«Восставший из мертвых»
«Восставший из мертвых»
Васютин Николай,
ученик 9 класса МОУ «СОШс.Орлик
Чернянского района Белгородской области»
Историю делают люди – так было всегда. Творцы, истории века два-дцатого – ветераны Великой Отечественной. Мы все, живущие на этой пре-красной и удивительной планете, обязаны им. К этим словам за 66 лет при-выкли и порою не задумываемся над их смыслом. Время идёт в трудах и за-ботах год за годом, и всё меньше остаётся тех, кто пережил эту войну. Когда-то молодёжь гордилась подвигами отцов. Мы говорим уже о прадедах. И нет уже во многих семьях бабушек, которые рассказывали о своём военном и по-слевоенном детстве. Чем дальше от нас события тех лет, тем серьёзнее ста-новится опасность не то чтобы забыть их – нет, умом мы их помним, знаем даты, названия сражений, имена полководцев, - опасность утратить память эмоциональную, успокоиться и охладеть сердцем. Возникает некий защит-ный механизм отстранённости. Позволить ему укрепиться в наших душах – значит предать память павших и живых, не щадивших себя в годы войны. Значит, дать шанс тем безумцам, которые уже в наше время лелеют мечту о мировом господстве. Допустить этого нельзя ни в коем случае.
Вглядитесь в лица этих людей. Уже немолодые, морщины и седина как награда за прожитые годы. А много лет назад они под пулями поднимались в атаку, мокли в окопах, замерзали в снегах, теряли товарищей и друзей бое-вых. Они на своих плечах приближали день Победы. Сколько их полегло на российской земле, в блокадном Ленинграде и под Москвой, под Сталингра-дом и Курском… . А многие из них лежат у безымянных высот, в лесах и бо-лотах и числятся «без вести пропавшими», как и мой прадед, Васютин Ан-дрей Иванович… О том, что он погиб в 1942 году, я узнал от отца, когда он подвел меня к стеле на школьном дворе и показал фотографию прадеда.
Потом в Книге Памяти я прочитал, что Васютин Андрей Иванович, рядовой, ПП 01485, погиб 3 августа 1942 года в Карелии, на 34 км шоссе Лаухи-Кастеньга. Больше о судьбе прадеда мне ничего неизвестно.
За годы Великой Отечественной войны по Орликовскому сельскому поселению было мобилизовано три тысячи человек, более девятисот не вер-нулось с полей брани. На сегодняшний день ветеранов ВОВ в живых оста-лось пять человек.
У нас в школе есть зал боевой славы. Теперь только «говорящие» сте-ны музея рассказывают нам о той далекой и страшной войне, о непростых судьбах наших земляков, одна из которых потрясла меня до глубины души. Это судьба Калашникова Василия Леонтьевича, который закончил Орликов-скую школу 20 июня 1941 года, мечтал поступить в Сумское артиллерий-ское училище, но война спутала планы.
Василий Леонтьевич стал курсантом авиационной школы. Уже заканчивал программу обучения, готовился к выпуску, когда вышел приказ Верховного Главнокомандующего: всех курсантов направить на защиту Сталинграда. Жалко было расставаться с самолетами, мечтал летать, но…
В то время, в октябре, немецкие войска, разрезав боевые порядки 62-й армии, вышли к Волге.
Фашисты яростно били по реке из орудий, миномётов, пулемётов. На катера и понтоны с солдатами, оглушая ревом моторов, беспрерывно пики-ровали вражеские бомбардировщики. Столбы воды, красные от зарева пожа-ров, взлетали сплошь, казалось, налетел огненный ураган - тяжело нагружен-ные катера, понтоны, баржи бросало, как щепки в шторм. Единственное спа-сение - быстрее прорваться к противоположному берегу. Но тот берег занят врагом.
Солдаты вступали в бой с фашистами раньше, чем чувствовали под но-гами землю. Прыгали в ледяную воду и под шквальным огнем автоматов и пулемётов бросались в атаку, схватывались с фашистами врукопашную, от-жимали от реки. Закрепившись на прибрежной полоске земли, полки отбива-ли атаку одну за другой, а утром перешли в контратаку.
Маршал Советского Союза В.И. Чуйков, командовавший 62 армией, так написал об этом в своих мемуарах: «Наша контратака состоялась 31 октября и, на мой взгляд, принесла нам большие успехи. Мы кое-где продвинулись метров на сто вперёд». Наверное, ничто так не передаст напряжённость об-становки, положение защитников Сталинграда в октябре 1942 года, как это свидетельство маршала: отвоевать у врага сто метров земли было большим успехом...
Василий Леонтьевич был связистом в штабной батарее. Тот день не от-личался от других: фашисты беспрерывно и методично били из орудий и ми-номётов по боевым порядкам дивизии, занимавшей оборону по берегу Волги - полосу шириной в сто-двести метров. Удар за ударом наносила вражеская авиация. Каждый раз связистам приходилось работать под огнём, но им вез-ло: быстро обнаруживали порывы, соединяли провод и невредимыми воз-вращались в свой блиндаж.
Во второй половине дня огонь противника ослаб, не появились и враже-ские самолёты, и связисты впервые за несколько дней спокойно пообедали. Напарник предложил Калашникову отдохнуть. Сколько спал, не знает. На-верное, только-только заснул, потому что, когда очнулся, было ещё светло. Помощник командира взвода сержант Демидов бешено тряс его за плечи и кричал:
- Связь!... На линию!
Грохотало и гудело так, что Калашников разобрал только несколько слов из того, что кричал ему в лицо помкомвзвода, но он понял: фашисты об-рушили на наши позиции огонь всей силой, готовят атаку, а связь со стрелко-выми полками порвана.
Василий Леонтьевич рукавом телогрейки смахнул с лица песок и тяже-ло поднялся. Затянул потуже на телогрейке ремень, взял винтовку, сунул за голенище саперный нож.
Снаряды и мины рвались по обе стороны глубокой балки, по которой пробирался Калашников. Он бежал, низко пригнувшись, спотыкаясь о камни, и торопливо дёргал провод, тянувшийся к Шлаковой горе, где занимал обо-рону Богунский полк. Промерзший провод, присыпанный снегом, поддавал-ся туго, требовалось усилие, чтобы подтянуть его, по этому напряжению, по тяжести провода Калашников догадывался, что порыв где-то далеко.
Выбравшись из балки, вжался в снег, огляделся. Впереди угадывалась Шлаковая гора. Калашников недавно в боях, однако, сразу определил, что враг обрушил на Шлаковую гору шквальный огонь, ведёт артподготовку. Как только этот обвальной силы огонь прекратится, фашисты пойдут в атаку. Су-дя по мощной артподготовке, бросят в атаку все силы. Эта мысль заставила его сразу поползти вперед, другого выбора него не было. Полз и трогал, тро-гал провод, торопясь обнаружить порыв. Но шли минуты, а порыв не нахо-дился. Калашников вспомнил: провод к богунцам тянули как раз этой лощи-ной. Теперь только проскочить чистое поле до холмика... Он перевёл запа-ленное дыхание и весь напрягся. Сзади разорвался снаряд, просвистели ос-колки. Взрывной волной бойца бросило почти к самому холму, вдавило в снег. Грудь словно скрутили тугим резиновым жгутом, в глазах плясали ог-ненные пятна. Он, ещё не придя в себя, почувствовал боль в бедре правой но-ги. В глазах всё ещё рябило и двоилось; но он полз, волоча раненую ногу. Гитлеровцы, должно быть, заметили его - пули проносились рядом, взрывали льдистый снег у самого лица. Но ему всё-таки удалось проскользнуть за холм, в лощину. Приподнялся, ощупывая рану, - она была глубокой, кровь лилась ручьём. Разорвав зубами жёсткий пакет, перевязав рану туго, как только смог, нога задеревенела. Нашёл в снегу провод, дёрнул его. На этот раз провод подался легко. Значит, порыв где-то близко. Зажал в левой руке провод и пополз, работая локтями и коленом здоровой ноги. Калашников по слабой натяжке провода определил, что порыв где - то у этой дороги. Вот и конец оборванного провода! Второго конца он не находит. Значит, делает вывод Василий Леонтьевич, он на той стороне дороги. Приподнявшись на локти, взбирается по крутому склону насыпи. Но прежде, чем Калашников преодолел последний метр крутой высокой насыпи, близко рванул снаряд: его обдало горячим тротиловым смрадом. Пришел в себя от боли в ноге. В ту же правую ногу в бедро вонзился ещё один осколок, задев кость. Василий Леонтьевич снял поясной ремень и перетянул ногу выше раны. Сознание пу-талось, но одна мысль пульсировала настойчиво: «Ползти, ползти, ты обязан дать связь!» Торопливо, не щадя раненую ногу, он соскользнул с насыпи. Нашёл второй конец провода, быстро соединил провод. Связь заработала.
Восстановив связь, осмотрелся, ища лощинку, где бы можно было ук-рыться от пуль и осколков снарядов. Заметив глубокую воронку, решил ук-рыться там. Но он ещё не выпустил из рук провод, как впереди разорвался снаряд, провод резко дёрнулся и ослаб. Снова порыв!
Как только мелькнула эта мысль, он рванулся вперёд, ухватился рукой за проволоку, торчавшую из снега, чтобы быстрее подтянуться, и тут же вы-пустил её: пуля прошила кисть правой руки... Теперь он полз, работая только левой рукой и левой ногой, лёжа на боку, припадая головой к земле. У Васи-лия Леонтьевича хватило сил найти порыв, схватить второй конец провода, но соединить провод не смог - раненая рука не подчинялась. И тогда послед-ним усилием воли он зажал концы провода зубами... Так и нашли его ночью с зажатыми в зубах концами провода. Он так стиснул их, что солдаты с трудом смогли освободить от зубов...
Как оказался в госпитале далеко от Сталинграда, Калашников Василий Леонтьевич не знал. Кто его спас, что было после того, как он потерял соз-нание, узнал лишь спустя тридцать шесть лет, когда рядом со своим домом, в Старом Осколе, встретился с ветеранами Щорсовской дивизии. Они осво-бождали от врага этот город и вот собрались здесь в День Победы. Один из однополчан и рассказал Калашникову, что спас его, вынес с поля боя связист Дмитрий Афанасьевич Роин. Связь была восстановлена. В самый критиче-ский момент артиллерия помогла богунцам удержаться на кромке берега...
Василию Леонтьевичу после госпиталя довелось повоевать и на Курской дуге, на своей родной земле. А потом их, бывших курсантов-авиаторов, вер-нули в школы. Принимал Василий Леонтьевич Калашников участие и в Вис-ло-Одерской операции, прикрывая с воздуха наши войска, наступавшие на Берлин. В 1949 году демобилизовался. Ранения дали своё... Был на партий-ной работе, всё время на стройках.
История этого человека глубоко проникла в мое сердце, растревожила, заставила задуматься о тех далеких годах. Вот живет рядом с нами человек, совершивший изумительный подвиг, но мало кто знает о том, что совершил на войне воин, восставший из мёртвых.
Каждый год в день Великой Победы мы склоняем головы перед памятью павших, дарим цветы ветеранам, ряды которых редеют с каждым годом, и я несу скромный букет алых тюльпанов на стелу «Никто не забыт, ничто не за-быто», что расположена на территории школьного двора. Когда-нибудь я приведу сюда своего сына. Здесь, на стеле, фотография моего прадеда…
И в сердце болью отзываются строки:
Давно умолк войны набат,
Цветут сады в родном краю.
Но будет вечно спать солдат,
Что смертью храбрых пал в бою.
Он подарил тебе, и мне,
И человечеству всему
Покой и счастье на Земле.
«Спасибо!» - говорю ему.
Ответить с цитированием
