«…БРОНЯ КРЕПКА И ТАНКИ НАШИ БЫСТРЫ…»
Листаю семейный фотоальбом. Вглядываюсь в фотографии, более полувековой давности. Родные, любимые лица. Сколько в них обаяния, тепла и красоты! Все они – представители поколения, на долю которого выпала честь строить, защищать и восстанавливать великое дело социализма.
Сколько пришлось пережить на своём веку поколению наших отцов и матерей, дедушек и бабушек, беззаветно любящих и любивших свою Родину! Как же их мало осталось сегодня с нами!
Как же горько терять каждого из них, из поколения атлантов, навсегда вошедшего в великую историю нашей страны! Мы, следом идущие, любим, помним и никогда не забудем ВАС, ВАШИ подвиги и ВАШИ дела! Низкий поклон ВАМ, павшим, умершим и живым!
* * *
Я родилась в семье военнослужащего (кадрового офицера, участника Великой Отечественной войны, участника Парада Победы), поэтому – ордена, медали, военная форма и память о войне – были для меня с детства привычным явлением. Обычным было и то, что по праздникам к нам приходили папины друзья. Это были танкисты-однополчане или те, с которыми он учился в Военной Академии Бронетанковых войск им. И.В. Сталина. Моя детская память сохранила эти воспоминания, начиная с 1952 года, когда папа был старшим преподавателем в Военной академии им. М.В. Фрунзе. Навсегда запомнилось их пение. Папа очень хорошо пел (он родом с Украины, а украинский народ – народ певучий), поэтому, чаще всего зачинателем песен был он. Очень любили петь песни на слова Бориса Ласкина и музыку братьев Покрасс: «Три танкиста» и, конечно же, «Марш советских танкистов», где есть такие слова: «…Броня крепка, и танки наши быстры…». Тогда, когда папа и его друзья пели у нас дома военные песни, они вставали плечом к плечу, глаза их загорались в те минуты особенным светом. Чувствовалось, что в их памяти проносились в эти минуты военные годы чудовищной войны с фашистской Германией и те страшные бои, из которых они вышли настоящими героями-победителями.
Об этих боях и напишет папа в своих воспоминаниях в 1983 году, когда с описываемых им событий пройдёт сорок лет и когда оставшиеся в живых однополчане соберутся на свою встречу в освобождённом ими белорусском городе Речице, где в центре города на постаменте стоит танк 1-ого Донского танкового корпуса генерала Панова. Напишет сдержанно, сжато – как доклад. Не умели люди, ковавшие Победу, пустословить, тем более не занимались самовосхвалением.
Итак, слово предоставляю своему папе.
1943 г.
1945г.
1945 г.
1985г.
ВОСПОМИНАНИЯ
ОХРИМЕНКО Николая Фёдоровича
гвардии полковника, участника Парада Победы 1945 года (майора, начальника штаба 17-ой гвардейской Орловской танковой бригады 1-ого гвардейского Донского танкового корпуса 1943 г.)
10 ноября 1943г. общевойсковые части и соединения 48-ой и 65-ой армий Белорусского фронта, занимавшие плацдарм южнее г. Лоева на западном берегу Днепра, перешли в наступление.
Наша, 17-ая гвардейская Орловская танковая бригада 1-ого гвардейского Донского танкового корпуса получила следующую боевую задачу:
– во взаимодействии с общевойсковыми частями и соединениями завершить прорыв обороны противника северо-западнее г. Лоева и, войдя в прорыв, стремительно наступая в северо-западном направлении, «перерезать» железную дорогу у станции «Демехи», что западнее белорусского г. Речицы;
– организовав в этом районе оборону, во взаимодействии с партизанами, не допустить подвоза к линии фронта резервов или эвакуации войск противника, военного и награбленного немцами имущества;
– не допустить вывоза советских граждан в Германию.
Организовав разведку и взаимодействие с войсками, прорывающими оборону, с авиацией и конницей, наша бригада с утра 10 ноября 43г. по наведённым понтонным мостам (в районе г. Лоева) переправилась через Днепр и продолжала двигаться к участку прорыва.
Выдвинувшись в район боя общевойсковых частей, до подхода батальонов мы с командиром бригады уточнили обстановку и взаимодействие на местности, а также маршруты их выхода и участки развёртывания. При подходе танковых батальонов к линии фронта, уточнили боевые задачи, направления, рубежи развёртывания и сигналы взаимодействия с артиллерией, пехотой, конницей и авиацией.
Подойдя к линии фронта, танкисты сразу развернули свои батальоны (1-ый и 2-ой) и вступили в бой вместе с передовыми стрелковыми частями.
В течение 1,5 – 2 часов боя удалось прорвать оборону противника на участке шириной 300-500м. и наши танки устремились в эту «горловину». Под прикрытием стрелковых частей, огня артиллерии и при поддержке авиации наша танковая бригада, почти без потерь, быстро вышла в тыл противника и,
свернувшись в походные колонны, на ходу начала уничтожать очаги сопротивления.
Примерно в 6-8км. от железнодорожной станции «Демехи» мы встретили упорное сопротивление армейских тыловых частей противника, занимавших на пути опорный пункт «Волчье». Развернув в боевой порядок большую часть сил, одним танковым батальоном бригада продолжила наступление и вскоре захватила вышеуказанную станцию, где, как оказалось, находился эшелон с советскими и польскими молодыми женщинами и девушками, подготовленный фашистами к отправке в Германию. Когда удалось освободить пленниц, их радости и благодарности не было конца. Счастливые и плачущие, они обнимали нас, как самых дорогих людей. Большинство из них были очень юные девушки, почти девочки.…
К утру следующего дня танкисты овладели опорным пунктом «Волчье», где было уничтожено до 200 немецких солдат и офицеров, несколько десятков их неисправных танков, 50-60 автомашин. Были уничтожены склады запчастей и продовольствия.
Наша 17-ая гвардейская Орловская танковая бригада, «оседлав» железную дорогу, заняла круговую оборону.
Связавшись с партизанскими подразделениями, мы организовали с ними взаимодействие и разведку противника. Кроме этого, оказали партизанам помощь вооружением, боеприпасами и продовольствием.
Никогда не забудутся фашистские зверства, которые совершались в районе г. Лоева и других районах Белоруссии: вдоль дорог висели десятки повешенных партизан и заложников – мирных жителей. Это вызвало у наших бойцов ещё большую ненависть к немецко-фашистским захватчикам. Поэтому с небывалой решительностью и бесстрашием танкисты вступили в бой и выполнили поставленную перед ними задачу.
За эти бои я был представлен к медали «За боевые заслуги».
Через несколько дней 17-ая гвардейская Орловская танковая бригада получила новую боевую задачу: ударом с запада овладеть г. Речицей. В это время командир бригады гвардии полковник Шульгин Б.В. был болен, и вся работа по организации боя и командование бригадой были возложены на меня.
Взятие города осложнялось ещё и тем, что наступать танкистам надо было в районе лесисто-болотистой местности, к тому же в непогоду.
Внезапным ударом с запада наша 17-ая гвардейская Орловская танковая бригада, овладела г. Речицей.
Бой за рабочий посёлок и мост через Днепр, во взаимодействии с другими частями 1-ого гвардейского танкового корпуса и стрелковой дивизией, продолжался ещё несколько дней.
За освобождение г. Речицы я был представлен к ордену «Красного знамени».
Этот бой для меня оказался последним, так как я получил серьёзное ранение в ногу, был госпитализирован и находился на лечении долгих девять месяцев. После длительного лечения в сентябре 1944 г. я был направлен в Москву на учёбу в Военную Академию Бронетанковых и Механизированных войск им. И.В. Сталина.
… А фашистский осколок извлекли из ноги только в 1961 году.
* * *
Об этих и других боях к 50-летия Великой Победы однополчанин П.А. Матросов – член Всесоюзного общества «Знание» и Военно-научного общества при Доме офицеров Ленинградского военного округа – напишет книгу: «Танкисты в боях за Родину», посвящённую 17-ой гвардейской танковой бригаде и жизни и деятельности её ветеранов в послевоенные годы, где в разделе «Освобождение Речицы», напишет следующее: «….Начальником штаба бригады был назначен грамотный штабной работник майор Н.Ф.Охрименко, награждённый к тому времени орденом Красного Знамени. … Майор Охрименко имел хорошие организаторские способности и умел быстро налаживать деловые отношения в коллективе, с которым ему
приходилось работать. Это был обаятельный человек, с которым мне довелось учиться и тесно общаться в Бронетанковой академии, где он был старшиной курса, а мне довелось быть его помощником. Николай Фёдорович пользовался у слушателей большим авторитетом. После учёбы он многие годы до увольнения на пенсию занимался педагогической деятельностью в Военной академии имени М.В. Фрунзе, затем принимал активное участие в работе Совета ветеранов бригады…»…
* * *
Разве мог тогда, в огневом 1943 году, папа предположить, что останется в живых, что зимой 1945 года в Москве встретит свою настоящую любовь, что у него будут сын и дочь, что он проживёт ещё долгую-долгую жизнь?!
Разве мог он предположить, что после окончания Военной Академии Бронетанковых и Механизированных войск им. И.В.Сталина он будет служить старшим преподавателем в Высшей Танковой Школе г. Казани, затем – заместителем начальника Харьковского Гвардейского Высшего Танкового Командного ордена Красной Звезды Училища и старшим преподавателем Военной академии им. М. В. Фрунзе? Мог ли он предположить, что в 1955 году его с семьёй направят служить в Германскую Демократическую Республику (ГДР)?
… Некоторое время мы жили в восточной части Берлина, в Карлсхорсте. Недалеко от четырёхэтажного дома, в котором мы жили, тянулась бесконечная, довольно высокая и прочная сетка, типа «рабицы». Это был тогда «забор», разделяющий Берлин на две половины: ГДР И ФРГ. За этим «забором» всегда ходили «фээргэшные» (а для нас – фашистские) солдаты с автоматами и немецкими овчарками. Когда граждане СССР появлялись в поле их зрения (они нас, граждан СССР, казалось нам, знали всех наперечёт), то мы чувствовали на себе их взгляды, полные ненависти. Тогда в моём шестилетнем сердце, и в сердце моего старшего брата (ему шёл девятый год), крепла ответная лютая ненависть к фашистам. Папа был назначен командиром полка дивизии, стоящей в городе Фюрстенвальде, куда, примерно месяца через два, мы уехали из Берлина. уехали довольно надолго. Но однажды, ещё в Берлине, мы всей семьёй отправились к зданию, в котором 8 мая 1945 года произошло подписание Акта о полной капитуляции фашистской Германии. Это оказалось двухэтажное, длинное здание с множеством высоких окон. Само здание было закрыто, но меня и брата родители подсадили на выступ фасада, и сквозь оконное стекло я увидела в большом зале огромный круглый (или овальный – не помню точно) стол, вокруг которого стояли большие стулья (полукресла).
Много позже, уже взрослой, я представляла себе не раз то состояние, которое испытывали тогда мои родители, находясь возле этого здания. Им было что вспомнить…
Около трёх лет прожили мы в немецких городах при воинских частях и я с уверенностью могу сказать, что чувство гордости за свою страну мы – дети советских военнослужащих испытывали очень большое, ведь самая
лучшая, самая справедливая страна в мире для всех нас… была наша Родина, Советский Союз (СССР), которую спасли от фашистов наши родители.
* * *
Промчались годы. Уже нет великой страны, и папы нет уже с 2000 –ого года, а я всё чаще и чаще возвращаюсь к прошлому. Что-то переосмысливаю, на что-то пытаюсь дать ответ и, сравнивая то время с сегодняшним, понимаю, что с уходом поколения победителей, мы все теряем нечто очень главное, очень необходимое, может быть, самое главное для всех нас. Я не знаю, как перепишут со временем подлинную историю великой страны и чудовищной войны с фашизмом, но знаю наверняка, что настоящую память… убить невозможно.
Надежда ОХРИМЕНКО
член Международного Союза славянских журналистов