Cliver F
12.04.2009, 01:17
В Генштабе снова кризис в головах
Имя бывшего начальника разведки Воздушно-десантных войск России Павла Поповских хорошо известно не только десантникам, поскольку его учебники по подготовке разведчиков помогали выживать на войне и успешно решать задачи спецназовцам Сухопутных войск, ГРУ, ВВ и ФСБ. После увольнения в запас полковник не ушел на покой – названия опубликованных им статей говорят сами за себя: «Опора на мобильные силы», «Российский ответ на мятежвойну», «Безопасность России вчера, сегодня, завтра». Это интервью – очередная попытка осмысления концептуальных подходов к решению и разрешению проблем национальной безопасности.
– К каким войнам следует готовиться человечеству? Как характер будущих войн соотносится со статьями существующей Военной доктрины России?
– «Хочешь мира – готовься к войне». Хочешь избежать ядерной войны – будь готов применить ядерное оружие. Статьями 7 и 8 Военной доктрины РФ 2000 года определено, что в случае критической угрозы национальной безопасности Вооруженные Силы РФ могут использовать ядерное оружие. Таким образом, силы стратегического сдерживания России надежно удерживают от соблазнов любого потенциального агрессора. Сегодня крупномасштабное вооруженное столкновение с использованием современных регулярных армий не может являться приемлемым способом разрешения конфликтов. Существующие в армейском арсенале средства поражения гарантированно способны вызвать в любой стране экономическую, экологическую, и, как следствие, социальную катастрофы. Даже для потенциального победителя такой ущерб неприемлем. Наличие разрушительного ядерного оружия и вовсе исключает вероятность прямого военного столкновения.
По анализу Лондонского института стратегических исследований, использование всего лишь 1% ядерных средств, накопленных сторонами на Европейских ТВД к 1987 году, превратило бы Европу в регион, непригодный для обитания человеком на 150 лет. Однако в арсенале форм вооруженной борьбы продолжают оставаться не несущие угрозы крупномасштабного военного столкновения регулярных армий локальные (международные, межнациональные, пограничные, внутренние) конфликты. Благоприятные условия для их возникновения создает глобализация - порождение крупнейших транснациональных корпораций, стремящихся разрушать границы национальных государств для расширения ареала своего существования, извлечения и увеличения нормы прибыли.
Наличие единого информационного и экономического пространства, открытость границ, свобода перемещения людей, капиталов, технологий, в том числе двойного (военного) назначения, а также современные информационно-пропагандистские технологии облегчают развитым странам стимулирование потенциальных локальных войн и внутренних мятежных конфликтов в бедных, социально-напряженных странах и в странах с ослабленными институтами государственной власти. Россия испытала это на себе в период смутного времени 90-х годов, но выстояла в отличие от Югославии.
Военная доктрина РФ, принятая в 2000 году, разрабатывалась Совбезом РФ под руководством нынешнего вице-премьера Сергея Иванова. В ней объективно даны оценки военно-политической обстановке и характеру угроз безопасности РФ. Однако в Доктрине-2000 были недостаточно проработаны принципы строительства и применения Вооруженных Сил. Августовская операция 2008г. по принуждению Грузии к миру еще раз показала, что в ВС РФ не предусматривается содержание мобильной оперативной группировки войск на постоянной основе для своевременного реагирования на внезапно возникающие угрозы в локальных конфликтах за границами России.
– В 2005г. в статье «Безопасность России вчера, сегодня, завтра» вы критически отозвались о работе Генштаба. Изменились ли с тех пор концептуальные подходы высшего военного руководства к решению проблем национальной безопасности?
– Не только я, но и более информированные военачальники, в том числе, бывший председатель Комитета по обороне Госдумы РФ Андрей Николаев, нелицеприятно отзывались о способности Российского Генштаба организовать строительство и развертывание Вооруженных Сил в соответствии с потенциальными вызовами безопасности страны, характером современных войн и возможным характером применения войск. Обязанностью Генштаба является анализ возможного характера войны, разработка планов военного строительства и создание группировок войск, сил и средств. Однако, ни доктринально, ни практически в России до сих пор нет военных инструментов для оперативного и эффективного реагирования на современные вызовы.
Даже то, что было определено Доктриной-2000, не выполнено. Воистину, в России строгость законов компенсируется необязательностью их исполнения. Генштаб традиционно продолжал готовить армию к прошлой войне: фронтальным оборонительным и наступательным операциям (контрударам), которых ни одна армия мира, в том числе и советская и российская, практически не проводили уже полвека.
Структура и, главным образом, состояние сил общего назначения, в том числе соединений и частей постоянной готовности, не выдерживают никакой критики.
Сегодняшние усилия Минобороны превратить множество мертвых «флажков» на оперативных картах в боеспособные группировки соединений и частей постоянной готовности – это поспешное и потому болезненное исправление прошлых ошибок Генштаба.
Однако нельзя сказать, что и сегодня наши «военные строители» до конца понимают, как бороться с современными угрозами национальной безопасности России.
Этот вывод можно сделать, анализируя ход нынешней структурной реформы Российской Армии, которая, судя по всему, также не предусматривает создание ни высокомобильного оперативного объединения войск на постоянной основе, ни сил специальных операций. Без этого в приграничном конфликте невозможно усилить войска на угрожаемом направлении, в локальном конфликте невозможно развернуть оперативную группировку за пределами Российской Федерации, невозможно организовать и успешно провести специальную операцию по защите национальных интересов и граждан России где бы-то ни было. Как показали события 08.08.08г. российская армия, без труда одержав победу в наземной операции в Закавказье над многочисленной и хорошо вооруженной, но робкой грузинской армией, совершенно бездарно проиграла информационно-пропагандистскую войну, которая, возможно, и была основной целью закулисной игры грузинских кукловодов.
Российская армия, как и в первую чеченскую кампанию, полностью освободила «четвертый сегмент» боевого пространства (информационный) от своего присутствия и влияния. В Генштабе снова «кризис в головах», в которых отсутствует понимание своей ответственности за информационно-психологическое обеспечение боевых действий.
Сейчас в России разрабатываются Основы национальной безопасности до 2020 года, в которой вопросы безопасности рассматриваются в комплексе со Стратегией национальной безопасности, Концепцией государственной и национальной политики, Концепцией продовольственной безопасности. Пересматривается и Военная доктрина.
Будем надеяться, что не опоздает и Концепция информационной безопасности. Очень хочется верить, что в российском Генеральном Штабе, в Совете Безопасности найдутся инициативные, стратегически мыслящие умы, способные охватить всю совокупность сложнейших разновекторных проблем, взять на себя ответственность и найти способы оптимального и эффективного обеспечения безопасности государства.
– Что должна собой представлять высокомобильная группировка войск на постоянной основе?
– По обезьяньи скопировав у американцев СБР (силы быстрого реагирования), ГШ ВС РФ в 1992-93гг. предпринял попытку создания «межвидового оперативно-стратегического объединения мобильных сил» путем объединения ВДВ с некими малоподвижными соединениями и частями сухопутных и других войск (общей численностью до 200 тыс. человек). Но так как не предусматривалось формировать Командование этими силами, а без головы никакой организм и войсковое объединение, тем более, существовать не может, этот замысел приказал долго жить.
Наши «стратеги», копируя американцев, не заметили одно существенное обстоятельство: создав СБР, Комитет начальников штабов США подчинил эти силы ОЦК (объединенному центральному командованию), предназначенному для управления войсками на Ближневосточном ТВД, где они были впоследствии весьма успешно применены.
Воздушно-десантные войска в 1992г. имели пять дивизий, несколько бригад, около 80 тыс. личного состава, и способны были без усиления, но при поддержке авиации, успешно выполнять задачи в локальных, межнациональных, приграничных и прочих конфликтах. В последующие годы Воздушно-десантные войска вместе со всей армией неоднократно сокращались. Обосновывая нехваткой самолетов военно-транспортной авиации для подъема одной воздушно-десантной дивизии, их уменьшили, сократив в каждой дивизии по одному полку, расформировав бригады.
Но ВВС США тоже были не в состоянии поднять и перебросить одним вылетом ни 82 воздушно-десантную, ни 101 воздушно-штурмовую дивизии. Тем не менее, 18 воздушно-десантный корпус, как и корпус морской пехоты, входит в СБР США, и они успешно применяют эту группировку на заморских ТВД во всех без исключения вооруженных конфликтах новейшего времени. Сегодня в ВС РФ дивизии ВДВ снова восстанавливаются в прежнем штате, но уже за счет 106-й гв. вдд, которая расформировывается совсем.
Воздушно-десантные войска даже в нынешнем составе сохраняют боеспособность и могут служить в качестве мобильной оперативной группировки войск (Сил Быстрого Реагирования, Мобильных Сил – название не существенно), предназначенной для действий в локальных и региональных конфликтах, как на территории, так и за пределами РФ. Можно, при необходимости сделать два или три подъема ВТА, привлечь транспортные и пассажирские самолеты других ведомств и частных авиакомпаний.
Существуют и комбинированные способы переброски войск с использованием наряду с воздушным, железнодорожного, наземного, водного транспорта, своим ходом. При любом способе переброски стратегическая мобильность воздушно-десантной дивизии (бригады, полка) на порядок выше любой дивизии (бригады, полка) сухопутных войск. Это правило универсально для любой армии, будь то российская, американская или французская. Но американским и французским десантникам для переброски на заморские ТВД нужны аэродромы высадки, к которым они привязаны и в ходе боевых действий.
Российские же имеют на вооружении уникальную десантируемую парашютным способом боевую технику, обеспечивающую им не только применение в любом «некультурном» районе, но и высочайшую тактическую мобильность в зоне конфликта (на поле боя).
Соединения и части ВДВ и сегодня могут действовать в качестве оперативного объединения (оперативной группировки войск) в отрыве от своих баз, самостоятельно, при поддержке авиации. Но чтобы управлять этими соединениями и частями, их разведывательным, боевым, тыловым обеспечением, действиями поддерживающей авиации нужно полевое управление группировки в зоне боевых действий и управление, обеспечивающее группировку с территории «метрополии».
Штаб ВДВ в его нынешнем виде, так сложилось исторически, всегда предназначался только для подготовки своих соединений и частей к боевому применению и для организации их обеспечения в ходе операции со своей территории. Управление ими в операции возлагалось на того воинского начальника, в чьей полосе (зоне ответственности) применялись десантники. Так как в последние годы штабу ВДВ неоднократно приходилось брать на себя управление своими соединениями и частями в ходе операций, офицеры ВДВ знают, что его (Командования) организационно-штатная структура и оснащение для этого не предназначены. Этот недостаток вновь проявился в короткой операции 08.08.08г. в Закавказье.
Слабость ВДВ, как самостоятельной оперативной группировки - в невозможности развернуть в районе боевого применения войск полноценные органы управления соединениями, частями и поддерживающими силами и средствами. Исправить эту слабость легко, для этого нужны не большие затраты, а политическая воля министра обороны и организационные усилия Генштаба. При этом важно не допустить перебора: оперативное объединение – для войны, но ВДВ должны сохраниться и как род войск, так как без административных функций мирного времени они потеряют сложившиеся десятилетиями системы вооружения, подготовки и воспитания, тот боевой дух (кураж), который отличает десантников и позволяет им побеждать там, где другие сдаются.
Вольтер в свое время вывел замечательную формулу: «Бог помогает не тому батальону, который больше, а тому, который лучше стреляет». Сегодня необходимо качественно (вооружением и организационно) усилить самостоятельность и роль тактических подразделений (батальона, роты) в операции (в бою). Пересмотреть с этой же целью программы их боевой подготовки. Нарастить боевые возможности соединений и частей ВДВ без увеличения их штатной численности.
Чтобы соответствовать современным вызовами ВДВ, как мобильное оперативное объединение, должны быть в состоянии с момента получения задачи:
– перебросить и развернуть в зоне конфликта усиленный парашютно-десантный батальон за 10-12 часов. Для этого один из батальонов по графику должен поддерживаться в дежурном режиме;
– развернуть в зоне конфликта усиленный парашютно-десантный полк в течение суток. Для этого один из полков в течение периода обучения нужно содержать в режиме повышенной боевой готовности;
– развернуть в зоне конфликта воздушно-десантную дивизию в течение двух-трех суток, а дивизионную оперативную группировку (усиленную дивизию, опСпН, полевое управление) – в течение трех-четырех суток;
– развернуть в районе конфликта оперативную группировку войск масштаба корпуса-армии (две-три дивизии ВДВ, дшбр, обрСпН, части боевого обеспечения, полевое управление группировкой (КП и ТПУ) и др.) в течение 5-7дней.
Для этого необходимо вспомнить опыт Советской Армии по содержанию соединений и частей ВДВ в боевой готовности «постоянная».
– Каковы принципиальные отличия сил специальных операций (ССО) от ВДВ, спецназа ГРУ? Могут ли ВДВ в их нынешнем состоянии заменить такие силы?
– Сил специальных операций (ССО) в том виде и состоянии, как в ВС США, в России нет даже в зачаточном состоянии. Наши Воздушно-десантные войска – это высокомобильные соединения и части, предназначенные для ведения боевых действий с регулярными или иррегулярными вооруженными формированиями. Части спецназа ГРУ предназначены, главным образом, для ведения оперативной разведки и диверсионных действий (специальных мероприятий) в глубоком тылу противника.
ССО США, кроме разведки и диверсионных действий, предназначены для ведения информационно-психологической войны, создания и обеспечения работы гражданской администрации на оккупированной («освобожденной») территории, обеспечения применения авиации, в том числе наведения и целеуказания управляемому авиационному оружию и др. ВДВ сегодня не в состоянии выполнять те задачи, которые решают ССО США. Этим задачам более соответствуют части СпН ГРУ, но далеко не в полной мере.
– Если ССО в России будут создаваться, как это повлияет на ВДВ и войска спецназа ГРУ?
– На ВДВ вряд ли, а вот без войск СпН ГРУ создать ССО в России невозможно. Однако это вопрос риторический. Я не знаю о таких замыслах военного руководства. В «Основах проведения операций» – есть такой руководящий документ Генштаба – специальная операция трактуется лишь как совместная операция армейских частей и милицейских формирований, и другого понимания в Генштабе нет.
Если хотите моё личное мнение, то я давний сторонник создания в ВС РФ сил специальных операций, разработки теории и практики их проведения. На мой взгляд, было бы целесообразно объединить ВДВ и войска СпН ГРУ под единым командованием. Добавить этому командованию силы и средства информационно-психологической борьбы.
Это придало бы группировке более гибкий, многофункциональный характер, соответствующий разновекторному, разнородному характеру действий в локальных, межнациональных, мятежных конфликтах против иррегулярных и регулярных формирований. Такая группировка, если своевременно наделить её соответствующими функциями, была бы способна комплексно решать и задачи ССО.
Анализ операций советской, российской и американской армий в Афганистане, Чечне, Ираке показал, что совместное централизованное применение соединений ВДВ и частей спецназначения во взаимодействии с ВВС позволяет более быстро, гибко и успешно реагировать на различные по характеру, масштабу и расположению в «боевом пространстве» угрозы, избегая неоправданных потерь среди гражданского населения. Вооружение, принципы оперативной и боевой подготовки, боевого применения соединений, частей и подразделений специального назначения весьма близки соединениям и частям ВДВ. Опыт показывает целесообразность и эффективность их совместного использования в составе мобильной оперативной группировки под единым руководством.
– Вы предлагали использовать опыт и возможности «Союза десантников России» и др. ветеранских организаций для повышения боеспособности воинских частей. Как на это отреагировало высшее военное руководство?
– Никак не отреагировало. Странное дело. Немало российских десантников и спецназовцев, состоящих в запасе, работают под «крышей» британцев, охраняя объекты и грузы в Ираке; разминируют минные поля в Боснии и Герцеговине; обучают индийские службы безопасности борьбе с терроризмом.
Но для российской армии они чужие. Тем временем необученные 18-летние пацаны подрываются на минах и попадают в засады бандитских формирований в Осетии и Абхазии.
«Ветераны» - 30-40-летние мужчины, уволенные с военной службы, занимаются боевой подготовкой с допризывной молодежью в добровольных военно-спортивных клубах, но Минобороны игнорирует этот способ реального повышения боеспособности частей.
Однако моё мнение вряд ли повлияет на планы военного строительства. Разве что оно совпадет, это иногда бывает, с замыслами военно-политического руководства. Там работает много весьма неглупых и грамотных военных специалистов, только привыкли они сначала смотреть в рот начальству, а уж потом излагать «свои» мысли.
Вадим Удманцев
09/04/2009 10:30
Постоянный адрес :
http://segodnia.ru/index.php?pgid=2&partid=13&newsid=8331
Имя бывшего начальника разведки Воздушно-десантных войск России Павла Поповских хорошо известно не только десантникам, поскольку его учебники по подготовке разведчиков помогали выживать на войне и успешно решать задачи спецназовцам Сухопутных войск, ГРУ, ВВ и ФСБ. После увольнения в запас полковник не ушел на покой – названия опубликованных им статей говорят сами за себя: «Опора на мобильные силы», «Российский ответ на мятежвойну», «Безопасность России вчера, сегодня, завтра». Это интервью – очередная попытка осмысления концептуальных подходов к решению и разрешению проблем национальной безопасности.
– К каким войнам следует готовиться человечеству? Как характер будущих войн соотносится со статьями существующей Военной доктрины России?
– «Хочешь мира – готовься к войне». Хочешь избежать ядерной войны – будь готов применить ядерное оружие. Статьями 7 и 8 Военной доктрины РФ 2000 года определено, что в случае критической угрозы национальной безопасности Вооруженные Силы РФ могут использовать ядерное оружие. Таким образом, силы стратегического сдерживания России надежно удерживают от соблазнов любого потенциального агрессора. Сегодня крупномасштабное вооруженное столкновение с использованием современных регулярных армий не может являться приемлемым способом разрешения конфликтов. Существующие в армейском арсенале средства поражения гарантированно способны вызвать в любой стране экономическую, экологическую, и, как следствие, социальную катастрофы. Даже для потенциального победителя такой ущерб неприемлем. Наличие разрушительного ядерного оружия и вовсе исключает вероятность прямого военного столкновения.
По анализу Лондонского института стратегических исследований, использование всего лишь 1% ядерных средств, накопленных сторонами на Европейских ТВД к 1987 году, превратило бы Европу в регион, непригодный для обитания человеком на 150 лет. Однако в арсенале форм вооруженной борьбы продолжают оставаться не несущие угрозы крупномасштабного военного столкновения регулярных армий локальные (международные, межнациональные, пограничные, внутренние) конфликты. Благоприятные условия для их возникновения создает глобализация - порождение крупнейших транснациональных корпораций, стремящихся разрушать границы национальных государств для расширения ареала своего существования, извлечения и увеличения нормы прибыли.
Наличие единого информационного и экономического пространства, открытость границ, свобода перемещения людей, капиталов, технологий, в том числе двойного (военного) назначения, а также современные информационно-пропагандистские технологии облегчают развитым странам стимулирование потенциальных локальных войн и внутренних мятежных конфликтов в бедных, социально-напряженных странах и в странах с ослабленными институтами государственной власти. Россия испытала это на себе в период смутного времени 90-х годов, но выстояла в отличие от Югославии.
Военная доктрина РФ, принятая в 2000 году, разрабатывалась Совбезом РФ под руководством нынешнего вице-премьера Сергея Иванова. В ней объективно даны оценки военно-политической обстановке и характеру угроз безопасности РФ. Однако в Доктрине-2000 были недостаточно проработаны принципы строительства и применения Вооруженных Сил. Августовская операция 2008г. по принуждению Грузии к миру еще раз показала, что в ВС РФ не предусматривается содержание мобильной оперативной группировки войск на постоянной основе для своевременного реагирования на внезапно возникающие угрозы в локальных конфликтах за границами России.
– В 2005г. в статье «Безопасность России вчера, сегодня, завтра» вы критически отозвались о работе Генштаба. Изменились ли с тех пор концептуальные подходы высшего военного руководства к решению проблем национальной безопасности?
– Не только я, но и более информированные военачальники, в том числе, бывший председатель Комитета по обороне Госдумы РФ Андрей Николаев, нелицеприятно отзывались о способности Российского Генштаба организовать строительство и развертывание Вооруженных Сил в соответствии с потенциальными вызовами безопасности страны, характером современных войн и возможным характером применения войск. Обязанностью Генштаба является анализ возможного характера войны, разработка планов военного строительства и создание группировок войск, сил и средств. Однако, ни доктринально, ни практически в России до сих пор нет военных инструментов для оперативного и эффективного реагирования на современные вызовы.
Даже то, что было определено Доктриной-2000, не выполнено. Воистину, в России строгость законов компенсируется необязательностью их исполнения. Генштаб традиционно продолжал готовить армию к прошлой войне: фронтальным оборонительным и наступательным операциям (контрударам), которых ни одна армия мира, в том числе и советская и российская, практически не проводили уже полвека.
Структура и, главным образом, состояние сил общего назначения, в том числе соединений и частей постоянной готовности, не выдерживают никакой критики.
Сегодняшние усилия Минобороны превратить множество мертвых «флажков» на оперативных картах в боеспособные группировки соединений и частей постоянной готовности – это поспешное и потому болезненное исправление прошлых ошибок Генштаба.
Однако нельзя сказать, что и сегодня наши «военные строители» до конца понимают, как бороться с современными угрозами национальной безопасности России.
Этот вывод можно сделать, анализируя ход нынешней структурной реформы Российской Армии, которая, судя по всему, также не предусматривает создание ни высокомобильного оперативного объединения войск на постоянной основе, ни сил специальных операций. Без этого в приграничном конфликте невозможно усилить войска на угрожаемом направлении, в локальном конфликте невозможно развернуть оперативную группировку за пределами Российской Федерации, невозможно организовать и успешно провести специальную операцию по защите национальных интересов и граждан России где бы-то ни было. Как показали события 08.08.08г. российская армия, без труда одержав победу в наземной операции в Закавказье над многочисленной и хорошо вооруженной, но робкой грузинской армией, совершенно бездарно проиграла информационно-пропагандистскую войну, которая, возможно, и была основной целью закулисной игры грузинских кукловодов.
Российская армия, как и в первую чеченскую кампанию, полностью освободила «четвертый сегмент» боевого пространства (информационный) от своего присутствия и влияния. В Генштабе снова «кризис в головах», в которых отсутствует понимание своей ответственности за информационно-психологическое обеспечение боевых действий.
Сейчас в России разрабатываются Основы национальной безопасности до 2020 года, в которой вопросы безопасности рассматриваются в комплексе со Стратегией национальной безопасности, Концепцией государственной и национальной политики, Концепцией продовольственной безопасности. Пересматривается и Военная доктрина.
Будем надеяться, что не опоздает и Концепция информационной безопасности. Очень хочется верить, что в российском Генеральном Штабе, в Совете Безопасности найдутся инициативные, стратегически мыслящие умы, способные охватить всю совокупность сложнейших разновекторных проблем, взять на себя ответственность и найти способы оптимального и эффективного обеспечения безопасности государства.
– Что должна собой представлять высокомобильная группировка войск на постоянной основе?
– По обезьяньи скопировав у американцев СБР (силы быстрого реагирования), ГШ ВС РФ в 1992-93гг. предпринял попытку создания «межвидового оперативно-стратегического объединения мобильных сил» путем объединения ВДВ с некими малоподвижными соединениями и частями сухопутных и других войск (общей численностью до 200 тыс. человек). Но так как не предусматривалось формировать Командование этими силами, а без головы никакой организм и войсковое объединение, тем более, существовать не может, этот замысел приказал долго жить.
Наши «стратеги», копируя американцев, не заметили одно существенное обстоятельство: создав СБР, Комитет начальников штабов США подчинил эти силы ОЦК (объединенному центральному командованию), предназначенному для управления войсками на Ближневосточном ТВД, где они были впоследствии весьма успешно применены.
Воздушно-десантные войска в 1992г. имели пять дивизий, несколько бригад, около 80 тыс. личного состава, и способны были без усиления, но при поддержке авиации, успешно выполнять задачи в локальных, межнациональных, приграничных и прочих конфликтах. В последующие годы Воздушно-десантные войска вместе со всей армией неоднократно сокращались. Обосновывая нехваткой самолетов военно-транспортной авиации для подъема одной воздушно-десантной дивизии, их уменьшили, сократив в каждой дивизии по одному полку, расформировав бригады.
Но ВВС США тоже были не в состоянии поднять и перебросить одним вылетом ни 82 воздушно-десантную, ни 101 воздушно-штурмовую дивизии. Тем не менее, 18 воздушно-десантный корпус, как и корпус морской пехоты, входит в СБР США, и они успешно применяют эту группировку на заморских ТВД во всех без исключения вооруженных конфликтах новейшего времени. Сегодня в ВС РФ дивизии ВДВ снова восстанавливаются в прежнем штате, но уже за счет 106-й гв. вдд, которая расформировывается совсем.
Воздушно-десантные войска даже в нынешнем составе сохраняют боеспособность и могут служить в качестве мобильной оперативной группировки войск (Сил Быстрого Реагирования, Мобильных Сил – название не существенно), предназначенной для действий в локальных и региональных конфликтах, как на территории, так и за пределами РФ. Можно, при необходимости сделать два или три подъема ВТА, привлечь транспортные и пассажирские самолеты других ведомств и частных авиакомпаний.
Существуют и комбинированные способы переброски войск с использованием наряду с воздушным, железнодорожного, наземного, водного транспорта, своим ходом. При любом способе переброски стратегическая мобильность воздушно-десантной дивизии (бригады, полка) на порядок выше любой дивизии (бригады, полка) сухопутных войск. Это правило универсально для любой армии, будь то российская, американская или французская. Но американским и французским десантникам для переброски на заморские ТВД нужны аэродромы высадки, к которым они привязаны и в ходе боевых действий.
Российские же имеют на вооружении уникальную десантируемую парашютным способом боевую технику, обеспечивающую им не только применение в любом «некультурном» районе, но и высочайшую тактическую мобильность в зоне конфликта (на поле боя).
Соединения и части ВДВ и сегодня могут действовать в качестве оперативного объединения (оперативной группировки войск) в отрыве от своих баз, самостоятельно, при поддержке авиации. Но чтобы управлять этими соединениями и частями, их разведывательным, боевым, тыловым обеспечением, действиями поддерживающей авиации нужно полевое управление группировки в зоне боевых действий и управление, обеспечивающее группировку с территории «метрополии».
Штаб ВДВ в его нынешнем виде, так сложилось исторически, всегда предназначался только для подготовки своих соединений и частей к боевому применению и для организации их обеспечения в ходе операции со своей территории. Управление ими в операции возлагалось на того воинского начальника, в чьей полосе (зоне ответственности) применялись десантники. Так как в последние годы штабу ВДВ неоднократно приходилось брать на себя управление своими соединениями и частями в ходе операций, офицеры ВДВ знают, что его (Командования) организационно-штатная структура и оснащение для этого не предназначены. Этот недостаток вновь проявился в короткой операции 08.08.08г. в Закавказье.
Слабость ВДВ, как самостоятельной оперативной группировки - в невозможности развернуть в районе боевого применения войск полноценные органы управления соединениями, частями и поддерживающими силами и средствами. Исправить эту слабость легко, для этого нужны не большие затраты, а политическая воля министра обороны и организационные усилия Генштаба. При этом важно не допустить перебора: оперативное объединение – для войны, но ВДВ должны сохраниться и как род войск, так как без административных функций мирного времени они потеряют сложившиеся десятилетиями системы вооружения, подготовки и воспитания, тот боевой дух (кураж), который отличает десантников и позволяет им побеждать там, где другие сдаются.
Вольтер в свое время вывел замечательную формулу: «Бог помогает не тому батальону, который больше, а тому, который лучше стреляет». Сегодня необходимо качественно (вооружением и организационно) усилить самостоятельность и роль тактических подразделений (батальона, роты) в операции (в бою). Пересмотреть с этой же целью программы их боевой подготовки. Нарастить боевые возможности соединений и частей ВДВ без увеличения их штатной численности.
Чтобы соответствовать современным вызовами ВДВ, как мобильное оперативное объединение, должны быть в состоянии с момента получения задачи:
– перебросить и развернуть в зоне конфликта усиленный парашютно-десантный батальон за 10-12 часов. Для этого один из батальонов по графику должен поддерживаться в дежурном режиме;
– развернуть в зоне конфликта усиленный парашютно-десантный полк в течение суток. Для этого один из полков в течение периода обучения нужно содержать в режиме повышенной боевой готовности;
– развернуть в зоне конфликта воздушно-десантную дивизию в течение двух-трех суток, а дивизионную оперативную группировку (усиленную дивизию, опСпН, полевое управление) – в течение трех-четырех суток;
– развернуть в районе конфликта оперативную группировку войск масштаба корпуса-армии (две-три дивизии ВДВ, дшбр, обрСпН, части боевого обеспечения, полевое управление группировкой (КП и ТПУ) и др.) в течение 5-7дней.
Для этого необходимо вспомнить опыт Советской Армии по содержанию соединений и частей ВДВ в боевой готовности «постоянная».
– Каковы принципиальные отличия сил специальных операций (ССО) от ВДВ, спецназа ГРУ? Могут ли ВДВ в их нынешнем состоянии заменить такие силы?
– Сил специальных операций (ССО) в том виде и состоянии, как в ВС США, в России нет даже в зачаточном состоянии. Наши Воздушно-десантные войска – это высокомобильные соединения и части, предназначенные для ведения боевых действий с регулярными или иррегулярными вооруженными формированиями. Части спецназа ГРУ предназначены, главным образом, для ведения оперативной разведки и диверсионных действий (специальных мероприятий) в глубоком тылу противника.
ССО США, кроме разведки и диверсионных действий, предназначены для ведения информационно-психологической войны, создания и обеспечения работы гражданской администрации на оккупированной («освобожденной») территории, обеспечения применения авиации, в том числе наведения и целеуказания управляемому авиационному оружию и др. ВДВ сегодня не в состоянии выполнять те задачи, которые решают ССО США. Этим задачам более соответствуют части СпН ГРУ, но далеко не в полной мере.
– Если ССО в России будут создаваться, как это повлияет на ВДВ и войска спецназа ГРУ?
– На ВДВ вряд ли, а вот без войск СпН ГРУ создать ССО в России невозможно. Однако это вопрос риторический. Я не знаю о таких замыслах военного руководства. В «Основах проведения операций» – есть такой руководящий документ Генштаба – специальная операция трактуется лишь как совместная операция армейских частей и милицейских формирований, и другого понимания в Генштабе нет.
Если хотите моё личное мнение, то я давний сторонник создания в ВС РФ сил специальных операций, разработки теории и практики их проведения. На мой взгляд, было бы целесообразно объединить ВДВ и войска СпН ГРУ под единым командованием. Добавить этому командованию силы и средства информационно-психологической борьбы.
Это придало бы группировке более гибкий, многофункциональный характер, соответствующий разновекторному, разнородному характеру действий в локальных, межнациональных, мятежных конфликтах против иррегулярных и регулярных формирований. Такая группировка, если своевременно наделить её соответствующими функциями, была бы способна комплексно решать и задачи ССО.
Анализ операций советской, российской и американской армий в Афганистане, Чечне, Ираке показал, что совместное централизованное применение соединений ВДВ и частей спецназначения во взаимодействии с ВВС позволяет более быстро, гибко и успешно реагировать на различные по характеру, масштабу и расположению в «боевом пространстве» угрозы, избегая неоправданных потерь среди гражданского населения. Вооружение, принципы оперативной и боевой подготовки, боевого применения соединений, частей и подразделений специального назначения весьма близки соединениям и частям ВДВ. Опыт показывает целесообразность и эффективность их совместного использования в составе мобильной оперативной группировки под единым руководством.
– Вы предлагали использовать опыт и возможности «Союза десантников России» и др. ветеранских организаций для повышения боеспособности воинских частей. Как на это отреагировало высшее военное руководство?
– Никак не отреагировало. Странное дело. Немало российских десантников и спецназовцев, состоящих в запасе, работают под «крышей» британцев, охраняя объекты и грузы в Ираке; разминируют минные поля в Боснии и Герцеговине; обучают индийские службы безопасности борьбе с терроризмом.
Но для российской армии они чужие. Тем временем необученные 18-летние пацаны подрываются на минах и попадают в засады бандитских формирований в Осетии и Абхазии.
«Ветераны» - 30-40-летние мужчины, уволенные с военной службы, занимаются боевой подготовкой с допризывной молодежью в добровольных военно-спортивных клубах, но Минобороны игнорирует этот способ реального повышения боеспособности частей.
Однако моё мнение вряд ли повлияет на планы военного строительства. Разве что оно совпадет, это иногда бывает, с замыслами военно-политического руководства. Там работает много весьма неглупых и грамотных военных специалистов, только привыкли они сначала смотреть в рот начальству, а уж потом излагать «свои» мысли.
Вадим Удманцев
09/04/2009 10:30
Постоянный адрес :
http://segodnia.ru/index.php?pgid=2&partid=13&newsid=8331