога есть… деревни нет.

По книге Анатолия Ковалёва «Ещё не отпели мои соловьи» видна судьба всей страны: горькое военное время, послевоенные трудовые голодные годы и мирное время, когда страна строилась, росла, мужала. Бежит неумолимо время, изменилось государство, меняются нравы, меняется отношение к литературе – и, надо сказать, не в лучшую сторону, – но продолжают создавать замечательные стихи русские поэты, среди которых Анатолий Ковалёв, я считаю, занимает достойное место. Порадуемся тому, что его соловьи ещё не отпели и пожелаем ему больших творческих успехов и долгих, счастливых лет жизни!