Реформа российской науки

[Cliver F]

Проект Программы фундаментальных научных исследований Российской Федерации

http://www.ras.ru/news/shownews.aspx...53a756#content

Ни мира ни войны – вот итог заседания совета по науке в эрмитаже… перемирие с непредсказуемым исходом… а власти сами себя хвалят и не проявляют толерантности к научному сообществу…

[Cliver F]

Законопроект № 540253-6 ПРИНЯТ 9 декабря»!

http://asozd2.duma.gov.ru/main.nsf/%...RN=540253-6&02
Законопроект № 540253-6
О внесении изменений в Трудовой кодекс Российской Федерации и Федеральный закон "О науке и государственной научно-технической политике" в части совершенствования механизмов регулирования труда научных работников, руководителей научных организаций, их заместителей
9 декабря принят госдумой в третьем чтении

[Cliver F]

Циничное и бессовестное до нельзя интервью Ливанова: «Если нет научной среды, то очень опасно давать права»: Дмитрий Ливанов отвечает на вопросы ученых (на заседании совета по
науке ливанову слова не дали и не цитировали)…

Ни мира ни войны – вот итог заседания совета по науке в эрмитаже… перемирие с непредсказуемым исходом… почитайте внимательно протокол… там много раздвоений… прямо не говорили… друг друга не слышали… раздвоения смыслов… ковальчук всем видом подавал, кто там хозяин (кадровая комиссия!)…но поскольку активно был поддержан аркаша дворкович со своими «двумя ключами» и усилением роли «прпавительства», а не Фортов и Примаков по части поправок в ФЗ о разграничении полномочий РАН и ФАНО в академической трактовке , то никакого оптимизма не появляется... временно ситуация заморожена.. никаких перспектив… лишь бы опять выжить… Многое зависит от активности самого научного академического сообщества… позор, когда академическая элита предает своих учеников и свои научные коллективы и институты…

Кстати, прошло общее собрание в ВЦ им. А.А.Дородницына в связи с одним из четырех утвержденных пилотных проектов «объединения» ВЦ, ИСА, ИПУ под общей крышей ИПИ. Ничего удивительного нет в том, что обещали НИКОГО НЕ ТРОГАТЬ, НИЧЕГО НЕ МЕНЯТЬ и т.п., чтобы утихомирить и усмирить от протестов… Настроение сотрудников: НЕ ВЕРЮ, но нет выбора: либо соглашаетесь на «объединение» либо увольняйтесь и пошел вон на улицу! Почему им всем станет лучше? Откуда деньги дополнительные найдутся? Для положительного опыта, чтобы других подвинуть к объединениям, даже, может, за счет бюджетов других институтов найдут напрасно потраченные деньги для реорганизации (не для науки и научных сотрудников!), чтобы довести задуманное до формального завершения. Но есть опыт объединенных вузов, которые в большей мере пострадали, чем приобрели (головную боль и риски!). Например, МИФИ, ЮФУ, ПриволжскийГУ (Казанский) и др. - на начальном этапе немного денег дали и присоединенных не ущемляли, но уже через год на всех денег не хватало, однако суеты и мельтешения с валом бумаготворчества намного прибавилось… Вырос заметно штат обслуживающего персонала и это понятно: в центре создали новые структуры, а на местах тоже структуры нужны… Начали создавать разные внешние структурки и мелкие организации, чтобы деньги заработанные спасти… Важно как проведут процедуру «объединения». Мы это проходили, когда в 2008-2011 гг. возвращали маленький ИММ путем ПРИСОЕДИНЕНИЯ в Институт Келдыша… Процедура нескольких лет, так как все участники лишаются своих юридических лиц и лицевых счетов, должны показать все свои активы, передать недвижимость и всё имущество, всё вплоть до ручки и пачки бумаги, пройти через все налоговые инспекции, заново оформить ВСЁ, что нужно для существования организации, подготовитьи утвердить новый устав, после этого ВЕЗДЕ заменить реквизиты организаций и всех сотрудников заново переоформить…

Я помню, что было в РФФИ, когда более облегченные процедуры проходили в Питерском и Московском университетах – объединяли и лишали юридических лиц только своих… Список поддержанных грантов на десятках страниц...Это сейчас кропачев хвалится, что сделал за ПЯТЬ ЛЕТ, а что чувствовали научные и преподавательские кадры и как им комфортно сейчас – НЕ НАДО СКАЗКИ РАССКАЗЫВАТЬ! ВСЁ БЫЛО ПАРАЛИЗОВАНО ПЯТЬ ЛЕТ! Но питерские не сдавались и постоянно были протестные манифестации, что принуждало кропачева (спеца по уголовному праву) хоть немного считаться с КАДРАМИ универа…И сейчас выстроена двойная система бюрократии, т.е. бюрократическая нагрузка на активных увеличилась вдвое – на уровне универа и ректората, а также ниже на уровне факультетов и деканов, которые работают по доверенности… А какие потери времени? Ректорат на Васильевском острове, а факультеты в Петергофе… Питерский универ постоянно проводил много научных мероприятий… Теперь каждое мероприятие – КРОМЕШНЫЙ АД!Приходится прибегать к «серым схемам» финансирования и деньги переводить на посредников… И не легче в МГУ, где числится около 100 тысяч аспирантов, студентов, преподавателей и т.д.… По тем же грантам НИЧЕГО, кроме ФОТ с налогами (для выполнения «дорожной карты»)… Именно такая порочная НОВАЯ СТРУКТУРА БЮРОКРАТИИ вынуждает, например, РФФИ вводить новую систему расходов, когда средства грантов переводятся на лицевой счет Руководителя проекта – Грантополучателя, чтобы тратили на нужды проекта… НИКАКОГО КОМФОРТА и принуждают выкручиваться и приспосабливаться, чтобы хоть как-то выжить и сохранить свои научные коллективы и научную работу… Только представьте, что творится в МГУ, куда переводят средства более тысячи грантов на один лицевой счет, а потом разбираются чьи это деньги и что с ними далее делать… Сколько потерь времени и сколько возможностей для ошибок и сбоев… Все эти новации приводят к росту численности обслуживающего персонала и чиновников, росту бюрократии и бумаготворчества, потери рабочего времени и никакого освобождения от несвойственных ученых и профессорам нагрузок… Единственный выход – сократить свои научные интересы и отказаться от дополнительных средств, грантов и от всего прочего, кроме преподавания или работы по госзаданию… А где взять деньги на командировки, которых нет в бюджетах? А где взять деньги на оплату публикаций? И ЗА ВСЁ ПЛАТИТЕ ИЗ ТОЙ своей ЗАРПЛАТЫ, что на уровне зарплаты уборщицы… Потому молодежь и не желает идти в науку – где это видано, чтобы работник бюджетной организации или госкорпорации оплачивал из зарплаты приобретение орудий своего труда??

http://www.ras.ru/news/shownews.aspx...b84716#content
Медведев: задача реформирования науки выполняется, хотя довольны ситуацией не все
10.12.2014
МОСКВА, 10 декабря. /ТАСС/. Реформа российской науки, инициированная в прошлом году, в целом выполняет свои задачи, хотя сложившейся ситуацией довольны и не все. С таким мнением выступил председатель правительства РФ Дмитрий Медведев в интервью пяти российским телеканалам.
"Я считаю, что в целом задача, которая была поставлена в ходе вот этих преобразований - она выполняется, - отметил он. - Все ли довольны? Наверное, не все. Кому-то это нравится, кому-то это не нравится. Кто-то считает, что все должно быть в одних руках. Мне представляется, что ситуация в общем-то нормальная", - пояснил он.
Глава правительства напомнил, что задачей принятых решений было не просто реформирование науки как процесс, а разделение управления имуществом, то есть экономической составляющей, от управления научными процессами. "Ни в одной стране мира нет ситуации, когда ученые управляют огромными имущественными комплексами", - подчеркнул он. Теперь же в ведение Федерального агентства научных организаций (ФАНО) входят около тысячи крупных объектов и десятки тысяч объектов помельче, включая земельные участки, здания, сооружения.
"Это все несвойственно для науки, наука для другого создана. В этом смысле задача, которая была поставлена перед Агентством (ФАНО) - она исполняется", - указал Медведев.
При этом он призвал не ожидать немедленных результатов в науке, поскольку там, скорее, имеет место накопленный эффект, которого не достичь за год, и заверил, что финансирование науки урезаться не будет.
Премьер отметил, что в результате реформы три академии - Российская академия наук (РАН), Российская академия медицинских наук (РАМН) и Российская академия сельскохозяйственных наук (РАСХН), - были объединены в одну. "Для любой страны иметь много академий - это роскошь", - указал он. Однако самым главным достижением глава кабмина считает то, что сегодня ученым-академикам больше не нужно заниматься экономической рутиной и они могут сосредоточиться на научных исследованиях.

НИЖЕ ПОЛНАЯ СТЕНОГРАММА встречи..
Огородова обижается, что научное сообщество не принимает реформы РАН и науки.. А какое моральное право имеет огородова, чтобы «реформировать» АКАДЕМИЧЕСКУЮ НАУЧНУЮ СРЕДУ?

НЕУВАЖЕНИЕ АКАДЕМИЧЕСКОГО СООБЩЕСТВА к огородовой проявилось даже в оформлении страницы на сайте РАН в разделе члены-корреспонденты. Вот что написано официально на сайте РАН в справке огородовой:

http://www.ras.ru/win/db/show_per.asp?P=.id-63296.ln-ru

Огородова Людмила Михайловна

Историческая справка
Родился 30.07.1957
Член-корреспондент РАМН c 25.05.2007

Член-корреспондент c 27.06.2014
Направления деятельности
Педиатрия

А вот что пишут те, кто её двигали..
Людми́ла Миха́йловна Огоро́дова (род. 30 июля 1957, Анжеро-Судженск, Кемеровская область) — российский государственный деятель и учёный в области педиатрии и аллергологии, депутатГосударственной думы VI созыва от «Единой России», с 2013 года — заместитель министра образования и науки РФ.
Проректор Сибирского государственного медицинского университета(2003—2011), профессор, член-корреспондент Российской академии медицинских наук, заслуженный деятель науки Российской Федерации.
В декабре 2011 года избрана депутатом Государственной Думы РФот Томской области по спискам партии «Единая Россия». Координатор проекта партии «Единая Россия» «Модернизация здравоохранения».

ВОПРОС: по какому моральному праву и по каким критериям «ПЕДИАТР» вместо координатора проекта «Модернизация медицины» становится зам. министра по науке?? Помните высказывание Ландау: науки бывают точные и естественные, а ещё есть и противоестественные – это лженауки… Ведь огородова понятия не имеет ни о точных ни об естественных науках, а потому и получается вся её деятельность противоестественной… Это и не воспринимают УЧЕНЫЕ из области точных и естественных наук!

Право одно – так угодно «единой россии»… почитайте, что медведев сказал в своем интервью 10 декабря
http://government.ru/
«Разговор с Дмитрием Медведевым»
10 декабря 2014
Интервью пяти телеканалам
http://government.ru/news/16036/
Председатель Правительства ответил на вопросы телеведущих Ирады Зейналовой («Первый канал»), Сергея Брилёва («Россия 1»), Марианны Максимовской («Рен ТВ»), Вадима Такменёва (НТВ) и Михаила Зыгаря («Дождь»).
Видео
• Интервью Дмитрия Медведева пяти российским телеканалам
Стенограмма ( сайта правительства):
С.Брилёв: Здравствуйте, уважаемые телезрители! В эфире телеканалов «Россия», «Россия 24», «Россия HD» и радиостанции «Вести ФМ» – ежегодная телепрограмма «Разговор с Дмитрием Медведевым». Здравствуйте, Дмитрий Анатольевич.
Д.Медведев: Здравствуйте.
С.Брилёв: Здравствуйте, коллеги. Вас представлять не буду, вся страна и так знает, и потом там титр ещё будет висеть, так что, если нужно, разберёмся.
Дмитрий Анатольевич, на правах представителя канала-вещателя начну, с Вашего позволения. Программа у нас регулярная, ежегодная, но, пожалуй, такого плотного года, по крайней мере в истории новой России, не было и такого драматичного конца года не было. За плечами очень много важных дел: и воссоединение с Крымом, и парад Победы в Севастополе. Но потом были санкции, были антисанкции, которые добавились к замедлению экономики, обозначившемуся ведь ещё до Украины. Сейчас – падение цен на нефть, свистопляска с курсом рубля, свистопляска с ценами на целый ряд продуктов. Поэтому вопреки традициям я бы задал Вам вопрос не про итоги года, а, скажем так, быка за рога сразу: придётся или не придётся пересматривать бюджет, который, хоть и принят буквально три-четыре недели назад, рассчитывался в старых реалиях и в общем-то принимался ещё в прежних реалиях? Придётся ли это делать?

Д.Медведев: Сергей, я всё-таки несколько слов скажу про итоги года. Хотел бы отметить, что, конечно, полностью с вами согласен: год этот просто абсолютно исключительный для нашей страны и очень плотный. В этом году были и колоссальные достижения, и большие проблемы. Тем не менее, если говорить о том, что произошло, то сначала скажу про экономику.
Действительно, вы правы: в нашей экономике накапливались негативные тенденции в последние годы. Если откровенно, то, строго говоря, мы не выходили из кризиса 2008 года в полном объёме. То есть за последнее время у нас был и восстановительный рост, и некоторое падение, но тем не менее кризисные явления в экономике сохранялись. И всё же в этом году мы, несмотря ни на какие условия, смогли выйти на положительный результат.
У нас по итогам года будет прирост ВВП, что на самом деле действительно важно, особенно если сравнивать ситуацию с другими странами. Да, у нас наметился целый ряд негативных тенденций, таких как рост инфляции, рост цен. По всей вероятности, инфляция в этом году составит более 9%, хотя мы ориентировались на другие показатели. Это привело и к тому, что цены на продовольственные товары стали формироваться под влиянием целого ряда негативных факторов. То есть в этом смысле итоги года весьма противоречивы.
Д.Медведев: «В этом году мы, несмотря ни на какие условия, смогли выйти на положительный результат. У нас по итогам года будет прирост ВВП, что на самом деле действительно важно, особенно если сравнивать ситуацию с другими странами».
Но я считаю, что, даже несмотря на всё то, что происходит, тем не менее мы всё-таки сумели обеспечить тот результат, к которому стремились. А этот результат заключается в том, чтобы у нас была сбалансированная бюджетная система. Конечно, это далось нелёгкой ценой – нам пришлось отказаться от целого ряда программ, пойти на определённые жертвы, если хотите, но тем не менее это возможно сохранить и в следующем году.
Если говорить о сценариях будущего года (вот то, что вы сказали – «быка за рога»), действительно, в настоящий момент у нас заложены одни сценарные условия, не скрою, эти условия могут измениться. Мы с вами наблюдаем за тем, как развиваются события на нефтяном рынке. Напомню, что если в конце прошлого года цена на нефть была 110 или даже 115 долларов за баррель, то сейчас эта цена составляет 65–70 долларов. То есть, иными словами, цена, по сути, изменилась в два раза. Это привело, конечно, к целому ряду существенных последствий, прежде всего связанных с курсом рубля. Поэтому, если будут меняться существенно экономические условия, нам придётся пересматривать и сценарные условия, и в конечном счёте принимать решения по бюджету. Но пока мы этого не делаем.
Д.Медведев: «Мы всё-таки сумели обеспечить тот результат, к которому стремились. А этот результат заключается в том, чтобы у нас была сбалансированная бюджетная система».
И.Зейналова: Дмитрий Анатольевич, а можно ли сказать, что падение рубля, которое сейчас происходит, было инициировано? За этим стоит чисто рыночная ситуация или всё-таки падение контролируется финансовыми властями? Ведь низкий рубль выгоден бюджету, рубли заполняют дыры, образующиеся от подешевевшей нефти, и в принципе это должно быть выгодно при сегодняшнем бюджете.
Д.Медведев: Ирада, вы знаете, нельзя сказать, что это было спровоцировано какой-то одной силой. Вообще здесь вряд ли можно мыслить в системе координат «значит, это кому-то выгодно и поэтому это происходит». Очевидно, что на ситуацию с курсом рубля оказывает влияние целый ряд факторов. Они всем известны, но я тем не менее их назову. В чём эти факторы заключаются? Прежде всего, конечно, это цены на нефть. Я только что сказал, как менялась цена на нефть. Здесь нет прямой зависимости, но тем не менее зависимость есть. Если цена на нефть, по сути, изменилась в два раза, по сути, это привело и к ослаблению рубля.
Второй фактор, который, конечно, оказывает влияние на ситуацию вокруг рубля, – это, безусловно, то внешнее воздействие на нашу страну, которое в настоящий момент существует. Что бы там ни говорили, но такого рода санкции всё равно, так или иначе создают определённые ожидания, как принято говорить у финансистов, и эти ожидания влияют на настроение и компаний, и обычных граждан, и поэтому это так или иначе сказывается на ситуации с рублём.
И, наконец, есть целый ряд других факторов, которые в той или иной степени влияют на ситуацию, включая, конечно, и определённую игру, которая всегда идёт вокруг национальной валюты. Вообще в принципе всякого рода продажи и покупки валюты, спекуляции с национальной валютой – это довольно обычное явление, и если это происходит в обычной ситуации, то это, по сути, балансирует финансовую систему, но если это происходит в условиях разбалансированности, в условиях различного рода сложных ожиданий, это, конечно, влияет на настроение людей. За этим должны следить и Центральный банк, и Правительство и в необходимых случаях, что называется, принимать оперативные меры.
В чём они заключаются? И в чём проявляется эта ситуация? Целый ряд компаний должен платить по своим долгам. Это нормальная ситуация. Это крупные компании, которые должны накапливать довольно длинные валютные позиции и потом рассчитываться по своим контрактам. В этом случае они не осуществляют продажу валютной выручки, и происходит так, что валюта в достаточном количестве на валютный рынок не поступает. Чтобы этого избежать, и Правительство, и Центральный банк в известной степени просто ведут переговоры с крупными компаниями, для того чтобы они более ритмично, более равномерно осуществляли такие продажи. Это нормальная абсолютно практика, и мы этим занимаемся.
М.Максимовская: Дмитрий Анатольевич, вот про настроение людей. Рубль стремительно дешевеет, и это, похоже, ещё совсем не предел, а власти открыто, вообще без всяких экивоков, говорят, что девальвация рубля им, властям – ну или вам, властям, – выгодна, потому что, действительно, в бюджете будут деньги на выплаты пенсионерам, бюджетникам. Но что делать людям? Ведь пенсии старые, а цены новые, и все почувствовали резкое снижение покупательской способности, не говоря уже о произошедшей фактической конфискации накоплений того же среднего класса. Что может Правительство сейчас предложить гражданам вместо былой уже стабильности?
Д.Медведев: Марианна, я считаю, что экономические категории не могут быть кому-то выгодны или невыгодны. Вы говорите о девальвации. Девальвация как экономический процесс, как ослабление курса, допустим, нашей валюты, не может быть кому-то однозначно выгодна или невыгодна. Это просто данность, с которой мы столкнулись именно в силу тех причин, о которых я только что сказал, отвечая на предыдущий вопрос. В такого рода процессах или в таких явлениях есть и положительные для экономики моменты, и весьма отрицательные. В чём, например, заключаются отрицательные моменты? Очевидно, что уменьшается количество товаров, которые можно приобрести по импорту, уменьшается покупательная способность людей, уменьшается, ослабляется возможность компаний приобретать оборудование, те или иные объекты, которые необходимы им для нормальной производственной жизни.
Есть, наверное, и определённые позитивные моменты. Они заключаются именно в том, что экспортёры получают валютную выручку, за счёт изменения курса у них появляется большее количество рублей. Они могут покупать на эти рубли большее количество товаров внутри страны, заказывать новые подряды, то есть новые работы, заказывать новую продукцию. За счёт этого расширяется наша экономика. То есть говорить о том, что девальвация выгодна или невыгодна не очень правильно, потому что есть и плюсы, и минусы. В долгосрочном плане, я хотел бы сказать, очевидно, что существенное ослабление курса рубля для нашей экономики невыгодно. Более того, большинство экономистов, аналитиков сходятся в том, что в настоящий момент всё-таки рубль избыточно переослаблен, то есть он недооценён.
Это следствие тех самых факторов, о которых я говорил, – помимо цен на нефть ещё и всякого рода негативных ожиданий, которые сформировались и которые существуют. И в этом смысле очевидно, что какая-то переоценка произойдёт. Не знаю, будет ли это в этом месяце, через месяц, но в любом случае баланс какой-то будет достигнут.
Д.Медведев: «Экспортёры получают валютную выручку, за счёт изменения курса у них появляется большее количество рублей. Они могут покупать на эти рубли большее количество товаров внутри страны, заказывать новые подряды, новую продукцию. За счёт этого расширяется наша экономика».
Да, для бюджетных целей поступление дополнительного количества, что называется, рублей имеет определённое значение – и для балансировки бюджета, и для целого ряда других позиций. Тем не менее, ещё раз говорю, в стратегическом плане это для государства, для экономики невыгодно.
В том, что касается того, что могут делать люди в такой ситуации…
И.Зейналова: Люди-то беднеют.
М.Максимовская: Нервничают.
Д.Медведев: Очевидно, что это бьёт по карману всех людей абсолютно, кто зарабатывает деньги в рублях, а таких у нас абсолютное большинство. Все мы получаем зарплату в рублях, естественно, это снижает нашу покупательную способность. Здесь точно не нужно из этого устраивать какой-то такой особой истерики, что называется, здесь нужно просто набраться терпения и посмотреть на то, каким образом развивались события в похожей ситуации.
Я напомню, что происходило в 2008-м, 2009 году, когда произошло довольно существенное ослабление рубля. Часть наших людей побежала в обменники, естественно, для того чтобы как можно быстрее конвертировать рубли в другую валюту – в доллары, в евро. Но впоследствии произошло укрепление рубля, причём где-то приблизительно тоже на 25–30% против тех значений, которые были достигнуты на пике ослабления рубля в 2009 году, и те, кто переложил свои накопления в доллары, в другую валюту, просто потеряли деньги.
Поэтому понятно, что эта ситуация никого не радует. Она зависит от целого ряда объективных факторов, о которых я говорил, но тем не менее я считаю, что нам всем нужно просто набраться терпения, пережить этот тяжёлый период и смотреть в будущее.
И.Зейналова: А как Правительство, сможет ли помочь тем, кто не может дождаться, не может терпеть?
Д.Медведев: В отношении правительственных мер. Мы, конечно, будем индексировать и пенсии, и будем проводить индексацию по бюджетникам в тех рамках, в которых мы это можем сегодня делать. Это очевидно абсолютно. В том, что касается коммерческого сектора, конечно, это задача, которую должны решать сами работодатели.
В.Такменёв: То есть Ваш конкретный совет: не нужно закупать доллары, евро. Вообще каждый день по телевизору мы видим безумных экономистов, которые дают абсолютно противоположные советы. Мало того, кто-то говорит: скупайте дорогие ювелирные украшения, дорогие машины, и бедные люди попёрли и новую кабалу на себя вешают. Вот Ваш совет как носителя ценной информации, значит, оставаться в рублях и не дёргаться, скажем так?
Д.Медведев: Знаете, я считаю, что вообще при возникновении такого рода экономических проблем самое главное – не принимать скоропалительных решений. Нужно спокойно смотреть за развитием ситуации и планировать, конечно, свои приоритеты с учётом того, что ты имеешь. Если у человека есть какие-то накопления, он вправе поступить с ними как угодно. Но ещё раз повторяю: даже опыт предыдущего кризиса, – потому что люди редко к чему прислушиваются, такова человеческая психология, – но опыт предыдущего кризиса показывает, что попытка обязательно переложить свои запасы в иностранную валюту очень часто просто приводит к потере соответствующих денег.
В.Такменёв: Очень короткий вопрос. Вы на своей личной, семейной экономике почувствовали вот эту разницу между рублём, евро и долларом? У вас же сын студент, на него приходится тратить немало денег. Свои сбережения Вы в чём храните?
Д.Медведев: Я, естественно, храню свои деньги в рублях и зарплату получаю в рублях. И, как у всех наших граждан, естественно, изменение, ослабление курса рубля сказывается и на тех деньгах, на тех средствах, которые я получаю, это понятно, так что в этом смысле мы все находимся в одной лодке.
М.Зыгарь: Дмитрий Анатольевич, мы все помним, как ещё летом этого года многие правительственные чиновники говорили, что санкции нам в целом нипочём, мы от них только крепчаем. Сейчас, в общем, уже стало приходить понимание, что многие санкции, особенно в банковской сфере, могут быть даже трагичны для нашей экономики. Ну вот капитализация российских компаний упала так, что они совокупно стоят меньше, чем Apple. Скажите, недооценка санкций тогда была ошибкой? И есть ли у Вас сейчас понимание, каков масштаб этого ущерба?
Д.Медведев: Михаил, вы знаете, никто никогда не делал легковесных заявлений или выводов о том, что санкции – это только повод для лучшего развития, или что нам все санкции, любое воздействие на нашу экономику нипочём. Так никто не говорил, за исключением, может быть, каких-то несерьёзных совершенно комментаторов. Мы все понимали, что санкции, которые принимаются иностранными государствами (вопреки, кстати, международному праву), безусловно, вредят нашей экономике, точно так же как эти же санкции вредят экономикам и компаниям тех стран, которые принимают эти санкции. Эти решения всегда носят обоюдоострый характер, они всегда носят обоюдоострый характер, и ещё раз говорю: никто никогда не говорил, что это всё нипочём.
Д.Медведев: «Санкции дали нам возможность подумать о том, что пора уже заняться нормальным импортозамещением. Если говорить прямо, это даже не импортозамещение, а необходимость создать такое производство в нашей стране, когда мы сами можем производить нормальные, качественные, конкурентоспособные товары. И именно этим мы сейчас и занимаемся».
Но из этих решений, неприятных для нашей страны, можно сделать целый ряд довольно серьёзных выводов, в том числе тех, которые напрашивались довольно давно. Каких? Значит, очень просто посадить экономику и деятельность тех или иных компаний на иглу импорта и абсолютно всё привозить из-за границы. Так вот эти санкции дали нам возможность подумать о том, что пора уже заняться нормальным импортозамещением. А вообще, если говорить прямо, это даже не импортозамещение, а необходимость создать такое производство в нашей стране, когда мы сами можем производить нормальные, качественные, конкурентоспособные товары. И именно этим мы сейчас и занимаемся. Вот в этом, если хотите, не позитивный момент санкций, а тот вызов, на который мы обязаны ответить. Никто никогда не недооценивал тех решений, которые принимаются. В принципе цена такого рода решений измеряется десятками миллиардов долларов. То есть и наша экономика потеряла в результате этих санкций, наверное, несколько десятков миллиардов долларов. По подсчётам наших экономистов, европейская экономика только на отказах от контрактов с Российской Федерацией, на ограничительных мерах в текущем году потеряла 40 млрд евро, в следующем году потеряет 50 млрд евро. И это тоже цена, которую приходится платить. Иными словами, санкции никому не выгодны, о чём я неоднократно говорил, они никому не нужны, и они, как правило, ничем не заканчиваются.
Я, выступая на форуме в Сочи, приводил в пример целый ряд решений, которые принимались в отношении нашей страны. Мы все об этом забыли, но на самом деле это очень показательная история. В 1925 году Советскому Союзу запретили рассчитываться золотом. Сказали просто: мы ваше золото принимать не будем.
В 1932 году, по-моему, запретили вообще импорт из Советского Союза – всё, что мы ни производили, было запрещено покупать. В 1940-е годы были введены так называемые списки КОКОМ. Помните, такая была история по ограничениям на экспорт определённых видов продукции, товаров, прежде всего техники и технологий в Российскую Федерацию. В 1974 году был принят пресловутый закон Джексона-Вэника, который действовал несколько десятилетий и портил кровь и нашей стране, и, конечно, самим американцам, а также сателлитам американцев, которые так или иначе принимали решения, сообразуясь с волей американских партнёров. В конце 1980-х – начале 1990-х годов нам вообще воспретили покупать целый ряд технологий, для того чтобы заниматься созданием трубопровода Уренгой – Помары – Ужгород, то есть просто на это было наложено решение по санкциям, на этот проект. Таким образом, мы вообще всё XX столетие жили в условиях периодически перманентно вводившихся санкций. Я напомню, что и Китайская Народная Республика в 1989 году пережила волну санкций. Я просто хочу задаться одним простым вопросом: в конечном счёте это кому принесло пользу? Никому. Были заморожены некоторые проекты, предприниматели не получили деньги, но в конечном счёте развитие этих государств происходило по тем планам, которые они сами для себя наметили. Я считаю, что это тот урок, который обязаны извлечь все из текущей ситуации и прежде всего наши партнёры, потому что не мы эти санкции вводили, и не мы должны их отменять. Это их дело.
М.Максимовская: Дмитрий Анатольевич, ну а Вы, российские власти, ввели как асимметричные, в ответ на западные санкции, так называемые антисанкции, запретив множество импортных продуктов, и как раз тогда ещё пообещали импортозамещение. Сейчас снова заговорили об этом – об импортозамещении, вообще обещали расцвет российских производителей, чего пока ещё нет – только цены пока дико растут. Но выглядит всё так, как будто у Правительства нет чёткой и реальной антикризисной программы. Ведь то же импортозамещение невозможно сейчас без государственной поддержки. Надо закупать, допустим, производственные линии – закупать за рубежом, за подорожавшие доллары и евро, а российским производителям для этого не дают кредиты в российских банках. И что делать? Зачем тогда обещать это импортозамещение?
Д.Медведев: Марианна, вы знаете, мы всё-таки люди серьёзные. Мы никогда не говорили о том, что, вводя так называемые ответные ограничительные меры, мы на следующий день получим российскую продукцию по всем названиям, по всем наименованиям, номенклатуре сельскохозяйственных товаров, сельскохозяйственной продукции. Мы говорили лишь о том, что этим пора заниматься, да, но при этом цель была прежде всего в том, чтобы наши российские продукты питания, наконец, появились на наших полках.
Давайте вспомним, как это выглядело ещё буквально несколько месяцев назад. Я не говорю про небольшие города, где, наверное, такого количества импорта не было. Допустим, возьмём ту же самую Москву, Петербург, крупные, миллионные города. Значительная часть сетевых магазинов, значительная часть крупных продовольственных магазинов была в полной мере укомплектована иностранными продуктами питания. Причём ладно бы речь шла о каких-то деликатесах или о том, чего мы вообще не делаем – это понятная история. Речь шла об обычных товарах – о мясе, о рыбе, о фруктах, об овощах. Ну это-то мы точно можем производить и производим.
Более того, у нас было очень много информации, связанной с тем, что российских производителей, в основном это средние и мелкие производители, просто не пускают в магазины, потому что нашим сетевым компаниям гораздо удобнее работать с теми, кто привозит всё из-за границы большими партиями и, скажем прямо, ещё и делится прибылью. Поэтому наших просто отсекали. Вот я помню, не так давно собирал специальное совещание на эту тему, несколько месяцев назад, когда наши сетевики, наши представители крупных сетей торговых, сказали: всё, мы теперь повернулись к российскому производителю, мы понимаем, что нам нужно с ними работать, и это единственный способ насытить нормально рынок, вернуть на полки товары, которые на них в настоящий момент отсутствуют, те или иные. Я считаю, что это удалось, у нас действительно теперь на продуктовых полках в основном наши товары, но это не означает, что нам удалось в полной степени заместить импортный ассортимент, это правда.
Я напомню, что у нас происходило в последние годы на продовольственном рынке. Если по мясу птицы так называемому, по курице и некоторым другим видам птицы у нас полная обеспеченность в стране, 100-процентная (то есть мы уже производим столько, сколько потребляем, поэтому у нас нет «ножек Буша» и, так сказать, это не имеет уже никакого значения), то, например, по свинине эта обеспеченность где-то 80–85%, а по говядине – 65–70%. Вот это та ниша, которую мы обязаны заполнить. Это довольно сложная история, потому что цикл производства, цикл создания новых производственных мощностей, особенно по крупному рогатому скоту, по мясному животноводству, довольно длинный – это 9, может быть, даже 10, 11 лет. Поэтому нужны кредиты, о которых вы говорите.
М.Максимовская: Которых нет.
Д.Медведев: Естественно, мы будем добиваться того, чтобы кредитная ставка для наших аграрных производителей была приемлемой. За счёт чего? У нас и в этом году 200 млрд рублей – на поддержку сельского хозяйства по программе, и в следующем году сопоставимые цифры. Значит, мы будем просто субсидировать кредитную ставку. Она действительно большая сейчас, особенно с учётом ситуации на валютном рынке. Поэтому нам придётся просто взять и просубсидировать, то есть возместить часть или полностью кредитную ставку, которую уплачивают аграрии за ту технику, которую, допустим, приобретают для производства молока, мяса и некоторых других товаров.
То же касается других продуктов. Вот сады те же самые, эти польские яблоки пресловутые...
М.Максимовская: Кстати, они до сих пор в магазинах, только под видом сербских и в два раза дороже.
Д.Медведев: Да, это мы знаем.
М.Максимовская: Знаете, да?
Д.Медведев: Это мы знаем. И это неправильно. Мы понимаем, конечно, что полностью перекрыть эти каналы сложно. Но это неправильно, и таможенная служба, другие структуры, Россельхознадзор с этим борются. Потому что это неправильно, это не соответствует тем решениям, которые мы приняли.
Но дело даже не в контрабандном ввозе, а именно в том, чтобы сделать свои запасы, чтобы создать свои сады, создать свои парники. Вот для этого нужны действительно довольно значительные средства.
Ещё раз возвращаюсь к этим самым яблокам. Поляки же сумели это сделать! У них что – климат лучше, чем у нас?
М.Максимовская: А Вы знаете, какие у нас тарифы для этих теплиц, какие жуткие тарифы? И не могут аграрии выращивать, зимой особенно, за такие деньги получатся бриллиантовые яблоки, в буквальном смысле слова.
Д.Медведев: Да, Марианна, тарифы везде разные.
М.Максимовская: Тарифы никто не снижает.
Д.Медведев: Тарифы везде разные: где-то они высокие, где-то менее высокие, но мы знаем об этом. И я, кстати, специально тоже встречался с производителями в тепличных хозяйствах, они действительно жаловались и на это, поэтому мы смотрим и на поставку газа, и на поставку электроэнергии именно для тепличных хозяйств. Но в принципе это абсолютно нормальная история. Мы способны в среднесрочной перспективе полностью уйти от ненужного импорта. Но ещё раз говорю: никто никогда не говорил, что мы за полгода переориентируем наше сельское хозяйство всецело на российского производителя. Но, согласитесь, плюс уже в том, что в настоящий момент везде, по всей стране наши полки, полки наших магазинов заполнены всё-таки российскими товарами.
М.Максимовская: А вот, кстати, у вас в правительственной столовой пропал тот самый пресловутый сыр пармезан и другие импортные продукты, или вам всё-таки привозят, как раньше в советское время особые были распределители для чиновников?
С.Брилёв: Пармезан бывает не только европейский. На Алтае делают, говорят.
И.Зейналова: Отличный костромской.
Д.Медведев: Пармезан делают и у нас в стране, хотя это самый сложный сыр для производства, и действительно это такая довольно тяжёлая технология. Что касается правительственной столовой, то она ничем не отличается от всех других столовых. В советские времена там были льготные цены, особые продукты питания, сейчас ничего этого нет. Никаких устриц, ничего другого, что, допустим, не продавалось бы в других местах, в настоящий момент столовой Белого дома не продаётся.
С.Брилёв: Ну, устрицы бывают и хасанские, так что в принципе, теоретически…
М.Максимовская: И белорусские…
Д.Медведев: Устрицы бывают и хасанские. Нет, белорусские не знаю. Насчёт черноморских устриц – это точно, черноморские устрицы появились.
С.Брилёв: Дмитрий Анатольевич, я к тому, что говорила Марианна, даже добавлю. По моим наблюдениям, на месте теплиц часто жильё начинают строить, но это уже вообще другой вопрос. Если переходить к промышленному производству, вот за этот, 2014 год сколько новых производств открыто в России? Вот это уже не общие, а очень конкретные рассуждения. И что это за производства? Они решают вот те самые задачи, о которых Вы сейчас говорили?
Д.Медведев: Производств на самом деле открыто немало. Если говорить о средних и крупных производствах, а они, наверное, имеют значение для нашего разговора, – это порядка 300 производств. И это десятки тысяч новых высокопроизводительных, эффективных рабочих мест. Эти производства очень разные. Я сам как Председатель Правительства посетил, наверное, десяток новых производств, для того чтобы посмотреть, как это всё выглядит. Вот буквально совсем недавно был в Набережных Челнах, там как раз смотрели несколько производств. Это и нефтехимический крупный комбинат новый, который построили, комбинат современный, очень такой мощный; автомобильное производство «Форд Соллерс» – очень современное роботизированное производство, причём автомобили, которые там создаются, это автомобили с высокой степенью локализации, то есть это наши автомобили уже, по сути. Там степень локализации уже будет более 50%, но в то же время это качественные, относительно недорогие для нашего рынка автомобили.
Ну а в принципе эти производства охватывают всю линейку экономических отраслей. Это и металлургия, и трубное производство: вот я не так давно тоже был на открытии трубного производства в Северске. Это, безусловно, фармацевтическая промышленность, автомобильная промышленность. Это целый ряд высокотехнологичных предприятий, которые у нас, к сожалению, не в большом количестве в настоящий момент есть на рынке, но которыми мы довольно энергично занимаемся. То есть это практически производства самого разного порядка.
Д.Медведев: «В 2014 году открыто порядка 300 средних и крупных производств, которые охватывают всю линейку экономических отраслей. Это десятки тысяч новых высокопроизводительных, эффективных рабочих мест».
Ещё раз говорю: их около 300 по всей стране. Я не говорю про маленькие предприятия, маленькие производства, маленькие цеха, которые открываются, естественно, в каждом населённом пункте и которые связаны с малым бизнесом, – а это именно такие крупные и средние предприятия.
И.Зейналова: Дмитрий Анатольевич, если мы сейчас выстроим логическую цепочку: виток кризиса жёсткий, нефть резко упала чуть ли не в два раза, перед нами вызов – импортозамещение, то есть «петух клюнул». Скажем так: успели ли мы воспользоваться тучными нефтяными годами, чтобы слезть с нефтяной иглы – потому что сейчас ситуация показывает нашу полную зависимость и уязвимость, – момент не пропущен? Ещё не поздно сказать, что да, мы можем слезть, потому что…
Д.Медведев: Ирада, мы с вами уже говорили даже сегодня на эту тему. Во-первых (я хотел бы это специально подчеркнуть), тот кризис, который начался в 2008 году, в целом для мировой экономики и для нашей экономики как части глобальной экономики не заканчивался. То есть были периоды, пару лет восстановительного роста, когда у нас плюс-минус всё было нормально (я имею в виду 2011 и 2012 годы), но в целом ситуация остаётся довольно тяжёлой. О чём я хочу сказать, посмотрите: да, у нас в экономике накапливаются кризисные явления, это именно так, но если взять экономику Евросоюза, то она находится приблизительно в таком же положении. Экономика Германии вырастет, может быть, максимум на 1,2% по итогам года. Экономика Франции вырастет приблизительно так же, как и наша, то есть на 0,5% в этом году. Это не так много, как нужно для того, чтобы страны уверенно развивались. Экономика Италии находится в рецессии. Экономика целого ряда других стран европейских также находится в рецессии, то есть, иными словами, кризис не преодолён. Экономика Бразилии… Обычно о Бразилии говорят, когда сопоставляют нашу страну как быстроразвивающийся рынок, это такая же страна – участник БРИКС, находится приблизительно в том же положении. В этом году у них будет рецессия приблизительно полпроцента. То есть мир не восстановился. Да, чуть лучше сегодня себя чувствуют Соединённые Штаты Америки, у них есть вот этот восстановительный рост. Но насколько это будет продолжительно, сказать сложно, тем более что катализатором предыдущего кризиса, кризиса ипотечных заимствований, были всё-таки Соединённые Штаты Америки. Посмотрим, насколько окажется устойчивой к кризису американская экономика сейчас. Мы, конечно, все в этом заинтересованы, просто потому что это такой тоже драйвер экономического развития.
Экономика стран Азиатско-Тихоокеанского региона тоже растёт очень по-разному, хотя там, конечно, темпы роста довольно высокие у целого ряда наших партнёров. То есть, иными словами, ситуация весьма и весьма непростая.
Что касается тучных лет и нашей зависимости от нефти. Давайте посмотрим правде в глаза: зависимость от нефти в нашей стране сформировалась не сегодня, она сформировалась в 1960–1970-е годы. Мы именно тогда подсели на эту самую нефтяную иглу и воспользовались этими преимуществами, которые были связаны с высокими ценами на нефть. Потом цена на нефть, естественно, и падала, и поднималась, но в результате мы получили экономику, которая на 50% минимум зависима от углеводородов, и всякого рода колебания на рынке нефти, газа в конечном счёте отражаются на нашей экономике. Это плохо? Да, наверное, в целом это не очень хорошо.
Есть и некоторые преимущества, потому что, когда цена на нефть растёт, это даёт нам возможность делать запасы. Мы же сформировали довольно приличные резервы, наши золотовалютные резервы за последние годы, которые позволяют нам переживать кризис. Если бы мы не сделали этого, то, скорее всего, мы бы сейчас находились в очень тяжёлом положении. А так эти резервы всё-таки нам позволяют принимать оперативные решения, финансировать целый ряд крупных программ даже в этих условиях и просто переживать то, что происходит.
Но в конечном счёте, конечно, нам с этой нефтяной иглы нужно слезать. За последние годы и мною когда-то, и в только что произнесённом Президентом Российской Федерации Послании был выдвинут целый ряд инициатив по модернизации и созданию высокотехнологичных производств. Именно это является альтернативой экспорту нефти и газа – то есть, иными словами, экспорт несырьевых товаров, экспорт неуглеводородных товаров. Вот на это нам нужно обратить внимание.
Конечно, время не упущено. Просто надо понимать, что для создания такого рода экономики, для диверсификации современной экономики в России требуется не год, не два, не три и даже, наверное, не десять – на это уйдёт ещё довольно значительное время. Потому что мы 40 лет жили в условиях, когда наша экономика в полной степени зависела от нефти. Нам потребуется ещё какое-то время для того, чтобы нашу экономику диверсифицировать, как принято говорить, то есть сделать менее зависимой от поставок энергоносителей.
И.Зейналова: Но ведь для этого нужны кредиты – длинные и дешёвые. К западным кредитам у нас сейчас доступа нет. На востоке, судя по всему, тоже не очень хотят делиться деньгами. Для диверсификации и слезания с этой нефтяной иглы где сейчас взять лекарство?
Д.Медведев: Если говорить о деньгах, то вы правы. У нас сейчас не самая простая ситуация в этом плане, потому что западные рынки денежной ликвидности, как принято говорить, для нас закрыты, а это, кстати, и есть часть санкционной политики. Наши компании и наши банки не могут, по сути, ничего заимствовать на западных рынках – ни в Европе, ни в Америке. Что касается Азии, то здесь не всё так печально, мы работаем с нашими партнёрами. Они в общем и целом готовы работать с нашими банками. Целый ряд решений, контрактов на эту тему, соглашений был недавно согласован и заключён во времявизита премьера Госсовета Китайской Народной Республики в нашу страну. Мы, естественно, продолжаем консультации с другими партнёрами. То есть, иными словами, рынки денежных средств, рынки ликвидности на Востоке для нас не закрывались. Естественно, мы стараемся там средства заимствовать.
Д.Медведев: «Мною когда-то и в только что произнесённом Президентом Послании был выдвинут целый ряд инициатив по модернизации и созданию высокотехнологичных производств. Именно это является альтернативой экспорту нефти и газа – иными словами, экспорт несырьевых, неуглеводородных товаров».
Но в целом мы должны сегодня ориентироваться на наши собственные возможности (и они существуют), на возможности, которые существуют на финансовом рынке Российской Федерации. У нас есть резервы, у нас есть возможности Центрального банка. И по целому ряду крупных проектов мы опираемся именно в данном случае на свои собственные возможности, на Фонд национального благосостояния. Например, те же самые БАМ, Транссиб, целый ряд других крупных проектов на территории нашей страны, особенно на востоке нашей страны, будут финансироваться за счёт этих источников. У нас тоже деньги есть, иными словами.
В.Такменёв: Немного конкретизирую вот эту тему нефтяной иглы, с которой пора бы слезть. Вот слово «силиконовый» у большинства россиян ассоциируется с чем угодно, но только не с понятием «российская Силиконовая долина». В общем, я о том, что очень давно ничего не слышно про «Сколково», о котором Вы очень много говорили. Вот что это значит? Что случилось со «Сколково»? Как там дела? И особенно сейчас не кажется ли Вам, что действительно надо было вкладывать деньги и усилия не в освоение нефтяных запасов, а как раз в развитие этого инновационного сектора, более активно вкладывать силы?
Д.Медведев: Я не знаю, почему не слышно, там всё в порядке. В «Сколково» все те решения, которые были приняты, осуществляются, «Сколково» живёт и развивается. Наверное, пока мы не можем говорить о том, что мы создали полноценную «Кремниевую долину», если вы об этом говорите, но и у американцев на это ушло несколько десятилетий.
Что касается самого проекта, на территории инновационного центра «Сколково» в настоящий момент действует около тысячи инновационных компаний, так называемых резидентов «Сколково». Это современные высокотехнологичные стартапы, и эти компании уже заработали в этом году порядка 20 млрд рублей за счёт собственной деятельности. То есть там идут нормальные производственные процессы, но помимо этого развивается само «Сколково». Если говорить о самом этом инновационном кластере новом, в настоящий момент больше денег проинвестировали частные предприниматели, бизнесмены, чем государство, – они проинвестировали порядка, по-моему, 85 млрд, а государство вложило около 60 млрд. Процесс не завершён. В настоящий момент мы создаём специальный сколковский университет, так называемый Сколтех, он будет открыт уже в полной степени в следующем году. Ну и формируется сама микросреда, поэтому там всё в порядке.
Д.Медведев: «На территории инновационного центра "Сколково" в настоящий момент действует около тысячи инновационных компаний, так называемых резидентов "Сколково". Это современные высокотехнологичные стартапы, и эти компании уже заработали в этом году порядка 20 млрд рублей за счёт собственной деятельности».
Я бы хотел сказать не только о «Сколково», потому что «Сколково» – это, может быть, лишь такая модель, или, если хотите, такой флагман столичный для создания высокотехнологичных производств. Подобного рода высокотехнологичные кластеры, как их принято называть, или технологические парки, существуют по всей стране. И я, приезжая в наши, во всяком случае в достаточно крупные, регионы, вижу, с каким удовольствием этим занимаются губернаторы. Это происходит и в центре России, и на Дальнем Востоке. Самое главное, что за последние годы мы смогли создать такую довольно современную систему поддержки, в которую входят и наши специализированные институты (а это «Роснано», Российская венчурная компания, Внешнеэкономический банк, то есть ВЭБ наш), и целый ряд других институтов, которые занимаются поддержкой такого рода проектов.
Почему это важно? Потому что, как и для сельского хозяйства, о котором мы только что говорили, очень важно, чтобы деньги, которые вкладываются в такого рода проекты, были бы дешёвыми, как принято говорить, то есть их могли бы востребовать предприниматели. Вот эти институты такого рода поддержку этим проектам оказывают.
Поэтому я считаю, что, в общем и целом, задача развития высокотехнологичного сектора в нашей экономике решается. Она, может быть, не решается так быстро, как мне бы хотелось и, наверное, абсолютному большинству людей, но эта задача решается, и она остаётся в повестке дня в качестве ведущей. Ещё раз обращу внимание на Послание Президента, где говорится о национальной инновационной инициативе, инициативе технологической, которая, собственно, на это и направлена.
М.Зыгарь: Вы сейчас упомянули Послание Президента Федеральному Собранию. Ещё Президент сказал о малом бизнесе, о том, что ему обещаны налоговые, надзорные каникулы. Это всё отрадно очень слышать, но только есть ощущение, что в реальности всё происходит совсем наоборот. Уже много лет положение малого бизнеса только ухудшается. Вот недавно Госдума приняла новые сборы на торговлю, в прошлом году пытались (потом отменили, правда) ввести новые отчисления от ИП в пенсионные фонды. Это, в общем, стоило стране примерно трети всех ИП. И вообще, любой предприниматель знает, что за последние годы расплодилось огромное количество справок, каких-то нормативных актов. Неужели теперь все эти прошлые вредоносные нормы, которые губительны для бизнеса, будут отменены?
Д.Медведев: Михаил, знаете, я сколько ни слежу за развитием малого бизнеса (в 1990-е годы я и сам был непосредственно причастен к бизнес-проектам в нашей стране, потому что и адвокатской практикой занимался), всё время говорят о том, что всё хуже и хуже, всё больше и больше давят. Но это не так на самом деле. Это действительно не так. Проблем хватает, но считать, что с каждым годом становится всё хуже и хуже, неправильно. Я обращу внимание на то, что у нас сейчас в целом в стране действует 5 с лишним миллионов субъектов частно-предпринимательской деятельности (я имею в виду прежде всего малый бизнес). Это приличная цифра. Если говорить об относительных показателях, то, наверное, мы пока не на самом лучшем месте, потому что у нас в стране приблизительно 25% людей заняты в малом бизнесе. 25%. Не так уж, кстати, и плохо по сравнению с тем, что, например, было там лет 10–15 назад, но недостаточно, если сравнивать со структурой других современных экономик. Должно быть процентов 50. Вот тогда мы можем считать, что у нас современная в этом смысле экономическая ситуация, что у нас современный экономический уклад.
Теперь в отношении тех проблем, о которых вы говорите. Конечно, проблем всегда хватает. Тем не менее никаких сборов в таком количестве, о которых тем более говорят и иногда пишут, мы вводить не собираемся. За последнее время введён только один сбор, подчёркиваю: не 22, а всего один сбор. Это сбор за право торговли, за право торговли по четырём направлениям, поэтому, по сути, он распадается на четыре наименования. Но это один сбор всего. Где он введён? Он введён только в трёх городах – Москва, Петербург и Севастополь, то есть в городах федерального подчинения. Когда он начнёт действовать? Только с середины следующего года. И, наконец, каким образом этот сбор будет исчисляться? Его будут устанавливать сами субъекты Федерации. Это первое. И второе, этот сбор, в случае если платятся какие-то другие платежи, подлежит зачёту. То есть, иными словами, ничего катастрофического для малого бизнеса этот сбор не означает.
Более того (мы же нормальные люди, понимаем), что если вдруг мы почувствуем, что есть какой-то перекос, мы, конечно, это отрегулируем. Но, иными словами, само по себе давление на малый бизнес не становится больше. Но оно и так достаточное, здесь вы правы.
Если говорить о всякого рода справках, проверках, согласованиях, то действительно этого пока хватает. Поэтому наша важнейшая задача – просто перейти на электронную форму общения по всем вопросам, которые связаны с деятельностью частного бизнеса, просто чтобы бизнесу не нужно было таскать эти справки, а достаточно было отчитываться в те сроки, которые положены. Вот вы упомянули тоже Послание – там прямо сказано о необходимости ввести так называемые надзорные каникулы. То есть, если предприятие малого бизнеса всё исправно делает, предоставляет необходимые данные, проверялось на протяжении какого-то периода, то последующие три года это предприятие можно не проверять. И мне кажется, это очень важно. Конечно, нужно будет посмотреть за практикой применения этого правила (сейчас Правительство как раз готовит предложения на эту тему), но в целом это очень важная мера, направленная на то, чтобы бизнесу, малому бизнесу жилось легче. Поэтому считать, что давление становится всё больше и больше… Я бы всё-таки так не стал говорить. Но мы, конечно, будем принимать все необходимые решения, для того чтобы существующие в настоящий момент проблемы для малого бизнеса были максимально сняты.
С.Брилёв: Дмитрий Анатольевич, мы перед тем, как собраться, обменивались мнениями, кто о чём хотел спросить, и у нас совершенно очевидно выделился такой блок вопросов о реформах – тех, которые уже запущены, тех, которые предстоят. Возможно, я субъективен, возможно, просто у меня именно учёных, представителей академических кругов больше всего среди моих знакомых за границами профессии. Я хотел бы как раз с реформы Академии наук начать. Она немножко ушла за горизонт опять же из-за драматичных событий, которые были в стране. Между тем речь идёт о миллионах рабочих мест и том самом, что позволило бы стране совершить рывок качественный в новых условиях, о чём мы говорили до сих пор. Довольны ли Вы тем, как она идёт? И такой немножко, может быть, специфический вопрос. Вы информацию о том, как идёт эта реформа, получаете только от соответствующего федерального агентства или, может быть, как раз учитывая Ваше университетское прошлое, например, у Вас есть… Ну как их правильно назвать? Они не агенты влияния… Источники информации такие неформальные в академической, университетской среде, которые вам говорят о том, как дело обстоит, может быть, на самом деле. Иными словами, вот эта информация от правительственного федерального агентства и от Ваших друзей в академической среде, она отличается?
Д.Медведев: Первый друг в академической среде, который до меня доносит информацию, – это президент Академии наук. Он практически после каждого заседания Правительства (а у нас президент Академии наук присутствует на заседании Правительства просто по статусу) приходит и рассказывает, что ему нравится, а что ему не нравится. Поэтому это прямая связь, причём от именно, так сказать, элиты академической общественности.
Но если говорить серьёзно, то, конечно, у меня есть и масса других моих знакомых, с которыми я встречаюсь, обсуждаю.
С.Брилёв: Что рассказывают?
Д.Медведев: Знаете, ситуация ведь какая с реформой? Задача была не в том, чтобы просто отреформировать науку. Наука очень такая тонкая среда, очень тонкая материя…
С.Брилёв: Трепетная лань.
Д.Медведев: Трепетная лань, да, которую невозможно вот таким образом реформировать, просто за счёт издания каких-то документов. Наука у нас в том состоянии, в котором она есть. Есть и проблемы, есть и перспективы. Задача была в другом, когда принималось это решение, когда Правительство выдвинуло эту инициативу, потом она была, естественно, воплощена в закон, поддержана Президентом, в том, чтобы отделить управление имуществом – экономическую составляющую – от управления, собственно, научными процессами. Потому что ни в одной стране мира нет ситуации, когда учёные управляют огромными имущественными комплексами.
Я напомню, что входит в Федеральное агентство по научным организациям. В это агентство входит около тысячи всякого рода крупных объектов, тысячи организаций, десятки тысяч объектов поменьше, включая земельные участки, здания, сооружения. Вот это всё несвойственно для науки, наука для другого создана. И в этом смысле я считаю, что задача, которая была поставлена перед этим агентством, исполняется. Получены ли новые результаты в науке? Это действительно основной вопрос. Я думаю, что за год ожидать этих результатов сложно, хотя финансирование науки с учётом нашего текущего положения осуществляется в полном объёме, мы ничего не урезаем, более того, думаем, каким образом добавить денег. И вообще, здесь должен быть накопительный эффект.
Давайте посмотрим, на то, что происходило в нашей науке за последние годы. Вот есть такой показатель, например, по количеству нобелевских лауреатов. Мы, наверное, не впереди планеты всей, но тем не менее я напомню, что до революции у нас было два нобелевских лауреата, в советский период их было девять, в постсоветский период их четыре, причём кто-то из них живёт в России, кто-то из них живёт за границей, но в любом случае, это люди, которые, создавая свои решения, опирались не только на образование российское, но и на ту работу, которую они вели в Российской Федерации какое-то время назад.
Поэтому здесь есть к чему стремиться и есть в каком направлении развиваться. Но я считаю, что в целом задача, которая была поставлена в ходе этих преобразований, выполняется. Все ли довольны? Наверное, не все – кому-то это нравится, кому-то это не нравится, кто-то считает, что всё должно быть в одних руках. Мне представляется, что в целом всё-таки ситуация нормальная, потому что мы, во-первых, смогли наконец объединить три академии (а для любой страны иметь много академий – это роскошь), у нас теперь всё-таки единая академия, у нас нет того, что было раньше: нет сельхозакадемии, нет медицинской академии. Есть, правда, академики, которые этими вопросами занимаются. Но самое главное, что сегодня академики не должны заниматься этой текучкой, этой рутиной экономической, они должны заниматься научными исследованиями. И это как раз абсолютно правильно.
Что же касается будущего, поживём – увидим. Я думаю, что мы на верном пути.
С.Брилёв: Я только что подсчитал про себя – а Вы, оказывается, литературу и мир к наукам не относите в плане количества нобелевских лауреатов?
Д.Медведев: Да, я имел в виду, естественно, нобелевских лауреатов в области точных и естественных наук.
С.Брилёв: Понятно.
М.Максимовская: Дмитрий Анатольевич, раз уж заговорили про реформы. Почему Правительство отдало важнейшую реформу – реформу системы здравоохранения – на откуп региональным властям? Вы же наверняка знаете, что в Москве недавно были акции протеста медиков, хотя, кстати, по телевизору их почти не показывали и вообще эту тему – медицинскую реформу – почти не обсуждают, хотя споров масса. И тут надо, конечно, сказать, сами медики считают, что реформа системы здравоохранения просто жизненно необходима. Но вот то, что происходит сейчас, – это не реформа, это сокращение расходов под видом реформы. В итоге вырастут лишь цены на медицинские услуги.
С.Брилёв: Насчёт того, что не обсуждают, это не совсем верно, два примера только у меня в программе за две недели…
М.Максимовская: Почти не обсуждают. Этого абсолютно недостаточно. Если говорить о проблеме такой степени важности в масштабах всей страны, для всех, от мала до велика, двух гостей, Серёжа, в твоей программе совершенно недостаточно, для того чтобы люди поняли…
И.Зейналова: Марианна, мы делали большие сюжеты на эту тему. Мы обсуждали, если кто смотрел.
М.Максимовская: Коллеги, речь о том…
М.Зыгарь: Марианна не вам задаёт вопрос, друзья.
И.Зейналова: Но про нас.
Д.Медведев: Значит, недостаточно. Будем исходить из того, что Марианна говорит. Хорошо, недостаточно.
М.Максимовская: Как Вам вообще на самом деле кажется: вот то, что сейчас происходит, то, как идёт медицинская реформа сейчас, – Вас это устраивает?
Д.Медведев: Марианна, вот вы говорите: всё это происходит в регионах... Вообще всё происходит в регионах. Мы с вами живём в регионе, даже если этот регион называется Москва. Реформы не могут происходить в пределах Садового кольца, реформы не могут происходить в Кремле и в Белом доме, реформы должны происходить на земле. Вот они там и происходят. Этим занимается московское правительство, это нормально абсолютно. Если бы этим занимались другие люди, то были бы другие упрёки, сказали бы: да они просто не знают, чем занимаются, не они медициной управляют, они что-то себе придумали, начинают что-то делать... Поэтому нормально то, что это делается именно в регионах. Это и будет делаться в регионах, потому что вся медицина у нас (за исключением федеральных медицинских учреждений) сконцентрирована в регионах. Люди получают медицинские услуги в самом регионе. Это может быть деревня, маленький провинциальный городок или центр субъекта Федерации, но это всё равно регион.
Теперь по поводу того, что делается. Есть определённые решения, методические решения, по которым двигаются все регионы. Каждый регион выбирает скорость этих преобразований и способ этих преобразований. Но методические решения приняты действительно на федеральном уровне, и в этом смысле федеральный центр не устраняется от ответственности. Но, ещё раз говорю, всё, что делается, делается прямо на земле.
Теперь в отношении московских дел. Я напомню, что в Москве самая большая сеть амбулаторных и поликлинических учреждений, просто потому, что Москва – самый крупный субъект Федерации. Одних поликлиник, вот мне Сергей Семёнович Собянин говорил, в Москве было, по-моему, порядка 350. Какие это поликлиники? Вот мы сидели, обсуждали, скажу прямо, буквально совсем недавно с ним. Это очень разные поликлиники. Часть из них – это современные поликлиники, часть из них – поликлиники, которые находятся в очень непривлекательном состоянии. И даже укомплектование всех поликлиник современным оборудованием – это ещё не окончательное решение задачи. Поэтому было принято решение о том, чтобы вот эту сеть медицинскую, как принято говорить, оптимизировать. То есть, по сути, объединить возможности нескольких поликлиник, чтобы любой человек мог получить услугу внутри этого периметра, этого контура, не бегал по разным медицинским учреждениям. Это было сделано.
Что же касается медиков, то здесь действительно нужно проявлять внимание и такт. Очевидно, что в целом ряде случаев существует переизбыточность медицинского персонала. Но это не означает, что эти люди, которые работают в поликлиниках или больницах, должны оказаться на улице. Это первое.
И второе. Естественно, московские власти должны находиться в постоянном диалоге с медицинским сообществом, работать и через главных врачей, и непосредственно с медицинским персоналом. Тем более что значительная часть медицинского персонала живёт в Московской области и может переехать на работу в Московскую область. Это совершенно нормальная история.
Эта оптимизация должна произойти, но не за счёт качества медицинских услуг. Наоборот, в результате этой оптимизации мы должны выйти на такое состояние столичной медицины, да и вообще медицины в нашей стране, когда медицинские услуги оказываются уже на другом уровне.
Что для этого нужно? Для этого нужно современное медицинское оборудование, с одной стороны, а с другой стороны, квалифицированный персонал, который хочет работать. Ведь у нас (я ещё, помню, когда начинал заниматься этим национальным проектом) довольно перекошенное состояние с точки зрения специалистов-медиков. Очень трудно было найти терапевтов, и до сих пор эта проблема существует. Врачей общей практики мы до конца так и не создали как институт. Со специалистами тоже есть свои проблемы. То есть нам ещё нужно выровнять количество и специализацию медиков, которые трудятся в столичной медицине, и вот это задача как раз для московских властей.
Есть другая проблема – это так называемый коечный фонд в больницах. У нас вот эти самые койки так называемые, к сожалению, неэффективны. На них тратятся огромные деньги, и в то же время они либо не используются, либо используются не по назначению, просто для того чтобы человек полежал, отдохнул. На самом деле во всём мире, вы сами это отлично знаете, в больнице люди ведь очень долго не лежат. Главное, чтобы была оказана качественная медицинская помощь, операция проведена. Несколько дней – и после этого человек должен реабилитироваться. Поэтому реорганизация вот этого коечного фонда – это тоже задача для системы здравоохранения, в том числе московской. Я надеюсь, что те проблемы, которые в системе московского здравоохранения накопились, будут за счёт этих мер решены.
Единственное, на что мне бы хотелось обратить внимание, – это, конечно, на необходимость проявлять больше такта ко всем, в том числе и к медицинским работникам, потому что это очень уважаемые люди, многие из них известные люди, и, конечно, они заслуживают внимательного отношения. Но то, что реформа должна идти, в том числе и в Москве, никаких сомнений у меня не вызывает.
И.Зейналова: Дмитрий Анатольевич, внимание/невнимание – категория эмоциональная, нет точного прибора, чтобы её померить. Я снова к тому, что померить можно. И на реформу Академии наук, и на реформу медицинскую (снова всё-таки о деньгах) нужны деньги. Вы говорите, у нас есть резервы, всё замечательно.
Д.Медведев: Нужны, Ирада. У вас нет рецепта, где денег раздобыть немножко?
И.Зейналова: Вот рецепт предлагает Президент в своём обращении – амнистия тех, кто вернётся из офшоров. Для того чтобы они вернулись из офшоров, нужен закон, и, как я понимаю, закон нужен срочно. Когда, на Ваш взгляд, Правительство успеет его подготовить? На какой объём средств Вы рассчитываете? Кто с этими деньгами, на Ваш взгляд, из офшоров должен вернуться?
Д.Медведев: Ирада, всякие решения должны быть продуманными, поэтому, кстати, решение по амнистии и в поручении президентском, и мы обсуждали, не скрою, даже вчера, потребует определённого времени. Это не недельный вопрос, на это потребуется несколько больше времени, чтобы подготовить качественные документы, – это я сразу отвечаю по поводу того, как быстро это произойдёт.
В отношении того, кто мог бы вернуться и на что мы можем рассчитывать. Я напомню, что…
И.Зейналова: И чем нам их завлечь?
Д.Медведев: Я напомню, что мы подобные вещи пытались сделать в 2007 году без особого результата. Тем не менее сама по себе эта идея возврата денежных средств, идея амнистии капитала нужна не столько для того, чтобы как можно больше денег получить, хотя это было бы неплохо, сколько для создания нормального инвестиционного климата. А в чём он заключается, этот климат? Что условия ведения бизнеса в стране такие же, как в других частях света.
Д.Медведев: «Амнистия капитала нужна не столько для того, чтобы как можно больше денег получить, сколько для создания нормального инвестиционного климата, чтобы условия ведения бизнеса в стране были такие же, как в других частях света».
Мы, конечно, не создаём офшоров на территории России, хотя такая идея была, и у нас, кстати, есть специальные территории опережающего развития, они появятся в ближайшее время, они в чём-то похожи по модели на офшор, но это, конечно, не офшор, потому что там другие будут критерии, и это отдельный разговор. Так вот, мы всем нашим бизнесменам должны сказать: «Ребята, пора возвращаться». Потому что у нас будет не хуже, чем в других местах. Это сложная задача. Поэтому фискальная задача – задача забрать деньги или, так сказать, привлечь деньги – носит подчинённый характер. Главная задача связана именно с инвестиционным климатом. Хотя, если обратиться к опыту других стран, могу сказать, были и удачные примеры амнистии, и неудачные. Вот итальянцы, которых часто с нами сравнивают, потому что они тоже, так сказать, не всегда законопослушные люди были, – по-моему, проводили лет 12 назад реформу такого рода, то есть проводили амнистию, и сумели получить довольно приличные деньги – около 50 или 60 млрд евро.
И.Зейналова: Может, они более доверчивые просто?
Д.Медведев: Вряд ли. Вы итальянцев не знаете? Мне кажется, они умелые вполне предприниматели и в этом смысле могут кому угодно фору дать.
Так вот, ещё раз говорю: цель именно в том, чтобы создать нормальный инвестиционный деловой климат.
Теперь в отношении того, как это делать. Конечно, это должен быть закон, в котором должны быть ответы на два вопроса. Первый вопрос – что подлежит амнистированию, и вот это ещё требует отдельного обсуждения: только ли деньги или же это может быть и иное имущество, которое человек задекларирует. На самом деле есть плюсы и в той, и в другой позиции, наверное, мы обсудим это. Во всяком случае этот вопрос в повестке дня стоит – что подлежит амнистированию? Деньги – очевидно, но может быть и что-то другое из имущества, если человек об этом официально заявляет и декларирует это в качестве своего актива.
И второе – от какой ответственности в данном случае освобождается лицо, которое продекларировало эти деньги или иные активы. Это прежде всего налоговая ответственность, это очевидно, но может быть и какая-то другая. И здесь нужно подумать и об устранении уголовной ответственности, потому что в противном случае никто просто так капитал репатриировать не будет. Очевидно, что в данном случае придётся принимать решение о том, что лицо, которое ввозит официально денежные средства на территорию Российской Федерации или просто их декларирует, а они остаются в заграничном банке, не подлежит уголовной ответственности. Следующий вопрос, который возникает, – по каким статьям это лицо не будет отвечать, только ли за налоговые правонарушения или за какие-то другие, связанные с легализацией имущества и так далее. Здесь целая совокупность вопросов.
Очевидно, что мы здесь должны найти оптимальную схему, которая окажется привлекательной для наших предпринимателей. В то же время нам не безразлично, какова природа этого капитала в конечном счёте, потому что, скажем прямо, деньги, заработанные за счёт продажи наркотиков или нелегальной торговли оружием, наверное, всё-таки не те деньги, которые нужно приветствовать на территории нашей страны. Но это пока не решение, это пока рассуждение вслух. Я просто хочу показать, что это тема, не простая для обсуждения, и она потребует от Правительства концентрации усилий и нестандартных предложений.
И.Зейналова: А касательно тех, кто не вернётся?
Д.Медведев: Всё, поезд ушёл. В этом случае они просто не воспользовались этой возможностью. Естественно, если такого рода капиталы будут обнаружены, они подлежат ответственности, в том числе за налоговые правонарушения.
В.Такменёв: Дмитрий Анатольевич, Вы же наверняка понимаете, что как бы оптимистично мы сегодня ни обсуждали разные проблемы, Правительство тем не менее критиковать меньше не станут. Его критиковали, критикуют и будут критиковать наверняка, тем более что ситуация сейчас действительно сложная. Как Вам кажется, все ли члены Вашего кабинета министров были к таким испытаниям готовы? И не кажется ли Вам, что, может быть, это как раз та самая ситуация, когда пора бы кое-кого заменить на кризисных менеджеров? И народ это оценит.
Д.Медведев: Правительство, вы правы, всегда будут критиковать, это нормально. Любой человек, который приходит работать в Правительстве, вообще на государственную службу, если это публичная должность в исполнительной власти, да и в законодательной власти на самом деле, должен быть готов к тому, что его будут ругать. Это нормально. Что же касается действующего Правительства, то, на мой взгляд, оно уже состоялось как команда. Да, наверное, есть люди, у которых больше что-то получается, меньше что-то получается, которые вызывают у людей более отрицательные эмоции или, наоборот, положительные эмоции создают, – это нормально, это, кстати, в значительной степени зависит не от персоналии, не от того, как он выглядит, как он говорит, какое он впечатление производит, а, к сожалению, извините, от должности. Есть такие позиции, которые, что ни делай, всё равно у людей будут вызывать массу вопросов. Я не могу назвать должности отрицательные…
М.Максимовская: Министр здравоохранения.
Д.Медведев: Ну конечно, вот, например, министр здравоохранения. У нас прекрасный министр здравоохранения, но, естественно, всегда министра здравоохранения будут ругать, потому что вопросы здоровья – с этим сталкивается любой человек в нашей стране… Министр образования и целый ряд других должностей. Есть, наоборот, более выигрышные позиции, когда ты пришёл, что-то сделал, и сразу тебе говорят: о, какой молодец! Тем не менее Правительство как команда состоялось, она работает, эта команда. Это не раз и навсегда созданная конструкция, я напомню, что мы её меняли. У нас члены Правительства приходили и уходили, не так давно мы даже одно министерство ликвидировали. Хорошо, что министр нашёл себе новую работу, и даже новую фамилию нашёл. Так что у каждого человека в жизни есть право поменять свою судьбу.
С другой стороны, у нас появились новые министерства, которые работают по территориальному признаку, – это министерства по Дальнему Востоку, по Северному Кавказу, по делам Крыма. Мне кажется, что это как раз свидетельство того, что Правительство не застывший какой-то монолит, а живой организм. И мы и с Президентом договаривались, что в случае необходимости мы такого рода реорганизации будем проводить.
М.Зыгарь: Дмитрий Анатольевич, мы недавно среди зрителей нашего телеканала проводили опрос: какое самое главное слово этого года? Большинство зрителей, сказали, что это слово «крымнаш» – в одно слово с маленькой буквы. Это, конечно, главное событие, главная победа. А какова цена этой победы? Ведь за политическую популярность, которую получили власти, нужно платить экономически. Понимаете (я думаю, понимаете), существует ли у вас подсчёт всех экономических последствий того, что Крым наш?
Д.Медведев: Михаил, Крым – это не экономическая категория. Когда мы говорим про Крым, любой российский гражданин, мы понимаем, что это и наша история, и наша судьба, и в какой-то период наша боль, и очень большое количество наших людей, которые в этом году проголосовали за то, чтобы вернуться в Российскую Федерацию. Это тот юридический факт, с которым все должны считаться. Поэтому Крым – это не просто полуостров, не просто прекрасные пляжи, санатории, здравницы, хороший климат, а это наша история и наша сегодняшняя судьба, и я из этого бы исходил на будущее. Но, конечно, наша задача сегодня заключается в том, чтобы интегрировать Крым в российское правовое и экономическое поле. Я не знаю, вы были в Крыму после известных решений или нет?
И.Зейналова: Я была дважды.
М.Зыгарь: Нет, после известных – не был.
Д.Медведев: Не были. А до этого были?
М.Зыгарь: До этого все были.
Д.Медведев: Ну вот, значит, я вам скажу откровенно, что, когда я приезжал в Крым, у меня было очень двойственное ощущение. Всё очень красиво, с другой стороны, страшно неухоженно, очень тяжёлая экономическая ситуация. И мы…
М.Зыгарь: Страшно неухоженно много где в нашей стране.
Д.Медведев: Вы знаете, там это особенно бросается в глаза, потому что всё-таки это то место, в которое на протяжении веков мы вкладывали свои силы, за которое воевали, проливали кровь наши предки. Поэтому это всё-таки отдельная история. Так вот, я считаю, что мы должны привести Крым в порядок, но не за счёт других регионов. Для того чтобы это сделать, создана специальная программа. Эта программа рассчитана на период до 2020 года и приблизительно стоит около 680 млрд рублей. Эти деньги мы нашли. Эти деньги, ещё раз говорю, мы не отщипывали от других регионов. Это не какие-то средства, которые мы собрали с миру по нитке, это именно специальные деньги, которые, по сути, под Крым и выделены.
Эти деньги пойдут на развитие инфраструктуры Крыма, на то, чтобы создать там нормальные дороги, отреставрировать здания здравниц, домов отдыха, для того чтобы создать там современную курортную инфраструктуру и вообще нормальную жизнь создать, потому что Крым, ещё раз говорю, – это не только место отдыха, это ещё и почти 2,5 млн наших новых граждан, а они должны жить по-человечески. Мы должны сделать всё, чтобы они чувствовали себя так же, как другие граждане нашей страны.
Мы уже привыкли к тому, что у нас заработные платы бюджетников и пенсии находятся на среднем уровне. Там это всё было существенно меньше. И мы уже в течение этого года довели уровень заработных плат бюджетников там до среднероссийского уровня. Это, я считаю, хорошее вполне решение для них и в общем неплохое достижение. То же самое касается пенсий – и общегражданских, и военных. То есть действительно вы правы: там очень много чего предстоит сделать. Но это не отменяет главного – не отменяет воли людей, которые хотели вернуться в Россию и вернулись.
И.Зейналова: Дмитрий Анатольевич, я хотела бы Вас спросить по газовому долгу. Мы вроде бы договорились с Украиной. Они прислали даже деньги за декабрьский газ, обещают ещё до конца года порядка 1,5 млрд прислать. Но Россия считает, что это не всё. Как в такой ситуации, Вы считаете, правильнее себя повести? Идти в Стокгольмский суд или договариваться полюбовно?
Д.Медведев: Всё, что мы делали в последние годы, – старались договариваться с нашими украинскими партнёрами полюбовно. За последние годы (я хочу, кстати, даже на эту тему отдельно высказаться, может быть, написать что-то на эту тему) мы Украине подарили за счёт газовых скидок больше 80 млрд долларов. Больше 80 млрд долларов! Я имею в виду за период 1990-х годов, начала этого тысячелетия. За счёт чего? Мы им продавали газ по 40–50 долларов за 1 тыс. куб. м.
И только относительно недавно перешли на цивилизованные способы определения цены.
К сожалению, нам наши украинские партнёры далеко не всегда отвечали таким же цивилизованным образом. Обычно это был бесконечный торг, иногда на грани шантажа, и очень часто, к сожалению, это сопровождалось обычным, банальным воровством газа из трубы.
Для того чтобы всё это пресечь, мы перешли с ними на контрактные отношения – и по условиям продаж, и по условиям транспортировки. Я считаю, что это важное достижение.
Более того, в определённый период – когда-то и мною, когда я работал Президентом, – принималось решение о том, чтобы им скидку предоставить, и впоследствии такие решения принимались. Но, к сожалению, эта скидка не пошла во благо. В результате накопился очень большой долг. Как бы его ни считать, он измеряется миллиардами долларов.
В настоящий момент мы с ними согласовали условия торговли газом на протяжении пяти месяцев – с 1 ноября текущего года по 31 марта следующего года. И снова дали им скидку, просто для того чтобы экономика Украины не задохнулась. Нам небезразлично, что происходит с Украиной, это понятно. Нам небезразлично, что происходит с украинскими гражданами. Поэтому мы дали им скидку. В результате цена стала на 100 долларов меньше против той цены, которая определяется по контракту. И в настоящий момент они начинают закупку этого газа. Заплатили даже нам по предоплате некоторое количество денег – несколько сотен миллионов евро, для того чтобы получить первую порцию газа.
При этом они должны погасить нам долг. В настоящий момент согласована цифра 3,1 млрд долларов. Часть погасили, часть должны погасить до конца года. Надеюсь, что погасят. Во всяком случае с ними мы в настоящий момент будем торговать на абсолютно прагматичной основе: деньги платятся – газ поставляется, если деньги не платятся – газ не поставляется. У нас есть европейские партнёры, которые активно агитируют украинцев вступать в ассоциированные члены Евросоюза, двигаться в сторону Западной Европы. Пусть они им помогают. Мы им уже, кстати, помогли. Я напомню, что мы им дали трёхмиллиардный кредит, по которому они пока, кстати, все платежи осуществляют, то есть они его обслуживают, как принято говорить. Там ежегодный платёж купонный установлен. Надеюсь, что и дальше также будут платить, потому что если они перестанут платить по этому кредиту, наступит дефолт, а это чревато для экономики Украины, которая и так находится в самом плачевном состоянии. Такова ситуация, будем смотреть за её развитием.
И.Зейналова: А вот эта наша спорная дельта? Мы считаем, что они нам ещё должны, они уже считают, что ничего нам не должны. Что же с ней всё-таки делать?
Д.Медведев: Вы знаете, я считаю, что можно договориться, всегда есть возможность сесть за стол переговоров и найти какой-то компромисс. Ну а если не сможем договориться, действительно в Стокгольмском арбитражном суде лежат несколько исков, будем встречаться там.
И.Зейналова: Получается, что «Газпром» до сих пор заявляет, что они волнуются за европейский газовый транзит. Однажды мы достроим газопровод, который поведёт газ в обход Украины. В этой связи с «Южным потоком» точка поставлена или нет? Потому что, судя по передвижениям и заявлениям наших европейских партнёров, они считают, что ещё есть поле для дискуссии. Вот в этой ситуации мы доводим газ до Турции, до хаба, но оттуда они должны забирать его своими трубами. Вот на Ваш взгляд, человека который не чужд «Газпрому» по биографии, они эти трубы подведут? Эту схему объясните, пожалуйста. Что теперь будет?
Д.Медведев: С «Южным потоком» история довольно печальная, потому что это взаимовыгодный проект, в котором принимало участие восемь стран и который стоит немало денег, но даёт огромные преимущества. Его оценка была порядка 15 млрд, по-моему, по затратам на строительство всей инфраструктуры. Мы проделали огромный путь – «Газпром» работал, готовил инженерную инфраструктуру, мы договаривались со всеми, но проект сорвался. Объективно он заморожен, и принято решение о том, чтобы от него отказаться. Почему? Потому что, к сожалению, Болгария не дала разрешение. Но дело даже не в Болгарии. Болгария, к сожалению, в данном случае действовала как обычный член Евросоюза, подвергавшийся давлению как со стороны европейских властей в Брюсселе, так, скажем откровенно, и со стороны американцев. И неконструктивная позиция Европейской комиссии. Я сам неоднократно с ними на эту тему разговаривал, наш Президент об этом с ними говорил, председатель правления «Газпрома» бесконечно мотался для всякого рода согласований и переговоров. Они нам, по сути, сказали, что нам такой проект не нужен. Ну не нужен – значит, не нужен. Тогда мы будем увеличивать мощности «Голубого потока» или создавать дополнительные мощности по Чёрному морю, как вы говорите, там создавать хаб, такой специальный распределительный центр, на территории Турции, откуда газ может поставляться в другие страны. Это не менее интересная идея, к которой могут подключиться и европейские партнёры, которые входят в Евросоюз, и другие партнёры. Но это уже будет другой проект, и там будет другой вход. Естественно, об этом мы будем с ними проводить переговоры.
М.Максимовская: Дмитрий Анатольевич, действительно, участие России в украинском кризисе, присоединение Крыма привели к изоляции нашей страны. При нынешней российской власти ещё возможно примирение с Западом и, самое главное, возвращение страны на общеевропейский путь развития? Или всё, вот эта новая формула «Россия – не Европа» – это наш лозунг на долгие годы вперёд? И вообще, что, новая холодная война?
Д.Медведев: Марианна, а кто так говорил, что Россия не Европа? Я всегда говорил, что Россия – это Европа.
М.Максимовская: Это Министерство культуры сформулировало, даже вот прямо целый слоган…
Д.Медведев: Это вы с Министром культуры поговорите, у него, наверное, свои представления об этом…
М.Максимовская: Это Ваш Министр культуры, Вам проще с ним поговорить.
Д.Медведев: Я думаю, что просто его не до конца поняли. Безусловно, Россия – часть Европы и часть европейской цивилизации, здесь даже нечего добавить. Всегда об этом и я говорил, и Владимир Владимирович Путин говорил.
Да, Россия – отдельная страна со своими традициями, историей, культурой, но мы часть Европы. С другой стороны, мы, конечно, смотрим и в Азию. Это первое. Второе: мы ни с кем специально не ругались и никому войны не объявляли. Это с нами пытаются ссориться. Нам вон говорят: вы неправильные, вы нарушаете те или иные нормы, мы против вас будем вводить санкции, мы с вами не будем торговать, мы с вами не будем общаться, мы не хотим видеть целый ряд ваших государственных должностных лиц... Это же, так сказать, не наш выбор. Более того, я могу сказать прямо, это вообще очень странный выбор. Я пытался проанализировать, что, например, происходило в XX веке. Даже в XX веке, когда был Советский Союз – отдельная идеологизированная держава, которая действительно себя всем противопоставляла, кроме стран социалистического лагеря, и были другие государства, – и то не доходило до того, чтобы вводить, например, ограничения в отношении руководителей парламентов.
Зачем это всё сделано? Кому это всё на пользу? Мне кажется, что просто часть наших партнёров пытается достичь своих достаточно узких, если хотите, корыстных политических целей за счёт этой темы. И это печально. Поэтому нам спорить не с кем. Мы ни с кем не ругаемся. Мы всегда готовы и открыты к тому, чтобы продолжать наши отношения и с Европой, и с Соединёнными Штатами Америки, и с другими странами.
В.Такменёв: Дмитрий Анатольевич, по поводу «ссоримся – миримся». Я давно на самом деле очень хотел Вас спросить... Не так давно в Мьянме, если я не ошибаюсь, Вы встречались с Бараком Обамой, с которым у Вас …
Д.Медведев: Я не встречался с ним, мы с ним в коридоре болтали.
В.Такменёв: Но болтали – это главное. С ним у Вас вроде бы ещё со времён Вашего президентства сохранились отношения – не знаю, тёплые ли, но по крайней мере сохранились. Вот что он Вам говорил? И, не знаю, может быть, Вы ему наконец-то сказали типа: «Барак, старик, пора бы угомониться. Мы не враги – друзья»…
Д.Медведев: Я вот так и сказал.
В.Такменёв: А он?
Д.Медведев: Знаете, у нас отношения с Президентом Соединённых Штатов Америки действительно неплохие исторически. Мы с ним, я считаю, много достаточно полезных вещей в какой-то момент сделали или во всяком случае пытались сделать.
Но ведь вопрос не в наших личных отношениях – они и сейчас нормальные, хорошие даже, – вопрос в адекватности и предсказуемости партнёра. В этом плане, к сожалению, нынешняя американская администрация ведёт себя неадекватно и непредсказуемо, при всём моём неплохом отношении к моим коллегам, партнёрам и к тому же самому Президенту Соединённых Штатов.
Поэтому, если говорить о предсказуемости, всегда важно понимать, что сделает твой партнёр, что сделает руководитель государства, правительства. А что делают американцы? Они вводят в отношении нашей страны санкции, они пытаются сколотить специальный фронт против России. Это же не дружественные действия, это очевидно абсолютно. Поэтому, как принято говорить, мячик на их стороне. Как только они захотят вернуться на нормальный путь отношений, выбрать другую дорогу, мы к этому готовы абсолютно, кто бы ни возглавлял администрацию Соединённых Штатов Америки – не важно, как фамилия президента, для нас важна сама суть отношений, а не персоналии.
С.Брилёв: Дмитрий Анатольевич, бог с ним, со взглядом со стороны. А вот изнутри, знаете, некоторые вещи всё-таки смотрятся странно. Так, несколько примеров за последнее время, причём они надпартийные, или, скорее, многопартийные. Демонтаж памятника Стиву Джобсу в Питере – ладно, вынесем за скобки, допустим. Отзыв об «Анне Карениной» как о романе, не вполне отвечающем традиционным ценностям, – это сильно. Предложение вернуть понятие «враг народа», даже с аргументами в пользу римского права, но, учитывая историю нашей страны, это тоже, знаете… Запрет долларов… Заметьте, это всё на слуху, поэтому я сейчас не одну партию какую-то выделяю. Вот правильно ли?.. Порядок в стране надо наводить, тем более на фоне непростой внешней конъюнктуры, с этим трудно спорить. Но вот это тотальное запретительство уже не попахивает ли – не борьбой консерваторов с либералами, а борьбой со здравым смыслом со стороны, извините за выражение, реакционеров?
Д.Медведев: Вы знаете, есть масса самых разных инициатив. Часть из них какая-то смешная, часть – дурацкая…
Реплика: Но подхватывают…
И.Зейналова: Но в законопроекты превращаются.
Д.Медведев: Часть идей превращается в законопроекты, вы правы, Ирада. Но вот всё, о чём вы говорили, ни в какие законы в конечном счёте не воплотилось. Если бы речь шла о череде законов, которые уже на эту тему приняты, это должно было бы нас всех очень сильно удивить, если не сказать больше. Но это просто инициативы. Да, есть некий тренд, наверное, кому-то хочется в этот тренд встроиться, показать, что у него есть собственная позиция. Это его право, но самое главное, что это ни во что не превращается, и мне кажется, это гораздо важнее. У нас ведь всегда люди старались находиться внутри определённого тренда, как принято раньше было говорить, колебаться вместе с генеральной линией партии. Вот вы сказали про разрушение памятника Стиву Джобсу, да?
Реплика: Демонтаж.
Д.Медведев: Демонтаж. Ну глупость, конечно, полная. Во-первых, непонятно, зачем ставили, а если поставили, зачем сами же унесли. Но у нас были более страшные вещи. У нас сначала люди давали деньги на сооружение храмов, а потом в 20-е годы сами их разрушали.
М.Максимовская: Дмитрий Анатольевич, тут важно, если в продолжение этой темы, а тема очень важная... Если судить по прессе (не трогаю телевизор, чтобы, не дай бог, не спорить с коллегами), то полное ощущение, что почти год мы живём на Украине, а не в России. Начинали год, как говорится, за здравие, здесь, в России, с Олимпиады, а заканчиваем с ощущением всеобщей агрессии, которая буквально висит в воздухе. Поиски внешних и внутренних врагов, о которых Серёжа (C.Брилёв) уже тут вспоминал, ура-патриотизм, который часто соскакивает уже в шовинизм. Что, по-Вашему, надо сделать, чтобы снизить этот градус ненависти, который есть сейчас в обществе?
Д.Медведев: Марианна, вы мне задаёте вопрос о том, что я могу сделать, для того чтобы вы как телевизионные люди другую позицию занимали? Я не очень понимаю этот вопрос. Иными словами, ведь телевизионную атмосферу, скажем так, создаёте вы все, сидящие здесь, за этим столом. Причём вы, скажем прямо, не последние на телевидении люди, и телевизионные руководители в том числе. Если вы считаете, что на телевидении слишком много агрессии, значит, сами выстраивайте свою политику таким образом, чтобы было проще, спокойнее. Но телевидение – это всегда всё-таки зеркало того, что происходит, я надеюсь, что вы со мной согласитесь. Действительно, год начался с нашей блистательной, триумфальной победы на Олимпиаде и Паралимпиаде. Каждый из нас испытывал колоссальную гордость за это. Потом случилась Украина, начались вот эти совершенно печальные, драматические события, по сути, гражданская война. Очевидно, что это наложило свою печать и на телевизионную сетку, и на то, что вы показываете.
Другое дело, я, наверное, соглашусь с вами вот в чём, и, наверное, большинство наших людей с этим согласится. Да, Украина – это очень важно. Там наши братья, там очень тяжёлая ситуация, есть ситуация на юго-востоке, где, по сути, гражданская война шла и до сих пор отголоски её слышны, но есть и российские события, и о них забывать нельзя. И не должно возникать ощущения, что мы все живём только Украиной. Это справедливо, но это, уважаемые коллеги, дорогие друзья, в ваших руках.
М.Зыгарь: У меня важный вопрос. Он не о независимых СМИ, не, тем более, об их проблемах, откуда бы они ни вещали, – об общих проблемах. Вы знаете, есть ощущение такое, что многие политики, экономисты, которых принято считать либералами, которые проводили очень важные для нашей страны реформы в первые годы президентства Путина, которые задавали тон во время Вашего президентства, последнее время потеряли голос либо они перестали доносить свою позицию до Президента страны, осознанно или неосознанно. Скажите, это так? И что случилось с Вами? Вы перестали быть либералом или Вы им не были никогда?
Д.Медведев: Мне кажется, я остался тем, кем я был. Очень трудно себе давать характеристику. И вообще, как известно, есть довольно такая хорошая фраза, правильная фраза, которую приписывают Бенджамину Дизраэли, вы, наверное, её отлично знаете, премьер-министру Британии, который сказал: «У того нет сердца, кто в 16 лет не был либералом, но у того нет головы, кто к 60 годам не стал консерватором». Поэтому сами определите своё место в этой системе координат. Вам сколько лет сейчас?
М.Зыгарь: Мне 33.
Д.Медведев: Но вот вы, видимо, на пути от либерала к консерватору находитесь. Если говорить серьёзно, то, конечно…
М.Зыгарь: То есть либеральные реформы уже у нас шестнадцатилетние…
Д.Медведев: Я могу вам сказать прямо: абсолютное большинство предложений, которые формулирует Правительство, носят с точки зрения экономической, подчёркиваю, либеральный характер. Те идеи, которые заложены в Послании Президента, экономические, они по своей экономической природе носят именно либеральный характер, направлены на укрепление свободы предпринимательства и защиту частной собственности. Более того, наши партнёры (я всё-таки свою политическую партию возглавляю) всегда говорят, что у нас Правительство проводит уже опостылевшие либеральные реформы, пора с этим Правительством расстаться. Ну это же постоянная мантра, которая произносится некоторыми нашими партнёрами, в том числе коммунистами и так далее. Поэтому говорить о том, что у нас произошёл какой-то переток, было бы неправильно. Но очевидно, что у каждой эпохи свои символы, и в этом году этими символами являются не те вещи, о которых вы сейчас только что сказали, а несколько другие вещи, которые для страны очень важны. Это действительно так. Это та же самая Олимпиада и тот же самый Крым, поэтому рассуждения на другую тему отступили в сторону. Мне кажется, это нормально.
С.Брилёв: У каждой эпохи свои символы, у каждого мгновения свой резон. Мастер последнего вопроса – Вадим.
И.Зейналова: Спроси про Новый год тогда.
В.Такменёв: Да, на самом деле до Нового года не так много…
Д.Медведев: Новый год будет.
В.Такменёв: Я думаю, всё равно будет, несмотря ни на что.
Д.Медведев: Я, знаете – извините, Вадим, – поймал себя на мысли, что так быстро всё несётся. Мы с вами буквально совсем недавно сидели за этим столом, практически в том же составе абсолютно.
М.Зыгарь: Дай бог, не последний.
Д.Медведев: Ну ладно, без пессимизма.
В.Такменёв: На самом деле хотел спросить, будете ли вы корпоративом отмечать Новый год в Правительстве, но думаю, это глупый вопрос, всё равно Вы не ответите.
Д.Медведев: Почему? Я отвечу вам абсолютно искренне. Я считаю, что любые корпоративы возможны только за собственный счёт.
В.Такменёв: Сдают уже деньги министры?
Д.Медведев: Так вот, если говорить о корпоративах, которые проходят в органах власти и так далее, я считаю, что должно быть железное правило: никаких бюджетных средств. Но если люди сами хотят встретиться, выпить по бокалу шампанского, что-то съесть из российских продуктов, это очень легко можно сделать. Мы, скорее всего, с членами Правительства скинемся и пойдём в ресторан.
И.Зейналова: Дмитрий Анатольевич, Вы в России проведёте праздники новогодние?
Д.Медведев: Я проведу праздники в России, постараюсь покататься на лыжах.
И.Зейналова: А вот те, кому нельзя выезжать, не носители секретов, – Вы считаете, правильно, что они должны будут в России провести…
Д.Медведев: Те, кто не подписывал соответствующих бумаг и не давал подписку о невыезде, кто не является секретоносителем, в узком смысле этого слова, может проводить каникулы и за границей.
И.Зейналова: Вот участковый из Сибири, у которого погоны, он является сотрудником полиции и теперь не может выезжать. Вы считаете…
Д.Медведев: Я считаю, что тот, кто не является носителем секретов, может выезжать. Вот это моя позиция.
В.Такменёв: Дмитрий Анатольевич, давайте представим (я понимаю, что сложно представить), что здесь сидят друзья, Ваши друзья.
Д.Медведев: Ну так и есть.
В.Такменёв: Надеюсь. Вот что бы Вы могли сказать своим друзьям, если бы Вам задали вопрос, используя не канцелярский язык, а очень-очень человеческий, личный: Дмитрий Анатольевич, скажите, чем хорошим Вам запомнится этот 2014-й? Чем он, 2014 год, Вам дорог? Чем он запомнится Вам лично?
Д.Медведев: Тем же, чем и абсолютному большинству наших людей. Нашими победами на Олимпиаде. Я действительно переживал, для меня это был такой, знаете, настоящий человеческий подъём. Я помню, когда мы забрали последнюю золотую медаль, просто праздник какой-то был в душе. Я на самом деле чувствовал себя победителем таким же, как и наши спортсмены. Конечно, Крымом запомнится. Что скрывать, мы всегда считали, что это наша земля. Но то, что люди, которые живут в Крыму, вернулись в Россию, сами за это высказались – это важнейшее событие года, как бы мы ни относились к последующим событиям, это действительно очень важно. Ну и, наконец, как и любому обычному, надеюсь, нормальному человеку, для меня это год запомнится тем, что, как принято говорить, слава богу, что все близкие живы, здоровы. Это, может быть, важно как никогда.
С.Брилёв: Друзья, до Нового года ещё 20 дней, 21, а эфир наш всё-таки подходит к концу. Марианна, Вадим, Ирада, Миша, спасибо огромное. Дмитрий Анатольевич, спасибо Вам большое. С наступающими!
Д.Медведев: Вам спасибо большое. Надеюсь, что, как сказал, Михаил, не в последний раз.
С.Брилёв: Абсолютно. Дорогие друзья, в эфире была ежегодная программа «Разговор с Дмитрием Медведевым». На этом мы с вами прощаемся. Всего доброго!

http://me-forum.ru/media/news/

http://me-forum.ru/media/news/3562/

(Продолжение)

[Cliver F]

Сергей Глазьев

Три года нефти не видать
Дата публикации: 01.12.2014
Сейчас Россия стоит перед очередным вызовом. Предложений много. Но их можно свести к двум основным. Первое, как предлагает советник президента, эксперт МЭФ Сергей Глазьев, — зафиксировать курс рубля и печатать национальную валюту в нужном для экономики объеме. Второе — лишние рубли не печатать, иначе это приведет к безудержной инфляции, а сконцентрироваться на импортозамещении (как полагают члены правительства Дмитрия Медведева) и свободном курсе рубля (за что стоит ЦБ).

При какой цене на «черное золото» российская экономика рухнет в пропасть? Уже сейчас мы видим $70 за баррель. Только это не предел. Российские нефтяники называют дном даже не $60, а $25 за «бочку». И в таком коридоре цены продержатся как минимум три года. То есть к 17-му году, который носит для России последние 100 лет сакральный характер, мы снова встанем перед историческим выбором. Либо наша страна сохранится, а экономика даже усилится. Либо «нефтяная игла», на которую Россия садится все «плотнее и плотнее», сломается, а нам лишь останется роль мирового сырьевого придатка.
После решения ОПЕК не сокращать квоты на добычу нефти котировки «черного золота» упали до четырехлетнего минимума. Сейчас сырье стоит около $70 за баррель. До середины июня этого года нефть стоила почти $115 и имела перспективы роста. Однако по крайней мере до июня следующего цена точно не вырастет.
И это — в лучшем случае. Даже наши нефтяники готовятся к худшему сценарию: глава «Роснефти» Игорь Сечин прогнозирует $60 и ниже в первой половине 2015 года, а его коллега — совладелец ЛУКОЙЛа — Леонид Федун косвенно утверждает, что цены могут скатиться и до $25. При этом, в прогнозах Федуна, цена играет не первую роль. Он считает, что самая низкая планка грозит сохраниться в ближайшие три года — то есть до 2017 года.
Правда, нефтяные компании сумеют выбраться из положения. Себестоимость добычи «черного золота» в нашей стране высока, но не критична — до $40 за баррель. При таком уровне производители «черного золота» продолжат работать и получать — хотя и небольшую — прибыль.
Для всех остальных ситуация окажется катастрофической. Большинство наших отраслей зависит от монетизации экономики, которая, в свою очередь, наполняется главным образом нефтедолларами. Еще 24 ноября министр финансов Антон Cилуанов предупредил, что из-за падения цен на нефть российская экономика недосчитается $90–100, а еще $40 млрд — из-за западных санкций. А ущерб федерального бюджета-2015 составит, по разным оценкам, до $50 млрд. Другими словами, казна не дополучит до 15% запланированных доходов.
Это означает, что зарплаты бюджетников не будут индексированы. Силуанов продолжает обещать 5,5% роста в год. Правда, уже известно, что «силовикам» и государственным гражданским служащим на повышение окладов денег не выделили.
Пенсионеры вроде как остались в привилегированном положении. Министр экономического развития Алексей Улюкаев обещал индексацию субсидий по старости на уровне реальной инфляции — как минимум на 8,5%.
Улюкаев верит в лучшее: в то, что цены на нефть сохранятся на уровне в $70 за баррель. Бюджет в таком случае, по мнению министра, не пострадает. Улюкаев — опытный экономист. Он на самом деле понимает, что казна испытывает сильнейшие трудности при таких ценах на нефть. Но при этом, несмотря на давление сверху, он пытается не допустить панику среди населения. Даже Владимир Путин недавно говорил, что в таких обстоятельствах Россия выживет: «Раньше мы продавали товар, который стоил доллар, и получали за него 32 рубля. Теперь за тот же товар ценой в доллар получим 45 рублей. Доходы бюджета увеличились, а не уменьшились».
Только в чем проблема. Даже по скромным подсчетам Минфина снижение нефтяных цен отнимет из бюджета в будущем году минимум 1 трлн рублей. Независимые эксперты насчитали вдвое больше. На Западе уверены, что положение России ухудшится еще больше: нашу страну ждет рецессия, а за доллар будут требовать до 60 рублей (за евро — 70 рублей).
Почему чиновники испытывают больший оптимизм, нежели представители реальной экономики? У государственных служащих есть и другая задача: успокоить электорат как сейчас, так и до 2017 года. В 2018 году Россию ждут перевыборы президента.
Спасут ли нас к тому моменту цены на нефть, пока непонятно. Одни говорят, что надо слезть с сырьевой иглы и раскрутить импортозамещение.
Это, конечно, общие фразы. Такие мысли существуют много лет, но ни к чему конкретному не привели.
Сейчас Россия стоит перед очередным вызовом. Предложений много. Но их можно свести к двум основным. Первое, как предлагает советник президента Сергей Глазьев, — зафиксировать курс рубля и печатать национальную валюту в нужном для экономики объеме. Второе — лишние рубли не печатать, иначе это приведет к безудержной инфляции, а сконцентрироваться на импортозамещении (как полагают члены правительства Дмитрия Медведева) и свободном курсе рубля (за что стоит ЦБ).
Какой курс выберет Россия в этом кризисном положении — скажет Владимир Путин во время обращения к Федеральному собранию 4 декабря.
Источник публикации: МК
http://www.ras.ru/news/shownews.aspx...d18c5a#content

[Cliver F]

Владимир Путин: России нужна сильная, конкурентоспособная наука
09.12.2014
Во время беседы с представителями научного сообщества президент особо отметил, что, несмотря на текущие сложности, объемы поддержки науки сокращены не будут. При этом В. Путин, напомнив о поставленных в Послании Федеральному собранию целях, призвал ученых подключиться к формированию национальной технологической инициативы, а также скорректировать программу исследований.
«Ситуация, которая сложилась вокруг России, полностью подтверждает правильность наших действий по укреплению потенциала академической науки, - затронул тему санкций президент. - Повторю, фундаментальная база, научные заделы – это важнейшие ресурсы развития страны, нужно ими эффективно распоряжаться». Он предложил правительству, совместно с академическим, научным сообществом и деловыми объединениями в короткий срок определить критические точки в импортозамещении - там, где это целесообразно и необходимо.
«Следует четко понимать, какие технологии необходимо развивать в первую очередь и как обеспечить их быстрое внедрение в реальное производство - такие заделы уже существуют - и как этим можно воспользоваться, - подчеркнул президент. - При этом не нужно слепо копировать существующие зарубежные разработки. Обращаю внимание – отечественные инженеры и конструкторы должны найти собственные, оригинальные, как говорят, «нелинейные» решения задач, стоящих перед экономикой и промышленностью».
Как напомнил глава государства, более года назад были начаты преобразования в системе Российской академии наук. «Мы, прежде всего, исходили из того, что России нужна сильная, конкурентоспособная наука, которая может задавать новые направления научной мысли, обеспечивать технологическую независимость и суверенитет страны, работать на повышение качества жизни людей», - сказал В. Путин в своем выступлении. Именно поэтому были предприняты меры по укреплению исследовательской инфраструктуры, по созданию для наших ученых, научных коллективов современных, конкурентных условий для работы, подчеркнул президент.
«Речь идет о формировании научно-технической политики, экспертизе государственных программ и проектов, консультировании органов власти, - пояснил В. Путин. - Этими полномочиями, конечно, нужно в полной мере воспользоваться, имею в виду расширенные полномочия президиума Российской академии наук. Созданы более гибкие и удобные механизмы финансирования науки. Новым инструментом грантовой поддержки науки стал Российский научный фонд».
Затронув «имущественный вопрос», он особо отметил проведение серьезной инвентаризации, при которой не просто ничего не ушло «на сторону», а наоборот, некоторые объекты были фактически возвращены в собственность академических институтов. «Отмечу, чтогод назад на заседании Совета по науке и образованию по просьбе Российской академии наук был введен мораторий сроком на один год на операции с имуществом академических институтов, - продолжил президент, добавив, что недавно, в ходе встречи с президентом РАН Владимиром Фортовым последний предложил этот мораторий сохранить. «Я согласен, давайте так и сделаем – сохраним мораторий на вывод научных учреждений из системы Федерального агентства научных организаций еще на один год, - сказал глава государства. - И прошу агентство обеспечить гарантии сохранности имущества, ресурсов, чтобы они остались в распоряжении ученых».
В. Путин напомнил, что общий объем финансирования Программы фундаментальных научных исследований на период до 2020 года составляет более 834 миллиардов рублей. «Это действительно серьезные средства, и их нужно использовать с максимальной пользой и максимальной отдачей для страны», - резюмировал глава государства.
Выступивший вслед за этим помощник президента Андрей Фурсенко заявил, что перечень приоритетных направлений развития науки, поступивший в администрацию президента, не учитывает сложившихся реалий и ориентирует ученых на продолжение тех же работ, которые велись последние годы.
В. Фортов, в свою очередь, сообщил: всего за год по обращениям из администрации президента, правительства, Совета безопасности и различных ведомств РАН участвовала в разработке 700 материалов, на которые давала свои заключения и оценивала их значимость и перспективность. «Мы продолжаем считать своей обязанностью усиление работы инновационного прикладного плана, - отметил он. - При этом особое внимание уделяем импортозамещению. Поэтому мы заметно усилили оборонные исследования».
На академию наук сейчас возложена новая ответственная функция, уверен В. Фортов. «Было бы здорово, конечно, каким-то образом, понимая все-таки трудности с сегодняшним бюджетом, найти возможность поддержать ученых, поскольку количество новых функций, объем работы и качество работы, которую предстоит сделать, будут очень важны, - обратился он к президенту. – И, конечно, увеличить оплату за звание, которое сегодня находится у академиков на уровне 50 тысяч всего, а у членкоров – 25». "Что касается материальной части, то я с вами согласен. Правительство тоже в целом согласно", - ответил В. Путин.
***
Дворкович: финансирование проектов гражданской науки надо увеличить
Вице-премьер Аркадий Дворкович предложил увеличить финансирование приоритетных научных проектов в гражданской сфере.
В ходе заседания Совета при президенте по науке и образованию Дворкович сообщил, что в условиях существующих бюджетных ограничений сейчас в России растет только финансирование исследований, связанных с военными разработками. Как следствие, ведущие научные центры начинают, в основном, заниматься исследованиями, связанными с программой вооружений, что ведет к деградации гражданских исследований во многих научных центрах.
"Реализовывать приоритетные прорывные проекты можно только, если не просто зафиксировать текущее финансирование, а именно на приоритетные проекты выделить хотя бы минимальные дополнительные средства", — сказал Дворкович.
Кроме того, вице-премьер Аркадий Дворкович отметил: "Я согласен с принципом "двух ключей". Сейчас есть формулировки в уставах и положениях, в законе, которые предписывают либо Академии, либо ФАНО действовать с учетом мнения партнеров. Мы готовы прописать, мне кажется, это лучше сделать на уровне постановления правительства, такие регламенты, при которых будет действовать принцип "двух ключей", а при наличии разногласий будем принимать решения на уровне руководства правительства", — сказал Дворкович.
По материалам РИА Новости, ТАСС, РБК, «Интерфакса»

[Cliver F]

PS Стенограмма заседания Совета по науке помещена на сайте РАН
http://www.ras.ru/news/shownews.aspx...d27c34#content
9 декабря на первом в «Структура момента» открыто только и говорили о планах США и об угрозе войны

http://www.ras.ru/news/shownews.aspx...cb6ac6#content

«Если нет научной среды, то очень опасно давать права»: Дмитрий Ливанов отвечает на вопросы ученых
10.12.2014
Министр образования и науки Дмитрий Ливанов принял участие в конференции Европейского университета «Точки роста российской науки»: в течение полутора часов он отвечал на вопросы российских и западных ученых, среди которых были Михаил Гельфанд, Федор Богомолов и Артемий Магун.
«Бумага» публикует многословные вопросы ученых и краткие ответы министра о том, когда закончится бюрократия, почему иностранный профессор не может возглавить российский институт и как образование будет выходить из кризиса.
Дмитрий Ливанов, министр образования и науки:
Мы сейчас видим, насколько турбулентной является экономическая и политическая ситуация вокруг нашей страны. И мой тезис состоит в том, что в этой ситуации и по этой причине для нас взаимоотношения с российской научной диаспорой становятся еще более важными. И именно по причине усложнения обстановки вокруг нашей страны мы будем вкладывать больше ресурсов в развитие нашей науки.
Сергей Каспаров, профессор Бристольского университета:
Скажите, что можно сделать для того, чтобы организовать финансовую жизнь грантов? В последние недели этого года происходит что-то безумное, когда люди стремятся истратить деньги, потому что год на исходе. В России есть проблема с грантами, потому что происходят постоянные скачки: то деньги есть, то денег нет. Здесь покупают оборудование за абсурдные деньги, потому что иначе они сгорят.
Ливанов:
Именно для того, чтобы решать эти проблемы, был создан Российский научный фонд (РНФ), куда были направлены достаточно серьезные ресурсы. Там нет таких проблем, поэтому все больше ресурсов будет перенаправляться через фонды, которые этого недостатка лишены. Пока у нас переходный период. Пока нужно, к сожалению, жить в этих условиях, пытаясь минимизировать последствия.
Именно по причине усложнения обстановки вокруг нашей страны мы будем вкладывать больше ресурсов в развитие нашей науки
Лев Боркин, Санкт-Петербургский союз ученых:
Когда вы стали министром науки, сделали очень важное заявление о том, что ученый должен заниматься только наукой и его нужно освободить от всего остального. В последующие годы бюрократический нажим усилился в разы. Мои знакомые работают в Санкт-Петербургском университете, и они просто плачут от того, что там происходит на всех уровнях. Когда вы покончите с бюрократией? Это первый вопрос, второй: не пора ли покончить с теми жуликами, которые пишут липовые диссертации, потом получают степени, занимают посты, в том числе и руководящие, становятся ректорами, попадают в систему госуправления?
Ливанов:
Я думаю, что жизнь наладится. К сожалению, в Российской академии наук, может быть, не было большой отчетности, там вообще не было порядка, а был просто полный хаос. И этот хаос приводил к достаточно печальным последствиям для науки. Были утрачены, я считаю, колоссальные интеллектуальные и материальные ценности. В значительной степени люди, даже заинтересованные работники, в условиях, которые были в 90-е годы или в начале 2000-х, оказывались на обочине, не были способны на большие усилия, по сути. Сейчас действительно происходит сложный административный переход в другое состояние. Он еще не завершен. Я бы даже сказал, что он только пока в начале. И несколько лет придется терпеть вот эти организационные трудности. Я абсолютно убежден, что ФАНО — это тоже структура по существу транзитная, и, выполнив свою задачу, она как раз и сформирует ландшафт науки в целом в России и те условия для ученого, которые должны быть созданы, чтобы наука сформировалась. Но понять, что это за условия, могут только люди, работающие в науке. Этого не могу сказать ни я, ни руководство ФАНО, ни кто-то еще.
Боркин:
Но это регулярно сыпется сверху.
Ливанов:
Для этого должны быть созданы механизмы самоуправления, и которые поэтапно создаются. Они должны заработать авторитет и взять на себя полномочия. И тогда эта система заработает. Я абсолютно убежден, что мы на правильном пути. После 20 лет деградации мы за один год не восстановимся. Есть такое изречение, что выход из кризиса, из какого-то критического состояния точно не может быть короче, чем это состояние продолжалось. И надо настроиться на серьезный и длительный процесс.
Насчет жуликов, я по существу с высказанными вами оценками согласен. С моей точки зрения, гораздо большие этические проступки совершают не те люди, которые получали эти степени, а те, которые их давали. Те люди, которые сидят в университетах, в академических институтах и так далее. У нас стоит цель не бороться с последствиями, а бороться с причиной. Здесь тоже речь идет о длительном процессе, о процессе формирования ответственного научного сообщества, которое в конце концов возьмет на себя ответственность за качество диссертаций. Мы сейчас МГУ и СПбГУ даем право присуждать собственные ученые степени — МГУ и СПбГУ. Много ли у нас других вузов, готовых ответственно это делать?
С моей точки зрения, гораздо большие этические проступки совершают не те люди, которые получали эти степени, а те, которые их давали. Те люди, которые сидят в университетах, в академических институтах
Артем Оганов, Университет штата Нью-Йорк в Стоуни-Брук:
Во-первых, хочу поделиться опытом работы по мегагранту. Я был приятно поражен тому, насколько мощные есть молодые ученые в России, особенно студенты. Просто гениальные ребята. Ни с чем подобным я, работая в разных странах мира, за всю свою практику не сталкивался. А второе, что меня поразило, — это практически полное отсутствие каких-либо перспектив у этих ребят в России. Планируются ли какие-то гранты, которые помогут молодым ученым начать карьеру?
Ливанов:
Во-первых, запускаются сейчас разные фонды для постдоков, когда на три года человеку после защиты диссертации дается финансирование. Он еще не занимает постоянной позиции, но на три года прикрепляется к тому или иному университету, институту и там работает, определяя свой профессиональный путь. Вот здесь у нас единственная проблема в массовости. Четко нужно понимать, что это все будет иметь системный эффект, если грантов будет десятки тысяч. Этого должно хватить, чтобы поддержать молодых ученых. Но дальше есть гранты на создание лабораторий: у нас реализуется программа «1000 лабораторий». Если чего-то не хватает, скажите. Иногда у нас действительно не хватает грантов для того, чтобы в массовости восполнить тот или иной социальный слой науки. Это, как мне кажется, основная проблема.
Артемий Магун, Европейский университет
: Дмитрий Викторович, вы упомянули внутренние степени и право СПбГУ и МГУ выдавать их. И действительно, это наши ведущие вузы, очень большие, и, в частности, за счет своего размера очень заметные на международном уровне. Но в то же время вот этот проект по внутренним степеням, как мне кажется, пока имеет гибридную форму. Потому что выдача внутренних степеней обусловлена все равно наличием диссертационного совета старого образца. Но ведь вся идея внутренней степени — в том, чтобы уйти от этого формата, в том, чтобы степень присуждали специалисты в данной области, и, соответственно, контроль за этими специалистами велся со стороны государства, со стороны компетентных экспертов, но не со стороны вот этой странной структуры, где за столом сидят эксперты по узкой специальности, но не обязательно по тому направлению, по которому защищают диссертацию.
Это вопрос немного про ЕУ: мы действительно имеем обучающую аспирантуру, но у нас диссертационного совета нет по причинам нашего размера. То есть получается, что выдача степени ставится в зависимость от размера, но не от научного качества и не от компетентности обучающих аспирантур. У нас работают в основном PhD западных университетов, многие из нас прошли через эту обучающую аспирантуру и знают, как это делать. Просьба нам с этим помочь или не мешать.
Ливанов:
Вы сами какой областью науки занимаетесь?
Магун:
Социальными науками. Я философ.
Ливанов:
Скажите, в философии сколько у нас примерно в России работает ученых международного уровня?
Магун:
Ответ будет двойным. По публикации Top of Science — три. По серьезному уровню наработок, наверное, десять.
Ливанов:
Вот видите, вы бы сами не ответили на свой вопрос. Потому что если нет научной среды, то очень опасно давать права. Потому что давать права можно только ответственным сообществам, ответственным в своем высоком профессионализме, понимаете? А есть такое сообщество — философия? Или социология? В вашем вузе дадут степень. И на массе других философских факультетов, на которых нет ученых, как вы сами сказали, тоже дадут степень. И дальше что мы будем со всем этим делать?
После 20 лет деградации мы за один год не восстановимся. Есть такое изречение, что выход из кризиса, из какого-то критического состояния точно не может быть короче, чем это состояние продолжалось
Михаил Гельфанд, профессор факультета бионженерии и биоинформатики МГУ:
Название конференции — «Прорывные направления». И, по-видимому, ожидается, что по результатам какие-то прорывные направления будут перечислены. На моей памяти это будет шестое издание прорывных направлений. Вопрос: проанализированы ли предыдущие прорывные направления? Второй вопрос: а может быть, они не нужны?
И не считаете ли вы крайне опасным, что РНФ в следующем году не будет объявлять общего конкурса, а объявит только целевые? При том что в этом году известно: общий конкурс прошел с некоторыми недостатками, вызванными, в частности, спешкой и другими вещами. И в результате большое количество лабораторий мирового уровня в этих конкурсах не победило.
Ливанов:
По поводу приоритетов мой ответ такой: все страны в той или иной степени занимаются этим: все собирают ученых, все хотят сделать предсказания о том, как будет развиваться наука через двадцать-тридцать лет. Мы здесь делаем то же самое. Но смысл в том, что все это работает, когда есть продуктивная научная среда, научное сообщество, а активно действующие лаборатории имеют возможность получить финансирование, даже если они не укладываются в приоритеты.
Я вот помню, когда был студентом и аспирантом, возникла идея о лаборатории сверхпроводимости. Ну открыли. Был большой интерес, дали на это деньги, продали лаборатории, профинансировали покупку оборудования. В принципе, это ничем не кончилось, но был такой приоритет. И все страны делали это же. Бывают такие волны — и бороться с этим бессмысленно. Мы видим своей приоритетной задачей формирование в России продуктивной научной среды. Приоритеты могут накладываться на эту среду. Человек из одной области перейдет в другую. В этом нет ничего плохого, не получится — вернется. Но вот эта среда — постоянные позиции в университетах, постоянные гранты для поддержки лабораторий, индивидуальных, в том числе молодых ученых, — это то, что формирует науку в любом государстве.
Гельфанд:
Нет, все-таки, Дмитрий Викторович, конкретный вопрос про РНФ. Его действия противоречат тому, что вы говорите.
Ливанов:
Я так понимаю, что конкурсы на лаборатории и группы были проведены в прошлом году. Они пятилетние. В этом смысле все лаборатории и группы уже на пять лет получили финансирование.
Гельфанд:
Во-первых, не все. А во-вторых, эти конкурсы имеют смысл не когда раз в пять лет все собираются и начинают соревноваться. А в системе типа РФФИ, когда конкурс объявляется каждый год. И, например, люди, которые этот грант уже имеют, могут быть экспертами без конфликта интересов в конкурсах, которые проводятся дальше. Нельзя объявлять конкурсы раз в пять лет. Должен идти постоянный конкурс, каждый год, с финансированием и соответствующим сдвигом.
Ливанов:
Еще раз. Я не вижу ничего плохого в приоритетах при условии, что есть нормальный инструмент поддержки работающих ученых. Если поддержка есть, то приоритеты не вредят.
Гельфанд [без микрофона]:
Думаю, все поняли, что он не ответил.
Россия может выдавать любые визы любым гражданам, если соответствующее государство будет также относиться к российским гражданам
Андрей Серый, директор Института ускорительной физики имени Джона Адамса в Оксфорде:
У меня вопрос об институтах ФАНО и о директорах. Переизбрана большая группа директоров. Правильно я понимаю, что сейчас нет механизма, по которому ученый мог бы через мировой конкурс стать директором института в России? Так ли это? Правильно ли это?
Ливанов:
Мне кажется, у нас есть ограничения, связанные только с гражданством другого государства. Не важно, российский ли он ученый в прошлом или нет, он не может руководить нашей организацией. Наверное, это не очень правильно. Нам нужно смотреть не на гражданство, а на волю человека, его готовность к работе. Но, как вы сами понимаете, этот вопрос очень сильно политизированный, к сожалению.
Федор Богомолов, профессор Института Куранта Нью-Йоркского университета:
Несколько лет назад мы просили правительство расширить и сделать активную программу по выдаче виз западным ученым, которые хотят приехать сюда. Должен сказать, что тогда и Медведев, и Дворкович это абстрактно поддержали. Но ничего не произошло. По-моему, надо на этом сконцентрироваться. Второе: если мы хотим звать иностранных ученых или людей из диаспоры, то есть два страта, на которые нужно обратить внимание. Это люди после первого или второго постдока и предпенсионные люди. Дело в том, что та жесткая система выхода на пенсию, которая существует в Европе, исключает массу людей, которые еще вполне активны и хотели бы приехать. Кроме того, во Франции существует досрочный выход на пенсию, поэтому люди в районе 60 лет могли бы сюда приехать. Я знаю, кто хотел бы это сделать. Нужна активная позиция с нашей стороны и со стороны России. Кроме того, борьба с какими-то организациями, которые будут творить санкции, никакого отношения к тому, как относятся друг к другу индивидуальные ученые, не имеет. Поэтому нужно ориентироваться на индивидуальных ученых, настроение которых кардинальным образом отличается от общего политического фона.
Ливанов:
Вы знаете, к визам я, к счастью, мало имею отношения. Но все решения, которые там принимаются, принимаются на основе взаимности.
Богомолов:
Но это же неверно.
Ливанов:
Россия может выдавать любые визы любым гражданам, если соответствующее государство будет также относиться к российским гражданам.
Богомолов:
Но это совершенно неправильно. Они же нам нужны, а не мы им. Понимаете?
Ливанов:
Это принцип, по которому Россия работает. Любое министерство иностранных дел вам это подтвердит.
Я не считаю, что сейчас особое время: и 90-е годы были непростым временем, 80-е, 70-е тоже. Что сейчас особенного? Ничего особенного нет. Мы все в той же самой, знаете, ситуации
Олег Хархордин, ректор Европейского университета:
Михаил Гельфанд правильно сказал, что пять раз уже определяли приоритеты, и спросил, что с ними случилось, раз мы уже шестой раз собрались. Мы действительно пытаемся подумать за министерство и потом объяснить, что надо вот здесь сконцентрироваться и сюда вложиться. Это вопрос про физиков и лириков. Физикам, которым нужно экспериментальное оборудование, приходится выпрашивать у министерства, а лирикам типа нас, которым нужны ручка, компьютер и рабочая команда, можно произвести кучу знания с небольшим количеством денег. Для нас вопрос о приоритетных направлениях — это то, что мы сами можем сделать.
Два дня я обращаюсь к коллегам с вопросом о том, на чем нам надо концентрироваться, когда мы откроем седьмой факультет в Европейском университете, чтобы он стал международно заметным. Потому что мы сразу туда засунем громадное количество хороших людей, не будем просить деньги у Дмитрия Викторовича, мы ни копейки не получали от него и сделаем то, что надо, чтобы еще раз сюда приехать и сказать: вот здорово. А можно ли нам дать три примера научных проектов, которые расцвели без государственных денег за последние десять лет, пока вы были ректором МИСИ, замминистра и министром, и это было настолько круто, что вы могли бы ими гордиться?
Ливанов:
Очевидно, что в сфере социальных наук — это ваш университет. Других без участия государства, к сожалению, трудно назвать. Высшая школа экономики — стартап, который за 20 лет вырос в ведущий научный вуз, хотя и с трудом различим на международном фоне. Я думаю, что Сколтех имеет хорошие перспективы.
О модели образования в России
Ливанов:
Текущая внешнеполитическая и экономическая конъюнктура не должна влиять на науку, я считаю, что наука выше этого. Мы, я и мои коллеги, работаем со стратегическими задачами. Как бы я видел пейзаж науки через 20–30 лет? Я считаю, что у нас должны быть сильные университеты, которые станут центрами фундаментальных исследований; учить наших студентов должны люди, занимающиеся наукой на высоком уровне. У нас останутся ведущие научно-исследовательские институты, их будет не так много, как сейчас, но планка поднимется. Я считаю, что нам не нужно воспроизводить ни американскую модель, ни французскую, ни немецкую. Нам нужно идти своим путем, опираясь на собственный здравый смысл.
Я не считаю, что сейчас особое время: и 90-е годы были непростым временем, 80-е, 70-е тоже. Что сейчас особенного? Ничего особенного нет. Мы все в той же самой, знаете, ситуации.
О космосе
Ливанов:
Мы не отвечаем за освоение космоса, к счастью, но мое мнение такое: если будет сильное намерение отправить человечество на Марс, то никакие политические истории не смогут поколебать это намерение. Если мечта — сотни тысяч, она будет реализована, никакие текущие экономические, политические трудности людей не остановят на этом пути.
http://www.kp.ru/radio/stenography/121346/

Михаил Делягин: Стратегические интересы американцев - чтобы между Россией и Европой пролегла атомная бомба
Доктор экономических наук о том, как американцы пытаются окончательно оторвать Россию от Европы и убрать Евросоюз как игрока мировой конкуренции

В прямом эфире радио «Комсомольская правда» доктор экономических наук Михаил Делягин рассказывает нашему ведущему Антону Челышеву, как на Украине идет подготовка к новой масштабной антироссийской провокации.
Челышев:
- Здравствуйте, Михаил Геннадьевич. Послание президента будете обсуждать?
Делягин:
- Послание президента Владимира Владимировича Путина Федеральному собранию – вещь исключительно важная. И, конечно, надо бы обсудить его в первую очередь. Тем более, что оно открывает перед нами довольно определенные внятные новые некоторые перспективы. И тем более, что после Крыма к президенту я отношусь с очень большим уважением. Разные у меня были в этом отношении периоды в жизни, но после Крыма никаких других чувств у меня нет. Но, к сожалению, как говорил когда-то американский министр обороны, «есть вещи поважнее мира». Вот на сегодняшний день, я надеюсь, что вы слушали это послание и сами, всегда можно почитать, послушать специалистов. Я хочу поговорить о вещи и информации, которая носит уникальный характер, к сожалению. И которая носит довольно скверный характер и грозит нам всем очень сильно.
Челышев:
- Что за информация?
Делягин:
- Она связана с геополитикой. Из-за чего возник украинский кризис, фундаментальная причина? Почему американцы влезли тут так сильно? Европейцы туда влезли из-за активов, как немцы в 41-м году – забрать побольше земли, заводов, линий электропередач и прочих действующих бизнесов – портов, шахт. Американцы влезли потому, что в мире объективно есть три глобальных игрока: США, Китай и Евросоюз. Но Евросоюз является самостоятельным и равнозначным Америке и Китаю игроком только в случае взаимодействия с Россией. Не интеграция, разумеется, но хотя бы тесное и плотное взаимодействие. Разрушение сотрудничества Евросоюза с Россией ликвидирует его как самостоятельного участника мировой конкуренции, что мы сейчас и видим. Американцы сделали этот проект не для того, чтобы насолить России. При всем моем патриотизме, 2,5 % мирового ВВП в рыночных ценах, до 3 %, почти 4 с лишним процента мирового ВВП в паритете покупательной способности, это не то, что играет глобальную роль. Глобальную роль играет то, что вместо трех участников глобальной конкуренции, если разорвать Евросоюз и Россию, останется только два. Евросоюза не будет. И вот это было стратегической задачей американцев, которую, к сожалению, ни мы, ни европейцы вовремя не поняли. Мы, может быть, и поняли, но мы все решали локальную задачу – как бы нам ублажить Януковича. Как бы нам объяснить ему, что лучше забирать деньги у нас, чем отдавать их европейцам.
В результате этого американцы достигли выдающихся успехов. У нас идет реальная холодная война. На Украине идет горячая гражданская война. Разговоры про то, что там какое-то перемирие, не будем говорить об ужасных подробностях, но там убивают людей каждый день и убивают мирных жителей каждый день. Но задача не решена. Потому что несмотря на то, что Российская Федерация не ввела войска, не ввязалась в войну, несмотря на то, что мы превращаем себя в урну для плевков, несмотря на всю агрессивность Евросоюза, в Евросоюзе очень сильны настроения в пользу того, что не нужно ссориться с русскими. Причем настроение такое: русские могут быть правы или не правы, но они большие, а нам с кем-то надо торговать. С ними торговать классно. Если они не правы, хорошо, мы верим нашему политическому начальству, давайте торговать с ними издалека. Зачем разрывать отношения. А Европа же страдает от очень многих вещей. От нашей бедности она тоже страдает. Потому что, когда наши туристы уже сейчас на 40 % меньше едут в Европу, чем год назад, то это очень чувствительный удар для очень многих туристических экономик Европы. И они думают, что это в результате их санкций, а не в результате нашей глупости. И там очень сильны настроения к тому, чтобы восстановить отношения с Россией, не важно, правы мы или не правы.
Ситуация в Милане была совсем недавно. Наша делегация бизнесменов в пиджачках, в костюмах, в галстучках, с тяжелых переговоров, не очень удачных, ищут ресторанчик для своих. Где сами итальянцы едят. Находят такой ресторанчик, заходят. Там сразу минута молчания, потому что зашли люди в пиджаках. Кто такие? Это ресторан, в котором ест тамошний квартал. Ну два квартала. Наши решили расслабиться, спросили, нет ли русской водки случайно? Их спросили: а вы, наверное, русские? Ну да, мы русские. Все зашушукались. Водку им налили даром. Но фишка была не в этом. Когда прошло легкое шушуканье, минут через пять зал встал и зааплодировал. И вот скандирование «Путин! Россия!» длилось три или пять минут. Потом все занялись своими делами, чтобы людей не смущать. Но это невообразимо еще год назад. Еще два года назад. Люди в Европе ощущают, что их правители продали их американцам. Чего не было никогда раньше. Ну почти никогда. В 50-е годы, может быть, было.
Поскольку демократия, пусть и извращенная, но сохраняется, это давление просачивается наверх. И задача американцев – окончательно оторвать Россию от Европы – не решена. Европа не хочет пересаживаться на американский сланцевый газ – он дороже и он неустойчив. Ей нравится российский трубопроводный газ. Европа совершенно не хочет отказываться от России как рынка продажи автомобилей и вина. Она не хочет уничтожать отношения. Была гениальная афера с малазийским «Боингом». Не получилось. Не вышло. Эксцесс исполнителя. Сейчас нам могут через некоторое время англичане продемонстрировать подмененные обломки «Боинга», с застрявшими в них осколками «Бука» с фабричным номером, номер со снегоуборочной машины тоже с фабричным номером. Но этому уже толком никто не поверит. Потому что все запомнили, как прекратилась антироссийская истерика, когда российский Генштаб начал задавать свои вопросы. Она просто прекратилась, как будто ее обрезали. И это был ответ на то, кто сбил «Боинг» на самом деле.
Челышев:
- В любой момент, может быть даже на политическом уровне…
Делягин:
- Будет продолжение. Будет следующая провокация. И вот какой будет следующая провокация? Пришла информация. Причем сначала информация пришла с бывшей Новороссии, из Харькова. И этой информации я не очень склонен доверять, потому что Украина объята массовым психозом, и чего там только нет. Но потом пришло косвенное подтверждение этой информации с Запада. Я очень надеюсь, что это фейк. Я очень надеюсь, что это враждебная пропаганда. Но знаете, лучше перестраховаться, чем один раз свернуть себе шею. Смысл следующий: украинская армия переходит в наступление. Да, у нее нет сил для наступления и уровень деморализации чудовищный. Значит она изображает наступление. Доблестные воины хором подпрыгивают, осуществляют массированную артподготовку. И все западные СМИ, не говоря уже об украинских, дружно кричат об освобождении еще 300 квадратных метров донецкого аэропорта, например. После чего в полосе наступления украинской армии взрывается тактический ядерный заряд. После чего все дружно орут, что это проклятая Россия осуществила применение ядерного оружия. Благо разговоры о том, что надо бы изменить нашу военную доктрину, ведутся в этом направлении. Благо либеральная интеллигенция подняла уже сейчас дикий визг по этому поводу. Вот то, от чего отмыться будет крайне сложно. То, на что наши военные не способны в принципе, даже теоретически. И то, что американцам вполне нормально, потому что уже оба раза применения ядерного оружия в истории человечества это были они. Применить им третий раз не так уж и сложно.
Более того, проходила информация, что в замечательный эстонский порт Палдиски – бывший Балтийский, там сейчас большой склад со всей Эстонии, может быть даже со всей Прибалтики, радиоактивного мусора. Отработавшие рентгеновские медицинские аппараты и так далее. И туда натовские, американские военные якобы доставили какой-то груз, который тоже излучает, но ни в коем случае мусором, подлежащим захоронению, не является. Просто помойка, склад радиоактивных отходов используется как маскировка для фона. Аналогичного рода есть еще несколько смутных странных сюжетов. Скажем, были некоторые специалисты из частных военных компаний в начале конфликта. И человек, известны его имя и фамилия, была помещен в глубочайший карантин в связи с лучевой болезнью. Судя по всему, там и умер. Бывший отец химического оружия, это немножко другой сюжет, но при Саддаме Хусейне, который создавал химическое оружие, был на переговорах с представителями Евросоюза в центре Киева, и там же в центре Киева его грохнули. Демократия, кто ж на это внимание обращает? В 1993 году у нас, я помню, на метро «Университет» люди с автоматами по улице бегали. Не стреляли, правда. Бывает. Демократия, одним словом, по американскому образцу. Но такие эпизоды были очень настораживающие. Сейчас схема такая. Не удалось никому объяснить, что малазийский «Боинг» сбили проклятые русские звери, проклятые русские варвары. Значит будем объяснять всем, что проклятые русские варвары применили ядерное оружие против беззащитной украинской армии.
Челышев:
- Если это возможно, есть информация о том, как этот заряд будет доставляться в эту полосу наступления украинской армии?
Делягин:
- Нет. Поймите, я не компетентный орган. Я просто не знаю. Я думаю, что специалисты, в принципе, это может быть и крылатая ракета, которая прилетит откуда-нибудь издалека, просто на низком полете, ниже всех локаторов. Это может быть стационарная доставка на место.
Челышев:
- Известна ли дальнейшая реализация сценария?
Делягин:
- Очень проста. Все дружно начинают орать, как мы это видели только что в истории с малазийским «Боингом», что во всем виноват лично кровавый Путин. На самом деле никакой офицер в Российской Федерации, никакой генерал в Российской Федерации, никакой конченый отморозок в Российской Федерации даже тактическое ядерное оружие без прямой санкции Верховного Главнокомандующего применить не может теоретически. После этого вся либеральная интеллигенция Российской Федерации в едином порыве начинает извиняться перед Западом за проклятый преступный режим. Мы это проходили только что в истории с малазийским «Боингом». Со всеми этими Макаревичами и прочими. Дальше – режим объявляется преступным, разрываются все отношения, включая банковские транзакции. И вот здесь уже ни один европейский политик не сможет, по крайней мере из Германии, из Франции, прочих, он не сможет сказать: нет, ребята, они, конечно, сделали что-то не очень хорошее, но давайте мы все равно будем покупать у них газ, потому что это выгодно. Потому что им предъявят обожженных лучевой болезнью украинских детей и все, что положено предъявлять в таких случаях. И это вам не Хиросима и Нагасаки. Потому что тогда американцы были победителями. А сейчас побежденными будем мы. В этом разница. Глобальные СМИ жестко контролируются американцами. Я думаю, что Russia Today будет просто запрещена во всех странах Запада и в Японии, и во всех странах, которые хотят торговать с Западом и Японией, просто по требованию. Это вполне вариант, который кажется теоретически возможным. Учитывая беспредельный цинизм наших американских, как многие говорят – «коллег».
Учитывая, что господин Обама сейчас, если не хромой петух, то уж во всяком случае хромая утка в американской классификации. Потому что он имеет враждебный парламент. Его власть очень сильно ограничена. И ему нужно что-то сделать, просто чтобы уцелеть, чтобы его не сожрали медленно и по кусочку. Он должен кардинально сломать ситуацию. Аналогичная ситуация была у Порошенко. Он попытался кардинально сломать ситуацию 1 ноября. Там чуть-чуть не началось фронтальное широкомасштабное наступление. Ополченцы про это, насколько я могу судить, знали заранее. Поэтому прошла упреждающая артподготовка, и в ряде случаев наступать стало некому. Такая маленькая Курская дуга случилась. У нас непопулярно об этом говорить, и на Западе об этом непопулярно говорить, на Украине. Везде по разным причинам. Это как куда делся грузинский спецназ во время войны 2008 года? Тоже никто не любит об этом вспоминать. Но эта провокация может иметь чудовищные последствия не просто для истории России, не просто для Европы, а для всего человечества в целом. Я придумал фразу, я ею очень гордился, повторял, что пытались разжечь третью мировую на Украине, не вышло, дрова вышли сырые. Очень на меня за это обижались все люди, которые там воюют и погибают. Но с точки зрения третьей мировой войны это правда – дрова сырые. Не Исламское государство.
Но вдруг возникает перспектива, что ее все-таки удастся разжечь там. Потому что это абсолютное преступление. И доказательств не останется никаких. Это вам не малазийский «Боинг», от которого три тонны грузов осталось. И все ходили и фотографировали. Там нечего будет фотографировать. И доказывать, что это не мы, будет невозможно. Представители Запада под видом российских журналистов сидят в Донецке и интенсивно ищут российских военных. Искали на пике военных действий. Мы знаем этих людей. Высочайшие профессионалы и при этом в профессиональном плане абсолютно отмороженные люди. Они себя не берегут и они знают, что и как искать. Они сидели там все горячие месяцы и не видели ничего. Но это не является доказательством ни для кого. И для них самих это тоже не является доказательством. Говорят: мы ничего не видим, но знаем, что они все равно есть. Реальность не интересует никого. Они придумали миф, что Россия во всем виновата, и они по этому мифу отрабатывают по полной программе. И вводят санкции на другой день после того, как Россия вынуждает подписать мирные соглашения. Нарушают эти мирные соглашения, расстреливая города, осуществляя геноцид накануне зимы, по сути дела. И виня в этом Россию. Это все нормально.
Но когда эта позиция, если она будет подкреплена тактическим ядерным взрывом, господа, мы уже не отмоемся. Это невозможно будет защищать. Учитывая долю либеральной пропаганды внутри России. Учитывая отмороженность либеральной пропаганды внутри России. Учитывая влиятельность либеральных структур в органах государственной власти. Учитывая беспомощность людей, которые хотели бы жить в России, перед этими самыми либералами, которые работают здесь просто вахтовым методом. Извините, это будет катастрофическая ситуация. И вряд ли это будет вот сейчас, в середине декабря. Потому что для шока это должно случиться в святой день. Поэтому я думаю, что угроза этого существует перед Рождеством. Самая сильная угроза. Я могу ошибаться и фактуре. Потому что это косвенные данные. Не держал я свечку, нет у меня показаний кровью и нет у меня агентуры, чтобы можно было верить в твердые показания. И более того, я иногда ошибаюсь с датами. Я думал, что государственный переворот на Украине нацистский будет осуществлен в первый день олимпиады, а его сделали в последний день олимпиады. Коллеги, я ошибся, бывает.
Челышев:
- Продолжаем разговор. В двух словах: есть данные…
Делягин:
- Есть косвенные данные, которые могут быть интерпретированы как данный план. Давайте максимально осторожно. Они не доказаны, они не подтвержденные. Но они вызывают очень серьезные опасения. Как называет их наш президент, «наши американские партнеры» доказали свою высочайшую отмороженность. Потому что они первые в мире применяли атомное оружие. И единственные. Они первые в мире после войны применили химическое оружие против мирного населения. В первую мировую войну применяли, во вторую войну Гитлер не осмелился применить, хотя это был Гитлер, у него были чудовищные запасы химического оружия. Американцы во Вьетнаме применили на раз, элементарно. Кстати, на Украине тоже применялось химическое оружие. Американцы единственная страна, которая вела агрессивные войны после распада Советского Союза. По крайней мере, все агрессивные войны были с их участием. Если не брать конфликты типа Эфиопия – Эритрея, локальные. И реально есть угроза, что провалившись с провокацией с малазийским «Боингом», они организуют провокацию с применением тактического ядерного оружия. Официальная мотивация следующая: победоносные украинские воины вот-вот смели с лица земли проклятых «колорадов» и «ватников». Перемололи, уничтожили все забайкальские бронетанковые милицейские подразделения, какие только смогли найти. И, отчаявшись и лишив себя, не имея других возможностей, проклятый кровавый режим применил тактическое ядерное оружие. При этом никакого наступления может и не быть. Достаточно просто дружно подскакивать, осуществлять красивые телесъемки, красивые выкладки в социальные сети. И вести массированную артподготовку.
Челышев:
- Хотелось бы верить, что наши спецслужбы, служба внешней разведки держит руку на пульсе.
Делягин:
- Пульс у человека бывает в разных местах. Есть пульс на горле. А есть пульс на бедре. И пульс на бедре проще всего щупать через карман. Пульс можно щупать по-разному.
Челышев:
- Получается, что украинский сценарий разрабатывался, наверное, не один месяц?
Делягин:
- Да, конечно.
Челышев:
- И выбирался удачный момент, «удачный» президент на Украине, который…
Делягин:
- Янукович был настолько ничтожным отморозком, прости, господи, по этому принципу и Кучма подбирал в 2004 году. Он хотел, чтобы майданщики и вся остальная Украина были уравновешены. А для этого во главе всей остальной Украины должно было встать полное ничтожество. Еще более слабый, чем Ющенко. И Кучма нашел Януковича. И он думал, что они друг друга уравновесит, и Кучма выйдет весь в белом, как отец нации, спасет всех от кровопролития и будет править Украиной из-за кулис. И все бы получалось, все было бы по схеме. Когда он уже надел все белое и собрался выходить, к нему пришли тихие скромные люди из американского посольства или откуда-то рядышком, из других мест, и сказали: дорогой друг, а вот у вас голова Гонгадзе, у вас счета на Западе, вы хотите быть почетным обеспеченным пенсионером или вы хотите быть преступником, который будет в розыске по всему миру, кроме Украины, и, может быть, если вам сильно повезет, - России? Кучма тут же белые одежды снял и стал почетным переговорщиком в Минске. А на Украине случился оранжевый переворот.
Наши спецслужбы, думаю, не все рассказывали, не все сообщали. Я совершенно не специалист по спецслужбам. Но я знаю, что в августе прошлого года на одном курорте случайно встретились один человек из Киева и один человек из Москвы – бизнесмены, которые, обменявшись взглядами на происходящее в Киеве, пришли к выводу, что будет и майдан, и госпереворот, и нацисты у власти, и все остальное. Просто люди с жизненным опытом и кругозором. И они написали служебную записку руководству нашей страны. И они бегали, имея связи, имея каналы, как бизнесмены. И пытались ее кому-нибудь сведущему вручить. По крайней мере, с августа месяца, по крайней мере, до конца года. Им все объясняли, что это не мое дело, как у Райкина: я пришиваю пуговицы. К пуговицам вопросы есть? Нет. Ну и всё. А рукава не я пришиваю. В общем, они бегали вплоть до конца, уже майдан был, они все еще бегали, вплоть до конца 2013 года. Отчаялись и плюнули. Это называется бюрократия.
Во-вторых, мы же с вами не знаем, может быть, нашим спецслужбам вообще запретили работать по Украине тогда. Такое бывает. В свое время всю нашу агентуру в Китае господин Хрущев сдал Мао Цзэдуну в качестве жеста, чтобы продемонстрировать добрую волю. Судьбу этих людей я даже себе представить не могу, учитывая китайские традиции историческое. Но всякое бывает. Здесь могли быть такие нюансы. Могли быть бизнес-нюансы. У нас же выстраивались отношения с Украиной на основе не «государство и государство», не «общество – общество». Выстраивались отношения между олигархами. Почему Черномырдин был послом на Украине так долго и так красиво? Ну потому что он был не олигарх, но он командовал «Газпромом» очень долг. И он был как бы папой олигархов. Он нашим всем олигархам был такой отец родной. Который в дела не вмешивается, но окормляет, на путь истинный направляет, поощряет и так далее.
И все эти разговоры, что господин Зурабов является по бизнесу младшим партнером то ли Порошенко, то ли Коломойского бесконечные, знаете, в любой стране мира провели бы расследование четкое. Если да – над товарищем Зурабовым был бы красивый показательный процесс. Если нет, то люди, которые об этом говорили без соответствующих оговорок, были бы сильно наказаны за дискредитацию российской власти. Тот, кто слухи запустил самый первый, тоже был бы наказан. Но у нас же ни того, ни другого. А судя по поведению господина Зурабова, возникает ощущение, что это правда. Потому что я прекрасно помню, как еще в начале этого года, буквально накануне нацистского переворота американцы дико хвалили его за то, что его не видно и не слышно. Нуланд печеньки раздавала. Министры иностранных дел Евросоюза госпереворот устраивали своими руками. А где был посол Российской Федерации, история умалчивает.
Челышев:
- Сейчас говорят о том, что послы Российской Федерации примерно так же себя ведут в других странах бывшего СССР, которые близки к нам по разным показателям. Эти люди говорят, что мы здесь наступаем на те же грабли, что и с Украиной. Будучи уверены в том, что они никуда от нас не денутся, мы сидим внутри посольства, в то время как коллеги-дипломаты из американского и других посольств уже каждую деревню объехали.
Делягин:
- Наши дипломаты в большинстве случаев, есть исключения, я знаю, но в большинстве случаев действуют по принципу «как бы чего не вышло». Нужно минимизировать активность, с одной стороны. С другой стороны, лень никто не отменял. Если от дипломата не требуют активности и инициативы, то средний нормальный карьерный чиновник ее проявлять и не будет. Я прекрасно помню, как вычищали железной рукой из МИДа дипломатов, которые пытались защищать интересы русских в Прибалтике. С официальной формулировкой «они вызывают неудовольствие латвийской стороны», «они портят двусторонние отношения». И где сейчас те двусторонние отношения с Латвией, Эстонией, Литвой особенно?
Челышев:
- Похоронены под памятником солдату.
Делягин:
- А где те люди, которых вычистили из МИДа? Ну кто где приткнулся, тот приткнулся. А так – всё, вышиблены навсегда. Вы думаете, этот урок в МИДе кто-то забыл? А я думаю, что есть еще миллион других уроков, которые мы с вами просто не знаем. Это российское государство. Во-первых, есть разное количество людей. Посольство США в любой стране постсоветского пространства в три-четыре раза выше по численному составу, чем наше посольство. Носителей русского языка там не меньше, чем у нас. И у них есть четкая программа действий. И они обязаны, с одной стороны, создавать привлекательный цивилизованный образ США любой ценой. А с другой стороны, осуществлять соответствующую деятельность. Наши – это, конечно, взгляд со стороны, - снова жалуются на то, как их обижают со всех сторон. У наших нет права на инициативу. А у американцев и европейцев есть обязанность проявлять инициативу. Причем есть обязанность работать с противником. Скажем, я в Москве являюсь человеком, который достаточно скептически относится к Евросоюзу. Поэтому со мной до нацистского переворота регулярно встречались те или иные представители Евросоюза и иногда даже в компании. Потому что с противником нужно работать. Его нужно перевербовывать. Попробуйте объяснить это российскому МИДу. Он вообще не поймет, о чем идет речь. Нам бумажки оформлять надо.
Челышев:
- Если в итоге выяснится, что тактического ядерного взрыва не будет, может быть, даже он не планируется…
Делягин:
- Слава тебе, господи!
Челышев:
- Это да. Но с другой стороны, вряд ли ситуация останется в статусе такого законсервированного, замороженного конфликта.
Делягин:
- Тяжело и неприятно, но поставьте себя на место украинской правящей тусовки. Нацизм и все остальное отбрасываем. Вам нужно тупо удержаться у власти. Любой ценой. Это ваша политическая мотивация. У вас под контролем более 30 миллионов человек, которым физически нечего жрать, которым холодно, у которых нет будущего, и они сами это начинают сознавать. Вы не можете нормализовать экономику, потому что ваш железный выбор – это Евросоюз. А Евросоюзу вы нужны только как рынок, как еда. А продавать вы туда ничего не можете. У вас олигархи, каждый из которых имеет свое подразделение. И вы, президент, не можете уволить министра внутренних дел, потому что у него есть банда, а у вас есть только армия. И непонятно, до каких пределов она вам подчиняется. Соответственно, чтобы держать это все под контролем, вы обязаны вести войну. Хотите вы, не хотите, снятся вам кровавые растерзанные девочки и мальчики или не снятся. Если вы хотите удержаться у власти, вам нужна война. Вы должны собрать что-то в толпу, в стаю, в кучу, в армию и куда-то их бросить. Самая удобная цель – Новороссия. Поэтому война неизбежна. Вопрос – когда? До этой информации я полагал, что это весна. Потому что зимой наступать сложнее, чем весной. Потому что холодно. И зимой гораздо приятнее сидеть в теплых убежищах и уничтожать инфраструктуру городов, вымораживая население.
Когда-то Корчинский сказал: Крым будет или украинским, или безлюдным. Донбасс они считают своей землей, которую нужно очистить от населения, от всех семи миллионов. И Луганскую область тоже. И вот они будут выполнять эту программу, как мне казалось. Но это логика украинских властей. При этом нужно понимать, что у них тоже у самих едет крыша, им самим очень страшно, они сами грызутся друг с другом, как пауки в банке. Заставить Яценюка создать единую коалицию с Порошенко – это вся Европа и Америка должны были навалиться на этого несчастного победителя выборов, чтобы это случилось, чтобы он не создал свою коалицию. И при этом у них просто может не быть ресурса дотянуть до весны. А с другой стороны, есть стратегические интересы у американцев. Сделать так, чтобы между Россией и Европой пролегла атомная бомба.
Челышев:
- Европейцы же наверняка тоже это понимают. Если предположить, что эта информация, пусть косвенная, будет до них доведена. Они же понимают, что можно следовать политически в русле Вашингтона и поддерживать западный мир в противовес варварскому миру восточному, но у всего же есть предел. Или вы считаете, что уже сорваны ограничители?
Делягин:
- Я не уверен. Когда уничтожается Ливия. Ведь мы не знаем, что там происходило. Там стоят 56-тысячные города без населения. И никого в цивилизованной Европе не волнует, что случилось с этими людьми. Они пустые стоят, эти города. Их вырезали, они бежали и умерли по дороге? Никто не знает. Это не важно никому. После той чудовищной резни, которая была в Ливии, после того кошмара, который происходит сейчас в Сирии. После того, что происходит в Ираке. Тормозов нет. Да, исходя из интересов самой Европы она должна вести себя по-другому. Простите, пожалуйста, исходя из интересов Европы, она не должна была уничтожать Югославию. Она уничтожала Югославию с 1992 по 1999 год с маниакальной упертостью, разрушая собственную экономику. Европа создана независимое государство Косово, которое является центром наркомафии и просто мафии, торговли людьми, органами и всем остальным. И уже итальянская Коза Ностра, итальянская Каморра, французская мафия воют, потому что их вытесняют отовсюду эти отморозки. Европа не в состоянии сознавать свои интересы. Мы хорошо думаем об этой Европе. Если бы Европа сознавала свои интересы, она не превращала бы Украину в дикое нацистское поле.
Господин Штайнмайер, умнейший немец, я подозреваю, что умнейший из ныне живущих немцев, кроме философов, человек с феерическим, колоссальным опытом, как его сейчас зовут в Германии? Хайземахер – делатель фекалий. Это человек, который вместе с министром иностранных дел Польши, с которого взятки гладки, он в Афганистане позировал с автоматом против нас, как он воевал, до сих пор этим гордиться, с министром иностранных дел, по-моему, Франции, который тоже мало в чем разбирается при Олланде, но он-то все понимает. Он своими руками организовывал нацистский государственный переворот. Этот человек в Германии считается русофилом. Реально сегодняшней политической элите Германии человек, который организовывал нацистский, с моей точки зрения, переворот, является русофилом. Простите, пожалуйста, как там с вменяемостью у Европы? Хорошо?
А вводить против нас санкции на другой день после мирных соглашений в Минске – это вменяемость? Это нормальность? А устраивать все эти скачки и истерики по поводу малазийского «Боинга», с которым все понятно? Просто потому, что немецкое правительство рассказывает, что его сбили… Немецкое правительство, не какие-то там невнятные источники, не Российский союз инженеров, немецкое правительство официально заявляет на запрос своей парламентской фракции, что его сбили ракетой, которой нет на вооружении российской армии, потому что это металлолом уже. Но она есть на вооружении армии украинской. И все те же самые люди, которые только что отвечают своим депутатам, что это была вот такая ракета, тут же рассказывают, что это был «Бук». При том, что запуск «Бука» видно за десять километров в густонаселенной местности. Где здесь вменяемость? Вы мыслите о Европе в рамках эпохи Возрождения. Говорить о вменяемости Европы - это то же самое, что говорить о либерализме в стиле Вольтера, не замечая вашингтонского консенсуса. Со времен вменяемости Европы утекло много воды. Миттерана в Европе, Коля в Европе, Тэтчер в Европе, даже Тэтчер больше нет. Я про Улофа Пальме вообще молчу. Нету этих людей, ушли они. Валенса сейчас является недостигаемым интеллектуальным образцом для всей Европы. Это выдающийся образец, не могут дотянуться нынешние европейцы.
Челышев:
- Если рассматривать этот вариант с такой чудовищной провокацией, если предположить, что все-таки не ядерное оружие, тогда что?
Делягин:
- Все, что угодно.
Челышев:
- Напрашивается инцидент на нефтяной или газовой трубе.
Делягин:
- А вот на это европейцы не пойдут.
Челышев:
- А кто будет у них спрашивать?
Делягин:
- Есть государство. Сейчас государство находится не на высшей ступени пирамиды. Над государствами есть глобальный бизнес. Это ужасно конспирологически звучит, но это не мировое правительство, это совокупность социальных вихрей. Но вот этот глобальный бизнес, не верю, что он позволит масштабную диверсию на газо- или нефтепроводе. С одной стороны. А с другой стороны, ну случится диверсия на газопроводе. Ну и что? Отремонтируют. Это не проблема, это не политическая катастрофа. Это не моральный шок. Ну постреляли из танка не по детскому садику, а по нефтеперерабатывающей станции. Слава тебе, господи, что не по детскому садику. Закрыли трубу на месяц. Переделали, пустили снова.
Челышев:
- А потом скажут, что инженеры не могут дойти до места взрыва, потому что это место постоянно простреливается ополченцами и «русскими войсками».
Делягин:
- Нет морального шока. Нет чудовищного шока, который выжигает мозг. Стиль управления американский сегодняшний – это чудовищный моральный шок, который выжигает мозг, который убивает способность холодно рассуждать. Потому что вы чувствуете себя людоедом. У вас триста человек, погибших в лайнере, и вы начинаете логически рассуждать о том, кто чего видел. Это же невозможно. У вас разорванные дети перед глазами в детском саду, и как вы можете говорить о каком-то там нацистском перевороте в далеком Киеве, когда вот они, проклятые сепаратисты и колорады, из-за которых все это! Вот американский стиль.
Челышев:
- Давайте здесь поставим многоточие. Будем надеяться на то, что эта информация не оправдается.
Делягин:
- Будем надеяться, что она не реализуется. Мой любимый Черчилль, я люблю антисоветчиков, потому что сам очень люблю Советскую власть, у нас в традиции любить врагов, он говорил, что большинство войн удавалось избежать, просто отложив их. Будем надеяться.
Челышев:
- Доктор экономических наук Михаил Делягин. Спасибо большое!
Делягин:
-Счастливо.
http://www.ras.ru/news/shownews.aspx...a22006#content
Ректор ВГУ: возвращение ученых лишь в крупные города эффекта не даст
10.12.2014
ВОРОНЕЖ, 5 дек — РИА Новости. Единые условия для возвращения в Россию ученых из-за рубежа необходимо создать по всей стране, поскольку их приезд лишь в крупные города эффекта не даст, сообщил РИА Новости в пятницу ректор Воронежского госуниверситета (ВГУ) Дмитрий Ендовицкий.
Президент РФ Владимир Путин в четверг в послании Федеральному собранию заявил о необходимости вернуть в Россию соотечественников, которые работают за рубежом в области науки и высокотехнологичных отраслях.
ВГУ является одним из крупнейших вузов России, включает 20 факультетов, где обучаются более 20 тысяч студентов. Его выпускники, студенты и аспиранты работают во многих странах мира: в Америке, Китае, Австралии, странах ЕС.
По словам Ендовицкого, вуз уже наладил дистанционное сотрудничество с выпускниками, уехавшими за рубеж, привлекает их к проектам в международных крупных научных центрах в области химии, физики, IT.
"Но если надеяться на то, что будут возвращаться наши соотечественники, выпускники только лишь в столицы России и крупные национальные центры, такие как Татарстан, Башкирия, то эффекта не будет", — считает ректор ВГУ.
Ендовицкий предлагает создавать "единые условия для возвращения наших соотечественников при самом активном участии региональных вузов, оказывающих реальное влияние
РИА Новости

[Cliver F]

Полный текст Протокола заседания совета по науке 8 декабря в Эрмитаже

http://kremlin.ru/news/47196

Заседание Совета по науке и образованию

8 декабря 2014 года, 19:30 Санкт-Петербург
Владимир Путин провёл заседание Совета при Президенте по науке и образованию, посвящённое преобразованиям в академическом секторе фундаментальных научных исследований

Мероприятие состоялось в здании Государственного Эрмитажа, который в эти дни отмечает 250-летие.
Перед началом заседания глава государства осмотрел экспозиции музея.

Стенографический отчёт о заседании Совета при Президенте по науке и образованию
В.ПУТИН: Добрый день, уважаемые коллеги!
Заседание Совета по науке и образованию проходит сегодня в одном из лучших, а, наверное, Михаил Борисович [Пиотровский] скажет, что в лучшем, и мы с ним согласимся, музее мира – в Государственном Эрмитаже.
Эрмитажу исполнилось вчера 250 лет, и я от всех нас, Михаил Борисович, от всех членов Совета по науке поздравляю вас, всех сотрудников Эрмитажа, и ещё у меня будет возможность отдельно сказать об этом, но и в этом собрании тоже хочу поздравить с юбилеем. Поблагодарить за то, что Вы нам предоставили возможность в таких замечательных, красивых интерьерах собраться сегодня и поработать.
Что хотел бы отметить. И культура, и, конечно, наука на протяжении столетий являются символом национального успеха, гордости, да и, можно сказать, величия России. И сейчас очень важно не просто сохранять, но и преумножать наши достижения. Сегодня мы поговорим о дальнейшем развитии отечественной академической науки, о тех задачах, которые поставлены перед исследовательскими коллективами в Послании Федеральному Собранию.
Более года назад были начаты преобразования в системе Российской академии наук. Мы прежде всего исходили из того, что России нужна сильная, конкурентоспособная наука, которая может задавать новые направления научной мысли, обеспечивать технологическую независимость и суверенитет страны, работать на повышение качества жизни людей.
Именно поэтому были предприняты меры по укреплению исследовательской инфраструктуры, по созданию для наших учёных, научных коллективов современных, конкурентных условий для работы. Объединены интеллектуальные, кадровые, материальные ресурсы наших ведущих академий – Российской академии наук, медицинской и сельхознаук.
Речь идёт о формировании научно-технической политики, экспертизе государственных программ и проектов, консультировании органов власти. Этими полномочиями, конечно, нужно в полной мере воспользоваться, имею в виду расширенные полномочия президиума Российской академии наук. Созданы более гибкие и удобные механизмы финансирования науки. Новым инструментом грантовой поддержки науки стал Российский научный фонд.
Проведена серьёзная инвентаризация имущества. Не просто ничего не ушло «на сторону», наоборот, некоторые объекты фактически возвращены в собственность академических институтов. Отмечу, что год назад на заседании Совета по науке и образованию по просьбе Российской академии наук был введён мораторий сроком на один год на операции с имуществом академических институтов.
Мы с Владимиром Евгеньевичем [Фортовым] встречались не так давно, и президент Академии считает необходимым этот мораторий сохранить. Я согласен, давайте так и сделаем – сохраним мораторий на вывод научных учреждений из системы Федерального агентства научных организаций ещё на один год. И прошу агентство обеспечить гарантии сохранности имущества, ресурсов, чтобы они остались в распоряжении учёных.
Совершенствуется и система управления наукой, расширяются права научных коллективов, институтов – они смогут выбирать своих руководителей. Созданы условия для прихода на управленческие должности молодых перспективных профессионалов. При этом сохраняется преемственность: авторитетные, опытные учёные могут осуществлять научное руководство институтами. Отмечу, что такая система сегодня действует в наших вузах.
Прошу Федеральное агентство научных организаций совместно с Российской академией наук уделить самое пристальное внимание подготовке кадрового резерва, обеспечить высокий профессиональный и научный уровень кандидатов на должности руководителей. Эта работа должна вестись на постоянной основе.
Уважаемые коллеги! Ситуация, которая сложилась вокруг России, полностью подтверждает правильность наших действий по укреплению потенциала академической науки. Повторю, фундаментальная база, научные заделы – это важнейшие ресурсы развития страны, нужно ими эффективно распоряжаться.
Мы столкнулись с определёнными вызовами, не буду сейчас об этом говорить. Это касается и сотрудничества по различным направлениям, к которым вы имеете прямое отношение, имею в виду ограничения, связанные с передачей нам современных технологий.
Это не очень хорошо, но в чём-то это может быть нам на руку. Потому что если легче было что-то купить, то сейчас нужно будет вложить определённые средства, чтобы создать самим. Понятно, что это процесс непростой, можно сказать, сложный, но тем не менее в существующих обстоятельствах есть и очевидный плюс. Россия получила мощный импульс к научному и технологическому развитию.
Прошу Правительство совместно с академическим, научным сообществом, деловыми объединениями в короткий срок определить критические точки в импортозамещении, как я говорил в Послании, там, где это целесообразно и необходимо. Следует чётко понимать, какие технологии необходимо развивать в первую очередь и как обеспечить их быстрое внедрение в реальное производство (такие заделы уже существуют) и как этим можно воспользоваться.
При этом не нужно слепо копировать существующие зарубежные разработки. Обращаю внимание – отечественные инженеры и конструкторы должны найти собственные, оригинальные, как говорят, «нелинейные» решения задач, стоящих перед экономикой и промышленностью.
Далее. В Послании Федеральному Собранию уже говорил о том, что мы не должны заниматься только текущими проблемами. Надо уже сейчас искать решения задач завтрашнего дня. Здесь вижу особую роль нашей академической науки. Подчеркну: несмотря на текущие сложности, мы не будем сокращать объёмы финансирования науки.
Напомню, что общий объём финансирования Программы фундаментальных научных исследований на период до 2020 года составляет более 834 миллиардов рублей. Это действительно серьёзные средства, и их нужно использовать с максимальной пользой и максимальной отдачей для страны. Считаю, что в эту программу следует внести необходимые дополнения и коррективы с учётом долгосрочных приоритетов научного и технологического развития страны. Просил бы такие приоритеты определить.
Что хотел бы ещё отметить. В любой науке, особенно фундаментальной, многое зависит от конкретного исследователя, от коллектива исследователей. Научный поиск зачастую может приводить к самым невероятным открытиям.
Конечно, вы лучше меня знаете, что в истории науки такое происходило не раз. Вместе с тем следует исходить не только из возможностей и интересов конкретных учёных и конкретных учреждений, институтов. Не только из того, что мы умеем делать сегодня, но и из тех вызовов, с которыми наша страна столкнётся в будущем, в перспективе нескольких десятилетий.
Важнейшим направлением деятельности академических институтов должны стать междисциплинарные исследования, базисные возможности для этого созданы. Теперь нужно провести необходимые структурные изменения среди научных институтов, и главное здесь – не допустить механического слияния.
Принципиально важно сохранить эффективные, дееспособные научные коллективы. Нужно очень бережно относиться к тому, что выстраивалось годами. Необходимо внимательно отнестись к предложениям самих научных организаций, определить единые подходы к преобразованиям, в том числерасширить участие РАН в принятии решений по вопросам научной деятельности институтов. Считаю, что серьёзную роль должен играть и Научно-координационный совет при Федеральном агентстве научных организаций.
Вместе с тем реструктуризация объективно назрела, да она, собственно говоря, и идёт. Поэтому нельзя откладывать назревшие решения на потом.Надо объединять интеллектуальные ресурсы и научную инфраструктуру, укреплять взаимодействие учёных на стыке отдельных дисциплин, где рождаются прорывные разработки и открытия.
Уже сейчас рождаются технологии, которые изменят мир, сам характер экономики, образ жизни миллионов, если не миллиардов людей. Через 3–4–5 лет они выйдут на мировой рынок, а к 2030 году станут повседневностью, как сегодняшние компьютерные технологии. И мы должны быть лидерами в этих процессах. Не потребителями или не только потребителями, а глобальными поставщиками продукции нового технологического уклада.
В Послании Федеральному Собранию было объявлено о запуске Национальной технологической инициативы. Она должна объединить наших учёных, ведущие вузы, научные центры, проектные команды, наших соотечественников, которые работают в высокотехнологичных отраслях за рубежом. Прошу Российскую академию наук, президиум РАН принять самое активное участие в формировании Национальной технологической инициативы, а научные институты – включиться в её реализацию.
Давайте перейдём к работе.
Вначале попросил бы выступить Андрея Александровича Фурсенко. Пожалуйста.
А.ФУРСЕНКО: Уважаемый Владимир Владимирович! Уважаемые коллеги!
Осенью прошлого года государством был предпринят целый ряд важных шагов, качественно меняющих организацию фундаментальных исследований в России. И наиболее значимое из этих решений – это принятие закона о Российской академии наук. За минувшее время удалось провести первый и очень важный этап – реформирование академического сектора науки.
Во-первых, обеспечено бесперебойное финансирование с самого начала 2014 года более 1000 организаций, которые перешли из трёх государственных академий в ведение ФАНО. При этом, несмотря на то что год был очень непростой, объём финансирования институтов вырос на 20 процентов.
По-новому организована работа по управлению государственным имуществом упомянутых здесь организаций. Особо стоит отметить, что удалось обнаружить, оформить, поставить на баланс более шести тысяч объектов, которые ранее в реестре федерального имущества были не учтены.
Подготовлена и обеспечена нормативно, а это значит, что завершается изменение законодательства, приняты необходимые правовые акты, регламенты и так далее, организована работа по выборам директоров научных организаций. При этом система стала более демократичной, и последнее слово, что очень важно, остаётся за коллективами институтов. То есть слово, решение коллектива института является окончательным и обжалованию не подлежит.
Проведена большая работа по обеспечению реализации полномочий РАН, связанных с осуществлением научного руководства фундаментальными исследованиями в Российской Федерации и экспертной работы. Правительством Российской Федерации определены требования и порядок направления на экспертизу в РАН научно-технических проектов, отчётов и программ.
Подписано соглашение между ФАНО и РАН о разграничении полномочий, приняты два регламента, ещё шесть согласованы и ждут подписания. Ещё шесть находятся в работе. Но главный регламент, который сегодня крайне важен и актуален, – это регламент о подготовке государственного задания, он согласован Российской академией наук, ФАНО и позволяет в новый год войти с новыми утверждёнными государственными заданиями.
Российская академия наук предложила новую редакцию основополагающего документа – программы фундаментальных научных исследований в Российской Федерации на долгосрочный период. Сейчас эта программа согласовывается, но когда эта программа будет принята, то у нас возникнет реальный базовый документ для продвижения и обеспечения работы в этой сфере. Причём я упомянул только наиболее важные результаты этого года, более подробно они изложены в розданных материалах, и я думаю, что они будут упомянуты и в выступлениях.
Но есть не только решения, есть и проблемы. Их тоже немало, и возникают они в первую очередь из-за недостаточной скоординированности действий ФАНО и РАН в ряде вопросов, а также зачастую из-за непоследовательности в реализации заложенных законом возможностей и последовавших за этим решений Правительства. То есть очень многие вещи, которые в принципе возможны, на сегодняшний день затягиваются. Я приведу несколько примеров.
Первое. Одной из очень важных проблем закрепления молодёжи в науке является обеспечение их жильём. В своё время были приняты решения, под эти решения были выделены деньги. Были проблемы, однако достаточно большое количество жилья либо построено, либо заканчивается строительство. Сфера имущественных отношений между федеральным органом исполнительной власти и федеральным государственным учреждением полностью законодательно урегулирована, там нет никаких законодательных проблем.
Для ФАНО России и для РАН, не связанных подведомственностью, передача имущества осуществляется не напрямую, а через Росимущество, по установленным Росимуществом процедурам. Это всем известно. Если я не ошибаюсь, примерно полгода идёт подготовка этих документов, до сих пор эти документы в полной мере не оформлены. И это означает, что готовые квартиры не могут быть переданы молодым учёным, которые эти квартиры давно ждут. Надо просто задействовать эти процедуры.
Второй пример. В прошлом году в Послании Президента была поставлена задача корректировки перечня приоритетных направлений науки, технологий, техники и перечня критических технологий в Российской Федерации. Этот вопрос, коллеги, мы неоднократно поднимали, обсуждали на нашем Совете. Сегодня предложен перечень, он пришёл к нам в Администрацию.
Он, с одной стороны, не учитывает в полной мере новые реалии и ориентирует учёных на продолжение тех же работ, которые они ведут все последние годы. Кроме того, в этом перечне перечислены все направления, в которых ведутся или планируются к проведению исследования, то есть практически перечислены все те работы, которые сегодня находятся «на столе».
То же самое относится в значительной степени и к перечню приоритетов фундаментальной науки, предложенному РАН. При этом сложно назвать направления исследований, которые не попали в эти перечни. То, что попало, практически любая работа, которую вы считаете более или менее значимой, она в эти перечни попадает, но тогда эти работы не надо называть приоритетными. Просто надо называть, что есть общая программа работ. Приоритеты – это то очень небольшое количество проектов, на которых государство считает принципиально важно и необходимо сосредоточить особые усилия и сконцентрировать какую-то часть средств.
Третий вопрос. Организация экспертизы, несмотря на провозглашение вневедомственного подхода, такой на настоящий момент в полной мере не стала. Сегодня в рамках реформы академического сектора науки создана правовая основа для осуществления Российской академией наук экспертных функций.
О качестве проведённых фундаментальных исследований в первую очередь должно судить академическое сообщество. И Российская академия наук представляет это академическое сообщество. В этом смысле оценка эффективности научных организаций независимо от их ведомственной принадлежности должна проводиться Российской академией наук. В этой связи я хочу сказать, что вообще требование о том, чтобы Академия занималась экспертизой, повышает требования не только к сотрудникам, аппарату Академии наук, но и к членам Академии наук, на которых экспертиза в значительной степени должна быть возложена. Поэтому звучалопредложение, оно в первый раз звучало, когда только начинались реформы, об увеличении стипендий, которые получают члены Академии наук. Этот вопрос поднимался, в своё время он поднимался даже Председателем Правительства. И я считаю, что к этому вопросу мы можем и должны вернуться.
Перечисленные вопросы, решения по экспертизе так же, как и многие другие, не требуют изменений в законодательстве. Достаточно правительственных и ведомственных решений, ну и доброй воли со стороны всех участников, для того, чтобы они заработали.
У нас сегодня началась совместная работа РАН и ФАНО по реструктуризации институтов академического сектора, в первую очередь по реализации одобренных Вами, Владимир Владимирович, четырёх пилотных проектов. Было четыре проекта, которые мы предлагали. Уже всё довольно сильно подготовлено, продвинуто. Я могу сказать, что сегодня совместная работа Академии наук, Агентства позволяет принимать по этим четырём проектам решения.
Мне представляется крайне важным, чтобы этим дело не ограничилось, а чтобы совместно Российская академия наук и ФАНО интенсифицировали работу по реструктуризации сети подведомственных организаций. Тем более, насколько я знаю, имеется порядка 100 инициативных предложений от институтов РАН. При этом, естественно, решение о реструктуризации необходимо принимать с учётом мнения учёных советов институтов и президиума Российской академии наук.
Кроме того, сейчас крайне важно для завершения первого этапа реструктуризации академического сектора доработать ряд нормативно-правовых и регламентных документов, позволяющих выстроить эффективное взаимодействие Академии и Правительства, потому что там тоже не все документы до конца доведены.
Есть ещё одно решение, которое Вы только что упомянули и которое имеет ключевое значение для развития фундаментальных исследований, точнее, для организации их финансирования, – это принятие по Вашей инициативе закона о Российском научном фонде. В этом году Российский научный фонд практически сразу после создания организовал систему экспертизы, объявил линейку из ряда конкурсов. В результате появились новые лаборатории, а академические институты впервые представили на конкурс, и часть из них оказались победителями, свои программы развития.
В этом году академические институты, их сотрудники получили около 5 миллиардов рублей за счёт проектов фонда. Причём в конце года эти деньги не надо лихорадочно тратить, как часто бывает, когда получают деньги из бюджета, они переходят (юридически создана возможность их перехода, в отличие от бюджетных) на следующий календарный год. Это то, о чём много раз говорили научные сотрудники.
Кроме этого в соответствии с поручением по итогам нашего Совета былапроведена работа по передаче финансирования фундаментальных и поисковых исследований из федеральных целевых программ в систему научных фондов. Но справедливости ради надо сказать, что это коснулось только программ Министерства образования и науки. Дмитрий Викторович Ливанов, который присутствует здесь, эту работу чётко, в соответствии с поручениями, выполнил.
Что касается остальных ведомств, то они сообщили, что из 26 федеральных целевых программ, финансируемых за счёт выделяемых на гражданскую науку средств бюджета, ни одна не содержит расходы ни на фундаментальные, ни на поисковые исследования. Хотя когда мы смотрим результат этих работ, то они как раз очень похожи, потому что они кончаются отчётами, кончаются статьями, но не каким-то практическим результатом.Аркадий Владимирович [Дворкович] присутствует здесь, просто чтобы он, может быть, ещё раз критически посмотрел, как обстоят там дела.Мне кажется, что разделение инструментов финансирования для разных стадий научной работы (там, где есть фундаментальная работа, там, где есть НИРы, там, где есть ОКРы) очень важно, потому что иначе деньги перебрасываются на другие цели, и, в общем, они расходуются существенно менее эффективно.
В целом я предлагаю поддержать действия Правительства и Российской академии наук (Правительство – я имею в виду в том числе и Агентство), признать необходимым продолжить реализацию всех принятых документов и решений в сфере фундаментальных исследований, интенсифицировав работу в рамках существующих подходов. Это необходимо для завершения переходного периода, настройки новых принципов работы всей системы, с тем чтобы когда этот базовый этап будет завершён, мы могли бы уже, оценив, посмотреть, требуются ли какие-то более существенные изменения.
В.ПУТИН: Спасибо большое.
Владимир Евгеньевич, пожалуйста.
В.ФОРТОВ: Спасибо, Владимир Владимирович.
Прежде всего я хотел бы искренне Вас поблагодарить за то, что в своё время, год назад, Вы приняли энергичные и своевременные действия, остановив первоначальный вариант закона о реформе, и тем самым спасли нашу Академию от полной ликвидации.
Говоря о сделанном за год Академией, я хотел бы подчеркнуть, чтоначальный, годичный этап реформ прописан в законе достаточно конкретно – со сроками, задачами, этапами. А вот последующий этап, к которому мы сейчас только приступаем, отражён в законе неконкретно, мутно, и поэтому нуждается в дополнительном юридическом обеспечении. Об этом я скажу, если Вы позволите, в конце своего выступления.
На первом этапе мы двигались по понятной траектории и руководствовались базисным принципом о том, что переход институтов от РАН к ФАНО произошёл бы безболезненно, так, чтобы учёные этого перехода не почувствовали. Я согласен с Андреем Александровичем, что этот принцип в целом удалось реализовать на практике. Академией наук был разработан и принят новый, всего 13-й за всю историю Устав Российской академии наук. За Академией сохранялось право заниматься наукой, что, как это ни удивительно, встретило и встречает сейчас активное сопротивление наших оппонентов.
В соответствии с законом было осуществлено объединение Российской академии наук, сельскохозяйственной академии и медицинской в одну академию. А наши коллеги из медицинской и сельскохозяйственной академий стали полноправными членами большой Академии. Синхронно с этим были организованы новые тематические отделения, которые сразу же приступили к работе. Благодаря введённому Вами мораторию институты и кадры были сохранены в целом.
В качестве примера эффективной и дружной работы РАН и ФАНО я бы привёл работу по конкретным научным программам президиума. Они в научном плане формировались и управляются РАН, а финансируются ФАНО.По этой найденной нами оптимальной схеме взаимодействия Академии и ФАНО сегодня эффективно работают 42 научные программы и 30 программ отделений, которые покрывают фактически весь спектр современной науки. В этих работах занято около 10 тысяч учёных из 450 институтов.
Кроме того, в этой связке РАН – ФАНО недавно заработали четыре новые отдельные научные программы, которые были сформированы в соответствии с Вашими недавними приоритетами. Это Арктика, медицинские науки, математическое моделирование и оборонные исследования. Совместную работу по программам мы считаем хорошим примером для дальнейшего. Такого рода совместные проекты, по мнению учёных, надо всячески поддерживать и развивать. Это пример бесконфликтной и эффективной работы. Александр I в своё время говорил: «Когда я вижу в саду пробитую тропу, я говорю садовнику: делай тут дорогу». Это естественный процесс, который сейчас может быть расширен.
Другим показательным примером синхронной работы РАН и ФАНО являетсяработа кадровой комиссии (Андрей Александрович сказал об этом) Совета при Президенте, нашего Совета, который по этой схеме уже рассмотрел около полусотни кандидатов из 22 институтов. Мы наращиваем наши усилия по прогнозам, по экспертизе, по оценке перспектив развития конкретных отраслей экономики.
В качестве живого примера я бы привёл разработку Стратегии развития энергетики до 2030 года, которая была сделана совместно РАН и Минэнерго. Совсем недавно мы закончили вместе с Советом Безопасности документ «Основы государственной политики и регионального развития». Таких примеров у нас всё больше. Четыре инновационных проекта я Вам передал совсем недавно, и они пошли в дело по Вашим указаниям.
Важным элементом в нашей экспертной деятельности является работа по педагогической и научной экспертизе учебников начальной, средней и высшей школ. У нас создан и успешно работает десяток экспертных групп по всем научным направлениям. Это позволило проэкспертировать 1446 учебников от 20 издательств. Эта работа сейчас налажена и идёт довольно устойчиво.
Всего за год по обращениям из Администрации Президента России, Правительства, Совета Безопасности, из различных ведомств РАН участвовала в разработке 700 материалов, на которые мы даём свои заключения и оцениваем их значимость и перспективность. Мы продолжаем считать своей обязанностью усиление работы инновационного прикладного плана. Вместе с ФАНО мы подписали и реализуем более двух десятков масштабных соглашений и проектов с отраслями и регионами.
При этом особое внимание уделяем импортозамещению и приоритетам, о чём Вы говорили в своём вступительном слове, складывающимся в новых политических и экономических условиях. Поэтому мы заметно усилили оборонные исследования. Здесь успешно заработала новая форма сотрудничества путём организации виртуальных, совместных с Минобороны научно-технических центров и лабораторий. Мы также ввели отдельную должность вице-президента в нашей структуре по оборонной тематике.
Перечисленные выше направления по инновациям и обороне, экспертизе и прогнозированию могут естественным образом войти в президентскую технологическую инициативу, провозглашённую в Вашем недавнем Послании стране. И мы уже начали работу в этом направлении. Нам представляется это очень интересным направлением.
Как я Вам недавно докладывал, усиливаем работу по международному сотрудничеству. За год реформ более тысячи наших учёных приняли участие в сотнях зарубежных мероприятий. Было проведено около 20 крупных международных съездов (Каспаров с Вами встречался, президент Каспаров – химическая наука) с участием тысяч иностранных коллег. Многие из них с пониманием относятся к той ситуации, которая сложилась, и не намерены сворачивать научные деловые контакты с нами. Напротив, мы, со своей стороны, только приветствуем расширение научных связей.
Я не могу не упомянуть о том, что нам удалось вернуть десять крымских научных институтов под эгиду РАН. Это, как мы сейчас видим, их поддержало в трудное время и удержало от гибели.
Подводя краткий итог первого этапа, мы видим, что он прошёл под лозунгом: «Сделай так, чтобы учёные не почувствовали перехода от РАН к ФАНО!» Но ведь реформа затевалась не для того, чтобы учёные не почувствовали, а как раз для того, чтобы они почувствовали изменения к лучшему.
Поэтому на втором этапе реформ, первое, следует стремиться к тому, чтобы каждый последующий управленческий шаг имел бы конкретную цель улучшения не на бумаге, не в лозунгах, а в реальной научной работе. Я бы воздержался от шагов, не дающих ясного, видимого, ощутимого положительного эффекта для учёных (именно для учёных, а не для тех, кто сейчас управляет ими), ведь, согласно Курчатову, «в любом деле важно определить приоритеты, иначе второстепенное, хотя и нужное, отнимет все силы и не даст дойти до главного». Только таким образом мы сможем преодолеть возникшее в результате реформ отчуждение работающих учёных от управленцев.
Я считаю отсутствие диалога и контакта с учёными одним из серьёзных просчётов на начальном этапе реформ, ведь, по недавней статистике «Ромир»,только 10 процентов учёных страны понимают цель и задачи реформ, понимают, зачем они задуманы и проводятся в таком силовом виде. В результате Президент страны должен был в ручном режиме разруливать возникающие проблемы типа спасения Академии от ликвидации и введения годичного моратория, что, как мы видим, кардинально оздоровило ситуацию.Это спасло институты от растаскивания желающими поживиться. Увы, таких желающих поживиться и поуправлять имуществом Академии становится всё больше. Поэтому мы считаем, что то предложение, которое Андрей Александрович сделал про продление моратория, было бы очень полезно нам.
Второе. Проблема, которая стала притчей во языцех, – это лавинообразное увеличение бюрократии, бумаготворчества и формализма. Мы помним, что одним из базисных лозунгов реформы было: «Освободим учёных от несвойственных для них функций, пусть они занимаются своим прямым делом – наукой, административную нагрузку возьмут на себя управленцы, тем более что в ФАНО собраны квалифицированные менеджеры и руководитель ФАНО является очень активным и понимающим дело специалистом».
Сейчас этот благой тезис на практике явно не срабатывает. В четыре-пять раз возросло количество запросов, инструкций, совещаний в виде научной переписки. Она обрушилась на учёных как лавина, не оставляя времени для творческой работы, убивая инициативу, выталкивая молодёжь из науки и в конечном счёте подрывая нашу конкурентоспособность.
Возможно, это болезнь роста ФАНО. Здесь мы должны работать вместе с ФАНО, убрать бюрократическую нагрузку до минимально возможного уровня. Нам надо всем вместе приступить к реальным действиям по развитию, а не формализации науки. Сейчас, подводя годичный этап реформ, мы видим, что выполнен значительный объём технической работы по передаче имущества (обрыв записи).
А ведь диагноз-то нашей науке хорошо известен: это крайняя, до 80 процентов изношенность научной инфраструктуры, устаревший, часто реликтовый приборный парк, хроническое недофинансирование, запредельный возраст учёных, молодёжь, жильё, пакет социальных проблем и многое другое, о чём говорят учёные страны многие годы. Мы от этих проблем никуда не денемся, и нам с ФАНО нужно сосредоточиться именно на этих задачах. Только в этом случае реформы принесут ощутимую пользу и получат поддержку, станут понятными учёным страны.
И последнее, самое главное. Непростой год трудных, болезненных преобразований показал один врождённый дефект закона о реформе и других сопряжённых с этим законом документов – это отсутствие чёткого законодательного разделения полномочий между Академией и ФАНО. Главной целью реформ является, как мы помним, ясный и короткий тезис о том, что РАН отвечает за науку, а ФАНО – за финансово-хозяйственное обеспечение научной работы.
Этот бесспорный тезис неоднократно озвучивался Президентом, и он приветствуется учёными. С ним, казалось бы, все согласны. И это естественно, каждый должен заниматься своим делом и там, где он компетентен. На практике же граница компетенций между Академией и ФАНО законодательно, увы, не установлена, поэтому сильно размыта и легко деформируется.
В результате у нас в науке сложилась юмористическая ситуация, когда центр компетенции находится в одном месте – в Академии наук, а центр управления – в другом, в ФАНО. Такой дуализм, как следует из теории управления, ведёт к неустойчивости и в результате – к аварии. В нашем случае авария – это когда Академия превратится в клуб учёных, а ФАНО – в ещё одну параллельную академию наук.
Я убеждён, что сейчас крайне необходимо этот сюрреализм ликвидировать. Это, кроме всего прочего, поможет ФАНО выйти из-под критики и достойно справиться с возложенными на Агентство тяжелейшими функциями управления громадным хозяйственно-имущественным комплексом из тысячи организаций.
Показательный пример нестыковки последнего времени, вызванный этим дуализмом, – это начатая ФАНО реструктуризация без участия Российской академии наук. Хотя не только такое участие, но ещё и методическое руководство со стороны Академии прямо предписывается не только логикой, но и духом закона, и прямыми Вашими поручениями.
В результате возникают странные ситуации. Я Вам докладывал о комбинациях, не хочу сейчас их озвучивать, они довольно выразительные. И опять Президенту страны, чтобы избежать кампанейщины, пришлось вручную разруливать такого рода ситуацию и давать поручение проработать вопрос о реструктуризации сначала на четырёх пилотных проектах.
Мы убеждены, что при дальнейшей реструктуризации, там, где она необходима, следует исходить только из научной целесообразности и только после предстоящей нам масштабной смены возрастных директоров и сутевой проверки работы институтов. И только после оценки правильности принятых решений на примере пилотных проектов можно двигаться дальше.
Кроме того, мы должны понимать, что речь идёт не только об объединении институтов, существуют просто противоположные ситуации, когда в крупном институте, пусть даже слабом и недостаточно развитом, существуют сильные научные группы, их надо выделять, каким-то образом с ними работать и проводить анализ этого дела. Делать это можно, по нашему мнению, только тогда, когда мы провели сутевую оценку этих институтов, а потом уже принимать управленческое решение.
В этой ситуации особую тревогу вызывает реструктуризация в регионах. В ходе последних событий региональная наука оказалась под большой угрозой из-за её атомизации, потери управляемости и поспешной, часто идущей мимо региональных научных центров и отделений реструктуризации.
Кроме того, к нам постоянно поступает информация о желании региональных и центральных вузов прибрать к рукам академические организации, с тем чтобы таким образом повысить свой не слишком высокий рейтинг. Да и введение, конечно, моратория в части реструктуризации как минимум делу бы не повредил.
И в заключение. Я убеждён, чтобы двигаться вперёд, необходимо провести чёткое и законодательное разграничение компетенций, полномочий и ответственности между РАН и ФАНО. Это когда решения по важным вопросам на стыке или перекрытии компетенций принимаются только при согласии двух сторон – РАН и ФАНО.
Сейчас речь идёт о принципиальном решении, Владимир Владимирович, которое необходимо принять, так как сегодня мы видим, что паллиативные технические решения типа изготовления многочисленных регламентов по локальным вопросам либо подключение научно-координационного совета лишь усугубят ситуацию и только бюрократизируют её.
Совсем недавно при обсуждении этого вопроса с Вами Вы дали поручение проработать юридическую сторону дела и понять, реально ли это реализовать на практике. Юристы Института государства и права Российской академии наук и Института сравнительного правоведения Правительства показали нам, что юридическая форма разделения хорошо известна и работает, например, в Большом театре, с которым часто сравнивают Академию, имея в виду высокий профессиональный уровень и признанный мировой авторитет этих двух организаций, они звучат очень близко. Даже говорят, что это визитная карточка иногда.
Так вот, в Большом театре учредителем и собственником является Российская Федерация, а функции и полномочия учредителя и собственника осуществляются Российской Федерацией и Министерством культуры в соответствии с уставом театра о разграничении. Такой принцип разграничения полномочий не нов, особенно уместен для творческой организации и сейчас работает для Эрмитажа, где мы заседаем, в Президентской библиотеке, а также в Институте законодательства и сравнительного правоведения и во многих других случаях.
Похожие вещи было бы необходимо ввести в отношении институтов РАН. Я знаю, что не все коллеги из нашего Совета одобряют это предложение и предлагают оставить, по существу, как есть. Но ведь годичный опыт тяжёлых реформ ясно показал нам, что, не решив этого принципиального вопроса, не закрепив законодательно за РАН научную компетенцию, а за ФАНО – административно-хозяйственную, мы просто обречены на пробуксовку и аварию в реформах.
Для нас в Академии важно, что в самом начале реформ Вы, Владимир Владимирович, предвидя возможные дефекты закона и документов о реформе, неоднократно указывали на возможность и даже необходимость корректировки закона путём принятия поправок и указов. Сейчас, я убеждён, наступил как раз этот самый случай. Я просил бы Вас, Владимир Владимирович, внести соответствующий пункт в проект решения и дать указание безотлагательно решить важнейший для нас вопрос о разделении компетенции. Это, безусловно, улучшит и ускорит процесс реформирования.
И совсем последнее. На Академию наук сейчас возложена новая ответственная функция, Андрей Александрович очень подробно и правильно про это говорил. Это тяжёлое и новое для нас дело, хотя по каким-то направлениям, я перечислил, мы уже двигаемся довольно устойчиво. Было бы здорово, конечно, каким-то образом, понимая всё-таки трудности с сегодняшним бюджетом, найти возможность поддержать учёных, поскольку количество новых функций, объём работы и качество работы, которую предстоит сделать, будут очень важны. И конечно, увеличить оплату за звание, которое сегодня находится у академиков на уровне 50 тысяч всего, а у членкоров – 25, было бы очень здорово и к месту.
В.ПУТИН: Спасибо большое, Владимир Евгеньевич.
Вы привели в качестве примера параллель с Большим театром и сказали, что творческим процессом руководят на месте, что называется, в самом театре, а хозяйственные и прочие вещи осуществляются Министерством культуры. Здесь примерно то же самое. У нас ведь ФАНО и выполняет эту функцию, в данном случае квазиминистерскую по управлению имуществом.
В.ФОРТОВ: Я согласен с Вами.
В.ПУТИН: Я что-то не очень понимаю, в чём разница.
В.ФОРТОВ: Разница в том, что надо написать, что за науку отвечает Академия наук, потому что во всех документах, в четырёх местах Положения о ФАНО сказано: с учётом мнения (в том числе с учётом мнения). Понимаете, это не юридическая форма.
В.ПУТИН: Согласен, давайте подумаем.
А сейчас послушаем Михаила Михайловича Котюкова. Что касается материальной части вопроса, то я с Вами согласен, Правительство в целом тоже согласно. Нужно поговорить о параметрах, об объёмах, но в целом мы к такому шагу готовы и это сделаем. Но надо посмотреть, с Минфином согласовать по срокам и, повторяю, по уровню повышения. Но в целом мы все согласны.
В.ФОРТОВ: Спасибо.
В.ПУТИН: Михаил Михайлович, пожалуйста.
М.КОТЮКОВ: Уважаемый Владимир Владимирович! Уважаемые члены Совета и участники заседания!
За ФАНО России закреплено 1010 организаций, 732 из которых являются научными организациями. В них работают почти 20 процентов всех российских исследователей, треть из которых являются молодыми учёными. Наши организации используют 10 процентов средств федерального бюджета, направляемых на научные исследования на разных стадиях. И за эти 10 процентов бюджета фактически обеспечивается 60 процентов всего публикационного потока Российской Федерации.
За истекший год ФАНО подготовлена нормативно-правовая база, полностью позволяющая реализовать весь функционал учредителей и собственников в отношении подведомственных организаций. Уже на 80 процентов завершена работа по изменению уставов подведомственных организаций, приведению их в соответствие, до конца года мы работу завершим полностью. Во всех уставах научных институтов закреплены полномочия Российской академии наук в части научно-методического руководства деятельностью этих научных организаций. Мы эти тексты полностью с Академией наук согласовали.
Впервые в полном объеме стали выполняться все требования законодательства в отношении работы с подведомственными унитарными предприятиями. Составлены программы их деятельности, начата аттестация руководителей. Кроме этого, полностью регламентирован процесс выборов и назначения директоров в научных институтах. Уже в 11 научных организациях выборы завершены, директора, фактически вновь избранные, назначены. В истекающем году существенно увеличен прием в аспирантуру, что позволит в будущем формировать дополнительно кадровый резерв.
За год мы провели инвентаризацию федерального имущества, планируем до конца этого года в среднем 60 процентов имущества зарегистрировать. Параметрами бюджета в 2015–2016 годах нам предусмотрены средства для завершения в полном объеме этого процесса. В том числе эта работа потребовала существенного бюрократического вала запросов, мы несколько раз выверяли эти достаточно большие объемные показатели. Рассчитываю, что по этой части объем административной нагрузки существенно сократится.
Весь бюджет, за который отвечает ФАНО России, составляет примерно 93 миллиарда рублей в год. Владимир Владимирович, это деньги, как я говорил, не такие большие в масштабах общероссийского научного бюджета. И конечно, с учетом моратория, если бы он распространялся и на эту строчку – не снижения, то нам было бы, наверное, проще выполнять те задачи, о которых мы говорим.
Ключевые функции в отношении подведомственных организацийзакреплены нашим Положением как фактические вопросы, где мы должны вырабатывать с Российской академией наук общую точку, общую повестку:это формирование государственных заданий, программы развития организаций, оценка результативности и эффективности деятельности организаций, развитие кадрового потенциала, совершенствование инфраструктуры научной деятельности и так далее. Для четкой структуризации работы по всем этим направлениям мы работаем, как мне казалось, очень плотно вместе с Академией наук.
Сформированы рабочие группы и советы, их больше десяти. Подготовлено соглашение о взаимодействии и соответствующие регламенты. Два уже подписаны, шесть находятся у Владимира Евгеньевича на окончательном утверждении, они согласованы рабочей группой, которая составлена у нас на паритетных началах. Вместе подготовлена новая система оплаты труда, система оценки результативности деятельности научных организаций, которая должна заработать с 2015 года уже в полном объеме. Составлена программа информатизация, которая должна как раз существенно снизить объем бумажного документооборота, с которым мы в этом году столкнулись. Сформирован Научно-координационный совет, состоящий из ученых, ведущих исследования на признанном серьезном уровне, и уже на следующей неделе назначено первое его очное заседание. Он как раз призван дополнительно повысить координацию работы в отношении Академии наук, институтов и Федерального агентства по всем тем вопросам, которые мы должны решать сообща.
По тем поручениям, которые Вы давали в части запуска интеграционных проектов, могу сказать, что всем четырем проектам на сегодняшний день имеются обращения руководителей и поддержка коллективов, мы получили поддержку президиума Российской академии наук. Подготовлены концепции программ развития всех этих организаций. В принципе мы готовы дальше двигаться. Составлены совершено четкие сетевые планы-графики по каждому из направлений.
Знаю, что на сегодняшний день обращений по продолжению программ преобразований достаточно много, и часть из них находится в президиуме Российской академии наук. Я рассчитываю, что предметная позиция будет сформирована, и мы будем от этой позиции уже дальше отталкиваться в следующих наших задачах.
Владимир Владимирович, какие вопросы сегодня еще остаются достаточно актуальными сверх того, о чем сказал уже Владимир Евгеньевич? Намдействительно необходимо повысить координацию работы по научным исследованиям. Есть соответствующее поручение Правительства. Думаю, что мы в ближайшие годы должны будем в рамках уточнений программы развития науки и технологий, которая является основной государственной программой для наших организаций, найти ответы на ряд этих вопросов, в том числе это касается и использования научного оборудования, часть которого является действительного уникальной и должна работать как настоящий центр коллективного пользования.
Серьезный вопрос по обеспечению жильем молодых ученых. Часть средств, выделенных в предыдущие годы, не была в полном объеме использована. И здесь большая просьба продлить участие молодых ученых в реализации Федеральной целевой программы «Жилище» на весь срок действия данной программы. В сегодняшней редакции это заканчивается 2014 годом, но показатели, как я сказал, в полном объеме, к сожалению, выполнены быть не могут.
Также у нас неоправданно затянулся вопрос с разграничением имущества между Российской академией наук и институтами, потому что часть объектов находится на балансе Российской академии наук, а фактически используется институтами. Нам нужно обязательно этот вопрос дорешать. Андрей Александрович сказал, что административных преград нет никаких, нужно просто эту работу оперативно завершить.
Считаю, что мы в ближайшее время сможем завершить подготовку всех необходимых регламентов для четкого обеспечения нашего функционирования и автоматизировать работу с подведомственными организациями, что должно привести к снижению бумажного документооборота.
В.ПУТИН: Большое спасибо.
Андрей Валерьевич Лисица, пожалуйста, прошу Вас.
А.ЛИСИЦА: Уважаемый Владимир Владимирович! Уважаемые члены Совета!
Я хотел бы охарактеризовать ситуацию с точки зрения перспектив научных организаций, которые относились к отраслевым академиям наук и в первую очередь академической медицинской науки, хотя допускаю, что принцип может также сработать и в сельхознауках.
Надо понимать, что отраслевая наука долгое время решала глобальные практические проблемы. Но я бы не ставил здесь знака равенства между глобальной практической проблемой, как, например, лечить заболевание, каким способом это осуществлять, и фундаментальной постановкой проблемы, например, как защитить большее количество людей от болезни.
Итак, снялись межведомственные барьеры, вынужденно или на добровольной основе произошел контакт с фундаментальными учеными, которые, собственно, пациентов и не видели, это физики, химики, информатики, математики. Считаю, что такое взаимопроникновение междисциплинарного характера может привести к кардинальным изменениям, и в итоге мы можем получить медицинскую науку, ориентированную на массовую доступность и обращенную к большему числу населения.
Я имею в виду, что какой бы ни был клинический центр продвинутых медицинских технологий, его ресурсы будут ограничены тысячами, десятками тысяч пациентов в год, а граждан – 150 миллионов. К каждому врача не приставишь, а здоровых довольно мало, есть недообследованные, как иногда говорят клиницисты. Иногда в шутку, иногда всерьез. И перспективы решения этой фундаментальной проблемы заключаются именно в кооперации фундаментального уровня Российской академии наук и практики учреждений медицинской сферы, которые сейчас вошли в этот пул.
Ну, конкретные примеры. Например, проект «Протеом человека» уже объединил десять научных организаций, чтобы мониторировать состояние здоровья на молекулярном уровне и предвосхищать болезнь.
Далее. Мы слышим о персонализированной медицине, этот вопрос школы академика Ивана Ивановича Дедова постоянно выносится на повестку дня. Но там есть фундаментальнейшая математическая задача, как дать оценку индивидуальному наблюдению, исходя из средней статистической модели. И абсолютно эквивалентная задача стоит в современной физике высоких энергий при обработке, в частности, данных лазеров на свободных электронах.
Биомедицинская наука. Триумф биомедицинской науки – это расшифровка генома за тысячу долларов. Но интерпретации этому стоит не тысячу и даже не миллион долларов, механизма интерпретации геномов нет. И здесь интеграция с фундаментальными законами управления, анализа, дешифровки информации будет продуктивной.
Таким образом, перечень можно продолжить, в том числе указать на связки с гуманитарными дисциплинами. Я считаю, интеграция глобальных вызовов и их фундаментальные трактовки может дать конкретный задел для конкретных продуктов, которые будут влиять на качество жизни граждан, многих граждан.
Думаю, что интеграция медицинской классики с фундаментальной наукой предоставляет всем нам уникальный шанс. И хочу отметить, что стратегия Агентства тут вполне адекватна с точки зрения науки о жизни. Система выведена из стационарного равновесия и по законам биологической адаптации должна оптимизироваться в новой точке сборки, как отвечающая уже современным реалиям.
Каким образом оптимизироваться? Я считаю, это задача в первую очередь ученых и их же ответственность. И отмечу, что задача эта поставлена командой Михаила Михайловича, с одной стороны – жестко, а с другой стороны – профессионально корректно. Игнорировать ее невозможно. Думаю, что это итог преобразования текущего года, которое я в целом оцениваю как положительное.
Спасибо.
В.ПУТИН: Благодарю Вас.
Коллеги, пожалуйста, кто хотел бы ещё сказать? Прошу Вас.
М.КОВАЛЬЧУК: Уважаемый Владимир Владимирович!
Уважаемые коллеги!
Я бы хотел поговорить о том, что, мне кажется, надо понять вообще, почему возник вопрос о реформе науки и зачем он нужен. Хочу обратить внимание на следующее. Мы с вами должны понимать, что мы живём при революционном изменении парадигмы развития науки. До сегодняшнего дня на протяжении 300 лет со времён Ньютона наука пыталась понять, как устроен мир. Во времена Ньютона был учёный одной специальности, он назывался по-английски – «натурфилософ», а по-русски – «естествоиспытатель». Человек посмотрел вокруг себя, не понял и обожествил окружающий мир. И учёный был одной специальности, была одна наука. После этого 300 лет мы, поскольку не поняли целое, разбирали единую неделимую природу на узкие дисциплины и построили сегодня узкоспециализированную систему науки и образования. И на ней построена отраслевая экономика. Фактически три сотни лет мы этим занимались. Когда я поступал в университет, там было 10 факультетов, а сегодня – 40. У вас сотни специальностей. И мы на этой узкой специализации построили уникальную цивилизацию, в которой живём и плодами которой пользуемся.
Но при этом мы пришли в космологический тупик. Приведу только один пример. Мы хорошо знаем, что из возникших 14 миллиардов лет назад во время Большого взрыва энергии и материи мы пользуемся, понимаем и оперируем только 5 процентами, то есть 95 процентов энергии и материи нам непонятны: это тёмная энергия, тёмная материя.
Теперь вопрос в чём? Мы сегодня разбирали природу и шли по пути анализа. Но фактически мы с вами имеем в руках коробку с пазлами. И эти пазлы – это узкие дисциплины, в которых мы достигли глубинного понимания.
Сегодня парадигма науки изменяется, мы можем начать противоположный процесс: из этих отдельных дисциплин складывать единый образ неделимой природы – и фактически перейдём на новый технологический уклад. Но для этого нужна междисциплинарность. Это сегодня стало понятно всем, это изменение парадигмы. Но вопрос заключается в том, кто сможет это сделать. Сегодня вся система организации науки и образования в мире против междисциплинарных исследований.
Возьмём Академию наук. В ней есть физика, химия, математика – вроде есть всё. Но каждое отделение находится за китайской стеной: свои журналы, свои институты, своё финансирование и так далее. Та страна, которая первая это поймёт и перестроит свою систему, выиграет XXI век.
Если мы посмотрим на ландшафт российской научной среды, научно-образовательной, то за последние несколько лет произошли тектонические изменения. Вы посмотрите, у нас на новый уровень подняты два университета – Московский и Петербургский, восемь федеральных университетов и 29 исследовательских. Хочу обратить внимание, что Академии наук Российской Федерации не было, зато академии наук были в каждой республике, которые мы потеряли. Когда Советский Союз распался, мы потеряли всю зону науки вокруг. У нас осталась наука только в крупных городах России, что было просто принципиально опасно, такая концентрация филиалов.
Сегодня создание федеральных университетов завершило построение пояса науки, которого мы лишились во время распада Советского Союза. Ключевой вопрос теперь – перестройка нашего основного потенциала фундаментальной науки. Чем быстрее мы создадим плацдарм для междисциплинарных исследований, тем гарантированней мы будем готовы к новому прорыву на междисциплинарной базе.
Хочу вам сказать ответственно, что, по моему глубокому убеждению, наша страна сегодня в силу определённых негативных вещей: общей слабости и полуразвала – оказалась наиболее подготовлена среди всех развитых стран (у которых жёсткая система) к перестройке, к принципиально новой структуре, нацеленной на междисциплинарный прорыв. Чем быстрее мы завершим реорганизацию тысячи институтов, находящихся под крышей ФАНО, в крупные комплексы, нацеленные на решение конкретных важных вопросов, тем быстрее мы займём подобающее место, которое соответствует нашей стране, которое мы всегда занимали до сегодняшнего дня, реализуя прорывные проекты.
И мне кажется, Владимир Владимирович, я бы сказал так, это нехорошо говорить, но у меня такое ощущение, что у Академии, точнее у президиума, есть некие фантомные боли. Ведь институты на самом деле уже находятся в ФАНО, это очень важно. И Академия сегодня, как штаб науки, должна возглавить научный процесс перестройки, он должен происходить адекватно с точки зрения прогноза, с точки зрения экспертизы, помогая ФАНО совершать организационные действия.
Вот Владимир Евгеньевич бросил фразу, я даже её записал, что мы – центр компетенции. Центр компетенции находится не в президиуме и не только в президиуме – он находится в научных советах институтов, которые принимают эти решения. Вот я знаю конкретно, например, Институт кристаллографии, к которому я имею отношение: целый ряд институтов собрались, договорились, составили внятную программу, и учёные советы этих институтов единогласно проголосовали за необходимость объединения. Какая компетенция может быть выше этой?
Те институты, которые сложили свои предложения, провели через учёный совет (а таких как минимум уже десяток есть), надо ускоренным образом как пилоты, пилотные проекты, запустить. Потому что мы упускаем время и упускаем будущее страны, если будем топтаться и решать формальные проблемы. Мне кажется, что ключевой вопрос – фиксация в нашей стране принципиально новой, самой передовой, ориентированной на будущие прорывы междисциплинарной системы организации науки и образования. Существенные шаги уже сделаны – осталось чуть-чуть.
Е.ПРИМАКОВ: Прежде всего, я не согласен с моим другом Михаилом Валентиновичем, который, по сути, предлагает ликвидировать Академию. Я хотел бы сказать, что сейчас, после того как началась реформа, действительно, в Академии были очень разные настроения. Но благодаря, Владимир Владимирович, Вашему вмешательству и большой работе, которую проводит Администрация Президента, сейчас удалось более или менее стабилизировать обстановку. Она должна, конечно, включать в себя улучшение работы Академии, безусловно, но в то же самое время она должна быть стабильной.
Буду максимально конкретен. Для полной стабилизации обстановки, создания условий для развития науки необходимо разделить собственные функции РАН, ФАНО и общие функции, которыми им нужно заниматься вместе. Считаю, что ФАНО – это управление собственностью (они очень хорошо в этом отношении работают), финансирование институтов. А если говорить о РАН, это научно-организационное руководство институтами и создание, хочу особо подчеркнуть, ситуационных междисциплинарных групп, может быть, при центрах как комплексного пользования для имплементации конкретных проектов. Вот эта сейчас задача, мне кажется, стоит очень остро перед Академией.
Если говорить об общих функциях, то это, конечно, выработка критериев оценки институтов, это объединение или ликвидация институтов, формирование основных направлений развития науки. Но здесь ФАНО выступает как агент Правительства, я думаю, а не в собственном качестве.
Вот все эти вещи нужно решать. Если есть расхождения по всем этим вопросам, то не надо, мне кажется, загружать и так занимающегося с утра до ночи нашего Президента всем этим, а ставить эти вопросы на президиуме нашего Совета. И пускай окончательное мнение будет высказано президиумом нашего Совета. Это в отношении ретроспективных моментов.
Теперь я хотел бы сказать несколько слов о необходимости развития сейчас некоторых направлений в нашей науке. Владимир Владимирович, я обратил большое внимание, и, собственно, не я один, очевидно, на то, что Вы расшифровали импортозамещение и связали импортозамещение с модернизацией экономики. Это чрезвычайно важно, потому что даже тогда, когда мы по импорту всё получали, Вы, наверное, помните хорошо, что тогда принят был закон об обнулении таможенных пошлин на ту продукцию, которая не производится у нас в стране, и плюс снятие НДС.
Я тогда работал в Торгово-промышленной палате, и мы провели исследование статистическое, и оно показало, что только 13 процентов наших промышленников, производителей закупают оборудование сегодняшнего или завтрашнего дня, а остальные все по дешёвке покупают то, что уже ушло. Здесь, мне кажется, очень важно – и не только по этому вопросу – активизировать вот этот центр в Правительстве, о котором Вы говорили в своём Послании Федеральному Собранию. Контроль над этим необходимо установить очень жёсткий.
И второй вопрос. В то же самое время и, судя по публикациям в средствах массовой информации, недостаточное внимание уделили, мне кажется, той части Вашего выступления, где Вы говорите о необходимости диверсификации экономики и необходимости сейчас наряду с сырьевой направленностью, Вы от неё не отказываетесь и правильно делаете, но нужно несырьевые создавать крупные компании, крупные производители несырьевые. И здесь особое значение должна иметь наука, и я думаю, что Правительству стоило бы сейчас всё-таки откорректировать ту федеральную целевую программу, которая была принята по развитию науки и техники 5 лет тому назад, и до 2020 года она определила всё. Но как можно определить до 2020 года, когда мы сейчас сталкиваемся с совершенно новыми проблемами?
Спасибо
.ПУТИН В.В.: Спасибо большое, Евгений Максимович.
Прошу, пожалуйста.
В.САДОВНИЧИЙ: Спасибо, Владимир Владимирович.
Хочу сказать, что РАН, безусловно, национальное достояние, Вы об этом сказали. Конечно, надо все сделать, чтобы это достояние работало на нашу страну. Вообще целью всех реформ, любых реформ, должно быть улучшение ситуации. Мне кажется, что главная цель этой реформы, которая была, улучшение ситуации научного работника. Надо стремиться к тому, чтобы он чувствовал себя лучше, работал здесь, не стремился уехать, создавал вокруг себя школы, и тем самым мы бы укрепляли науку нашей страны, а, следовательно, нашу экономику и нашу страну.
Мне кажется, мы на верном пути. Думаю, что на начальном пути какие-то шероховатости, безусловно, решаемые, это не есть принципиальные вопросы. Но я целью своего выступления хотел выбрать одну тему – это РАН и университеты.
Владимир Владимирович, мы провели недавно крупнейшее социологическое исследование настроения коллектива Московского университета. Опрошено было 6 тысяч студентов, 1000 аспирантов, несколько тысяч преподавателей, профессоров. Приведу только цифру, касающуюся темы заседания.
У нас огромная аспирантура, не только в России, не только в МГУ, но и в других университетах, и в Академии. Только 15 процентов аспирантов желают сейчас заниматься наукой, хотя раньше аспирантура была по определению кузницей кадров. Причины они называют разные: мотивация, зарплата, востребованность и так далее. Мне кажется, это есть главное, чтобы молодые люди, которые еще очень многое могут сделать в науке, целью своей ставили заниматься наукой и ее приложениями. Если мы добьемся, что не 15, а 75 процентов аспирантов будут по окончании учебы хотеть работать в науке, это и будет означать, что наша цель достигнута.
Как мы можем улучшить ситуацию? Предлагаю более активную интеграцию университетов и Академии наук. Не МГУ, конечно, жаловаться, у нас работают 300 академиков и членов-корреспондентов всех наук. У нас есть два факультета, сделанных совместно с наукоградами, один факультет в Черноголовке, декан вице-президент Алдошин, второй факультет в Пущино биологический, декан академик Мирошников, то есть у нас есть конкретные факультеты – наукоград и Академия наук.
Но все-таки надо честно признаться, мы не смогли преодолеть барьер. Одни живут по одним законам, другие по другим. Такой полной эффективности нашего сотрудничества, я говорю сейчас откровенно, думаю, что нет. Нам надо добиться большего, чтобы Академия наук и наши университеты, в том числе и университеты в регионах, были более или менее единым целым.
Второе. Я хотел сказать, что, конечно, мы сделали, допустим, сотрудничество, а где практика? Мне кажется, что мы должны заполнить брешь, отраслевая наука, корпорации, фундаментальная наука, то есть создание кластеров. Кластер «Академия» – участвуют институты Академии, университет и крупная промышленная корпорация или несколько промышленных корпораций. Ведь надо решать уже конкретные задачи, в том числе импортозамещение, о котором Вы говорили, высокие технологии, применять наши фундаментальные знания. К сожалению, у нас есть только отдельные примеры этих кластеров.
И третье. Евгений Максимович, Михаил Валентинович сказали о межфакультетской тематике, междисциплинарной тематике. Хочу привести один пример. Три года назад в университете было объявлено, что будут читаться курсы не по данному направлению, а межфакультетские, то есть которые применимы для разных дисциплин. Все преподаватели были против: это будет нагрузка, у нас хватает своих курсов. Я сказал, давайте попросим студентов на сайтах, если они запишутся на эти межфакультетские курсы, мы будем их читать, если нет – не будем. За один день записалось 15 тысяч студентов. Сейчас читается 150 межфакультетских курсов, вот один из авторов – Владимир Алексеевич Соловьев читает «Космос», на который ломятся студенты.
Это означает, что [запрос] на междисциплинарное сотрудничество уже есть, студенты этого хотят, они не хотят уже узко специализироваться, а хотят более широко смотреть на знания, на мир и, следовательно, на свою будущую работу. Думаю, что сотрудничество по межфакультетским тематикам между университетом и Академией наук очень перспективно.
В качестве позитивного примера хочу сказать, Владимир Владимирович, что тогда обсуждалось (при реформе) создание кадровой комиссии, сейчас она создана, я имею честь в нее входить. Комиссия работает по принципам, близким к тому, что есть в университетах, и первые заседания, уже два было, показали, что это правильная работа по подбору кадров на перспективу. Это тоже одно, на мой взгляд, из неплохих решений, связанных с реформой Академии.
А.ДВОРКОВИЧ: Уважаемый Владимир Владимирович!
Уважаемые коллеги!
Буквально несколько слов.
Первое. Правительство сможет решить стратегические задачи, которые Вы поставили в Послании, которые у нас содержатся в программных документах, только с помощью академической науки и, конечно же, при участии и университетской науки. Ни о какой ликвидации Академии наук, ни о каком ослаблении ее роли в настоящий момент речи быть не может. Это просто очень странная, мне кажется, мысль и посылы, и мы делаем сейчас все, чтобы выстроить рациональную, разумную систему совместной работы.
Но что реально является препятствием? Об этом только что было сказано, по сути, превалирование формы над содержанием. У нас законы построены на том принципе, о котором сказал Михаил Валентинович. Они построены на отраслевом принципе, на разделении сфер деятельности и влияния. Образование отдельно от науки, фундаментальная наука отдельно от прикладной науки. Это сразу же влияет на организационные механизмы, влияет на механизмы финансирования, не дает возможности нормальным образом без ежедневного ручного управления реализовывать серьезные совместные научные проекты. Это касается не только науки на самом деле, это касается абсолютно всего, но в науке это очень хорошо проявляется.
Вот эту разобщенность в сфере законодательства нужно убрать, исключить, сделать это как можно быстрее и прекратить говорить, что у нас образовательная организация – это образовательная, которая занимается наукой; научная – это научная, которая занимается образованием. Ведущие центры науки и образования – это реально научно-образовательные организации все, все до одного. А те, которые не занимаются одновременно тем и другим, как правило, не являются ведущими центрами.
По содержанию. Какая сейчас есть проблема в связи с бюджетными ограничениями? Поскольку растет только бюджет, связанный с военными разработками, ведущие научные центры, в том числе Академия наук, начинают заниматься на 90 процентов только исследованиями, связанными с программой вооружений. Это, с одной стороны, отвечает приоритетам нынешнего периода, с другой стороны, ведет к деградации гражданских исследований во многих центрах.
Реализовывать приоритетные прорывные проекты можно, только если не просто зафиксировать текущее финансирование, а на именно приоритетные проекты выделить хотя бы минимальные дополнительные средства. Это позволит, во-первых, определить с учетом критических технологий и приоритетов прорывные проекты, во-вторых, реализовывать их на основе совместной деятельности Академии и других научных исследовательских центров. При этом перечень критических технологий и перечень основных направлений науки и техники должен действительно носить междисциплинарный характер.
Проект отчасти такой характер носит, я здесь не совсем согласен с Андреем Александровичем, но действительно отчасти. Там есть вещи, которые являются результатом желаний отдельных ведомств и отделений Академии науки. Все, естественно, захотели внести свое, никто от своего отказываться не хочет и, конечно же, не должен, но мы пока действительно не смогли по некоторым направлениям определить действительно комплексные приоритетные междисциплинарные проекты. Надеюсь, что вместе эту работу завершим в течение ближайших недель.
По дальнейшей организации этой работы – я согласен с принципом двух ключей на самом деле, здесь никакого противоречия нет. Сейчас есть формулировки в уставах, в положениях, в законе, которые действительно предписывают либо Академии, либо ФАНО действовать с учетом мнения партнера. Мы готовы прописать (пока это, мне кажется лучше сделать на уровне постановления Правительства) такие регламенты, при которых будет действовать принцип двух ключей, а при наличии разногласий будем принимать решение либо на уровне руководства Правительства, – я являюсь курирующим вице-премьером, и 90 процентов разногласий имею возможность снимать, – наиболее критические будут оставаться на усмотрение Председателя Правительства, либо Ваше как Президента, определяющего стратегические направления развития страны и науки в том числе. Этот принцип в ближайшее время я считаю нужным действительно зафиксировать, мы о формулировках точно можем договориться.
Наконец, что касается интеграционных проектов. Действительно, четыре проекта уже практически структурированы, в двух головных центрах я уже был недавно, еще два посещу буквально в ближайшие дни. Мне кажется, что по этим четырем проектам нужно двигаться, при этом не останавливать анализ остальных заявок: анализ вести, но принимать решение по остальным заявкам после того, как будут сформулированы четкие «дорожные карты» и начнется реализация четырех проектов, чтобы не допустить организационных ошибок, провалов при реализации отдельных этапов и, таким образом, не дискредитировать саму идею. Но, повторяю, анализ и в президиуме Академии наук, и в ФАНО, и в Правительстве необходимо продолжить.
Хотел бы поблагодарить Академию наук за очень конструктивную работу все последние месяцы. Я недавно только начал заниматься этой темой, считаю, что мы вместе сможем добиться тех результатов, о которых сегодня говорим.
И.ТИХОНОВИЧ: Владимир Владимирович, я тоже представляю здесь академию отраслевую, которая вошла в состав большой Академии. Надо сказать, что это действительно был очень положительный момент. И я целиком согласен с положительными оценками нынешнего этапа реформы, которые здесь высказывались.
В отношении разграничения функций Академии и ФАНО – на мой взгляд, это не такая большая проблема, институты не так уж сильно от этого страдают. Мы действительно получаем поддержку из ФАНО, особенно материальную, административно-хозяйственную, и это надо всячески развивать. Академия наук тоже не чужда нам, и комплексные проекты по развитию, скажем, комплексной оценки плодородия почв или другие, о чем здесь говорилось, – это все совсем новые возможности, которые открылись в результате такого объединения.
Здесь приводили примеры с Большим театром, что вот там хорошо, я приведу другой пример, прошу прощения, если кого-то он покоробит. Я помню, что вот такие функции, о которых сейчас говорит ФАНО, выполнял в свое время обком парии и выполнял очень положительно, отвечая за все, что в институтах происходит, но тем не менее оставляя фундаментальные исследования на усмотрение ученых советов и экспертных советов.
Но хотел бы я сегодня поднять вот какой вопрос. Мне кажется, что в решении проблем, о которых сегодня так заинтересованно говорят коллеги, большую роль могли бы сыграть научные общества. За последнее время активность научных обществ как-то снизилась, это я говорю самокритически, поскольку представляю общество генетиков и селекционеров. А ведь эти общества могли бы играть роль и пропаганды науки, и привлечения молодых кадров, и, скажем, борьбы с антинаучными идеями, да, в конце концов, в идеологическом противостоянии наши общества тоже могли бы быть тоже вполне реальными инструментами. Хотелось бы только получить определенную поддержку. В свое время работа научных обществ очень плотно курировалась Академией, и там была даже финансовая поддержка, но сейчас на этом мы не особенно настаиваем.
В Вашем Послании, Владимир Владимирович, очень обнадеживающе звучали слова о некоммерческих организациях, об их новом статусе. Научные общества тоже требуют для своей работы определенного понимания наших проблем. И мне представляется, что если бы такая поддержка была бы оказана, это принесло бы совместную пользу всем нам.
Спасибо большое.
В.ПУТИН: Пожалуйста, Татьяна Ивановна.
Т.МОИСЕЕНКО: К междисциплинарности. Вот смотрите, получается так, что сейчас четыре пилотных проекта, и около 100 институтов заинтересованы в том, чтобы создать крупные кластеры, объединиться. Но они все объединяются по ведомственной принадлежности. Я знаю ситуацию изнутри. Например, водные ресурсы, готовится кластер, много желающих, геологи тоже объединяются. А где же междисциплинарность в этом случае?
Давайте возьмем биосферу. Здесь физики нужны, математики нужны науке о жизни, причем от клеточного, генетического до молекулярного [уровня]. Эволюционисты нужны. Куда мы сейчас идем, как мы будем развиваться? Ведь это очень важно, сохранить условия.
Здесь, понимаете, наравне с тем, что, бесспорно, нужны и такие кластеры, чтобы усилить, с одной стороны, действия ученых по направлению, например, в геологии, в науках о земле, о жизни, а с другой стороны, необходимы такие, может быть, пилотные проекты, которые свяжут эти направления для решения крупной фундаментальной проблемы. Это первый вопрос. Мое предложение в этом заключается, чтобы все-таки наравне с крупными кластерами формировались и настоящие междисциплинарные исследования, где будут взаимно прорастать ученые.
Второй вопрос. Конечно, взаимодействие ФАНО и РАН. Смотрите, Владимир Владимирович, Вы так чудесно сказали нам, я даже здесь с эмоциями скажу, что ученые должны заниматься наукой, а организационные вопросы пусть решает ФАНО. Это было на одном из первых наших заседаний. Наш институт написал Вам письмо, не знаю, дошло оно или нет, но мы приветствуем это решение.
Но сейчас я понимаю, что ФАНО только становится на ноги. У меня не было в жизни (я 15 лет в руководстве) года тяжелее, чем этот. 8-10 писем, здесь все руководители сидят, приходит в день и ответ надо дать завтра, в крайнем случае, послезавтра. Все сведения, которые запрашивают, разные отделы и в сущности все – всё есть в Интернете, мы всё это вывешиваем, мы открыты.
Михаил Михайлович [Котюков] сказал, что он стремится снять с нас бюрократию, и здесь я поддерживаю Владимира Евгеньевича [Фортова], это действительно у нас был тяжелый год, но будем надеяться, что эта реорганизация пройдет, и мы действительно будем заниматься наукой больше времени. Спасибо за внимание.
Е.КУДРЯШОВА: Я бы хотела несколько тезисов. Первое. Хочу поддержать Михаила Валентиновича в том, что, на мой взгляд, и мы вчера это обсуждали на «круглом столе», который проходил на юридическом факультете Санкт-Петербургского университета, и назывался «Междисциплинарное образование в контексте современной науки», что мы сейчас стоим на пороге новой научной парадигмы, которая требует междисциплинарности, конвергентности, синергии и открытости.
Второй тезис связан с тем, что совсем недавно, по инициативе Федерального агентства научных организаций, при участии членов научного совета программы, которая называется «Поисковые фундаментальные научные исследования в интересах развития Арктической зоны Российской Федерации», это программа Российской Академии наук, и при участии институтов РАН и центров от Дальнего Востока до Северо-Запада России и нашего федерального университета, прошел очень интересный дискуссионный клуб под названием «Арктика, как системообразующий проект социально-экономического развития России».
Коллеги, такие геополитические регионы, как Дальний Восток, Крым, Арктика и другие, действительно являются сегодня системообразующими и требуют комплексных научных исследований и фундаментальных, и прикладных. Если сегодня Арктикой занимается огромное количество министерств и ведомств, такие как Минэкономразвития, Минкультуры, Минтранс, Минприроды, МЧС, Министерство обороны и многие другие, а также вышел указ об определении сухопутных территорий Арктической зоны Российской Федерации, все это требует комплексного подхода, а, значит, нужна открытость, нужна межведомственность.
В этом контексте нам представляется, что, например, что программа научных исследований, связанных с Арктикой, конечно, должна быть расширена, и должно развиваться сетевое сотрудничество институтов Российской академии наук с отраслевыми НИИ, например, такими, как Арктический и антарктический институт Росгидромета и, конечно, с ведущими вузами Российской Федерации. Мы очень одобрительно относимся к инициативе, которая в этом году была в Российском научном фонде, где было поддержано больше 30 проектов, связанных с Арктикой. Но нам кажется, что можно было бы так же, как в других странах – членах Арктического совета и даже странах-наблюдателях Арктического совета, выделить отдельное направление, связанное с междисциплинарными арктическими исследованиями в интересах нашей российской Арктики, нашего государства.
Нам представляется, что можно было бы создать национальный российский научно-образовательный портал, который мог бы стать эффективной площадкой аккумуляции результатов научных исследований и координации научно-образовательной деятельности России в Арктике. Те результаты, которые получаются и будут получены в результате научно-исследовательской деятельности, могли бы стать основой для разработки нового [учебного] курса, мы его условно называем «арктиковедение» - того пула знаний, которыми должны обладать все люди, работающие в Арктике, не зависимо от той базовой специальности, которую они получили или по которой трудятся.
И, наконец, результатом «круглого стола», который проходил под эгидой ФАНО в нашем регионе, было предложение, оно было поддержано всеми, о создании федерального центра комплексных исследований Арктики как некоего оператора или координатора в помощь Правительству Российской Федерации, Федеральному агентству научных организаций. И вот губернатор Архангельской области выступил с инициативой, чтобы такой центр был создан в Архангельске. Восемь учреждений, подведомственных ФАНО, насколько мне известно, подписали соответствующее соглашение на эту тему. Мы, Владимир Владимирович, как федеральный университет четко следуем указанию, которое Вы дали на встрече со студентами нашего университета 9 июня, о том, что обязательно нужно, чтобы наш университет работал на государственную стратегию и на государственную программу развития Арктики.
Спасибо.
Е.ВЕЛИХОВ: Уважаемый Владимир Владимирович, я думаю, что курс на самом деле реформы правильный, но у меня есть одно замечание. Мне кажется, что нам нужно обратить особое внимание на то, чтобы при этой кластеризации, создании кластеров, была правильная оценка [эффективности]. Потому что разная может быть оценка, но сегодня она в значительной степени делается по линии цитирования, по линии количества публикаций и так далее.
Мне кажется, что самое главное - все-таки должны быть такие кластеры, они в этой классификации называются «научные», у которых в конце все-таки есть новая технология, новая промышленность. Ведь, скажем, Курчатовский институт был чем хорош – он создавал новые отрасли промышленности. Сейчас на самом деле настолько быстро развивается наука, что нам нужно обязательно, чтобы при выборе кластеров оценивалось не только по цитированию, и не столько по цитированию, сколько именно по созданию новых промышленностей.
Н.ТЕСТОЕДОВ: Владимир Владимирович, я не знаю, как остальные, я впервые услышал, что наложен мораторий ещё на один год на преобразование Российской академии наук и ФАНО. Я понимаю, что это решение вынужденное.
В.ПУТИН: Это совсем не так, я не сказал, что мы останавливаем какие-то преобразования. Преобразования, наоборот, надо продолжать.
Н.ТЕСТОЕДОВ: Но мораторий остается еще на один год.
В.ПУТИН: Мораторий на отчуждение имущества от Академии. Это не значит, что не нужно институты объединять, создавать кластеры, какие-то другие формы искать. Отчуждение имущества, материального комплекса от Академии на сторону, вот о чем идет речь.
Н.ТЕСТОЕДОВ: Проблемными вопросами сегодняшнего совещания явились два. Один сформулирован в документе, представленном нам, о том, что дальнейшая работа по работе Академии должна приниматься организациями ФАНО, при этом мнение Российской академии только учитывается. Вот правильно было сказано, должен быть принцип двух ключей, и это решает все, потому что не может администратор успешно решать научную задачу.
Если позволите, я сошлюсь на пример, потому что рядом [с этим залом в Эрмитаже] Зал воинской славы. В свое время достаточно продвинутый менеджер и управленец Наполеон Бонапарт ответил Роберту Фултону, изобретателю парохода, предложившему ему план пароходного флота для завоевания Англии, следующим образом: «Вы предлагаете, чтобы корабль плыл против течения и против волн, разведя огонь под палубой? У меня нет времени на эти бредни». После этого Англия осталась, Наполеон пошел на Россию, и история изменилась.
Поэтому здесь очень важно, когда решения принимаются собственно Академией или с ее «вторым ключом».
Второе. Очень небезобидными мне кажутся слова и дискуссия о том, какая должна наука превалировать сегодня, университетская или академическая. У меня такое ощущение, что сегодня под этот принцип пытаются чуть-чуть развалить Академию наук и под университеты, и под государственные научные центры, которые не входят в Российскую академию наук, забрать наиболее мощные направления. Это должна решать сама Академия, об этом заявлял в своей программе Владимир Евгеньевич Фортов два года назад. Надо дать время Академии. Несомненно, участие ФАНО должно быть обязательно, потому что все ресурсные ограничения идут через эту организацию. Считаю, что это совместное мероприятие и должно привести к успеху.
Н.КРОПАЧЕВ: Уважаемый Владимир Владимирович! Коллеги!
Безусловно, реформа РАН – это не что-то постороннее для Санкт-Петербургского университета не только потому, что в университете тоже много академиков. Мы поменьше Московского университета, почти вдвое, а академиков и членов-корреспондентов Российской академии наук у нас втрое меньше, но среди них много директоров институтов, руководителей отделов в институтах. Поэтому происходящее в Академии хорошо известно. Но не только поэтому.
Дело в том, что то, что происходило у нас, Владимир Владимирович, после того, как добро было дано на принятие закона о двух университетах, во многом, если не сказать по сути, не повторяет или повторяет сейчас в Академии наук то, что происходило в Санкт-Петербургском университете. В конце 2009 года прозвучала та фраза, которая сегодня уже звучала не раз в стенах Санкт-Петербургского университета, правда, на ученом совете о том, что нужно освободить ученых от несвойственных функций. Что вызвало это в университете? Вызвало бурю непонимания и неприятия деканов факультетов, заведующих кафедрами, многих и многих.
Буря эта была долгой, но вот интересный факт, я даже записал это. Недавно выступая на заседании ученого совета, академик Русанов – один из таких активных академиков, который противодействовал происходящему в университете разделению вот этих полномочий, произнес такие слова: «Какая задача администрации по отношению к ученым, по отношению к научной работе? Главная задача администрации – создать условия для эффективной научной работы, и в этом направлении администрацию даже не в чем упрекнуть. Прошло всего пять лет, но по целому ряду направлений сделано все, что можно было сделать. И мы только сейчас пришли в счастливое состояние, ну никогда за 60 лет жизни университета у нас не было таких условий, как сегодня».
Да, это 5 лет, в течение которых мы проходили тот же самый путь. Первый этап – мы смотрели собственность, оформляли участки земли, здания, банковские счета, возвращали имущество. Дальше создавали правила, которые сейчас так быстро создаются, Михаил Михайлович, Вами и вашей командой. Мне кажется, что не хватает важного: открытости должно быть больше, и упрек со стороны руководства Академии наук здесь, наверное, не случаен. В случае если открытости будет больше, будет и понимание тогда у ученых, что делается, зачем делается, и помощь со стороны ученых, как это делать лучше в их интересах.
Осознание в этом случае важности освобождения ученых от несвойственных им функций, будет и реальная поддержка со стороны ученых.
Что еще открывается? И здесь я хотел бы снова вернуться к той конференции, которая проходила вчера, и словам Михаила Валентиновича. Безусловно, междисциплинарность и научных исследований, и образовательных программ, а здесь министерство не только сейчас, но еще во времена Андрея Александровича [Фурсенко] сделало очень много, ведь мы перешли от факультетского принципа образования к образованию по конкретным образовательным программам. В результате, теперь участие ученых и преподавателей: химиков, физиков, математиков, в одной конкретной образовательной программе становится нормой. В университете не 24 факультета, на которые поступают студенты. Сегодня в Санкт-Петербургском университете 300 образовательных программ, каждая из которых в той или иной мере комплексная.
Мешали ли преграды, которые существовали раньше, развитию университета и его междисциплинарности? Очень мешали. Те преграды, которые сейчас Михаил Михайлович и его коллеги снимают, откроют возможность междисциплинарности двигаться вперед? Безусловно, откроют. Но для этого нужна большая гласность. В заключение я хотел бы процитировать снова академика Русанова, который на этом же ученом совете сказал следующее: «У меня наукометрия снижается год от года! Я эти слова сказал на заседании кафедры и дал слово кафедре, что приму все меры, чтобы исправить ситуацию». В ответ я ему сказал: «Наукометрия – не главное!» Он меня, безусловно, понимает. Уверен, что при тех темпах, которые сейчас есть в ФАНО, при правильности действий, которые совершаются, в ближайшее время кто-то из присутствующих лидеров Академии наук, а я думаю, что это будет не через пять лет, а года через два, произнесет те же слова, которые сказал академик Русанов.
В.ПУТИН: Спасибо.
Сначала замечание, скажем, такое не кардинальное, не существенное и не относящееся к преобразованиям в сфере Академии наук, а относящееся к сегодняшней нашей жизни. Это касается импортозамещения и обнуления таможенных пошлин ввозных и даже отмены НДС на некоторые товары, о которых упомянул Евгений Максимович.
Я хочу сразу оговориться и сказать, что когда я частенько говорю об импортозамещении, то всегда оговариваюсь, «там, где это целесообразно». Вот кто бы и как бы ни хотел выстроить вокруг нас какие-то сложности, в современном мире, особенно в случае, если страна сама открыта миру, все завернуть, закрыть и «хватать и не пущать» невозможно, просто нереально абсолютно. Это значит, что и нам не нужно все импортозамещать. Можем мы бананы выращивать или нет? Можем. А нужно? Нет, потому что они будут дорогими, и уж бананы мы, точно, купим где-нибудь.
Хочу, чтобы вот это понимание было и тогда, когда мы приоритеты определяем. Приоритеты должны определяться не по принципу импортозамещения, а по принципу того, что нам точно нужно, перспективно и необходимо для развития науки и, может быть, там, где мы не сможем ничего получить, если сами не сделаем. Но безусловно, это для нас открывает новые возможности, совершенно очевидно, потому что и в той же оборонной части наука сегодня, конечно, очень сильно выросла – она всегда была, эта составляющая, но сегодня она очень сильно выросла, – эта составляющая двойного назначения. Это всем понятно и ясно.
Ну а что касается обнуления таможенных пошлин, то раньше всегда это мотивировалось тем, что у нас не производится, а нам нужно отрасли практического производства обновлять и обновлять на современной базе, наши предприятия должны быть современными, эффективными и конкурентоспособными. И все, вроде, правильно, но в то же время практика показывает, как только мы обнуляем пошлины на что угодно, ничего внутри по этому направлению не растет, просто все сразу фактически закрывается. Потом возобновить даже слабые ростки какого-то производства становится практически невозможно. Поэтому в этих процессах, связанных с импортозамещением и с ограничениями внешними, действительно, и здесь - никакого преувеличения, есть и минусы, и плюсы, и неизвестно чего больше.
Теперь по поводу дискуссии, что важнее: академическая наука или вузовская? Вы знаете, мне кажется, что это несерьезный спор, его нет, этого спора и быть не может. Это очевидная вещь, что в разных странах по-разному складывалась организация науки, и у нас наука в значительной степени изначально была сосредоточена прежде всего, конечно, в академических институтах и в Академии наук. А вузы всегда занимались подготовкой кадров. Но так же очевидно, что сегодня в мире и образовательные процессы, и научные процессы сближаются так же, как сближается межотраслевое значение всех различных сфер деятельности. Это очевидный процесс.
Нам нужно, как это ни печально, но, может быть, тоже в ручном режиме отыскать эту золотую середину, объединяя, но ничего не разрушая, не дай Бог. Мы еще в одном месте ничего, может быть, как следует не создали, другое уже разрушили, то, что наработано там веками. Ни в коем случае этого делать не будем. Но сближать, взаимно дополнять друг друга не только возможно, а обязательно нужно делать, аккуратно, не разрушая, а только наращивая наши возможности. Надеюсь, что по такому пути мы с вами и пойдем.
Теперь по поводу того, собственно говоря, ради чего мы и собрались, пообсуждать, как дальше будем развивать реформу. Я еще раз хочу вернуться к тому, что было сказано Примаковым Евгением Максимовичем. Мне кажется, что это очень рациональный подход, а именно: четко разделить ответственность, за что ФАНО отвечает, за что Российская академия наук отвечает, и определить общую функцию, общую ответственность. Аркадий Владимирович [Дворкович] говорил, фактически поддержал этот подход двух ключей, то, о чем, собственно говоря, и просит Владимир Евгеньевич. Давайте мы так и сделаем, только давайте мы сначала не на закон выйдем, а выйдем на постановление Правительства.Вместе с Академией наук, вместе с ФАНО, вместе с президиумом нашего Совета определите основные параметры этого постановления, посмотрим, о чем вы договоритесь, пожалуйста, изложите все на бумаге, положите это на бумагу, пускай это начнет работать, а потом посмотрим, как это все функционирует. Если нужно, внесем какие-то изменения, дополнения, а потом выйдем и на принятие соответствующего закона, чтобы нам потом закон не курочить каждый раз, а, исходя из практики, сделать окончательно.
По поводу того, что растут только исследования, связанные с обороной, это не совсем так. Они растут, эти исследования, потому что рост был предусмотрен соответствующей программой вооружений и программами исследований. Но и они тоже, имея в виду бюджетные ограничения, растут не так, как было предусмотрено первоначально, а эти темпы роста сокращаются так же как, собственно, сокращаются некоторые другие темпы роста финансирования по некоторым другим направлениям.
Здесь хотел бы на что обратить внимание. Мы с вами хорошо знаем, как в советские годы развивалась Академия наук: там, наверное, почти на 90 процентов все было связано так или иначе с «оборонкой». Но в современном мире, и я уже об этом сказал, а вы знаете это гораздо лучше, чем я, действительно, составляющая двойного назначения кардинально выросла.
Когда мы говорим о некоторых отраслях производства, которые сейчас насыщаются деньгами гособоронзаказа до 2020 года, то я все время не устаю повторять [следующее]. Вот смотрите, допустим, судостроительные предприятия, какие-то другие сейчас имеют большое количество заказов, но они [заказы] не вечно будут. Вот произойдет обновление Армии и Флота, а мы переразмерим сейчас возможности, нам нужно либо плавнее это делать на предприятиях, либо заранее посмотреть, как это будет использоваться, те мощности, которые будут созданы. То же самое мы должны делать и в научных исследованиях, ровно то же самое. Конечно, это не одно и то же, но принцип должен быть такой. Тогда, может быть, вот эти вещи, связанные с сокращением темпов роста, хочу обратить внимание, у нас не сокращаются абсолютные величины, темпы не такие, как нам бы хотелось и как мы планировали раньше увеличение финансирования, мы и по гражданской науке будем увеличивать финансирование, и по вузовской науке, там, где это целесообразно и дает эффект, тоже будем делать. Причем по разным направлениям: и прямое финансирование, и по линии грантовой поддержки.
Спасибо большое за внимание. Всего хорошего. В этой связи, конечно, я еще раз хочу сказать, что предложение президента Академии наук по поводу увеличения ежемесячных денежных выплат членам Академии наук, действительным членам и членкорам будет поддержано.

http://news.kremlin.ru/ref_notes/4788

Участники заседания Совета при Президенте по науке и образованию
8 декабря 2014 года
Члены президиума Совета:
ФУРСЕНКО Андрей Александрович – помощник Президента (заместитель председателя Совета)
ФОРТОВ Владимир Евгеньевич – президент Российской академии наук (заместитель председателя Совета)
САДОВНИЧИЙ Виктор Антонович – ректор федерального государственного бюджетного образовательного учреждения высшего профессионального образования «Московский государственный университет имени М.В. Ломоносова», академик Российской академии наук
БУЛАЕВ Николай Иванович – депутат Государственной Думы Федерального Собрания
ВЕЛИХОВ Евгений Павлович – президент федерального государственного бюджетного учреждения «Национальный исследовательский центр «Курчатовский институт», академик Российской академии наук
ДЫНКИН Александр Александрович – директор федерального государственного бюджетного учреждения науки «Институт мировой экономики и международных отношений» Российской академии наук, академик Российской академии наук, академик – секретарь Отделения глобальных проблем и международных отношений Российской академии наук
КОВАЛЬЧУК Михаил Валентинович – директор федерального государственного бюджетного учреждения «Национальный исследовательский центр «Курчатовский институт», член-корреспондент Российской академии наук
КРОПАЧЕВ Николай Михайлович – ректор федерального государственного бюджетного учреждения высшего профессионального образования «Санкт-Петербургский государственный университет»
ЛУКЬЯНОВ Сергей Анатольевич – проректор государственного бюджетного образовательного учреждения высшего профессионального образования «Российский национальный исследовательский медицинский университет имени Н.И. Пирогова» Министерства здравоохранения Российской Федерации, академик Российской академии наук
МАЗУРЕНКО Сергей Николаевич – советник директора международной межправительственной научно-исследовательской организации «Объединённый институт ядерных исследований»
ПРИМАКОВ Евгений Максимович – академик Российской академии наук
РУДСКОЙ Андрей Иванович – ректор федерального государственного бюджетного образовательного учреждения высшего профессионального образования «Санкт-Петербургский государственный политехнический университет», член-корреспондент Российской академии наук
ХЛУНОВ Александр Витальевич – генеральный директор Российского научного фонда
БИЛЕНКИНА Инна Петровна – начальник Управления Президента Российской Федерации по научно-образовательной политике (секретарь Совета)
Члены Совета:
КОСОУРОВ Виктор Семёнович – первый заместитель председателя Комиссии по науке, образованию, культуре и информационной политике Совета Федерации Федерального Собрания
АДРИАНОВ Андрей Владимирович – заместитель председателя Дальневосточного отделения Российской академии наук, директор федерального государственного бюджетного учреждения науки «Институт биологии моря имени А.В. Жирмунского» Дальневосточного отделения Российской академии наук, академик Российской академии наук
ЕГОРОВ Михаил Петрович – директор федерального государственного бюджетного учреждения науки «Институт органической химии имени Н.Д. Зелинского» Российской академии наук, академик Российской академии наук
КАБЛОВ Евгений Николаевич – генеральный директор федерального государственного унитарного предприятия «Всероссийский институт авиационных материалов», академик Российской академии наук
КОЛЧАНОВ Николай Александрович – директор федерального государственного бюджетного учреждения науки «Институт цитологии и генетики» Сибирского отделения Российской академии наук, академик Российской академии наук
КРАСНИКОВ Геннадий Яковлевич – генеральный директор ОАО «Научно-исследовательский институт молекулярной электроники и завод «Микрон», академик Российской академии наук
МАКАРОВ Александр Александрович – директор федерального государственного бюджетного учреждения науки «Институт молекулярной биологии имени В.А. Энгельгардта» Российской академии наук, академик Российской академии наук
СКРЯБИН Константин Георгиевич – директор федерального государственного бюджетного учреждения науки «Центр «Биоинженерия» Российской академии наук, академик Российской академии наук и Российской академии сельскохозяйственных наук
ТИХОНОВИЧ Игорь Анатольевич – директор государственного научного учреждения «Всероссийский научно-исследовательский институт сельскохозяйственной микробиологии» Российской академии сельскохозяйственных наук, академик Российской академии сельскохозяйственных наук
ПОТАПОВ Александр Александрович – заместитель директора федерального государственного бюджетного учреждения науки «Научно-исследовательский институт нейрохирургии имени академика Н.Н. Бурденко» Российской академии медицинских наук, академик Российской академии наук и Российской академии медицинских наук
АКСЁНОВ Виктор Лазаревич – директор федерального государственного бюджетного учреждения «Петербургский институт ядерной физики имени Б.П. Константинова», член-корреспондент Российской академии наук
ГЛЫБОЧКО Пётр Витальевич – ректор федерального государственного бюджетного образовательного учреждения высшего профессионального образования «Первый Московский государственный медицинский университет имени И.М. Сеченова» Министерства здравоохранения Российской Федерации, член-корреспондент Российской академии медицинских наук
ПИОТРОВСКИЙ Михаил Борисович – генеральный директор федерального государственного бюджетного учреждения культуры «Государственный Эрмитаж», член-корреспондент Российской академии наук
ЛИСИЦА Андрей Валерьевич – заместитель директора федерального государственного бюджетного учреждения «Научно-исследовательский институт биомедицинской химии имени В.Н. Ореховича» Российской академии медицинских наук, член-корреспондент Российской академии медицинских наук
МОИСЕЕНКО Татьяна Ивановна – заместитель директора федерального государственного бюджетного учреждения науки «Институт геохимии и аналитической химии имени В.И. Вернадского» Российской академии наук, член-корреспондент Российской академии наук
СОЛОВЬЁВ Владимир Алексеевич – первый заместитель генерального конструктора ОАО «Ракетно-космическая корпорация «Энергия» имени С.П. Королёва», член-корреспондент Российской академии наук
ТЕСТОЕДОВ Николай Алексеевич – генеральный директор ОАО «Информационные спутниковые системы имени академика М.Ф. Решетнёва», член-корреспондент Российской академии наук
БЕЛОВА Анна Викторовна – директор государственного бюджетного образовательного учреждения Москвы «Гимназия № 1514»
КУДРЯШОВА Елена Владимировна – ректор федерального государственного автономного образовательного учреждения высшего профессионального образования «Северный (Арктический) федеральный университет имени М.В. Ломоносова»
КУЗНЕЦОВА Ольга Владимировна – главный научный сотрудник федерального государственного бюджетного учреждения науки «Институт системного анализа» Российской академии наук
ОРЛОВ Виктор Валерьевич – заместитель начальника научно-производственного комплекса федерального государственного унитарного предприятия «Центральный научно-исследовательский институт конструкционных материалов «Прометей»
ХАРХОРДИН Олег Валерьевич – ректор негосударственного образовательного учреждения высшего профессионального образования «Европейский университет в Санкт-Петербурге»
ЧЕРНИГОВСКАЯ Татьяна Владимировна – профессор федерального государственного бюджетного образовательного учреждения высшего профессионального образования «Санкт-Петербургский государственный университет»
ЯЩЕНКО Иван Валерьевич – директор государственного бюджетного образовательного учреждения г. Москвы «Центр педагогического мастерства»
Приглашённые:
ДВОРКОВИЧ Аркадий Владимирович – Заместитель Председателя Правительства
БЕЛОУСОВ Андрей Рэмович – помощник Президента
ЛИВАНОВ Дмитрий Викторович – Министр образования и науки
БУЛАВИН Владимир Иванович – полномочный представитель Президента в Северо-Западном федеральном округе
ПОЛТАВЧЕНКО Георгий Сергеевич – губернатор Санкт-Петербурга
КОТЮКОВ Михаил Михайлович – руководитель Федерального агентства научных организаций
ДЕДОВ Иван Иванович – вице-президент Российской академии наук, академик Российской академии наук
РОМАНЕНКО Геннадий Алексеевич – вице-президент Российской академии наук, академик Российской академии наук

http://kremlin.ru/news/47200
8 декабря 2014 года, 21:10 Санкт-Петербург
Владимир Путин присутствовал на приёме по случаю 250-летия Государственного Эрмитажа.
Глава государства передал в дар музею два экспоната работы Карла Фаберже: часы, изготовленные к 25-летию бракосочетания императора Александра III и императрицы Марии Фёдоровны, и «ротшильдовское» яйцо-часы.
* * *
Выступление на приёме по случаю 250-летия Государственного Эрмитажа
В.ПУТИН: Уважаемые друзья, добрый день!
Вчера, 7 декабря, состоялось, без преувеличения, очень знаменательное, можно сказать – историческое событие: Государственный Эрмитаж отметил 250 лет. Я от всей души поздравляю всех знатоков, ценителей художественной истории, культуры и особые слова адресую, конечно, сотрудникам музея. Это естественно, что эти особые слова особым людям нужно сказать, поскольку во все времена хранители этих невероятных ценностей, которыми может гордиться не только наша страна и наша культура, которыми может гордиться и мировая культура, хранились, изучались, передавались из рук в руки, сохранялись в самые сложные и тяжёлые времена нашей истории теми людьми, которые здесь работали. Здесь трудятся люди целыми династиями, целыми поколениями.
Трудно себе представить, что 250 лет назад музейная коллекция начиналась с 225 картин, которые Екатерина II закупила за границей, и сейчас здесь находится уже более трёх миллионов единиц хранения. Безусловно, Эрмитаж является местом притяжения для миллионов людей из нашей страны и со всего мира. Люди сюда приходят, приезжают, прилетают не только для того, чтобы посмотреть на шедевры мирового искусства, но и для того, чтобы познакомиться с историей создания этих шедевров, познакомиться поближе с их авторами, их жизнью, таинствами их творчества. В этой связи можно сказать, что Эрмитаж является бесценным и поистине безграничным источником знаний.
Эрмитаж организует десятки различных программ, которые можно считать эталонными для современного музейного дела. Особо отмечу и великолепный интернет-сайт музея: это просто замечательная инициатива, которая позволяет миллионам людей во всём мире прикоснуться к шедеврам мирового искусства, не выходя из дома.
Сейчас мы с Михаилом Борисовичем [Пиотровским] говорили о том, чтобы создавать – я назвал: филиальную сеть, но Михаил Борисович предпочитает другую терминологию – спутники. По сути, это небольшие отделения Эрмитажа в других городах Российской Федерации: Екатеринбурге, Омске, Владивостоке.
Планы существуют, так или иначе все планы двигаются. Уверен, абсолютно убеждён, что это будут своеобразные не только региональные, а общенациональные центры притяжения.
Эрмитаж создал реставрационный центр, я сейчас только что посмотрел на фотографиях – просто замечательный центр, в здании Биржи создаётся Музей геральдики – в общем, Эрмитаж развивается.
Ещё раз поздравляю Эрмитаж, всех ценителей искусства с юбилеем и, конечно, желаю вам всего доброго, реализации всех ваших планов. И конечно, как положено в таких случаях, мы с коллегами тоже приехали не с пустыми руками. Хотел бы преподнести в дар Эрмитажу часы работы Карла Фаберже и яйцо-часы, второе произведение работы Карла Фаберже: первое, часы, изготовлены к 25-летней годовщине бракосочетания императора Александра III и императрицы Марии Фёдоровны; второе называется – яйцо-часы Ротшильдов. Надеюсь, что они найдут место в экспозициях Эрмитажа.
Спасибо большое.

[Cliver F]

ФАНО России создает систему развития и формирования кадрового потенциала науки

http://www.ras.ru/news/shownews.aspx...075f46#content
12.12.2014
Руководитель федерального агентства научных организаций (ФАНО) России Михаил Котюков провёл совещание с директорами подведомственных учреждений в Санкт-Петербурге. Одной из главных тем встречи стал вопрос развития кадрового потенциала научных институтов. Эту задачу перед агентством поставил президент России Владимир Путин на прошедшем в понедельник совете по науке и образованию.
По данным ФАНО, 40% руководителей научных организаций сегодня старше 65 лет, в Санкт-Петербурге и Ленинградской области этот показатель еще выше – почти 60%. Для эффективного воспроизводства конкурентоспособных кадров агентство ставит перед собой и директорами институтов две главные задачи.
Первая - это создание системы формирования кадрового резерва и развития кадрового потенциала для обеспечения устойчивого функционирования и развития подведомственных организаций. Вторая - развитие системы мер, направленных на создание среды, условий, гарантий и стимулов для максимальной самореализации молодых кадров.
Как сообщила начальник административного управления ФАНО Ирина Шеходанова, многое для решения этих задач уже сделано в этом году, еще больше предстоит сделать в перспективе.
Сейчас заключены трудовые договоры со всеми директорами научных организаций; определен порядок утверждения кандидатур на должность руководителя организации; создана система аттестации руководителей; увеличены контрольные цифры приема в аспирантуру на 10%; проводится анализ кадрового потенциала организаций. Выявляются лучшие практики формирования кадрового резерва и развития кадрового потенциала; выстраивается система взаимодействия с молодыми сотрудниками институтов на уровне ФАНО России и его территориальных управлений.
Многие мероприятия удалось провести совместно с молодыми учеными и специалистами, в том числе при активном сотрудничестве с институтами развития.
Как отметили в пресс-службе ФАНО России, в продолжение этой работы планируется создать при ФАНО России совещательный орган с участием молодых ученых и специалистов для обсуждения и выработки предложений по наиболее важным вопросам развития кадрового потенциала, для координации и взаимодействия в сфере науки, включая медицинскую и сельскохозяйственную науки. Следует особо отметить, что с инициативой его создания выступили молодые ученые, о чем они неоднократно заявляли руководству Агентства в ходе встреч в Москве и регионах страны.
Руководитель ФАНО Михаил Котюков отметил, что работа молодых ученых и директоров институтов также должна быть консолидированной: "Нам нужно обеспечить работу такой системы, чтобы у нас были люди, которые могут профессионально заниматься и научной деятельностью и смогут обеспечить организацию этой деятельности".
По словам Михаила Котюкова, развитие кадрового потенциала не ограничивается только привлечением молодых ученых. Руководитель ФАНО России считает, что необходимо обеспечивать возможности для их роста, мобильности и ротации, создавать условия и стимулы для максимальной самореализации молодых кадров.

[Cliver F]

Время корректив. Фундаментальную науку перепрограммируют.
Научная политика
№ 49(2014)

05.12.2014
https://www.facebook.com/V.Sukhomlin

Как подводить итоги работы в 2014 году по “Программе фундаментальных научных исследований государственных академий наук на 2013-2020 годы” (ПФНИ ГАН) - такую проблему решал Координационный совет (КС) этой программы, заседавший недавно в здании Президиума РАН.
В условиях перманентного реформирования науки эта задача стала нетривиальной. Многие организации, выполняющие ПФНИ ГАН, изменили в последние годы ведомственную принадлежность. РАН, РАМН и РАСХН образовали единую Российскую академию наук, а их институты перешли в ведение ФАНО. Организации Академии художеств теперь относятся к Минкультуры, Академии архитектуры и строительных наук - к Минстрою, Академии образования - к Минобр-науки. Часть структур бывших РАСХН и РАМН отошла в ведение Минсельхоза и Минздрава. В общем, число ведомств-участников возросло, и для предоставления в апреле 2015 года доклада в Правительство РФ по итогам работы в 2014 году совет должен собрать со всех отчетность по относящимся к ним научным организациям.
В связи с этим председатель Координационного совета, президент РАН Владимир Фортов подчеркнул: несмотря на произошедшие перестановки, определение госзаданий (финансирование) участвующих в ПФНИ ГАН организаций ведется на основе этой программы, утвержденной Правительством РФ, поэтому КС должен быстро и четко реагировать на меняющиеся условия.
Совет принял представленную заместителем главного ученого секретаря Президиума РАН Александра Макоско структуру доклада и порядок предоставления отчетных материалов, которые в ближайшее время будут разосланы в заинтересованные ведомства. Информация от учреждений по научным результатам будет обработана отделениями РАН и других госакадемий, а данные по использованию бюджетных ассигнований - соответствующими министерствами и ведомствами. Вице-президент РАН академик Александр Асеев предложил добавить к традиционному отчету по направлениям науки раздел с экономически значимыми результатами фундаментальных исследований.
ПФНИ ГАН является составной частью Программы фундаментальных научных исследований Российской Федерации (ПФНИ РФ). Недавно Президент РФ поручил внести изменения в ПФНИ РФ в части фундаментальных и поисковых исследований, направленных на разработку новых медицинских технологий. Откликаясь на это требование, представители медицинской науки выделили четыре направления, на которых предполагается сконцентрировать усилия и ресурсы. Эти подпрограммы на заседании КС представил директор Центрального НИИ организации и информатизации здравоохранения академик Владимир Стародубов. К приоритетным направлениям исследований, которые в максимально короткие сроки могут дать важные результаты, отнесены: персонализированная медицина социально значимых заболеваний; мозг и нейронауки; высокоэффективная геномика, постгеномные технологии и нанотехнологии в медицине; клеточные технологии и трансплантология.
Заместитель президента РАН, ответственный секретарь КС Владимир Иванов рассказал о том, что Академия наук, отвечая на запрос Минобрнауки, подготовила предложения по новой редакции Программы фундаментальных научных исследований Российской Федерации. Напомним, ПФНИ РФ была принята в декабре 2012 года, а состав ее Координационного совета был утвержден правительством только 3 ноября нынешнего года. Система управления программой и ряд положений документа не согласуются с законом о реорганизации РАН и новым уставом академии. Поэтому программа нуждается в существенной корректировке. Подготовленный РАН проект был направлен на рассмотрение в Минобрнауки, ФАНО, ¬РОСНАНО, “Ростехнологии”, “Росатом”, Ассоциацию ГНЦ, Российский совет ректоров, НИЦ “Курчатовский институт”, которые дали по нему свои замечания.
По словам Владимира Иванова, авторы нового варианта программы постарались сформировать целостный механизм управления фундаментальными исследованиями, основывающийся на единой системе приоритетов, которые предлагает научное сообщество. Проанализировав достижения мировой и отечественной науки, эксперты РАН определили наиболее перспективные направления развития фундаментальной науки. Эти приоритеты будут постоянно актуализироваться с учетом мнения всех участников процесса, подчеркнул В.Иванов.
Оценивать эффективность проводимых в рамках ПФНИ РФ исследований академия также предлагает по единой схеме, используя не статические, а динамические показатели, которые позволяют отслеживать ситуацию в развитии. Что касается финансирования программных мероприятий, то все участники ПФНИ РФ будут осуществлять свои работы, используя выделяемые им из бюджета и зарабатываемые средства. На уровне управления программой перераспределение денег пока не планируется.
Главная методическая проблема, заявил Владимир Иванов, - размытость законодательства в сфере науки. Большинство организаций работает по своим законам и правилам, нормативная база не сбалансирована, поэтому учреждениям из разных ведомств очень трудно взаимодействовать. Решить эту проблему поможет новый закон о науке, подготовка которого должна вестись при активном участии научного сообщества.
Координационный совет программы госакадемий рассмотрел и одобрил новый вариант Программы фундаментальных научных исследований РФ. А уже 1 декабря Президиум РАН после обсуждения этого документа принял решение направить его в Правительство РФ, как это предписано законом.