Cliver F
02.04.2009, 21:56
Сегодня.Ру
Информационно-аналитическое сетевое издание
Раздел : Особое мнение
Наука в России вымирает и молчит
http://segodnia.ru/index.php?pgid=2&partid=41&newsid=8276
Пятнадцать лет разгула демократии в стране привели не только к уничтожению её статуса индустриальной державы, но и к резкому снижению объёма научных исследований. Правители России в течение 15 лет так «реформировали» науку, что научные исследования сведены практически к нулю. Да и зачем что-то исследовать, изобретать, внедрять, зачем вкладывать деньги в науку, если можно всё, что необходимо нашим правителям, купить за нефтегазовые деньги. Вот некоторые показатели эффективности демократических «реформ» в области науки.
Финансирование научных исследований уменьшилось в 10-15 раз по сравнению с периодом «застоя», когда страна имела выдающиеся достижения в целом ряде областей науки. По доле финансирования науки из государственного бюджета российская наука находится на уровне Таиланда и Румынии. В 2003 году на научные исследования истрачено 1,28% ВВП (уровень Советского Союза 1946-1950гг.); мировой уровень – 1,5-3%. Расходы на научно-исследовательские и опытно-конструкторские работы в 2007 году составят 0,46% ВВП. На долю России приходится менее 1% в торговом обороте наукоёмкой продукции. При этом не утихают разговоры о необходимости
«инновационного» прорыва, который должен, якобы, вывести страну из состояния сырьевой колонии
«цивилизованных» стран. В 1990-е годы прекратили своё существование 800 институтов, что привело фактически к отмиранию за ненадобностью понятия «отраслевая наука». Необходимое оборудование приходит ныне по импорту и оплачивается нефтегазовыми деньгами.
Казалось бы, дальше ехать некуда, государство, хоть как-то озабоченное сохранением своей независимости, должно принять срочные меры по исправлению катастрофического положения в науке. Однако вот что говорит министр науки и образования Фурсенко: «Модернизация не может быть позитивной для всех. Так не бывает. Неминуемы негативные социальные последствия…Абсолютно ясно, что какое-то число людей, институтов будет сокращено».
Краткая справка: Фурсенко, доктор физико-математических наук, «был членом ревизионной комиссии Акционерного коммерческого банка (АКБ) “Россия”… В ноябре 1996 года стал одним из соучредителей дачного кооператива “Озеро” (учредители – Владимир Путин и др.). Интересно, что в 1990-х гг. Фурсенко был почётным консулом Филиппин.
Автор более 100 научных работ. Сотрудничает с американской организацией RAND (Research and Development), объединяющей учёных, занятых поискам системных решений и анализом сложных систем. Неоднократно выступал на семинарах в США» (А. Мухин, «Правители России: Старая площадь и Белый дом», М., 2005).
Итак, руководимое Фурсенко министерство образования и науки видит единственный путь модернизации науки в её сокращении. И это притом, что численность научных работников за «демократический» период уже сократилась втрое (в 80-х гг. было 1,5 млн., теперь – 470 тыс.). Эмигрировало за годы «реформ» около полумиллиона научных сотрудников, в основном молодых, эмиграция продолжается с интенсивностью 10-12 тыс. в год. Средний возраст научных сотрудников превысил 60 лет, то есть наука полностью обескровлена и в ближайшие годы покончит своё существование по чисто физиологическим причинам.
Однако ведомство Фурсенко продолжает настаивать: «Науку надо сокращать». Изданное в мае 2006 года постановление правительства предписывало дополнительно сократить численность науки на 7% . Секретное же распоряжение содержало цифру в 3-4 раза выше. Всего предполагалось сократить 20% научного состава институтов Академии наук. Общее число уволенных сотрудников в 2006 году составило 22 тыс. человек.
И вот в мае-июне 2007 года проходит новое сокращение. К началу 2008 года ведомство Фурсенко предлагает сократить число научных организаций с нынешних полутора тысяч до 250, из 58 научных центров образовать 5-7 крупных «национальных лабораторий», а число действующих учёных «урезать наполовину». Академические власти мотивируют сокращение научных работников необходимостью повышения заработной платы оставшимся. Однако ставки научных сотрудников столь мизерны, что высвобождающиеся средства просто смехотворны, и не в состоянии решить никаких финансовых проблем науки.
Истинный смысл сокращений состоит совсем в другом. Сокращения дают возможность администрации избавиться от неугодных по разным причинам, сотрудников. В научный коллектив вносятся элементы неуверенности в своём положении, стимулируется практика наушничества. Сокращения позволяют окончательно свести к нулю роль профсоюзной организации, так как председатель профкома – тоже научный работник, над которым висит угроза сокращения. Сокращения позволяют вывести дирекцию из-под любой возможной критики, поскольку действия администрации в условиях беспредела победившей демократии зачастую незаконны.
Из науки изгоняются последние из тех, кто не занимался собственным обогащением, кто делал не карьеру, а науку. При этом в нарушение всех правил сокращаются учёные, недавно прошедшие аттестацию и имеющие регулярные публикации в научной печати. Убирают всемирно известных учёных, независимых, самостоятельно мыслящих, критически настроенных, сопротивляющихся разрушению науки. Сокращают просто по алфавиту, потому что, даже выгнав всех талантливых не удаётся выполнить требуемую министерством норму. Сокращают по возрасту, хотя при нынешней ситуации пожилые учёные могли бы стать драгоценным ресурсом – наставниками, учителями, спасителями умирающих научных школ.
Заметим, что никакие сокращения не касаются двух категорий – научной администрации, членов-корреспондентов и академиков РАН. При этом возрастной момент не беспокоит академиков. По словам академика Гинзбурга, «в 1984 году в АН СССР насчитывалось 249 академиков, а сейчас их около 500…, сейчас в РАН около 1200 членов…» («Российская газета», 16 января 2007-го года). А так обстоят дела с возрастным составом: «с 1 января 2008 года из 500 человек в академии меньше 80 человек будут моложе 70 лет и меньше 100 – моложе 65 лет» («Известия», № 54, 2007). Парадокс: число научных работников целенаправленно сокращается, а количество членов-корреспондентов и академиков растёт. При этом, по словам того же Гинзбурга, член-корреспондент получает дополнительно к своей зарплате по месту работы 10 000 рублей, а академик – 20 000. Естественно, они имеют и дополнительные доходы, в том числе, от преподавательской деятельности и пр.
Возникает вопрос: «Кого выгоднее сокращать с точки зрения экономики – члена-корреспондента (академика), или научного сотрудника академического института?». Тем более что в государстве, которое стремится стать «социальным», сокращение научного сотрудника пенсионного возраста приводит к необходимости жить на нищенскую пенсию 4000-4500 рублей (при пенсии в советское время в пересчёте на современные цены составлявшей 16000 рублей), а сокращение члена Академии оставляет его только «без компота», то есть без некоторой доли доходов.
Интересно то, что если научных сотрудников академических институтов можно сокращать по возрасту, то для себя академики в проекте нового устава РАН не ввели возрастные ограничения (70 лет) при выборах на все руководящие посты. Если раньше, допустим, директор академического института по достижении семидесяти лет становился Почётным директором, то, в случае утверждения нового устава он может оставаться на своём посту до глубочайшей старости.
Возрастные ограничения не касаются «возвращенцев» – учёных, покинувших Россию, а затем в неё вернувшихся после того, как уже нечем было больше поделиться (в том числе и со спецслужбами) в зарубежных государствах.
Не подлежит сокращению и администрация институтов, для которой развал науки стал поистине золотым временем сказочного обогащения за счёт присвоения платы за аренду опустевших помещений, коммерциализации экспериментальных подразделений и пр.Они также относится к касте неприкасаемых. Сложилась парадоксальная ситуация – члены академии, администрация институтов, т.е. люди, которые несут персональную ответственность за разрушение науки, рассматриваются как самые ценные кадры, которые следует сохранить. Следовательно, дальнейшее разрушение науки «до победного конца» и есть цель властей? Сложилась смехотворная ситуация – штат научных учреждений уже по большей части составляют администрация, бухгалтерия, уборщицы и вахтёры. Научные сотрудники стали никому не нужным, лишним звеном.
Наука вымирает. Наука молчит. Молчат члены Президиума РАН, молчат так, как будто Президиума вовсе и не существует. Молчит Профсоюз работников науки, а сам Центральный профсоюз под своими голубыми знамёнами поддерживает любую антинародную акцию высшего чиновничества. Трусливо молчат рядовые сотрудники, низко склонившись перед начальством с единственной мыслью: «Чур не меня!». И ни начальство, ни подчинённые – люди с дипломами и высокими учёными степенями – не в состоянии осознать простенькую истину: конечная цель сокращений – подвести академические институты к такому состоянию, когда можно будет с полным основанием сказать: «Ребята-учёные, вас осталось так мало, а вы такое большое, хорошее, а главное, дорогое здание занимаете. Извольте очистить помещение!». И эта команда будет относиться не только к рядовым учёным, но и к научной администрации, которая ныне с таким рвением вышвыривает на улицу, в нищету своих коллег, стремясь угодить начальству.
Всё сказанное выше хоронит любые надежды на то, что науку в её нынешнем виде можно реформировать. Над некогда передовым академическим институтом, над которым в советское время красовалось: «Слава передовой советской науке!», сегодня висит – «Стенли - встроенная мебель». И это никого уже не удивляет.
Бояринцев В.И.,
доктор физико-
математических наук,
Фионова Л.К.,
доктор физико-
математических наук,
член общероссийской
организации «Журналисты
России»
02/04/2009 12:30
© 2004-2007 "Сетевое издание "Сегодня.ру". All rights reserved.
Свидетельство о регистрации СМИ Эл № ФС 77-20830
Информационно-аналитическое сетевое издание
Раздел : Особое мнение
Наука в России вымирает и молчит
http://segodnia.ru/index.php?pgid=2&partid=41&newsid=8276
Пятнадцать лет разгула демократии в стране привели не только к уничтожению её статуса индустриальной державы, но и к резкому снижению объёма научных исследований. Правители России в течение 15 лет так «реформировали» науку, что научные исследования сведены практически к нулю. Да и зачем что-то исследовать, изобретать, внедрять, зачем вкладывать деньги в науку, если можно всё, что необходимо нашим правителям, купить за нефтегазовые деньги. Вот некоторые показатели эффективности демократических «реформ» в области науки.
Финансирование научных исследований уменьшилось в 10-15 раз по сравнению с периодом «застоя», когда страна имела выдающиеся достижения в целом ряде областей науки. По доле финансирования науки из государственного бюджета российская наука находится на уровне Таиланда и Румынии. В 2003 году на научные исследования истрачено 1,28% ВВП (уровень Советского Союза 1946-1950гг.); мировой уровень – 1,5-3%. Расходы на научно-исследовательские и опытно-конструкторские работы в 2007 году составят 0,46% ВВП. На долю России приходится менее 1% в торговом обороте наукоёмкой продукции. При этом не утихают разговоры о необходимости
«инновационного» прорыва, который должен, якобы, вывести страну из состояния сырьевой колонии
«цивилизованных» стран. В 1990-е годы прекратили своё существование 800 институтов, что привело фактически к отмиранию за ненадобностью понятия «отраслевая наука». Необходимое оборудование приходит ныне по импорту и оплачивается нефтегазовыми деньгами.
Казалось бы, дальше ехать некуда, государство, хоть как-то озабоченное сохранением своей независимости, должно принять срочные меры по исправлению катастрофического положения в науке. Однако вот что говорит министр науки и образования Фурсенко: «Модернизация не может быть позитивной для всех. Так не бывает. Неминуемы негативные социальные последствия…Абсолютно ясно, что какое-то число людей, институтов будет сокращено».
Краткая справка: Фурсенко, доктор физико-математических наук, «был членом ревизионной комиссии Акционерного коммерческого банка (АКБ) “Россия”… В ноябре 1996 года стал одним из соучредителей дачного кооператива “Озеро” (учредители – Владимир Путин и др.). Интересно, что в 1990-х гг. Фурсенко был почётным консулом Филиппин.
Автор более 100 научных работ. Сотрудничает с американской организацией RAND (Research and Development), объединяющей учёных, занятых поискам системных решений и анализом сложных систем. Неоднократно выступал на семинарах в США» (А. Мухин, «Правители России: Старая площадь и Белый дом», М., 2005).
Итак, руководимое Фурсенко министерство образования и науки видит единственный путь модернизации науки в её сокращении. И это притом, что численность научных работников за «демократический» период уже сократилась втрое (в 80-х гг. было 1,5 млн., теперь – 470 тыс.). Эмигрировало за годы «реформ» около полумиллиона научных сотрудников, в основном молодых, эмиграция продолжается с интенсивностью 10-12 тыс. в год. Средний возраст научных сотрудников превысил 60 лет, то есть наука полностью обескровлена и в ближайшие годы покончит своё существование по чисто физиологическим причинам.
Однако ведомство Фурсенко продолжает настаивать: «Науку надо сокращать». Изданное в мае 2006 года постановление правительства предписывало дополнительно сократить численность науки на 7% . Секретное же распоряжение содержало цифру в 3-4 раза выше. Всего предполагалось сократить 20% научного состава институтов Академии наук. Общее число уволенных сотрудников в 2006 году составило 22 тыс. человек.
И вот в мае-июне 2007 года проходит новое сокращение. К началу 2008 года ведомство Фурсенко предлагает сократить число научных организаций с нынешних полутора тысяч до 250, из 58 научных центров образовать 5-7 крупных «национальных лабораторий», а число действующих учёных «урезать наполовину». Академические власти мотивируют сокращение научных работников необходимостью повышения заработной платы оставшимся. Однако ставки научных сотрудников столь мизерны, что высвобождающиеся средства просто смехотворны, и не в состоянии решить никаких финансовых проблем науки.
Истинный смысл сокращений состоит совсем в другом. Сокращения дают возможность администрации избавиться от неугодных по разным причинам, сотрудников. В научный коллектив вносятся элементы неуверенности в своём положении, стимулируется практика наушничества. Сокращения позволяют окончательно свести к нулю роль профсоюзной организации, так как председатель профкома – тоже научный работник, над которым висит угроза сокращения. Сокращения позволяют вывести дирекцию из-под любой возможной критики, поскольку действия администрации в условиях беспредела победившей демократии зачастую незаконны.
Из науки изгоняются последние из тех, кто не занимался собственным обогащением, кто делал не карьеру, а науку. При этом в нарушение всех правил сокращаются учёные, недавно прошедшие аттестацию и имеющие регулярные публикации в научной печати. Убирают всемирно известных учёных, независимых, самостоятельно мыслящих, критически настроенных, сопротивляющихся разрушению науки. Сокращают просто по алфавиту, потому что, даже выгнав всех талантливых не удаётся выполнить требуемую министерством норму. Сокращают по возрасту, хотя при нынешней ситуации пожилые учёные могли бы стать драгоценным ресурсом – наставниками, учителями, спасителями умирающих научных школ.
Заметим, что никакие сокращения не касаются двух категорий – научной администрации, членов-корреспондентов и академиков РАН. При этом возрастной момент не беспокоит академиков. По словам академика Гинзбурга, «в 1984 году в АН СССР насчитывалось 249 академиков, а сейчас их около 500…, сейчас в РАН около 1200 членов…» («Российская газета», 16 января 2007-го года). А так обстоят дела с возрастным составом: «с 1 января 2008 года из 500 человек в академии меньше 80 человек будут моложе 70 лет и меньше 100 – моложе 65 лет» («Известия», № 54, 2007). Парадокс: число научных работников целенаправленно сокращается, а количество членов-корреспондентов и академиков растёт. При этом, по словам того же Гинзбурга, член-корреспондент получает дополнительно к своей зарплате по месту работы 10 000 рублей, а академик – 20 000. Естественно, они имеют и дополнительные доходы, в том числе, от преподавательской деятельности и пр.
Возникает вопрос: «Кого выгоднее сокращать с точки зрения экономики – члена-корреспондента (академика), или научного сотрудника академического института?». Тем более что в государстве, которое стремится стать «социальным», сокращение научного сотрудника пенсионного возраста приводит к необходимости жить на нищенскую пенсию 4000-4500 рублей (при пенсии в советское время в пересчёте на современные цены составлявшей 16000 рублей), а сокращение члена Академии оставляет его только «без компота», то есть без некоторой доли доходов.
Интересно то, что если научных сотрудников академических институтов можно сокращать по возрасту, то для себя академики в проекте нового устава РАН не ввели возрастные ограничения (70 лет) при выборах на все руководящие посты. Если раньше, допустим, директор академического института по достижении семидесяти лет становился Почётным директором, то, в случае утверждения нового устава он может оставаться на своём посту до глубочайшей старости.
Возрастные ограничения не касаются «возвращенцев» – учёных, покинувших Россию, а затем в неё вернувшихся после того, как уже нечем было больше поделиться (в том числе и со спецслужбами) в зарубежных государствах.
Не подлежит сокращению и администрация институтов, для которой развал науки стал поистине золотым временем сказочного обогащения за счёт присвоения платы за аренду опустевших помещений, коммерциализации экспериментальных подразделений и пр.Они также относится к касте неприкасаемых. Сложилась парадоксальная ситуация – члены академии, администрация институтов, т.е. люди, которые несут персональную ответственность за разрушение науки, рассматриваются как самые ценные кадры, которые следует сохранить. Следовательно, дальнейшее разрушение науки «до победного конца» и есть цель властей? Сложилась смехотворная ситуация – штат научных учреждений уже по большей части составляют администрация, бухгалтерия, уборщицы и вахтёры. Научные сотрудники стали никому не нужным, лишним звеном.
Наука вымирает. Наука молчит. Молчат члены Президиума РАН, молчат так, как будто Президиума вовсе и не существует. Молчит Профсоюз работников науки, а сам Центральный профсоюз под своими голубыми знамёнами поддерживает любую антинародную акцию высшего чиновничества. Трусливо молчат рядовые сотрудники, низко склонившись перед начальством с единственной мыслью: «Чур не меня!». И ни начальство, ни подчинённые – люди с дипломами и высокими учёными степенями – не в состоянии осознать простенькую истину: конечная цель сокращений – подвести академические институты к такому состоянию, когда можно будет с полным основанием сказать: «Ребята-учёные, вас осталось так мало, а вы такое большое, хорошее, а главное, дорогое здание занимаете. Извольте очистить помещение!». И эта команда будет относиться не только к рядовым учёным, но и к научной администрации, которая ныне с таким рвением вышвыривает на улицу, в нищету своих коллег, стремясь угодить начальству.
Всё сказанное выше хоронит любые надежды на то, что науку в её нынешнем виде можно реформировать. Над некогда передовым академическим институтом, над которым в советское время красовалось: «Слава передовой советской науке!», сегодня висит – «Стенли - встроенная мебель». И это никого уже не удивляет.
Бояринцев В.И.,
доктор физико-
математических наук,
Фионова Л.К.,
доктор физико-
математических наук,
член общероссийской
организации «Журналисты
России»
02/04/2009 12:30
© 2004-2007 "Сетевое издание "Сегодня.ру". All rights reserved.
Свидетельство о регистрации СМИ Эл № ФС 77-20830