Афганистан: повторение ошибок СССР

http://nvo.ng.ru/i/logo.gif
НГ-НВО©

Обстановка в сердцевине Азиатского континента все более и более накаляется. В Вашингтоне объявлено, что в Афганистан будут переброшены подкрепления численностью до 4 тыс. военнослужащих. При этом стало известно, что уже находящиеся там американские войска получили негласный приказ вести боевые действия и на пакистанской территории, что вызвало резкую негативную реакцию Исламабада. О военно-политических и социально-экономических проблемах Афганистана рассказывает посол России в Кабуле Замир Кабулов.

http://nvo.ng.ru/images/2008-09-19/215975.jpg
Солдаты НАТО остаются чужими на афганской земле.
Фото Reuters

– Господин посол, как вы оцениваете текущую ситуацию в Афганистане?

– Ситуация в Афганистане, к сожалению, деградирует, в первую очередь в военно-политическом отношении, во вторую – в социально-экономическом. Возьмем, к примеру, последние три года и подведем некоторые итоги.

В 2005 году здесь присутствовали 27 тысяч военнослужащих НАТО, включая американских. Тогда зона нестабильности, где нет правительства и активны талибы, по сути, ограничивалась небольшим районом на юго-востоке. Были еще отдельные очаги нестабильности южнее Гиндукуша. В 2006 году было уже около 40 тысяч солдат НАТО, а зона нестабильности при этом охватывала весь восток, весь юг, солидную часть запада страны и частые точки нестабильности, разбросанные по территории северного Афганистана. В 2007 году насчитывалось 50 тысяч натовских войск. В 2008 году отмечается нестабильность в трех провинциях вокруг Кабула, а зона стабильности настолько усохла, что занимает всего несколько районов на севере страны и в ряде центральных провинций. Получается, что по мере нарастания иностранного военного присутствия зона нестабильности увеличивается.

– С чем связана, по вашему мнению, активизация талибов и рост их влияния в стране?

– У американцев и НАТО, по существу, провальная стратегия. Начиная с 2001 года, особенно в 2002 году, была эйфория: талибы разбежались – война выиграна. Талибы действительно разбежались, растворились, часть их ушла в Пакистан, часть – в кишлаки. Появилось благодушное настроение – наконец можно заняться государственным строительством, демократизацией Афганистана. Большая часть этого государственного строительства сосредоточилась в афганской столице, строили одну администрацию, другую, готовились к выборам, эмансипировали женщин, пытались восстановить экономику... Однако сразу столкнулись с массой проблем: коррупция, отсутствие административного аппарата, нехватка грамотно подготовленных управленцев и так далее. При этом упустили время, дали фактически три года форы талибам. Они пришли в себя не только потому, что им дали время восстановить силы на базах в Пакистане, куда поступали деньги из арабских стран Персидского залива и от продажи наркотиков. Их воодушевил и иракский синдром. Талибы видели, как трудно американцам приходится в Ираке, и поняли, что это колосс на глиняных ногах, которого они могут победить.

Афганцы не любят талибов, и они от души радовались, когда началось восстановление либеральных порядков. Однако потом они увидели, что оказались лишними на этом празднике жизни, потому что надо зарабатывать, а работы нет. У афганцев были завышенные ожидания в отношении Запада. Это разочарование меняет настроения. Некоторые уже забыли, что под талибами было плохо. При новых властях простым людям лучше не стало. Простой афганец видит безграничную коррупцию административно-государственного аппарата, где ничего нельзя добиться. Что он может сделать в этой ситуации? Берет автомат и идет отстаивать свои интересы и права.

Талибы и «Аль-Каида» очень умело используют это, предлагая альтернативу. В тех местах, где они действуют – особенно это характерно для юга и востока страны, создается параллельная администрация. При формально существующей государственной администрации талибы ставят своих полевых командиров. И народ идет к ним. Талибы решают спорные, бытовые вопросы, не грабят лавочников и мелких предпринимателей, дают работать. От людей лишь требуется платить 10-процентный религиозный налог – закят. Это криминальная система, но работающая. Подобная справедливость, причем, что очень важно, скорая справедливость, по душе простым афганцам. При этом талибов все равно не любят, потому что вместе с «Аль-Каидой» они навязывают радикальный ислам, нехарактерный для афганцев, которые почти 800 лет прожили при либеральном ханифитском исламе.

Кроме того, талибы очень умело и эффективно переигрывают Запад пропагандистски. Они эксплуатируют два тезиса. Во-первых, в Афганистане устойчивая общенациональная аллергия на иностранное военное вмешательство. Это историческая национальная психология, а талибы фактически объявляют свой джихад национально-освободительной борьбой. И второй тезис, даже более опасный: талибы рисуют образ Запада как крестоносцев, которые пришли, чтобы силой и деньгами изменить религиозные убеждения местного населения. Пусть это не так, но это работает, ложится на умы и сердца афганцев.

– Если вернуться к событиям 2008 года, почему такой всплеск активности?

– Это не всплеск. Все довольно логично и последовательно – из года в год идет постепенный подъем уровня нестабильности.

– Нет ли у вас ощущения, что произошел качественный скачок? Некоторые наблюдатели отмечают, что талибы стали смелее, изменились масштабы проводимых ими акций.

– Безусловно, качественные изменения есть. Талибы быстро учатся. Они не обременены бюрократическими сложностями, характерными для Запада. Они спокойно меняют тактику, адаптируют ее. С прошлого года талибы перестали формировать крупные отряды. Сейчас отрядов по 70–80 человек немного. Они предпочитают работать малыми мобильными группами. Дается установка не создавать постоянных опорных баз, которые легко обнаружить со спутника и уничтожить. Задание выполнено, и они рассеиваются, уходят на свои мелкие базы, а в качестве таковых может служить любой кишлак. У талибов есть радиосвязь, мобильные телефоны, поэтому собрать их снова несложно.

Талибы не придумывали ничего нового в отличие от моджахедов 80-х годов. Они используют тот же набор тактических приемов: засады, подрывы, закладка взрывных устройств. Что они используют гораздо шире, чем моджахеды, – это, естественно, теракты, теракты устрашающего действия, и самое главное – теракты с использованием смертников.

Не так давно я получил данные от афганцев о том, что в Кабуле находится до 80 смертников, готовых к действиям. Талибы и «Аль-Каида» берут сейчас числом, но не умением.

Смертники – это нищенствующая безнадежная молодежь или люди среднего возраста. В их ряды набирают не только по убеждениям, хотя такие тоже есть, но и тех, кто делает это по меркантильным соображениям. Отцы семейств, у которых по 7–10 детей, не имеющие работы, соглашаются стать смертниками за 2–3 тысячи долларов. На 50 долларов афганская семья живет месяц. Для многих отцов это способ обеспечить своей семье хоть какое-то благосостояние, а в Афганистане ответственность отца-кормильца очень велика.

– Насколько сильны талибы? Если моджахедов поддерживал весь мир, то откуда берут ресурсы талибы, с которыми все вроде бы борются?

– На мой взгляд, профессиональных боевиков-талибов не более 2,5–3 тысяч. В прошлом году в пик военной кампании, который пришелся на август, в боевых операциях участвовали не более 12 тысяч человек. Потенциально талибы при необходимости могут в течение недели удвоить эту цифру, однако в условиях преимущественно партизанской войны в этом нет необходимости. Их сила заключается в том, что население дает им прибежище. Талибов хотя и не любят, но они все-таки мусульмане, и для афганцев они лучше, чем американцы, которых воспринимают как захватчиков.

Теперь о деньгах. Источников финансирования несколько. К талибам продолжают поступать деньги из благотворительных фондов стран Персидского залива, но в общей структуре финансирования эти фонды уже не играют ведущей роли. 60% финансирования боевых действий осуществляется за счет торговли наркотиками. Причем военный бюджет талибов может быть скромнее натовского, но эффективность каждого затраченного доллара у талибов намного выше. Западные армии забюрократизированы, а у талибов все просто. В результате один талибский «военный» доллар эквивалентен 5 или даже 10 американским. Им не нужны сложные системы вооружения. Они усовершенствовали моджахедскую тактику и могут, например, простейшим оружием сбивать современнейшие боевые вертолеты. Талибы действуют очень оперативно, а американцы отвечают с опозданием. Им ничего не остается, кроме ковровых бомбардировок, что приводит к жертвам среди населения и дает талибам новых рекрутов.

– Насколько велик военный бюджет талибов?

– В пределах 300 миллионов долларов в год. По уровню расхода оружия, боеприпасов, предметов снабжения в 2007 году.

– Как сейчас складываются отношения между Афганистаном и Пакистаном и какова роль Пакистана в происходящем?

– Отношения между этими двумя странами постоянно напряжены, просто степень напряженности может снижаться или повышаться. У Афганистана до сих пор есть территориальные претензии к Пакистану. Кабул требует вернуть территории, незаконно включенные в состав Пакистана британской колониальной администрацией. Это приличная территория на северо-западе Пакистана.

Пакистан платит по счетам еще той афганской войны против СССР. Пакистанцы охотно снабжали моджахедов и создали огромный пояс нестабильности у себя. Была исламизирована пуштунская зона племен, да и сам Пакистан тоже. Пакистан в последний год оказался на грани выживания как государство, и сейчас власти с трудом удерживают обстановку под контролем. В этой ситуации у пакистанского руководства единственный способ уменьшить давление на себя – выпустить избыточный экстремизм за пределы страны. Это и происходит.

Не стоит забывать о пакистанских талибах, которые могут поставить под ружье 20–30 тысяч человек. Руководство Пакистана пытается их сейчас умиротворить и переориентировать на Афганистан. Таким образом пакистанская нестабильность слилась с афганской, и сейчас мы имеем широкое поле, где исламисты чувствуют себя прекрасно. Зона сопротивления Западу уже вышла за рамки отдельных этнических групп, вместе с пуштунами против натовцев в Афганистане теперь воюют и пенджабцы, представители правящего в Пакистане этноса.

Теперь о координации между пакистанскими и афганскими талибами. В этом году была достигнута договоренность, что афганские талибы, чтобы не подставлять Пакистан и не провоцировать США на удары, перебазируются оттуда на территорию Афганистана. Одновременно пакистанские талибы, точнее, те силы, которые выделены для афганского джихада, расположатся вдоль границы и будут предпринимать глубокие рейды на территорию Афганистана. Это качественно новый уровень планирования и организации боевых действий.

– Какие ошибки допущены НАТО в Афганистане?

– Что касается американцев и вообще натовцев, то они повторили все ошибки, которые допустил СССР, и начали делать новые. Начать с того, как они общаются с населением. Общение через прицел автомата трудно признать конструктивным. Афганцев это сильно коробит.

Второе – американские и натовские победы эфемерны. В случае большой операции талибы просто уводят свои основные силы из той или иной местности, оставляя небольшой отряд фактически смертников для затравки. Натовцы одерживают легкую «победу» и уезжают обратно на базы, а через день талибы возвращаются. Силовые действия не подкрепляются адекватными административными и экономическими действиями по закреплению государственной власти на освобожденных территориях. Поэтому население не сотрудничает с официальными властями.

И, конечно, демократизаторство и эмансипация женщин. Глупее ничего нельзя придумать. Попытками демократизации Афганистана на западный манер натовцы только создают себе сложнейшую проблему. Любая демократизация в Афганистане должна быть постепенная, эволюционная, сбалансированная, в противном случае она вызовет отторжение. И уже вызвала. Эмансипация женщин тоже должна быть очень осторожной, потому что для нее пока нет благоприятной почвы. Форсированная эмансипация – подарок исламистам.