Жемайтис Ольгерд Феликсович

[Cliver F]

ПОЛКОВНИК БЕЦЕНКО

(Статья была опубликована в журнале «Военно-исторический архив» №6 (78) за 2006 год).

ЖЕМАЙТИС О.Ф.

Продолжая тему «Генеральский дом на Девичьем поле», я не могу не помянуть добрым словом одного жильца дома №18 переулка Хользунова, фронтовика, полковника в отставке Валерия Ивановича Беценко, с которым мне довольно часто пришлось общаться в последние трагические годы его жизни вплоть до его убийства.
Собирая в 1998 году материал о доме своего детства, генеральском общежитии от Академии Генштаба и его жильцах, я через своего друга Геннадия Даниловича Цумарева узнал его номер телефона, тут же позвонил, и мы договорились о встрече дома у Валерия Ивановича на следующий день.
Ожидая увидеть ещё не совсем старого человека, я перед визитом купил бутылку коньяка, коробку конфет и несколько гвоздичек для его сестры Жанны.
Жили они на улице Островитянова, я – в Ново-Переделкине, поэтому часа через два я уже звонил в дверь, ожидая встречи со своим детством. Вспоминая за пятизвёздочным армянским напитком всех жильцов дома, с которыми мы жили одной дружной семьёй, деля радости и горести военного и послевоенного времени.
Дом считался генеральским и многие его жильцы в тяжёлые годы всех войн сталинского периода вошли в историю Второй мировой войны, на которой почти все они отдавали себя целиком, не считаясь со своим здоровьем, благополучием во благо своей советской родины. Которую закрывали своими телами на полях ВОВ от немецких оккупантов, рискуя своими жизнями, а то и жертвуя ими ради общей Победы.
Правда, я знал, что Валерий Иванович был старше меня на 16 лет и с середины 40-х годов уже не жил в нашем доме. Поэтому вряд ли мы могли с ним иметь общих друзей, но всё же многие фамилии обитателей дома у нас должны были остаться в памяти и всплыть в ней во время беседы. Я искренне надеялся, что разговор у нас с ним в любом случае получится.
Но с первых же минут встречи меня ждало разочарование. Встретили меня два больных человека в атмосфере затхлости от залежалого белья в шкафах в неуютной 4-хкомнатной большой квартире хрущёвской постройки, и я тут же понял, что ни о каком застолье с приятными воспоминаниями о счастливом детстве не может быть и речи. Сам Валерий Иванович в 70 лет выглядел истощённым, еле передвигавшимся по квартире стариком (вскоре я узнал, что он перенёс инфаркт и два инсульта на фоне многочисленных других болезней). Его сестра Жанна, не лишённая ещё следов женской привлекательности, почти совсем не поднималась с постели в своей комнате из-за очередного сердечного приступа, и лишь сидя на постели приняла с благодарностью от меня цветы.
И вся эта гнетущая атмосфера болезней и безысходности проистекала, как я потом узнал, по вине сына Валерия Ивановича Петра (имя изменено), который находился в то время в Бутырской тюрьме под следствием по делу о распространении наркотиков.
Вскоре я уже сидел в кресле просторного кабинета с полками многочисленных книг, альбомов, фотографий и фарфоровых статуэток. Слушая лекцию, ведь Валерий Иванович в прошлом преподаватель Московского высшего военного общевойскового училища им. Верховного Совета РСФСР, - про операции Великой Отечественной войны. В том числе и про те, в которых участвовала 34-я кавалерийская дивизия в первые дни войны, начальником штаба которой был его отец, а командиром – будущий Министр обороны маршал А.А. Гречко.
Надо сказать, что несмотря на перенесённые инфаркт и инсульты, В.И. находился в здравом уме и твёрдой памяти, хотя иногда по чрезмерному пафосу его голоса, выражению лица и блеску глаз можно было усомниться, что «у него все дома». Он, как перед аудиторией, стоял передо мной чуть ли не по стойке «смирно», (при этом я сидел в кресле), и как пулемёт осыпал меня всё новыми и новыми фактами из истории ВОВ.
Все мои усилия перевести разговор на тему дома №18 и его жильцов заканчивались ничем, и я пришёл к выводу, что В.И. ничем мне помочь в моих изысканиях не может. Ещё подростком узнав о гибели на фронте своего отца, он сбежал на передовую и, став после войны профессиональным военным, уже не возвращался в дом своего раннего детства.
Многое бы мне могла поведать его сестра, но она то ли не хотела утруждать себя излишними воспоминаниями. То ли забыла всё напрочь, то ли ещё почему, и мне на протяжении всего нашего 5-летнего знакомства так и не удалось добиться от них обоих сколько-нибудь значительных фактов о жильцах знаменитого, под стать «Дому на набережной», столь же знаменательного генштабовского общежития на Хользунова. Из которого наравне с Домом правительства на улице Серафимовича и общежитием Академии им. Фрунзе в проезде Девичьего поля,2 (здание не сохранилось) уходило на фронт в годы ВОВ наибольшее количество командиров соединений и выше, а также других жильцов этой генеральской категории.
В первый же мой визит В.И. показал мне все свои семейные фотоальбомы с фотографиями известных военачальников. Увидел я и редкую фотографию 30-х годов тела Ленина в мавзолее. А когда я ему сообщил, что работаю над статьями по истории ВОВ, он предложил мне заняться возвращением из Украины в Москву материала по Червонному казачеству, к которому когда-то имел отношение его отец, доставшийся ему от него по наследству и который он легкомысленно передал в какой-то украинский архив. Я ответил, что вряд ли теперь это возможно, ибо все переданные документы теперь находятся на территории иностранного государства, к тому же переданы добровольно и, очевидно, на вечное хранение.
Затем В.И. попросил помочь ему с публикацией материала про жильца нашего дома генерал-майора Кулешова, попавшего в плен к немцам в годы ВОВ и пропавшего в нём без вести (1). Этот материал был уже опубликован в 80-х годах в журнале «Огонёк», но я, чтобы не огорчать старика, пообещал помочь ему в этом деле.
В общем, в первый день нашего знакомства я уходил от него разочарованным, не узнав почти ничего нового.
Через несколько дней он позвонил, и мне больше часа пришлось опять слушать лекцию про операции Великой Отечественной войны. Про окружённые и выходившие из котла группировки войск, про неизвестные фронтовые страницы биографии маршала Гречко. А также Жукова, Рокоссовского и других советских полководцев, обладавших наравне с достоинствами отрицательными чертами характера, которые влияли на общие бессмысленные потери на фронте и т.д. Про то, как воины-кавалеристы перед атакой обвязывали своих лошадей связками противотанковых гранат и смело скакали на наступавшие вражеские танки, подрывая их затем вместе с лошадьми и собой. Тем самым внеся героическую новаторскую струю в тактическое применение конницы на поле боя, о котором знают немногие.
Наверное, поэтому у него не удалась семейная жизнь, ибо как истинный одержимый военный историк думал только о минувших сражениях, получая при этом энергетическую подпитку из прошлого, от своего архивного материала и старых фотографий. Вряд ли кто-либо смог бы понять такого человека, у которого на уме изо дня в день кавалерийские и штыковые атаки, двойные и одинарные артиллерийские огневые валы, хрестоматийные сражения Великой Отечественной войны и т.д. Да, и он мне сам как-то признался, как дочь генерала К. из нашего дома, которой надоели его пространные бесконечные разглагольствования на военную тему, отшила его по телефону, бросив в сердцах: «Не звоните мне больше!»
Позже в разговорах с нашими общими знакомыми я также слышал, что уж очень военизирована речь В.И. Который свои взгляды на те или иные события минувшей войны пытается навязать не только по телефону своим друзьям и знакомым, но и руководителям страны и главам иностранных государств письменными обращениями к ним. Включая и Английскую Королеву, наверное, рекомендуя ей в случае войны использовать лошадей своей шотландской гвардии против танков противника, обвязывая их перед атакой гранатами.
При этом я восхищался оптимизмом и одержимостью этого человека, почти полностью парализованного, и плохо видевшего, всецело поглощённого писательской деятельностью (куда до него знаменитому писателю соцреализма Николаю Островскому с его штатом секретарей и сиделок!). И вскоре понял, что созданный им его духовный мир надёжно оберегал его угасающее тело от обострения болезней, помогая тем самым дольше держаться на плаву в бурливом океане жизни. Ибо Богу, дарующему всем лишние дни и годы жизни, угодно, чтобы человек, одержимый какой-либо идеей, как можно больше трепыхался над чем-нибудь, внося свой мнимый или реальный вклад в дело строительства справедливого Царства Божия на Земле. Даже если эта помощь бесполезна или вообще оказалась медвежьей. Главное – движение, одержимость и твёрдая вера в свою миссию. А уже он, Всемогущий, отсортирует полезные зёрна от плевел, ибо любое «малое усилие может дать большие плоды, как из малого семечка может вырасти большое дерево». Недаром, по свидетельству писателя Варлама Шаламова, просидевшего 17 лет на севере в сталинских лагерях как враг народа, на зоне среди зэков выживали в первую очередь бывшие священнослужители различных конфессий. Ибо для справедливого устройства бытия служители культа, интеллигенция и просто люди творчества – звенья одной цепи и предназначены служению во имя добра и процветания мира с его законами развития и возможностями для совершенства. И счастье наше, что мы не знаем смысла и сути своего земного существования, как и то, что нас ждёт после него, ибо в противном случае вряд ли наша жизнь была бы возможна в разумном её проявлении.
И я, как мог, поддерживал В.И. в его поисках, в его энтузиазме на историческом поприще, в том числе и по популяризации примеров из жизней многих советских полководцев. Помня при этом слова Уинстона Черчиля, что «биография каждого человека есть нерв истории».
Как-то я сам позвонил ему и вскоре услышал, что он недели три назад отправил письмо с поддержкой в адрес президента Белоруссии Александра Лукашенко, «навёдшего в своей республике образцовый порядок», и со дня на день ждёт ответного звонка, если не от самого Александра Григорьевича, то от его сыновей. Ибо в письме сам попросил о такой форме ответа.
Валерий Иванович так был уверен, что звонок непременно последует от белорусского Батьки в самое ближайшее время, что попросил меня не беспокоить его в течение нескольких дней, чтобы не перегружать драгоценную для него телефонную линию. Ему казалось, что фронтовику, полковнику в отставке не может отказать в такой мизерной просьбе президент Белоруссии. За которую он в том числе в годы ВОВ проливал свою кровь.
Через какое-то время я поинтересовался у В.И. – звонил ли ему кто-нибудь из Минска и услышал со смехом в его устах, что так никто и не позвонил.
В.И. как историк-фанатик души не чаял в своём архиве и мог часами рассказывать о людях, изображённых на пожелтевших и потускневших от времени фотографиях, документах, вспоминая довоенные и военные годы, канувших в Лету военачальников, себя в молодости, «когда и трава была зеленее, деревья выше, и бабы нас любили».
Сотрудничая со многими музеями и архивами Москвы, он внёс свою посильную лепту в дело пополнения коллекций Музея на Поклонной горе (передал им военные вещи отца), участвовал в оформлении экспозиции по Червонному казачеству в московской школе №611 и т.д.
В.И. продолжал мне звонить чуть ли не ежедневно, отрывая от дел, какой-нибудь интересной телепередачи или книги, накачивая всё новыми и новыми, а иногда и фантастическими фактами из истории ВОВ.
Например, что Командующий РОА генерал Власов тоже являлся в 30-х годах жильцом нашего дома (об этом он мне поведал со слов генерал-лейтенанта Благодатова, но эти утверждения никем из жильцов дома не подтверждены, хотя, приезжая в Москву по делам службы или учёбы Власов мог какое-то время жить в доме №18). И что его не успели повесить после суда в Бутырской тюрьме в 1946 году, ибо по пути на казнь он бросился в лестничный пролёт и разбился насмерть, избежав тем самым позорной для офицера виселицы (2).
Что как-то сам маршал Гречко, непосредственный командир его отца в первые дни войны, сказал ему в 50-е годы, указывая на свои погоны с большими звёздами: «Такие же погоны носил бы и твой отец, если б не погиб на фронте».
И что фигуры скорбящей матери и сына на памятнике его отцу, установленном в пригороде Харькова, городе Валках, являются образами его матери и его самого.
И многое другое.
До конца своих дней он остался верен коммунистическим идеалам, ругал Горбачёва и Ельцина, разваливших СССР, хвалил Президента Путина. И писал, писал во все инстанции с разными предложениями по обустройству страны, кадровым перестановкам и попутно с историческими экскурсами в прошлое.
Писал Королеве Великобритании, пытаясь склонить её к более тесному сотрудничеству с Россией. Писал президенту США Бушу со словами соболезнования по поводу самолётной атаки террористами торгового центра в Нью-Йорке 11 сентября 2001 года и т.д.
От кого-то он получал ответы, что вдохновляло его на дальнейшую переписку и, нагружая свою соседку по балкону очередной кипой конвертов с письмами для их отправки, он был твёрдо убеждён в большой значимости всех своих обращений и предложений. При этом он всегда находился в состоянии приятного ожидания, если не претворения в жизнь своих новаций, то хотя бы положительного ответа на них, чтобы очередной входящий документ присовокупить к другим бумагам своего многочисленного архива и потом периодически любоваться им, вытаскивая на свет божий его желтеющие листы.
Между делом некоторые свои письма к сильным мира сего он перемежал просьбой личного характера об оказании ему помощи по размену его 4-хкомнатной квартиры на две другие в разных районах Москвы, «чтобы отселиться с сестрой от сына-наркомана». И на эту его просьбу, насколько мне известно, никто так и не откликнулся, хотя по телефону в разговоре он мне всегда бодро отвечал, что вопрос о размене «вот-вот будет решён и в самое ближайшее время он с сестрой Жанночкой переедут в новую благоустроенную квартиру», обретя наконец спокойную и вполне обеспеченную старость.
И, как показало время, всё это было плодом его очень богатого романтического воображения, фронтового оптимизма и офицерского самолюбия, не признающего нытья перед встретившимися на жизненном пути трудностями.
Благодаря В.И. я познакомился с ещё одной жиличкой нашего дома, Софьей Яковлевной Оганесян, со свекровью которой, Асей Сергеевной Оганесян, мы жили на одном этаже. А сама Софья Яковлевна является вдовой генерал-майора Рэма Оганесяна – сына Аси Сергеевны и генерал-майора Николая Александровича Оганесяна, командующего в годы ВОВ артиллерией в танковой армии генерала Рыбалко и погибшего в 1945 г. в Польше (3). Причём, как я узнал, Николай Александрович был похоронен сначала в Житомире Украины на центральной площади, но вскоре его останки были перенесены на городское кладбище.
Его вдову Асю Сергеевну я очень хорошо помню. Это была типичная армянка, довольно полная и при разговоре с характерным армянским акцентом, всегда очень хорошо относившаяся ко мне, несмотря на мои и моих друзей детские шалости возле её квартиры на 4-ом этаже.
Когда сын Пётр вернулся из заключения, В.И. всё чаще стал жаловаться мне по телефону на его проделки и притеснения, совершаемые в состоянии наркотического опьянения. Дело доходило до вызовов милиции через соседей по балкону, ибо сын разбивал вдребезги телефонные аппараты. Петра забирали в милицию, но через полчаса он снова появлялся в квартире и с новой силой продолжал терроризировать стариков.
Первой не выдержала и после очередного скандала с племянником отправилась в мир иной его любимая Жанночка. Валерий Иванович очень переживал кончину самого близкого человека и, предчувствуя и свою скорую смерть, спрашивал у меня совета. Я, ничего другого не придумав, посоветовал переселиться в Дом ветеранов в Переделкине, где он будет иметь уход, покой на полном обеспечении за часть своей ветеранской полковничьей пенсии, поскольку городским властям его судьба была безразлична. Организовать такое переселение не составило бы большого труда, ибо В.И. является фронтовиком, инвалидом. Кроме того, этот пансионат находится недалеко от моего жилья, и я смог бы периодически навещать его.
Но он тут же спросил: «А куда я свой архив дену?». У него даже и в мыслях не было, что все его бумаги и фотографии, значившие для него больше жизни, могут кому-то принадлежать, кроме него самого.
Я, к сожалению, ничем старику не мог помочь, так же, как и другие жильцы нашего дома. К тому же я знал по опыту, как трудно просить что-либо у московских чиновников, - «Москва слезам не верит», а ордер, другие документы и прописка работали на Петра. И, если уж обращения в разные инстанции самого В.И. не возымели действия, то с нами вообще никто не стал бы считаться.
Встречи и телефонные разговоры с бывшими жильцами дома №18: Раей и Володей Сухомлиными, Женей Бейлиным, Люсей Цумаревой, Софьей Оганесян и другими, - работа в архивах Москвы. А также мои и моей сестры воспоминания позволили мне узнать много полезного для себя.
Так я многое узнал о деде своего друга Володи Сухомлина, генерал-лейтенанте Сухомлине Александре Васильевиче, который в годы Великой Отечественной войны в 1942 году командовал 54-й армией под Ленинградом, успешно оборонявшейся на подступах к городу, перемалывая живую силу и технику немцев. Чтобы затем в 1943 году, перейдя в наступление, успешно вести бои по прорыву блокады Северной Столицы.
В том же тяжёлом для всей страны 1943 году генерал-лейтенант Сухомлин А.В. командовал 10-й гвардейской армией под Смоленском, и под его командованием армия также добилась ряда успехов в наступательных операциях.
Маршал Ерёменко А. И. В своей книге «В годы возмездия» не обошёл молчанием заслуги генерал-майора Бейлина Вениамина Львовича, начальника штаба 3-й ударной армии в годы ВОВ. Являющегося отцом моего другого друга и также жильцом нашего дома Жени Бейлина. Упомянули о заслугах генерала Бейлина также журналист Семёнов Г.Г. и другие авторы.
Также я узнал, что казалось бы ничем не примечательный генерал-майор Маркушевич, живший на 3-ем этаже дома, в звании майора в самые первые дни войны получил приказ: с подчинённой ему опергруппой срочно вывести из окружения под Гродно маршала Кулика. И Маркушевич блестяще выполнил поставленную перед ним задачу. Переодев маршала в крестьянскую одежду, они часто с боями пробирались к Смоленску. По дороге, встретив группу генерал-лейтенанта Карбышева, предложили им вместе пробиваться к своим. Те отказались и вскоре попали в плен. А Маркушевич в целости и сохранности доставил маршала Кулика в Москву, за что тут же самим Сталиным был произведён в полковники (вскоре он стал начальником штаба армии). Кулика же Сталин разжаловал до генерал-майора. (Подольский И.А. «Людям 21 века», газета Вологодская неделя, 21 июня 2007 г).
Узнал я много интересного и о дяде моего друга детства Фермине Галане, отец и мать Мария которого в 1938 г. как испанские революционеры после поражения в гражданской войне в Испании эмигрировали в Советский Союз и поселились в нашем доме №18. А в 1939 году у них родился мой друг Фермин.
Вот что я узнал в Интернете о его дяде Галане, Родригесе, тоже Фермине. (4.10.1899г. Сан Фернандо – 14.12.1930г. Кампо-де-пос-Мартирес). Испанский республиканец, в 1915 году поступил в военную академию пехоты в Толедо, по окончании которой служил в испанском Марокко офицером полиции, затем в иностранном легионе «Терсио».
В 1926 году участвовал в подготовке восстания против диктатуры Примо де Риверы. Был арестован и свыше трёх лет провёл в тюрьме. Вместе с А. Гарсиа Эрнандесом Г.Р. был одним из организаторов и руководителем восстания военного гарнизона г. Хака в декабре 1930 г. против монархии Альфонса 13-го.
Расстрелян по приговору трибунала.
Многое из Интернета я узнал и о других жильцах дома: Герое Советского Союза полковнике Климове и моём друге, его сыне Александре. Друге нашей семьи генерал-майоре Грецове и др.
Сам того не подозревая, помог мне в деле сбора информации и В.И., несмотря даже на то, что не разрешал мне брать ничего из своего архива для копирования. И всё же, незадолго до своей гибели, видимо, предчувствуя свою скорую кончину, он по своей инициативе передал мне ряд документов, которые я здесь привожу с небольшими сокращениями, чтобы дать высказаться о войне и послевоенных испытаниях человеку, с честью выдержавшему её суровые годы и с ещё большим мужеством послевоенное лихолетье. Несмотря даже на то, что полученные на фронте раны и болезни сделали его инвалидом ещё в молодом возрасте.
Передал он мне также на память артиллерийский счислитель для артиллерийской пристрелки (который использовался не только на фронтах ВОВ, но и на протяжении всей моей службы в армии, и представляющий из себя пластиковый движок типа логарифмической линейки), а также блокнот офицера наземной артиллерии.
Не могу ручаться за достоверность всего написанного В.И. (по моим скромным подсчётам у меня на руках оказалась лишь одна тысячная всего, что имелось в домашнем архиве В.И.). Ибо у него как советского историка, воспитанного со школьной скамьи старой системой взглядов, не допускавших иных толкований событий, кроме как разрешённых цензурой, сохранились представления о прошлом с позиций её чрезмерного приукрашивания и повальной героизации образов, очень часто надуманных и не соответствовавших результатам их дел.
Но думаю, что мнение фронтовика, полковника, к тому же из числа преподавательского состава самого известного и престижного в нашей стране высшего военного общевойскового командного училища имеет право на жизнь как ещё одно свидетельство самой кровопролитной за всю историю человечества Великой Отечественной войны.
К тому же приведённые ниже несколько копий писем заставляют всех нас ещё раз задуматься о нашем отношении к старикам-ветеранам, не жалевшим себя на войне во имя нашего же будущего.
Вот несколько документов из его архива.

АВТОБИОГРАФИЯ
на генерал-майора Кулешова Александра Демьяновича
(из архива В.И. Беценко)
(Московская обл., г. Подольск, ЦАМО, личное дело)

Родился в августе 1893 г. в Москве. Мать прислуга сдала меня как незаконнорожденного в Московский воспитательный дом, откуда меня взял крестьянин-бедняк деревни Семёново Никольской волости Рузского уезда Московской губернии Кулешов.
Он меня воспитал и вырастил, а поэтому я и считаюсь его сыном.
Отец занимался хлебопашеством (очень бедный) до 1913 года и плотничал, а потом, когда сил не стало, служил сторожем в Никольской земской школе до своей смерти. Братьев не было, были сёстры: Мария, Татьяна и Ефросинья. Старшая Мария, крестьянка той же деревни, вышла замуж за одного рабочего Рязанской губернии, а другие не знаю где и связи с ними не имею.
Жена Клавдия Васильевна Спиридонова, дочь служащего Василия Спиридонова из Ленинграда. Он умер в 1932 году. У жены брат Александр Спиридонов окончил в 1937 году Машиностроительный институт и работает сейчас в Ленинграде. Жена по профессии счетовод.
За границей никогда никого не было.
Работать начал с 10 – 12 лет, помогая отцу в хозяйстве, а также по плотницкому делу, а в 16 лет начал работать в плотницких артелях по уезду, а потом в Москве, где работал до 1914 года, т.е. до призыва в старую армию. Учился в Никольской земской школе 3 года, а потом работал в Москве в 1912 – 13 годах. Учился в «Народном университете Шанявского», а также посещал фельдшерские Голицинские курсы.
Всё это совмещал с работой. В 1914 году был призван в старую армию, в 4-й Несвижский гренадёрский полк, в котором служил солдатом, а потом унтер-офицером. Окончил в этом же полку учебную команду, всё время был на фронте, где застала меня февральская революция в 1917 году (Западный фронт, 4-й полк 1-й дивизии). Из полка я был эвакуирован по болезни и летом 1917 года попал в 184-й запасной полк в Москве. Здесь я начал подход к большевистской организации полка и помогал вести партийную агитацию. За неоднократный отказ полка от выступления на фронт полк был расформирован и в июле-августе по ротам разведён по разным городам. Я со своей ротой попал в Саратов в запасной полк и Октябрьскую революцию совершал со своей ротой вместе с Саратовской красной гвардией.
После переворота работал в Сербском уезде, где в Октябре 1917 года вступил в ряды компартии большевиков.
В первую половину 1918 года два раза с отрядом Сербской бедноты выступал на защиту Советской власти, выступал с оружием против чехословаков на станции Ртищево, а также против белобандитов Викторова, организовавшего восстание против Советской власти в Саратове.
В декабре 1918 года партизанские отряды саратовских рабочих и бедноты были влиты в Ярославский стрелковый полк, комиссаром которого был назначен я. Полк дрался против уральского казачества в составе 4-й армии.
Весной 1919 года я был отозван в распоряжение 10-й Красной армии и был назначен комиссаром 3-й бригады 20-й стрелковой дивизии. Провёл осень и зиму 1919 года с 20-й стр. дивизией в боях с Деникиным на Юго-Восточном фронте – Дубовка, Велико-Княжеское, Торговая, Белая Глина, Тихорецкая, Средний Егорлык, Егорлыкская. Весной 1920 года после разгрома Деникина был назначен комиссаром 18-й кавдивизии 11-й Красной армии. С этой дивизией я участвовал во всех боях за Советскую власть в Азии, Армении и в 1921 году вследствие тяжёлой формы малярии был переброшен ПУРОМ в Сибирь в 5-ю Красную армию и назначен комиссаром 5-й Кубанской дивизии, в составе которой вёл бои с Унгерном – конец 21-го и начало 22-го годов.
Осенью 1922 года был назначен на Высшие Академические курсы и в 1923 году окончил их, после чего был назначен командиром 58-го стрелкового полка в Ленинградском ВО. Пробыл там несколько месяцев и был назначен командиром 4-й Туркестанской стрелковой дивизии. В Туркестане я пробыл до ликвидации басмачевского фронта, после чего 4-я стрелковая дивизия была переброшена в Ленинград, и я командовал ею до 1931 года.
В начале 1931 года был назначен командиром 10-й кавдивизии в СКВО и командовал ею до 1932 года. Осенью 1932 года поступил на Особый факультет Военной академии им. Фрунзе. Таковую окончил и был назначен командиром 85-й стр. дивизии в Челябинск.
Весной 1937 года был назначен командиром Особого корпуса ж/д войск.
Никогда ни к каким партиям не примыкал. Будучи членом партии, непрерывно нёс общественно-партийную работу, неоднократно состоя членом партийных местных комитетов. Ни к какой внутренней оппозиции не только не примыкал, но вёл активную борьбу с троцкистами, так и с правыми, когда они были только внутренними оппозициями. Тем более, когда они вылились в контрреволюционные вражеские, шпионские организации.
Также боролся с Томачёвско-Белорусской организацией, возглавлял которую в 4-й Туркестанской дивизии начдив Кооп.
Партийных взысканий не было вплоть до 1937 года. В октябре-ноябре 1937 г. партийной организацией Особого корпуса ж/д войск мне был записан выговор за то, что я не разоблачил врага народа Пантелеева и за слабую борьбу с последующими вредителями в корпусе.
Отклонений от генеральной линии партии не было, также не было и колебаний, ибо, когда случалось что-нибудь и недопонимал, ибо настоящего политического образования я до Академии им. Фрунзе не получил, я верил твёрдо исключительному руководству Ленина, а также Сталина и также ЦК нашей партии.
В белых армиях никогда не служил, а только с ними дрался, не был в плену и на территориях белых. За границей не был.
Активной борьбы с царским режимом не вёл и репрессиям не подвергался. Никогда не судился. Был арестован органами НКВД 13 марта 1938 года и 27 ноября 1939 года отпущен за отсутствием состава преступления. Награждён за бои в гражданской войне орденом «Красное Знамя» и два раза золотыми часами.

А. Кулешов

4 декабря 1939 г.

Теперь познакомимся с тем, что пишет о себе сам Валерий Иванович в журнале «Коммунист Вооружённых Сил» (№4 за 1989г.).

«Шёл сорок второй год. В то время я с мамой в эвакуации жил в селе Николаевка неподалёку от Уфы. С тревогой от отца ждали писем с фронта. До сих пор помню, как в феврале я пошёл в сельпо за хлебом. Забежал на почту, получил письмо на нашу фамилию. Почерк на конверте незнакомый, сразу мелькнула страшная догадка. Дома читал маме сквозь слёзы: «В боях с немецко-фашистскими захватчиками, проявив мужество и героизм, Ваш муж, полковник Беценко Иван Дмитриевич (4), пал смертью храбрых под станицей Войновка Полтавской области… Представлен к ордену Ленина…».
Через несколько дней, собрав котомку, я пытался уйти на фронт, но чуть не замёрз. Километрах в десяти от дома меня застала метель. Так закуролесила – не видать ни зги. Я вернулся, а летом 1943 года, когда потеплело, всё-таки удрал на фронт.
Под станицей Крымская, несмотря на возраст (неполных 15 лет) меня зачислили орудийным номером 900-го артполка прославленной 339-й Ростовской стрелковой дивизии. Так я стал сыном полка.
Часто вспоминаю фронт, однополчан. Как «старички» берегли молодых солдат, передавая им свой, кровью оплаченный опыт, спасая часто им жизнь! Такие отношения были традицией.
Первыми моими командирами были сержанты Алексей Кобзев и Павел Демьянов, оба – комсорги батареи. В составе их расчётов я воевал на Тамани и в Крыму.
Помню, как наша 339-я стрелковая дивизия готовилась к прорыву «Голубой линии». Сопка Героев, на которой располагалась наша 76-мм батарея, примыкала к нейтральной полосе. Рядом – пехота, ночью мне передали распоряжение: «Красноармейцу Беценко прибыть на КП». Я ушёл, а утром пехоту и батарею атаковали немцы. Сколько молодых ребят полегло в бою!…
Вскоре дивизион, которым командовал майор И. Демченко, прикрывал огнём пехоту, форсирующую Керченский пролив. Я понимал, что в том бою и командиры и бойцы будут наблюдать за мной особенно пристально. Ведь я собрался вступать в комсомол и потому старался изо всех сил. Тогда и получил осколочное ранение. Оказался в медсанбате. Вскоре туда пришёл комсорг Лагода и сказал: «Молодец, отлично действовал!» - и вручил мне комсомольский билет».
Дальше Валерий Иванович пишет, что ещё на войне твёрдо решил стать офицером. В 1949 году окончил подготовительное училище. Служил в Группе Советских Войск в Германии, в Киевском и Прибалтийском военных округах. Окончил Военную академию им. Фрунзе.
В последние 10 лет службы преподавал военную историю в Московском высшем общевойсковом командном училище им. Верховного Совета РСФСР.
Этот материал был также опубликован в газете «Керченский рабочий» от 29 октября 1989 г. в статье «Сражались по-корчагински» фронтовым сослуживцем В. Беценко М. Лагодой. Там же была опубликована и фотография В.И., ещё совсем мальчишки, но в солдатской форме и в компании взрослых фронтовых друзей.

***

Заведующему отдела публицистики
журнала «Огонёк»
тов. Болотину Александру Юрьевичу.

Уважаемый Александр Юрьевич!

В 34-ом номере «Огонька» в статье «Никита Сергеевич. Воспоминания» говорится о том, что по непонятным причинам, когда уже наступил перелом в войне и психологическая обстановка была уже иной, застрелился член Военного Совета 2-й гвардейской армии Ларин, подчинённый и близкий друг Р.Я. Малиновского. Можно верить Н.С. Хрущёву, что он действительно видел посмертную записку Ларина. Но нужно уточнить, в какой период Н.С. Хрущёв писал свои воспоминания, мог ли он точно написать то, что знал. И был ли смысл писать так. У меня есть совершенно другая версия причины самоубийства Ларина…
Рассказывая о боях (весны 1942 г., прим. авт.), бывший командир 134-го полка 34-й кавдивизии полковник Илья Васильевич Хозин (он умер, но я сохранил магнитофонную запись) говорил следующее (5). Виноват в поражении наших войск Юго-Западного направления командующий фронтом Тимошенко. Виновен был и Хрущёв. Но вся вина была направлена на Малиновского. Хотя его Южный фронт совершенно не имел средств, чтобы предотвратить удар противника. Поэтому Малиновский был снят с должности.
В воспоминаниях Н.С. Хрущёва проскальзывает мысль, что Сталин не знал о том, кем был Малиновский. Это – несуразица…
Со слов Ильи Васильевича Хозиева известно, что Малиновский в те годы был в немилости у Сталина. Безусловно, за Малиновским следили задолго до самоубийства Ларина. И то, что следил Н.С. Хрущёв, известно из его же воспоминаний.
Илья Васильевич сказал мне, что пришла шифровка по линии КГБ (наверное, особого отдела, прим. авт.) с вызовом Малиновского в Москву. Готовилась расправа, аналогичная расправе с Павловым. О шифровке узнал Ларин, на ней же написал примерно так: «Иосиф Виссарионович! Родион Яковлевич ни в чём не виноват. Член Военного Совета Ларин» и застрелился (6).
Прочитав записку, Сталин поверил Малиновскому.
Если это так, то нельзя охаивать Ларина, нужно отдать ему должное как человеку, настоящему другу, как принципиальному коммунисту.
Наверное, об обстоятельствах гибели Ларина знают близкие Малиновского и Ларина (7). Хотелось бы привести Вам ещё один факт – в отношении Андрея Антоновича Гречко.
А.А. Гречко был другом юности моего отца. Они в 1923 году учились в кавшколе, затем в академии им. Фрунзе, в академии Генерального штаба.
В июне 1941 года в Прилуках сформировали 34-ю кавдивизию, вели бои на Днепре – под Киевом, под Кременчугом. Бои были очень тяжёлыми. Накануне нашего контрнаступления под Кременчугом отец встретился со своим другом по Червонному казачеству дивизионным комиссаром, членом Военного Совета Юго-Западного фронта Е.П. Рыковым и очень хорошо рассказал о Гречко. В трудную минуту это спасло А.А. Гречко. Было это так. После боёв в районе Григоро-Бригодировки, Перевалочная, Кобеляки, Решетиловка, Санжары, Полтава в дивизии осталось не более 200 активных сабель. Остальные полегли в боях. Остатки дивизии, оставив Полтаву, прикрыли шоссе Полтава-Харьков. Бывший военком штаба генерал-майор Н.А. Бойко рассказывал.
Прибыл крупный особист со своей группой. Спросил у Гречко:
- Ты кто?
- Комдив.
- Взять.
Посадили А.А. Гречко, с ним комиссара дивизии П.И. Козлова в машину и под конвоем увезли в штаб армии. Моего отца назначили комдивом, Н.А. Бойко – военкомом дивизии.
И.В. Хозин дополнил рассказ: «Гречко мы любили за то, что он не прятался за нашими спинами. Радиосредств было мало – только 2 рации на дивизию, управляли посыльными на конях, комдив часто сам поднимал полк в атаку, а твой отец действовал с другим полком. Узнав о том, что Гречко забрали, Хозиев собрал сводный эскадрон, окружил подступы к штабу армии и приказал: «Расстреляют Гречко – руби всех подряд!». Так ли это было, не знаю. Но Н.А. Бойко сказал, что веским словом в защиту Гречко было мнение Е.П. Рыкова.
И Гречко и Козлов прибыли в дивизию. Е.П. Рыков, как Вы знаете, вёл группу штаба фронта на прорыв в урочище Шумейково. Шёл впереди с пистолетом в руке, увлекая других. Раненый в голову, он был пленён и затем вскоре казнён».
Мой же отец погиб под Войновкой, южнее шоссе, когда отбивали атаку танков противника, прикрывая отходившие части. Н.А. Бойко сказал, что осколок пробил партийный билет и сердце отца. Вот почему я ненавижу тех, кто утверждает, что партия наша деградировала.
И ещё об одном. Маленькая просьба. В «Красной Звезде» от 27.8.88г. в статье «Генералы 1940 года» сказано, что А. Кулешов мученически погиб в концлагере Флоссенбург…
Много лет я собирал материал о Кулешове, старшем преподавателе академии, командире 64-го стрелкового корпуса, зам. командующего 38-й армией. Я узнал, что он родился в Рузском районе под Москвой…, был унтер-офицером, заслужив три «Георгия», был комиссаром красногвардейского отряда, комиссаром полка и дивизии…
О нём отлично отзывались в аттестациях: командующий Туркестанским фронтом Авксентьевский, командующий Ленинградским округом Тухачевский, командующий СКВО Каширин, начальник академии ГШ Мордвинов и другие. Будучи командиром особого корпуса на ДВК в марте 1938 г. А. Кулешов был арестован как «враг народа». Полтора года из него выбивали ложные показания, но он не оговорил товарищей и был освобождён в ноябре 1939 г…
В Киевской оборонительной операции 64 СК с юга и 27 СК с севера сумели остановить продвижение 3-го мехкорпуса 1-й танковой группы Клейста, пойти на юг, оставив Киев. Под Кременчугом, командуя группой из трёх стрелковых дивизий (в полках оставалось по 200 – 300 человек) отбросил передовые отряды 1-й танковой группы к Кременчугу. Но силы были неравными. Кулешов организовал отход частей армии, а затем приказом нового Главкома Тимошенко был отстранён от должности. Тимошенко мстил Кулешову, т.к в своё время, когда 6-я кавдивизия 1-й Конной армии на подступах к Львову занималась мародёрством и была разоружена Червонными казаками, дивизией этой командовал Тимошенко, а приводил её в порядок Кулешов. Кулешов написал письмо Сталину, но письмо дошло до Ворошилова. Ворошилов дал возможность Кулешову командовать 175-й стрелковой дивизией. Успешное проведение Харьковской операции (в мае 1942 г, прим. авт.) закончилось провалом наступления. По приказу командующего 28-й армией генерала Рябышева дивизия прикрывала отход до последнего человека. С несколькими десятками человек в районе Чёрная Калитва Кулешов отбивался от мотопехоты противника, но был тяжело ранен осколками мины в ноги,… захвачен в плен и заключён в концлагерь «Холодная гора» в Харькове.
Гитлеровцы оставили ему форму, лечили, пытались склонить к службе Гитлеру, но Кулешов не стал предателем, клеймил позором власовцев.
Ныне живой академик Седов Константин Рафаилович в те годы немцами был назначен начальником лазарета на «Холодной горе». Пытался его спасти (у меня есть его письмо), пыталась спасти его и жена генерал-полковника Н.И. Труфанова, врач 2-й городской больницы Харькова, переправив Кулешова в клинику профессора И. Мещанинова (тогда многих удалось спасти), но не удалось.
… А. Кулешов в течение всей своей жизни был предан народу, партии до последнего своего вздоха. Генерал-майор Бельский Т.В., бывший начальник штаба 175-й стрелковой дивизии, подробно рассказал Министру обороны СССР маршалу Малиновскому о подвигах Кулешова, просил присвоить ему звание Героя Советского Союза, но дело не в этом. Нужно, чтобы люди наши в это тяжёлое время для нас знали, какой ценой защищалось дело Октября.

С уважением В. Беценко.

24.8.89г.

***
ПРЕЗИДЕНТУ ГРУЗИИ
ЭДУАРДУ АМВРОСИЕВИЧУ ШЕВАРДНАДЗЕ
от ветерана и инвалида Великой Отечественной войны
полковника в отставке БЕЦЕНКО Валерия Ивановича

УВАЖАЕМЫЙ ЭДУАРД АМВРОСИЕВИЧ!

…Извините за то, что я, простой человек, так просто обращаюсь к Вам. Вы – Президент Грузии, меня совершенно не знаете… Вы были дружны с председателем КГБ Грузии Алексеем Николаевичем ИНАУРИ, фронтовым другом моего отца, начальника штаба 34-й отдельной кавалерийской дивизии Беценко Ивана Дмитриевича. Дивизией командовал полковник Гречко Андрей Антонович, курсантский друг моего отца, будущий Министр обороны СССР.
Дело в том, что А.А. Гречко, А.Т. Стученко (Командующий Закавказским ВО) и мой отец в 1923-26 годах учились в кавалерийской школе имени Будённого в г. Зиновьевске (ныне Кировоград) на Украине. Начальником школы был Дмитрий Шмидт, расстрелянный в 1937 году как враг народа, а курсовым командиром – Николай Фёдоров – первая шашка Виталия Примакова, также необоснованно расстрелянный в 1937 году. Сын Примакова, Юрий, живёт в Москве, а сын Николая Фёдорова – Святослав Николаевич Фёдоров, известный офтальмолог, к сожалению, 2 июня 2000 года трагически погиб в авиакатастрофе.
… Мой отец погиб 26 сентября 1941 года на Днепровском плацдарме в с. Войновка, когда немецкие танки по шоссе Полтава-Харьков прорывались, тесня наши части. Обстановка складывалась очень тяжёлой. 34-я кавдивизия дралась в полуокружении…
Подполковник А.Н. Инаури командовал полком в 3-й кавдивизии 5-го кавкорпуса генерала Камкова в районе Переволочная, восточнее Кременчуга. После гибели моего отца А.Н. Инаури назначили на его должность.
В связи с большими потерями (господствовала гитлеровская авиация) в районе Змиёва, восточнее Харькова, на базе 34-й кавдивизии был сформирован 5-й кавкорпус второго формирования генерала А.А. Гречко, а 34-ю кавалерийскую дивизию принял полковник А.Н. Инаури…
Зимой 1942 года 5-й кавкорпус провёл блестящую Изюм-Барвенковскую операцию в районе Красноармейска Донбассе. Там исключительное мужество проявил командир 34-й кавдивизии А.Н. Инаури – в метель, в пургу, не имея численного превосходства, сражались кавалеристы и прорвались в Красноармейское, захватив богатые трофеи. Этот прорыв способствовал контрнаступлению наших войск под Москвой. Но превосходство гитлеровцев было очевидным (Беценко сразу переключается на события после Харьковской катастрофы, прим. авт.) пришлось отходить от рубежа к рубежу, прикрывая соединения 38-й армии.
В районе Маныча (в июле 1942г) остатки корпуса были объединены в 30-ю дивизию полковника Пичугина. А.Н. Инаури убыл для командования частями в Тегеран… Войну А.Н. Инаури закончил в Германии командиром мехкорпуса (8).
Его друг и военком полковник Н.А. Бойко убыл в 339-ю Ростовскую Таманскую стрелковую дивизию. А летом 1943 года, когда мне не было и 15 лет, чтобы отомстить гитлеровцам за гибель отца, в эту дивизию прибыл и я. Был зачислен орудийным номером – сыном 900-го артиллерийского полка. Я прошёл боевой путь от предгорий Кавказа (Краснодарский край), освобождал Кубань, Тамань, Керчь, Крым до Сапун-горы и Севастополя. Был тяжело ранен и лечился в Грузии в Цхалтубо и Абастумани, почему искренне привержен к грузинам.
С Алексеем Николаевичем Инаури я встречался два раза. Первый раз в Цхалтубо, будучи уже подполковником, преподавателем Московского училища им. Верховного Совета РСФСР (сейчас – институт). В санаторий (бывший госпиталь) приехала «Чайка», ко мне подошли двое в гражданском и сказали: «Вас приглашает А.Н. Инаури». Меня привезли в санаторий, правительственный, по-моему, в Кутаиси. Там было очень много военных и гражданских людей, генералов. Увидев меня, А.Н. Инаури представил меня: «Товарищи, вот сын моего друга И.Д. Беценко, геройски погибшего на Днепре… Был накрыт стол, где тамадой был А.Н. Инаури… Угощая собравшихся, генерал-полковник А.Н. Инаури говорил: «Эти блюда – пища моей бедной юности, а это вино – АЛАЗАСТУРИ – очень редкое вино, мы его в Кремль поставляем или сами выпиваем», - и засмеялся.
Позже он беседовал со мной и много хорошего говорил о Вас, Эдуард Амвросиевич. О том, что в Тбилиси жёны многих партийных и государственных работников служебные машины мужей используют по личным потребностям… Когда Вы приказывали водителям вернуть машины в парк, эти дамы возмущались, росло недовольство. В Грузии наблюдалось взяточничество. Алексей Николаевич говорил мне, что первый секретарь Грузии Мжаванадзе получал взятки. Его вызвали в ЦК КПСС и Вас пригласили. Мжаванадзе говорит: «Что вы мне говорите – он тоже берёт взятки!»,- и показывает на Вас пальцем. А Вы засмеялись и показали членам ЦК корешки квитанций по сдаче денег в банк – до копейки.
Вы были очень честным министром внутренних дел, поэтому на Вас часто совершали покушения ещё тогда, в советское время. Об этом мне говорил мой товарищ в Батуми подполковник Лука Джишкариани…
Второй раз я встретился с А.Н. Инаури, когда отдыхал в санатории «Красная поляна», недалеко от Адлера, в то время, когда А.А. Гречко уже умер. Я посетил дачу А.А. Гречко, среднюю школу, где была создана экспозиция «Битва за Кавказ». Я приехал в Тбилиси, чтобы передать А.Н. Инаури схему боевого пути 34-й кавдивизии, которой он командовал, и 5-го кавкорпуса генерала А.А. Гречко. А.Н. Инаури с уважением взял эти схемы и определил меня в санаторий «Иверия»…
Я разыскал родственников Сатархана Георгиевича Бербичашвили, совершившего подвиг в Прибалтике в районе Гробани. Отец Сатархана… был секретарём Ленинского райкома и расстрелян как враг народа. Сатархан бросил мединститут и ушёл на курсы танкистов. Когда танковый батальон майора Магонова (это начальник училища, где я преподавал) попал в засаду, командир головной походной заставы лейтенант С.Г. Бербичашвили по рации спокойно сказал: «Товарищ майор! Вы отходите, я вас прикрою». Метким огнём Сатархан уничтожил «Фердинанд», танк, несколько 75-мм противотанковых пушек, но и танки ГПЗ были сожжены (9). А майор И.А. Магонов совершил бросок с тыла и раздавил артдивизион гитлеровцев, который расстреливал танки Сатархана… Меня поразил этот поступок – «сам погибай, но командира выручай», поразила дружба, которая проявлялась между грузинами и русскими в тяжёлых боях прошлой войны.
Уважаемый Эдуард Амвросиевич! Сейчас я очень болен… Я написал Вам письмо, потому что не знаю, сколько мне осталось жить, потому что искренне уважаю Вас как человека, государственного и политического деятеля и потому, что моя фронтовая юность связана с Грузией.
Ещё раз с искренним уважением к Вам.
Ветеран и инвалид Великой Отечественной войны,
полковник в отставке

В.И. Беценко

19 декабря 2000 г.

П.С. Извините, что с трудом пишу. От левостороннего инсульта – паралич левой руки, и глаз – катаракта, почти не вижу.

***

143420, Московская область, Красногорский район
п/о Архангельское, 3-й ЦВКГ им. А.А. Вишневского.
Начальнику госпиталя генерал-майору м/с НЕМЫТИНУ ЮРИЮ ВИКТОРОВИЧУ от ветерана и инвалида Великой Отечественной войны полковника в отставке Беценко Валерия Ивановича.

Уважаемый Юрий Викторович!

С 22.12. по 05.01.2001 года я находился в Вашем госпитале, в 21-ом кардиологическом отделении , в палате 861. Начальник отделения Сливинский, лечащий врач Сапсаева Л.С.
Меня привезли из 9-го Лечебно-диагностического центра МО РФ, внезапно обнаружив жидкость в лёгких, задышку, боли в сердце. Ранее в госпитале Бурденко мне делали две пункции… Нужно было не бегло, а основательно сделать снимок, чтобы не было отёка лёгких, тем более что на фронте я болел фиброзно-очаговым туберкулёзом лёгких и у меня дважды обнаруживали скрытую форму пневмонии.
В диагнозе совершенно не сказано, что… у меня обнаружили инфаркт. И спас меня начальник отделения госпиталя им. Мандрыки Борисов Николай Викторович. Ничего не сказано о том, что у меня в госпитале им. Бурденко был обнаружен левосторонний инсульт… От инсульта лечился в госпитале им. Бурденко и в Химках. Для меня они – прекрасные врачи. Да и в Вашем госпитале – замечательные врачи,… и я встречался с Вами и с группой врачей в актовом зале, когда Вы говорили о преимуществах госпиталя Вишневского. Прекрасные врачи – урологического отделения, когда они у меня дробили камень 2 на 1,5 см. Но меня удивляет бездушие начальника 21-го отделения Сливинского Д.В. Оказывается, у Вас лечился от гепатита А. Березовский (10) и другие высокопоставленные лица, которые никакого отношения не имеют к армии. Но им предоставлены все условия, и не столько лечиться, сколько отдыхать. Такого нет нигде. И, наверное, об этом не знает наш президент В.В. Путин.
Меня начали лечить аспирином вместо трентала, в то время как у меня была язва 12-перстной кишки (3 см полип, нужно было сделать гастроскопию, а не просто снимок). Для разжижения крови можно было бы вводить гепарин, использовать барокамеру, это делают только не для меня – фронтовика, главного пациента военного госпиталя.
Святослав Николаевич Фёдоров – друг моего детства. Его отец Николай был командиром Червоноказачьей дивизии в Проскурове, где я родился, а мой – командиром эскадрона джигитовки в его полку с саблей, подаренной С.М. Будённым (см. книгу А.А. Гречко «В годы войны», Воениздат, 1976 г., стр. 64).
Когда он был жив, то всегда поддерживал меня в трудные минуты, например, в госпитале им. Бурденко, когда меня выписывали (нач. отделения П. Наливайко), не долечив, Святослав Николаевич говорил моей сестре Жанне: «Мне начальника отделения не нужно, дайте телефон начальника госпиталя». И всё улаживалось. А теперь его нет. Я обратился к лечащему врачу с просьбой, чтобы меня осмотрел офтальмолог. Мне сказали: идите к нему,- но как я мог идти, если я лежачий больной, хватит меня только на 100 метров, а пройти нужно было в хирургическое отделение 1,5 км по переходу. Так я остался необследованным со своей катарактой левого глаза. С трудом пишу и печатаю одним пальцем правой руки (левая парализована).
Обидно, что Вы и Сливинский Д.В. «таманцы». Ваша 2-я гвардейская СД в составе 56-й армии, которой командовал курсантский друг моего отца А.А. Гречко, сражалась вместе с нашей 339-й Ростовской Таманской Краснознамённой ордена Суворова стрелковой дивизией… Сколько ребят молодых погибло, а я уцелел… А теперь я – шлак, отброс, послужив на офицрских должностях 30 лет. Последние 10 лет преподавал тактику и военную историю. Моими курсантами были самыелучшие: высоко эрудированный генерал армии Андрей Иванович Николаев, генерал-полковник Барынькин В.М., Михаил Иванович Барсуков, начальник охраны Президента Сергей Янгорев (мы были очень дружны с его отцом, комбатом училища).
Сливинский не давал мне возможности позвонить А.И. Николаеву, Сергею Янгореву – поздравить его с Новым годом, а у меня в спешке при отправлении в госпиталь всего было 160 рублей. Другие звонили беспрепятственно с телефона начальника отделения и я видел это. В госпитале им. Мандрыки в Болшеве вообще бесплатный телефон для ветеранов.
Поддерживая Путина как Президента страны и в связи с тем, что меня лечат по графику английские врачи, я написал письмо королеве Елизавете 2-й и получил положительный ответ из посольства Великобритании в Москве. Это письмо я передам В.В. Путину с предложением назначить Министром обороны А.И. Николаева, поскольку Игорь Сергеев, Маршал РФ, доктор военных наук, высокообразованный профессионал, уважаемый мною человек (я ведь тоже артиллерист) может уйти по возрасту.
Почему начальник 21-го отделения, зная, что я лечусь по схеме, принимая лекарства, в присутствии лечащего врача отнёсся ко мне грубо: «Зачем мне вас лечить, если вас лечат англичане?».
Уважаемый юрий Викторович! Вот читаю книгу «»Гвардейская Таманская»… с автографом: «Подполковнику Беценко В.И. в память о посещении дивизии от командира Таманской дивизии генерал-майора Хворостьянова. 11.12.73г». Я прибыл в дивизию, чтобы встретиться с зятем А.А. Гречко Серёжей Бирюзовым.
… Дороги мне и другие сослуживцы моего отца по Червонному казачеству: командующий Киевским военным округом Маршал Советского Союза П.К. Кошевой, его 1-й зам генерал-полковник Чиж В.Ф., начальник штаба Крамар В.М. (ранее в «червонцах» они были командирами взводов, друзьями моего отца). Сослуживцами были также Маршал бронетанковых войск П.С. Рыбалко, Маршал войск связи И.Т. Пересыпкин, Маршал авиации С.А. Худяков, начальник штаба государств Варшавского договора генерал армии М.И. Казаков и многие другие военачальники.
Юрий Викторович! Помимо тактики, оперативного искусства и стратегии, которые я преподавал в училище, я разобрался со своими болезнями. Разработал автотренинги на сон, на сердце, на гипертонию, на почки и сделал 27 работ по различным направлениям медицины, которые передал Святославу Николаевичу. Одну из схем «Сердечно-сосудистые заболевания в условиях пиелононефрита, инсульта и атеросклероза» я передаю Вам, уважая Вас как ТАМАНЦА.
… Как преподаватель, я учил Андрея Ивановича Николаева не только военному искусству, но и разработанной Ключевским теории геополитики… Он также таманец, причём наш – нашего училища. Не чета Павлу Грачёву. Буду добиваться, чтобы А.А. Николаева В.В. Путин назначил Министром обороны РФ…
Копию письма, которое я написал Королеве Великобритании Елизавете 2-й и предложение о А.А. Николаеве я отправил В.В. Путину. Но не знаю, как быть с копией письма, которое пишу Вам, уважая Вас как ТАМАНЦА, гуманного медработника. Как быть, чтобы со мной – самым молодым ветераном и инвалидом ВОВ обращались по-человечески, а не так, как сделал Д.В. Сливинский.

С уважением полковник в отставке В.И. Беценко

17 января 2001 г

***

МЭРУ МОСКВЫ ЮРИЮ МИХАЙЛОВИЧУ ЛУЖКОВУ
125032, Москва, Тверская,13, Мэрия. Г. Москвы
от ветерана и инвалида Великой Отечественной войны
полковника в отставке БЕЦЕНКО Валерия Ивановича.

Уважаемый Юрий Михайлович!

Я – ветеран и инвалид ВОВ… голосовал за фракцию «Отечество» и блок С.Н. Фёдорова и А.И. Николаева, потому что Вы прекрасный градостроитель, отдаёте много сил Севастополю, Крыму, которые я освобождал в 1944 году.
Голосовал за С.Н. Фёдорова, потому что наши отцы были сослуживцами. Н. Фёдоров был командиром полка, мой – командиром его эскадрона. С.Н. Фёдоров был моим лучшим другом.
Голосовал за А.И. Николаева, потому что он был лучшим курсантом училища, прекрасным офицером и генералом, достойным стать Министром обороны РФ.
Поддерживая В. Путина как Президента, я написал письмо её Величеству Королеве Великобритании Елизавете 2-й 24.4.2000 года и получил ответ из посольсьтва Великобритании в Москве.
Поддерживая В.В. Путина как президента 8 июля 2002 года через посла Александра Вершбоу я написал письмо президенту США Джорджу Бушу.
11 сентября 2001 года произошёл теракт в Нью-Йорке с гибелью невинных людей. Я предвидел эту трагедию, читая труд немца Манфреда Бёкля «НОСТРАДАМУС (1503 – 1566гг)» и сообщил это Президенту В.В. Путину.
В центурии Х, катрен 49 сказано:

Погибнут сады, обступившие город
С домами, подобием горных вершин,
Раскиданы трупы разбитых моторов
Волной ядовитой мосты разрушит.

Это – трагедия разрушения Нью-Йорка терактом 11 сентября 2001 года и 3-й мировой войны с возможным отравлением вод океана, Гудзона, Гарлема и Ист-Ривера, с использованием Учсамой Бен Ладеном бактериологического или химического оружия.
Американский астролог был прав (11). Вскоре было обнаружено распространение вируса сибирской язвы. Исламский экстремизм распространялся. Он вылился в кровавые события в Афганистане, Чечне – необходимо было уничтожить международных террористов, прежде всего Усаму Бен Ладена и его сторонников. И взаимодействие двух президентов США и России вполне оправдано и закономерно.
12 сентября 2001 года Президент РФ В.В. Путин прислал мне, простому человеку, своё личное обращение:

«Признателен Вам за тёплые слова поддержки. Особенно ценно, что исходят они от человека, прошедшего через испытания Великой Отечественной войны, искренне преданного своей Родине.
Много написано и рассказано о самой жестокой войне 20 столетия. Но каждый раз, когда соприкасаешься с судьбой фронтовика, всё явственнее ощущаешь, что это была и самая героическая война.
Сердечное спасибо Вам за всё, что Вы сделали на благо Отечества.
Желаю Вам, уважаемый Валерий Иванович, и Вашим близким здоровья, счастья и благополучия.

В. Путин».

Уважаемый Юрий Михайлович!

Я очень тяжело болен. Перенёс инфаркт, два инсульта, три операции на почках, язву 12-пёрстной кишки, постоянная мерцательная аритмия, декомпрессирующий атеросклероз, катаракта обоих глаз, передвигаюсь с трудом по комнате. Меня поддерживала моя сестра Жанночка Беценко, но она умерла 11 декабря 2001 года от правостороннего инсульта и разрыва аневризмы головного мозга, пытаясь приватизировать нашу 4-комнатную квартиру, чтобы разъехаться с моим сыном-наркоманом.
Виновником её смерти я считаю своего сына. Он избивал меня в военном городке в Кузьминках, когда я уволился по болезни, только потому, что я препятствовал его пьянкам. Отобрал ключи. Бил по сердцу, по почкам, разбил о стенку телефон, чтобы не позвонили в 27-е отделение милиции, называл «жидом пархатым».
Я прикрыл ладонями сердце, желудок, говорил: «Что же ты делаешь, Петя?». А он бил. Жанна пыталась меня защитить – он отбросил её на стенку, у неё разбились очки, она потеряла сознание. Ей говорил точно так же: «Пошла ты к чёрту, старая жидовка! Хоть бы вы оба подохли!».
Угомонившись, заснул в своей комнате. Жанночка пришла в себя и через балкон соседки (Гули Салахетдиновой) вызвала оперативников 27-го отделения милиции. Они составили акт, надели наручники на Петра, забрали в отделение. Через 30 минут он пришёл, улыбается: «Что, взяли?». Но я знаю, что он стукач. Работая мясником, кормил сотрудников УВД вырезками, а бабушкам давал косточки.
Тогда оперативники мне сказали: «Может быть, вы всё спровоцировали?». А я еле стоял на ногах.
Моя бывшая жена, дочь Татьяна, сын Пётр, его жена Елена обманули меня, жестоко поступив с моей сестрой при её жизни, поскольку она являлась основным собственником квартиры. Обманули меня, зная о моём тяжёлом положении...
Пётр также обижен. Мог бы стать прекрасным самбистом (был призёром в Москве), закончить военное училище, в котором я служил преподавателем. Но мать была против того, чтобы он стал военным. А.И. Беценко и дочь Татьяна всегда настраивали его против меня. Избиения меня и Жанночки Петром было санкционировано Татьяной. Разводясь со мной, А.И. Беценко поощряла его выпивки и курение с детских лет – «Ведь ты должен стать мужчиной». Он дважды лечился в диспансере им. Ганушкина. Жена Елена украла у него почку, приучила к героину. Дочь Татьяна могла бы вместо взятки в 3 тысячи долларов вылечить его от наркомании. Елена Ивановна Быкова (Беценко) ждёт, когда Петра опять посадят (для этого прописала Олесю), чтобы использовать воровским способом доставшуюся квартиру. А Петру необходимо иметь свою отдельную жилплощадь.
Летом 1993 года Пётр использовал угрозу применения охотничьего ружья против нас.
Пётр был осуждён по 228-й статье УК по наркомании и по 222-й статье УК за незаконное приобретение оружия (газовый пистолет и патроны к нему), по 158-й статье УК – кража сантехники, 158 статье УК – кража электросчётчиков… Помимо того, что в нашей квартире постоянно с ведома работников 27-го отделения милиции организовывались и проводились сходки – трижды по групповому применению наркотических и психотропных средств. Ранее – потребление героина, теперь – «резина» - смесь марганцовки, йода, соды и других веществ.
В настоящее время я после смерти моей сестры остался один, без присмотра и помощи. Один в 4-хкомнатной квартире, потому что Пётр живёт с наркоманками, и мне по ночам звонят его друзья по Бутырке, Матросской тишине: «Пётр дома?». Ранее постоянно в его комнате жили наркоманки и наркоманы – потребляли наркотики – героин, «резину».
Пётр прописал в свою комнату дочь, но ни она, ни кто-нибудь ещё с ним жить не будут, т.к. здесь наркоманы, и он болеет гепатитом С (применение шприцев).
Но разменивать жилплощадь, по сути Жаннину, они будут, потому что оба побежали в управу в Коньково, чтобы решить жилищный вопрос (может быть, используя взятку) в свою пользу, а мне дать однокомнатную.
Надиева Мария Петровна мне сказала: «Ответ получите позже, письменно». Но как? С утверждением решения суда от 24 ноября 1998 года? Но утверждать должна префектура ЮЗАО, Валерий Юрьевич Виноградов, чтобы дать мне возможность жить не с наркоманами.
Уважаемый Юрий Михайлович! Я с искренним уважением отношусь к нашему Президенту В.В. Путину, к Вам – Мэру г. Москвы, к префекту ЮЗ административного округа (лучшего округа столицы) Виноградову В.Ю. И очень прошу Вас, поддержите меня как ветерана ВОВ, много сделавшего для нашей армии в эту трудную для меня минуту. Не через Управу Коньково (там обман), а с помощью Валерия Юрьевича Виноградова утвердить решение суда по разделению лицевого счёта, чтобы не отдать наркоманам нашу квартиру, а мне жить по-человечески…
Пётр ожесточился. Уже после смерти моей сестры Жанны в июне 2002 года, зная, что я в квартире один, разбил ногой дверь в моей комнате, разбил глобус Чижевского, который мне купила Жанна, пульт для телевизора, разорвал документы на приватизацию квартиры. Об этом прекрасно знает наш участковый и то, что он вместе с друзьями принимает «резину», но никаких мер не принимает («Моя милиция меня – фронтовика – не бережёт»).
С искренним уважением
Ветеран и инвалид Великой Отечественной войны
Полковник в отставке В.И. Беценко
31 июля 2002 г.

П.С. Все документы на разделение лицевого счёта и приватизацию жилплощади у меня имеются.

С уважением В.И. Беценко.

***
ПРЕЗИДЕНТУ БЕЛОРУССИИ
Александру Григорьевичу ЛУКАШЕНКО
от ветерана и инвалида ВОВ полковника
в отставке Беценко Валерия Ивановича

Уважаемый Александр Григорьевич!
Я – ветеран и инвалид ВОВ, полковник в отставке Беценко Валерий Иванович…
Моим курсантами были А.Н. Николаев, М.И. Барсуков, начальник гвардии Президента В.В. Путина С.В. Янгорев, ставшие впоследствии генералами. Я не могу терпеть М.С. Горбачёва, который развалил геополитически цельную Россию – Советский Союз, получив за это Нобелевскую премию. Не могу терпеть бывшего Президента Б.Н. Ельцина – «Верховного главнокомандующего», который вместе с Министром обороны РФ Павлом Грачёвым при поддержке Премьер-министра Е. Гайдара развязал войну в Чечне.
Но я поддерживаю нового Президента РФ В.В. Путина, который вместе с Вами пытается возродить союзное государство.
Причём, в этом возрождении основную роль будете выполнять Вы. Потому что в Белоруссии в основном национализированы промышленность и все направления развития экономики. Это то, что в своё время сделали президент США Ф. Рузвельт и коммунисты Китая (12).
Ф. Рузвельт, возглавляя США, сумел после тяжелейшего экономического кризиса 1929 года не только снять отрицательные моменты развала экономики США, но и 1933 году укрепить финансы и экономику США, что гарантировало Победу над гитлеровской Германией.
Мне кажется, что такую политику, основанную на деятельности Рузвельта, коммунистов Китая необходимо поддерживать и в Белоруссии и в России, не говоря уже об Украине (дай Бог разума Леониду Кучме).
Я читаю «Советскую Россию» и «Московский комсомолец». Не выношу, когда Вас охаивают в «МК» и рад, когда говорят правду в «СР».
Я преподавал военную историю и знаю, что такое «Белорусская операция», проводимая в период с 22 июня по 29 августа 1944 года…
Огромную роль в развитии партизанского движения в Белоруссии сыграл Пётр Миронович Машеров – Герой Советского Союза, Герой Социалистического труда. С июля 1941 года он руководил подпольной комсомольской организацией и партизанскими отрядами в Россонском районе, с апреля 1942 года был комиссаром отряда им. Н. Щорса. С марта 1943 года был комиссаром отряда им. Рокоссовского. А с сентября 1943 года был 1-ым Виленского подпольного обкома ВЛКСМ в Белоруссии…
Каждый 4-й белорус погиб в войне. Ну разве нельзя не отдать должное памяти этих героических людей!
С 1965 года П.М. Машеров – 1-й секретарь ЦК Компартии Белоруссии. С 1964 года – член ЦК КПСС, кандидат в члены Политбюро ЦК КПСС с 1966 года. Депутат ВС СССР в 1950-52 годах, с 1966 года – член Президиума ВС СССР. Был награждён 7 –ю орденами Ленина.
П.М. Машеров был прост с простыми людьми, пользовался любовью народа, умело проводил экономическую политику в Белоруссии. Белоруссия в те годы процветала.
Мы считали, что он, безусловно, станет Генеральным секретарём ЦК КПСС. Но случилось непредвиденное – в 1980 году он был убит спецслужбами 1-го секретаря ЦК КПСС Л.И. Брежнева.

Уважаемый Александр Григорьевич! В 1949 году я окончил Минское артиллерийское подготовительное училище, которое располагалось в военном городке Лещинец, южнее Гомеля. Вспоминается всё прекрасное, несмотря на послевоенные трудности. Полуразрушенные жилые помещения, когда воспитанники мёрзли и отогревались только в столовых, в учебных корпусах замерзали чернила в чернильницах – нечем было писать. Но командование училища – генерал Степанов (друг отца по Червонному казачеству на Украине), начальник учебного отдела В.И. Пушкин, командир дивизиона подполковник Сокол, командир взвода майор В.А. Сперанский делали всё нужное, чтобы мы стали полноценными артиллеристами. На парад нас поездом отправляли в Минск. Помню разрушенный город и то, как мы, совсем юные, парадными колоннами проходили торжественным маршем. У меня тогда уже было три медали: «За отвагу», «За оборону Кавказа», «За Победу над фашистской Германией»…
Я знал К. Симонова, секретаря Союза советских писателей, когда писал ему о событиях на Юго-Западном фронте. Тогда он сказал мне: «Не смотри, что ты не писатель, пиши всё, что знаешь. Я – не могу, занимаюсь дневниковыми записями»…
К. Симонов осуждал действия командующего Брянским фронтом генерал-лейтенанта Ерёменко, который не сумел остановить продвижение 2-й ТА Гудериана в районе Шумейкова. К. Симонов мне говорил: «Неудавшийся поэт, выскочка командовал Брянским фронтом, двумя армиями в придачу и не смог выручить Кирпоноса!» (13).
Тогда погибли – командующий ЮЗ фронтом генерал-полковник М.П. Кирпонос, член Военного совета М.А. Бурмистенко, дивизионный комиссар Е.П. Рыков (друг моего отца по Червонному казачеству на Украине), начальник штаба В.И. Тупиков. Погиб мой отец И.Д. Беценко. А отец друга моего детства начальник оперативного отдела штаба 21 армии полковник Д.Ф. Цумарев, будучи раненым, попал в плен. И 25 июня 1944 года с группой подпольщиков концлагеря Маутхаузена был казнён в печи этого лагеря смерти (14).
А 18 февраля 1945 года в этом концлагере был залит ледяной водой генерал-лейтенант инженерных войск Д.М. Карбышев.
Александр Григорьевич! В 1951 году я окончил Киевское нормальное училище им. С.М. Кирова и служил в ГДР, где в Вюнсдорфе встречался с командующим Группой войск в Германии Маршалом Советского Союза А.А. Гречко. Он рассказал мне о том, как погиб мой отец и сказал, что если б не гибель отца (он показал свои погоны) такие же погоны были бы и у моего отца, потому что он многому научился, заканчивая с ним Военную академию им. Фрунзе и Академию Генштаба им. Ворошилова.

Александр Григорьевич! Я знаю, что Белоруссия – лучшее государство СНГ по всем показателям в экономике, потому что Вы придерживаетесь тех же принципов развития хозяйства, которых придерживался П.М. Машеров.
Вот и мой двоюродный брат В. Беценко оставил свой дом в Сумах на Украине и уехал в Белоруссию в Минск, чтобы жить по-человечески.
Я очень надеюсь, что Белоруссия и Россия соединят свой геополитический союз, о чём мечтает и Президент РФ В.В. Путин.

Чтобы узнать – получили ли Вы моё письмо – очень прошу Вас или Ваших сыновей Виктора или Дмитрия Лукашенко позвонить мне по телефону… Беценко Валерию Ивановичу.

От всей души желаю Вам доброго здоровья, счастья и благополучия.

С уважением.

Ветеран и инвалид ВОВ, полковник в отставке В.И. Беценко.

5 августа 2002 года.

***

Просматривая утром свежие газеты, я обратил внимание на небольшую заметку на первой полосе газеты «Московский комсомолец» за 22.05.2003 г., имевшую самое непосредственное отношение к герою моего повествования. Приведу её полностью.

«ОРДЕНА СЫНА ПОЛКА ГРАБИТЕЛИ СЛОЖИЛИ В ПОЛЕВУЮ СУМКУ ЕГО ОТЦА.

Циничное ограбление совершено во вторник днём на улице Островитянова. Налётчики, подобрав ключи, проникли в квартиру 75-летнего пенсионера, связали старика скотчем и похитили его боевые награды, а также семейные ценности.
Как сообщил «МК» сам Валерий Беценко, двое непрошеных гостей ворвались в жилище, когда он пил на кухне молоко. Один из них держал в руке монтировку, а лицо другого было закрыто маской. На вопрос удивлённого хозяина: «Кто вы такие?» - бандиты ответили: «Сейчас поймёшь!». Они заломили старику руки за спину, втолкнули его в комнату и, связав руки и ноги пенсионера скотчем, уложили его на кровать.
Поначалу негодяи заклеили несчастному и глаза, но он уговорил мучителей снять липкую ленту, поскольку и без того плохо видел по причине катаракты.
Пенсионер (кстати, он перенёс два инсульта и с трудом передвигался) пролежал на койке два с половиной часа. Бандиты, один из которых даже представился жертве Димой, обещали не трогать ветерана, если он будет молчать.
Тем временем налётчики обшарили квартиру и отыскали три медали («За отвагу», «За освобождение Кавказа» и «За победу над Германией»), а также орден Отечественной войны 1 степени и юбилейные награды.
В годы войны Валерий Беценко был сыном полка… В последнее время пенсионер жил в квартире вместе с сыном, который на беду в тот день отсутствовал.
Гангстеры забрали даже наградные документы Валерия Беценко. Эти бумаги пенсионер хранил в полевой сумке отца, который, будучи подполковником кавалерийской дивизии Семёна Будённого, погиб в 1941 году. Гангстеры зачем-то забрали и сумку, и даже три семейных альбома с фотографиями. Кроме того, они прихватили фарфоровые статуэтки и посуду.
Когда шум в квартире стих, пенсионер потихоньку освободился и позвонил в милицию».

Прочитав эту заметку, я тут же стал звонить Валерию Ивановичу, но телефон у него долго был занят. Наконец, я услышал голос, хоть и знакомый по тембру, но изменившийся, с хрипотцой. Старик еле-еле выдавливал из себя слова. Первое, что он мне поспешил сообщить – в налётчиках он узнал приятеля своего сына – Диму по кличке «Монгол» и назвал его номер телефона. Попросил позвонить в милицию и сообщить об этом следователю, который вёл расследование. Ни фамилии следователя, ни номера его телефона Валерий Иванович не знал, хотя, как он мне поведал, по его звонку в милицию к нему приехали несколько милицейских полковников. А когда он от меня услышал, что в «МК» сегодня была опубликована заметка о его ограблении, старик тут же воспрянул духом и попросил привезти ему газету. Вот что значит солдат старой закалки – даже в тяжелейшие минуты жизни, когда, казалось бы, можно впасть в отчаяние и не думать ни о чём, кроме как о Господе Боге, он нашёл в себе силы заинтересоваться небольшой заметкой для пополнения своего только что обворованного домашнего архива!
После разговора с ним я тут же стал набирать по телефону 02. Минут 5 ждал ответа на длинные гудки, пока не услышал явно раздражённый голос женщины-диспетчера. Выслушав меня, она тут же назвала мне номер телефона ОВД «Коньково». Я стал звонить по этому номеру, но телефон всё время был занят. Я опять набрал 02. Другой женский голос, уже без раздражительных ноток в голосе, сообщил мне другой номер телефона этого ОВД. Я позвонил. Выслушав мою просьбу на другом конце провода, мне продиктовали новый номер телефона. В результате трубку взял уже кто-то из уголовного розыска. Я вкратце объяснил суть дела и сообщил о предполагаемом грабителе со слов Валерия Ивановича. Меня поблагодарили за информацию и тут же бросили трубку, не спросив ни моего имени, ни кем я прихожусь Валерию Ивановичу. Я опять позвонил старику с сообщением о выполненной просьбе. Он меня поблагодарил и стал опять жаловаться на сына. Сказал, что сын прослушивает все его телефонные разговоры, поэтому он сам не смог позвонить в милицию. Я мог лишь только посочувствовать старику и, как мог, приободрить.
Через несколько дней я опять позвонил Валерию Ивановичу, чтобы договориться с ним о встрече у него дома и передать ему газету с заметкой. Его сын ответил, что отца недавно увезла «неотложка» в больницу на улице Вавилова с острым сердечным приступом, а номера телефона больницы он не знает. Через телефонную мне удалось дозвониться до этой больницы и вскоре узнать, что Валерий Иванович был госпитализирован 5 июня, лежит в хирургическом отделении, а о самочувствии пациентов они справок не дают. Не понятно было, почему его положили в гражданскую больницу, а не в военный госпиталь, где многие врачи хорошо знали Беценко и все его болезни.
Через какое-то время я собрался навестить Валерия Ивановича в больнице и опять позвонил в справочную на улицу Вавилова. Дежурная приятным голосом спросила меня, в какой палате хирургического отделения лежит больной. Я ответил, что не знаю, но хочу узнать о состоянии больного, чтобы навестить его. В ответ услышал, что без указания номера палаты она мне ничем помочь не может.
Звоню в хирургию, чтобы узнать номер палаты. Приятный женский голос отвечает, что они справок не дают и мне нужно звонить в справочную, которая для того и существует, чтобы давать справки о больных. Звоню опять в справочную, и мне уже на повышенных тонах отвечают, что нужно знать номер палаты, в которой лежит больной.
Лишь после нескольких новых звонков с угрозами пожаловаться мне, наконец, сообщили: «Беценко В.И. лежал в гнойной хирургии, и его уже выписали».
Обрадовавшись выздоровлению друга, я тут же позвонил ему домой и голос, принадлежавший, очевидно, подруге Петра, ответил, что Валерий Иванович умер несколько дней назад, и сегодня состоятся похороны. Где и когда конкретно с ним будут прощаться, она не знает, а Петра нет дома.
Звоню опять в справочную больницы и уже с раздражением отчитываю эту сотрудницу, назвавшуюся Васильевой, за ложь, лень и бездушие к людям. В ответ – молчание. Вряд ли она что-нибудь поняла. Ведь все мы гомосоветикусы, и нечего возмущаться и пенять на зеркало.
После всех этих телефонных баталий и известия о кончине друга стало как-то пусто на душе. Хотелось выть от тоски, ибо Валерий Иванович в последнее время, как дитя малое, лепетал что-то своё и просил о помощи. По-моему, Шукшин хорошо сказал: «Скучно жить среди нормальных людей. Гораздо веселей среди свихнувшихся писателей, неумных философов, дураков-мемуаристов» По всей вероятности, мы вместе с Валерием Ивановичем относимся ко всем категориям этих людей и поэтому меня как родственную душу очень больно ударила кончина друга. Хотелось повернуть только что ушедшее время вспять, чтобы более внимательно отнестись к нуждам старика, подбодрить его словом и делом, помочь в постигшем его горе.
Позже я узнал, что Валерий Иванович умер 14 июня 2003 года «от сердечной патологии». Где его похоронили, я так и не смог выяснить, даже у наших общих друзей.
Теперь несколько слов о моих звонках и переписке после кончины старика с Черёмушкинской межрайонной прокуратурой, прокуратурой Юго-Западного административного округа, со Следственным управлением Юго-Западного округа и с редакцией газеты «Московский комсомолец» по вопросу поимки преступников, лишивших жизни старика. На все мои обращения мне сначала отвечали, что понятия не имеют о Беценко и краже его личных вещей. Лишь благодаря моим многочисленным письмам в самые высокие инстанции меня пригласили, наконец, в Следственное управление Юго-Западного округа и сообщили, что у них в одном из закрытых дел фигурирует фамилия БОценко и, очевидно, что речь идёт именно о нём, как о пострадавшем в мае 2003 года. Вскоре я узнал, что расследование вёл следователь П., который никогда до этого не вёл подобных уголовных дел, ибо является специалистом по экономическим преступлениям. Дело вскоре закрыли, ибо «проведённые мероприятия по поиску преступников не дали положительного результата». На мой вопрос: «Как же во время следствия получали информацию, если изначально была неправильно записана фамилия пострадавшего»,- милицейские начальники неопределённо пожимали плечами. Тем самым согласившись, что никакого расследования вообще не проводилось. В противном случае они быстро исправили бы ошибку в написании фамилии.
Меня насторожил ещё один факт из уголовного дела. Из него следовало, что преступники «взломали дверь квартиры Боценко». Хотя из разговора с Валерием Ивановичем по телефону я знал, что преступники открыли дверь ключом. Об этом же поведала и газета «МК» - путём «подбора ключей» (между прочим, я так и не получил никакого ответа из редакции этой уважаемой мной и многими москвичами газеты на мои несколько обращений с просьбой помочь узнать о результатах расследования). Ни фотографии взломанной двери, ни описи похищенных ценностей, ни показаний участкового, соседей я не увидел в деле. Поэтому пришёл к выводу, что коль криминальная драма давно уже стала нашим российским национальным жанром, то нечего пенять на черёмушкинских следователей, у которых каждый день оседают на полках милицейских архивов сотни висяков из-за увеличивающейся с каждым годом преступности.
Ведь все мы привыкли делать только то, что нам приказывают, поэтому винить кого-либо в халатности или бездушии к ветерану ВОВ нет смысла, ибо всё, что сегодня имеем – десятилетиями отработанная неэффективная система не только хозяйствования, но и соблюдения законности и правопорядка.
В начале 2009 года, имея на руках массу всевозможных отписок из различных инстанций, я понял, что бесполезно искать грабителей почти шестилетней давности и прекратил обращения и хождения по московским учреждениям. Никому не под силу время повернуть вспять, а старика вернуть с того света, как и простому просителю невозможно заставить кого-либо из чиновников выполнять свои прямые обязанности. Поэтому для сохранения памяти о ветеране нам остаются только поминальные свечи и цветы на могиле усопшего, да надежда, что жизнь как запрограммированная на что-то хорошее реальность сама накажет преступников.
Вот так ушёл из жизни ещё один заслуженный ветеран Великой Отечественной войны, для которого океан жизни под старость оказался океаном жестокости и людского равнодушия. Ведь если б не смерть его любимой Жанночки по вине сына, не грубо отобранный у Валерия Ивановича из рук спасительный круг в виде домашнего архива, старых фотографий и глобуса Чижевского, позволявших ему держаться на плаву, он продолжал бы приносить пользу людям. Хотя бы просто фактом своего существования в назидание потомкам и наперекор равнодушию людей с их раболепием перед властью. Поэтому нет ничего удивительного, что победители с красными звёздами на фуражках, пилотках и пряжках в прошлой великой войне, оказались в положении побеждённых. А побеждённые с орлами и свастикой на головных уборах и кителях в роли победителей. Причём, сразу же после безоговорочной капитуляции в Берлине одних и победного салюта 9 мая 1945 года на Красной площади в Москве других.
Да упокоятся души Валерия Ивановича и сестры его Жанночки с миром! А равно и всех, отдавших свои жизни за общее дело Победы не только на полях многочисленных сражений в Великой Отечественной войне, но и после неё в жестокой борьбе с людской инертностью и равнодушием по отношению к ним, своим защитникам.

20.03.2010г.


ПРИМЕЧАНИЯ

1. Генерал-майор А.Д. Кулешов погиб в концлагере Флессенбург
весной 1944 г.

2. Эта версия не соответствует действительности.

3. Н.А. Оганесян погиб в конце января 1945 г. в районе д.
Кунуров (Польша).

4. И.Д. Беценко погиб в звании подполковника.

5. Автор письма возвращается к событиям харьковской
катастрофы мая 1942 г. поскольку среди большой группы
отстранённых и пониженных в должности военачальников был
и Р.Я. Малиновский. Наибольшая опасность нависла тогда над
Ф.М. Харитоновым, бывшим командующим 9-й армией
Южного фронта. Однако в итоге никаких судебных расправ,
по крайней мере, среди лиц фронтового - армейского звена не
последовало.

6. Версия В.И. Беценко более чем уязвима. Во-первых,
Малиновский вряд ли проделал путь от комкора до
командующего фронтом всего за полгода (в июле-декабре
1941г), если бы его недолюбливал Сталин. Во-вторых,
Малиновский был освобождён от должности командующего
Южфронта не за харьковский разгром, а два месяца спустя,
когда войска Малиновского не смогли удержать позиции по
южному берегу Дона. В-третьих, Малиновского не снимали –
произошло объединение Южфронта с Северо- Кавказским, при
этом командующим новым фронтом стал не потерявший ещё
кредит доверия маршал Будённый, бывший командующий
СКФ, а генерал-лейтенант Малиновский стал его заместителем
и командующим Донской группой войск, т.е. практически
остался на своём месте, не считая изменения в «круге
общения» - подчинялся он отныне не Сталину и Генштабу, а
Будённому. Увы, успехов это не прибавило, и группу в августе
расформировали. Теперь проследим карьеру Родиона
Яковлевича в следующие полгода. Поначалу он полтора
месяца, и вновь безуспешно, командовал 66-й армией,
пытавшейся с севера пробиться к Сталинграду. В середине
октября он был заменён А.С. Жадовым и переведён на менее
самостоятельную, но почётную должность заместителя
командующего Воронежским фронтом и вновь не был ни
арестован, ни отправлен в резерв, а в конце ноября получил
очень почётное назначение – доформировать и повести в бой 2-
ю гвардейскую армию, состоявшую исключительно из
гвардейских соединений, включавшую мехкорпус и изначально
предназначенную для действий на главных направлениях
предстоящих сражений. Так и вышло, вначале 2-я гвардейская
сыграла важную роль в отражении прорыва Манштейна к
Сталинграду, а затем сама перешла в наступление. Поручать
такую силу потерявшему доверие человеку Сталин бы не стал,
тем более нелепо было санкционировать арест командующего в
момент успешного развития важной операции, да ещё через
полгода после харьковских событий. А уже в начале февраля
1943г. Малиновский вновь возглавил Южфронт, заменив
Одного из триумфаторов Сталинградской победы А.И.
Ерёменко. Совсем не похоже путь изгоя, лишившегося доверия
вождя! Далее, после расправыв начале войны с руководством, в
основном, Западного фронта и ВВС РККА Сталин до победы не
тронул никого из высшего армейского и фронтового
командования, за исключением И.А. Ласкина, не сообщившего
о кратковременном пребывании в плену. Наконец, вероятно,
что о возможном аресте командарма не стало бы широко
известно. Осуществить такую акцию мог как минимум Особый
отдел фронта, который не стал бы допускать утечки столь
секретной информации.

7. Загадкой для нас являются не только мотивы, но, возможно, и
дата этой трагедии. По официальным данным И.И. Ларин
покончил с собой 27 декабря 1942 г., т.е. на 4-й день удачно
развивавшегося наступления 2-й гвардейской армии, что само
по себе очень странно. Однако, к примеру, П.А. Ротмистров в
своих мемуарах упоминает его среди своих гостей на встрече
Нового года.

8. Инаури не командовал мехкорпусом во время войны.

9. Информация о действиях «Фердинандов» в Прибалтике
отсутствует.

10. Возможно, имеется в виду Б.А. Березовский.

11. Автор письма, видимо, имеет в виду Нострадамуса, жившего в
Европе в то время, когда Америка была ещё не открыта.

12. В экономике США никогда не существовало госсектора.

13. Мы не можем утверждать, что К.М. Симонов не говорил автору
подобного, но ряд обстоятельств заставляет скептически
относиться к этому свидетельству. Во-первых,
безапелляционный и не вполне объективный стиль
высказывания выдаёт, скорее, манеру речи и, похоже, ход
мысли самого В.И. Беценко. Симонов не считал себя
авторитетом в оперативно-стратегических вопросах и старался
воздерживаться от их обсуждения. Его больше интересовала
человеческая, морально-этическая сторона событий.
В-третьих, Симонов не сталкивался близко с А.И. Ерёменко, и в
своих книгах, дневниках и письмах почти не упоминает о нём.
Исключение составил один единственный эпизод начала 1944 г.,
когда к лечившемуся в Архангельском Симонову неожиданно
нагрянул находившийся там же Ерёменко с просьбой
прослушать и дать совет насчёт публикации написанной им
поэмы о Сталинграде. Дадим слово Константину Михайловичу:
«В том, что я слушал, не было тех явных Погрешностей в
ритме и рифмах, которые отличают совсем уж неумелые
стихи… Однако вся поэма была вполне очевидным и вполне
сознательным подражанием пушкинской «Полтаве»…
Подражание было старательным и торжественным, никакого
даже самого малейшего намёка на что-то собственное, ни
малейшей крупицы хоть чего-нибудь выходящего за пределы
подражания в том, что я слушал, не было. Это и предстояло
сказать сидевшему передо мной человеку, сумевшему
остановить немцев в Сталинграде, но неспособному написать в
стихах о том, что он делал на поле боя.
Редко, когда-либо раньше необходимость рубить
правду- матку была для меня тягостна, как в тот вечер».
Ерёменко был крайне огорчён, но стойко перенёс приговор
Симонова и не был Замечен в протаскивании своего опуса в
дальнейшем. Как мы видим, не без симпатии и уважения
нарисован портрет человека, Вся «вина» которого заключается
в написании подражательных и потому неинтересных для
большой литературы стихов, не собиравшегося в
профессионалы любителя поэзии. Слово «выскочка» ещё менее
применима к Андрею Ивановичу, одному из старейших по
возрасту военачальников того времени, провоевавшему три
большие войны и прошедшему путь аналогичный карьере
Жукова, Рокоссовского, Конева от солдата до маршала.
Симонов не мог этого не знать. Вызывает сомнение и
военный аспект этого утверждения. Представляется странным,
что В.И. Беценко обвиняет Ерёменко в том, что его только что
созданный Брянский фронт не выполнил задачу по разгрому
или сковыванию танковой групп Гудериана и одновременно
утверждает, что Южный фронт Малиновского (две
правофланговые армии которого были вполне сопоставимы с
Брянским фронтом по численности, но превосходили его по
боевому опыту) не имея возможности выполнить пассивную
задачу – сдержать удар армейской группы Клейста. Более
того, не вдаваясь в подробности Харьковского сражения
(желающих отошлём к обстоятельной работе С.А. Габова, А.С.
Доманка и Р.М. Португальского «Весной сорок второго под
Харьковом» в журнале «Военно-исторический архив» за май-
сентябрь 2002 г.) отметим, что эта катастрофа была следствием
поразительно самоуспокоенности, беспечности и нежелания
предвидеть очевидные действия противника на всех уровнях,
от Сталина и Генштаба до армейского командования, включая
и штаб Южного фронта Р.Я. Малиновского. Сил и средств, по
крайней мере для существенного замедления продвижения
группы Клейста вполне хватало.

14. Жилец дома №18. Под Киевом в 1941 году выходил из
окружения и был взят в плен немцами. В плену его склонял к
сотрудничеству с генералом Власовым власовец генерал
Меандров. Но Цумарев остался верен присяге.

ПОЧТА ЧИТАТЕЛЕЙ

Здравствуйте Ольгерд Феликсович !

Прочитал Ваши произведения и дневники, размещенные в интернете. Понравилось. Многое знакомо по своему опыту армейской службы. И от этого читать было еще интереснее. Как будто на машине времени перенесся в прошлое…

1.07.2011 г.


Здравствуйте Ольгерд Феликсович !

С интересом прочитал Вашу публикацию, посвященную полковнику в отставке Беценко Валерию Ивановичу на «Военно-историческом форуме 2» – «Личные страницы членов Союза славянских журналистов».
Меня глубоко тронула трагедия последних лет его жизни. К сожалению, подобная участь постигает многих ветеранов Вооруженных Сил. Наши «официальные» ветеранские организации, к большому моему сожалению, не занимаются одинокими, брошенными стариками или, как в данном случае, ветераном, страдающим от бессовестного родственника.
О социальных органах отдельный разговор. Это и упрек ветеранам Московского высшего военного общевойскового командного училища им. Верховного Совета РСФСР.
Вы подарили ему то, что часто не хватает людям нашего возраста – общение.

С уважением Савенков Михаил Александрович

16.07.2011 г.