Литовкин Иван Степанович

[Cliver F]

Тексты с описанием произведений (продолжение)

[Cliver F]

ГОРЯЩИЕ НОЧИ БАГДАДА

ИВАН ЛИТОВКИН

Мы все видели на экранах телевизоров, как входили в Ирак бандитские формирования сил стран НАТО. И многие недоумевали: а где же ответные удары иракской хваленой армии?

После краткосрочной войны 1990-го года, развязанной отцом нынешнего американского президента Буша, стало ясно: американцы не оставят Ирак в покое и под любым надуманным предлогом постараются уничтожить режим Саддама Хусейна. Ведь Ирак, в отличие от других арабских стран — Египта, Сирии, Иордании, Ливии и др., располагает большими запасами высококачественной нефти, сравнимыми лишь с запасами Саудовской Аравии и Ирана. Этим богатством издавна пытались овладеть англичане, теперь им на смену пришли американцы.
Но взять эти богатства под контроль оказалось не так-то непросто. Ирак — это не только богатейшая нефтеносная государство мира. Это ещё и гордый народ, унаследовавюший древнейшую культуру человечества. На территории этой страны сосредоточены бесценные памятники мировой цивилизации: тысячелетний Багдад, древний Вавилон, святые места шиитов Кербала, Неджеф, Куфа и др. Поэтому не удивительно, что иракский народ не мог долго терпеть английских колонизаторов и в 1958 году, разорвав кабальный Багдадский пакт, выбросил из страны их последнего ставленни-ка Нури Саида. После этого руководство Ирака, поставив нефтяные богатства на службу собственного народа, стало проводить более самостоятельную внешнюю политику и создало высокий жизненный уровень для населения своей страны.

Да, в Ираке была ограничена свобода, как её понимают американцы. Да, там была запрещена компартия и другие демократические огранизации. Но в этой стране также беспощадно пресекались и любые экстремистские организации исламского толка. Например, было запрещено движение «Братьев мусульман», которое бесчинствовало во многих арабских странах. Например, в Египте в своё время ими был убит Президент Саддат. В Сирии они совершили несколько террористических актов, результаты которых я видел своими глазами. Например, однажды автомобиль, начинённый взрывчаткой, вместе с водителем-смертником врезался в здание штаба ВВС и взорвал его.
Я также был свидетелем, как в той же Сирии накануне визита Главкома ВВС Главного Маршала авиации П. С. Кутахова, была попытка взорвать шестнадцатиэтажный дом, где располагался штаб Главного военного советника и жили советские специалисты с семьями. И лишь благодаря бдительности охраны удалось избежать большого количества жертв. Когда начинённый взрывчаткой грузовик на большой скорости, пробив входные решётчатые ворота, въехал во двор и устремился в застеклённый первый этаж, чтобы взо-рваться непосредственно под зданием, советский военный переводчик, дежуривший на втором, метким выстрелом уничтожил водителя грузовика и тем самым спас как само здание, так и живших в нём людей, так как автомобиль взорвался не под зданием, а во дворе. Не осталось целым ни одного стекло в окнах. Несколько человек получили ранения, а погибли лишь сирийские охранники, стоявшие у проходной на улице.

После этого дикого случая президент Сирии Ассад решил навсегда покончить с «бешеными братьями». Когда в одном из небольших городов Сирии «Братья мусульмане» устроили очередное шествие, сирийская войсковая группировка окружила их у кладбища и устроила настоящее побоище. Спасаясь от солдат, исламисты укрылись в подземелье под кладбищем. Когда все выходы из подземелья были перекрыты, солдаты стали стрелять в воздуховоды, никого не выпуская наружу. После такой жестокой расправы активные действия «Братьев мусульман» в Сирии практически прекратились.

В Ираке подобного движения не было вообще. Не было здесь и террористических актов. Любой экстремизм Саддам Хусейн выжигал калёным железом.

Такое, быть может, слишком длинное вступление я привёл для того, чтобы читатель мог более объективно судить как о Саддаме Хусейне, так и об Ираке в целом.
Когда известный сатирик Михаил Задорнов со сцены на-зывает американцев «тупыми», я с ним полностью согласен. В Ираке, видите ли, не было демократии, и они, американцы, хотят осчастливить эту страну, построив там демократическое общество по американскому образцу. У меня такой бред вызывает только смех. Убеждён, на арабском востоке демократии ни в одной стране никогда не было, нет и ещё, по крайней мере, тысячу лет не будет. Она просто несовместима с учением ислама.
Поезжайте в Ливийскую Джамахирию, в Сирию, Иорданию, Иран, Саудовскую Аравию, Арабские эмираты или Афганистан и посмотрите. Нигде ничего похожего на американскую демократию вы не найдёте. Но на эти страны, кроме Афганистана, американцы почему-то не нападают. Значит, причина агрессии в другом: американцам в Ираке нужна не демократия, а нефть. И препятствием на пути к ней был Саддам Хусейн, который не хотел плясать под американскую дудочку, как это делают Кувейт, Арабские Эмираты и Саудовская Аравия.
Но когда американцы в самом начале оккупации Ирака во главе временного совета этой страны поставили привезённого из-за границы курда, то я ещё больше утвердился во мнении, что американцы не только тупые, они еще и безграмотные люди.

Курды всегда были головной болью не только Ирака, но и Ирана, Сирии и Турции. Эта необузданная, непокорная масса людей требовала полной самостоятельности и независимости от Ирака, на что руководство страны, естественно, пойти не могло. Назначение курда главой Ирака — это всё равно, что во время событий в Чечне какой-нибудь из чеченский полевых командиров находился бы в Кремле! Чего же после этого ожидали американцы в оккупированном Ираке?

Как известно, американская армия вторглась в Ирак 20 марта 2003 года и дошла до Багдада, практически не встречая никакого организованного сопротивления иракских вооружённых сил. Тогда у многих возник вполне законный вопрос: «Где же хвалёная иракская армия? Где же хвалёная саддамовская гвардия и силы государственной безопасности?».

У меня, проработавшего в Ираке около четырёх лет в тесном контакте с иракцами на разных уровнях, такое поло-жение не вызывало большого удивления, особенно после то-го, как по телепрограмме НТВ показали беседу Савика Шустера с послом Ирака в Москве Аббасом.

Оказывается, когда до нападения на Ирак оставались считанные дни, а, может быть, даже часы, в Багдад спецрейсом прибыл председатель торговопромышленной палаты РФ Е. Примаков. Он имел короткую встречу с Саддамом Хусейном, с которым был давно хорошо знаком. Когда в тот же день Е. Примаков возвратился в Москву, посла Аббаса немедленно вызвали в Ирак. Прибыв в Багдад, он тут же направился к Саддаму Хусейну, который спросил его: «Скажи, Аббас, Примаков прилетал ко мне по своей инициативе?». Аббас ответил, что, конечно, нет.

«А знаешь ли ты, что он мне предложил? — спросил Саддам. И он рассказал, что ему было предложено. (Я не хотел бы приводить здесь слова Аббаса, дабы не иметь лишние неприятности, хотя сам слушал ту передачу и переживал за то, что ожидает Ирак после его оккупации).
После этой передачи я, неплохо познавший психологию иракского общества и его руководства за четыре года своей работы в этой стране, имею основания полагать, что события развивались примерно по следующему сценарию.
Когда после визита Е. Примакова Саддам Хусейн убедился, что помощи Ираку ждать не от кого, он, думая не о себе, а о судьбе своей страны и своего народа, принял единственно правильное на тот момент решение.

Собрав высший руководящий состав партии БААС, государства, спецслужб и армии, он задал один единственный вопрос: «Сможем ли мы победить объединённую вооружённую армаду, которая нависла над нашей страной?». Все, естественно, молчали, потому что каждый боялся потерять голову прямо в зале заседания, если ответ окажется не таким, каким бы хотел услышать Саддам.

Тогда Хусейн сказал: «Нет. Не сможем. Если американская группировка сейчас насчитывает 150 тысяч человек, то завтра она будет увеличена до трёхсот тысяч. Если у американцев сейчас есть полторы тысячи самолётов, то завтра их будет три тысячи и т. д. Поэтому одержать победу над ними мы не сможем.

Если мы окажем противнику организованное сопротивление, американцы сметут все с лица земли. Поэтому я приказываю всем вам с данного момента раствориться и не оказы-вать противнику организованного сопротивления, дабы сохранить себя, население и инфраструктуру страны.

Как показали дальнейшие события, такое решение было принято к исполнению.

А уже 20 марта 2003 года в 6 часов утра началось массированное наступление войск коалиции на иракскую землю. Многие тогда удивлялись, почему иракская армия и народ не оказывали сопротивления коалиционным силам противника. Этим людям с европейским, а особенно с американским прямолинейным мышлением было не дано понять мудрости и коварства Востока.

6 апреля американские танки вошли в Багдад, 7 апреля — заняли аэропорт, 8 апреля — осматривали дворец Саддама. А 20 апреля, сбросив с постамента монумент Саддама Ху-сейна, американские вояки решили, что на этом война закончилась. Уверенность в этом была так велика, что уже 2 мая 2003 года Президент Буш приземлился на аэродроме в Багдаде на боевом самолёте, находясь во второй пилотской кабине.

Но, как выяснилось, война в тот момент ещё на начиналась. А началась она через несколько дней после вступления американцев в Багдад, И не просто война, а война партизанская, где нет ни линии фронта, ни явного врага. Удар в спину можно получить на каждом шагу. В этой войне стали участвовать не только сохранившиеся иракские вооружённые отряды, но и боевики из других стран, люто ненавидящих Америку. Можно с уверенностью сказать, что туда перекочевала и «Аль-Кайда», которая организовала взрыв торгового центра в в Нью-Йорке (США) 11 сентября 2001 года.

Что касается этого взрыва, то я, как специалист, окончивший Военно-Воздушную инженерную академию им. Н.Е. Жуковского, глядя на экран телевизора, видя все происходившее и слушая комментарии ведущего, поражался насколько дикая, но гениальная по замыслу, идея пришла в голову террористам, чтобы совершить такой акт. И где? В центре огромного города ведущей державы м смело и квалифицированно применена на практике. Жаль, что там погибло большое количество ни в чем неповинных людей.

Этот террористический акт поставил США в унизительное положение перед всем миром. И чтобы как-то выйти из него, они, очертя голову, бросились на Ирак, где мол, находят пристанище банды Аль-Кайды, которых они обвинили во всех грехах. Такие обвинения у меня, например, вызывают боль-шое сомнение, поскольку операция практически была выполнена блестяще.
Обвинения, которые полетели в адрес Ирака, иначе, как бредом, назвать нельзя.

В Ираке при режиме Саддама никогда не было и в поми-не подобных террористических организаций и актов.
Результаты бойни в Ираке не заставили себя долго ждать. З прошедшие годы оккупации, по моим подсчета, которые я веду, регулярно слушая американскую радиостанцию «Сво-бода» на русском языке, погибло более пятнадцати тысяч только американцев. А по военной статистике, при больших числах погибших на каждого убитого приходится 4,5 - 5 раненых и искалеченных. Нетрудно подсчитать, во что обходится теперь американцам беспрепятственное, казалось бы, вторжение в Ирак.

Несмотря на то, что обе стороны несут большие потери и пленён Саддам Хусейн, конца войне пока не видно.
В решении Саддама проявился не только ум, но и восточная мудрость, хитрость и коварство вождя, сумевшего сохранить инфраструктуру государства, кадровый состав армии и службы государственной безопасности, а также не давшего уничтожить лучшую часть иракского народа.

Когда по телевидению показали, как заросшего бородой, ничего не соображавшего, накачанного наркотиками человека вытаскивали из подземелья, я ещё сомневался, Саддам ли это или его двойник. Но когда на первом заседании суда первого июня 2004 года он сделал заявление и я увидел его горящие глаза и гневное выражение лица, мои сомнения рас-сеялись. Да, это был Саддам Хусейн, с которым я когда-то встречался.!
Много ходило слухов о том, что его предали. Всё могло быть. Сейчас даже у нас, а на востоке тем более всё покупается и всё продаётся/

За голову Саддама Хусейна, как передавали в сое время средства массовой информации, американцы назначили 25 миллионов долларов! Удержаться от соблазна получить такую огромную сумму было весьма непросто. Я не исключаю, что за такую кучу денег Саддам был выдан американцам.

А вот то, что творили с Саддамом дальше, — это был обычный американский боевик, на скорую руку состряпанный в Голливуде.

По моему мнению, дело обстояло так. Саддама пленили, накачали наркотиками (видно было, что он ни на что не реа-гировал), отрастили бороду, а, может, она у него уже была, посадили в каменный колодец, закрыли его люком, подготовили кинокамеру, и дело пошло.

Подняли люк, вытащили ничего не соображавшего от наркотиков Саддама и стали показывать его на весь мир. На какое-то время американцам удалось одурачить простых людей всего мира. Но не надолго, до первого заседания суда над Саддамом, где он твёрдо заявил: «Я — Президент Ирака! Я — Главнокомандующий вооружёнными силами Ирака! Я не признаю ваш суд! Истинным преступником является Буш, и его надо судить. Кувейт — это иракская территория. И я защищал своих людей от этих собак, которые продавали наших женщин в проститутки по 10 долларов за каждую» (Впослед-ствии уточнили перевод, заменив слово собак на слово псов).
После этого заявления многим стало понятно, кто есть кто. Сломить Саддама Хусейна американцам не удалось и не удастся. Они слишком примитивны, чтобы познать сложную и тонкую психологию Востока.

Сейчас в Ираке продолжается настоящая война не только против американцев, но, к сожалению, и против тех иракцев, которые ради куска хлеба вынуждены идти на службу к американцам и их ставленникам из бывших противников режима Саддама Хусейна. Но я уверен: рано или поздно американцы уйдут из этой страны. Но кто в будущем станет у руля государства, покажет время. 13.09.09

[Cliver F]

ВСТРЕЧИ С САДДАМОМ ХУСЕЙНОМ

ИВАН ЛИТОВКИН

Как советская боевая техника потеснила французскую на иракском рынке оружия

Во время моей работы в Ираке в 1973–1977 годах там находилось много представителей различных советских организаций. Каждый из них в своей повседневной работе руководствовался соответствующими должностными инструкциями, призванными предотвращать непредвиденные ситуации, могущие отрицательно сказаться на деловых отношениях между нашими странами. Были такие инструкции и у меня, как уполномоченного Главного инженерного управления Государственного Комитета по внешним экономическим связям (ГИУ ГКЭС). Но ни в какой инструкции невозможно предусмотреть ситуаций, с которыми сталкиваешься в жизни. Иногда приходилось принимать решения на ходу в соответствии со складывавшейся обстановкой.
Однажды во время визита на военную авиабазу Хаббания от командира базы генерала Вачека я узнал, что заместитель по политической части полковник Салам и генерал штаба ВВС Ирака Ках сидели в тюрьме с Саддамом Хусейном за свою революционную деятельность и с тех пор считаются его «кровными братьями». На другой день возвратившись в Багдад, я, не заезжая домой, заехал в посольство, чтобы сообщить в Москву накопившуюся за несколько дней информацию. Здесь весьма информированный сотрудник посольства, которого прозвали Трофимычем, сообщил, что иракская сторона подписала с французами протокол на поставку самолётов типа «Мираж» и вертолётов «Суперфрелон» и назвал сумму сделки — 336 млн. американских долларов. Он также сообщил, что эта информация уже направлена в Москву. Мне было известно, что французы, в том числе и военный атташе господин Кино, часто посещали отдел связи ВВС, через который иностранцам организовывались встречи с командованием ВВС Ирака. Слыхал я и о переговорах иракцев с французами, но до поры до времени не обращал на это особого внимания, поскольку не знал конкретных данных о результатах этих переговоров.

Но тут у меня вдруг забурлило внутри. Я почему-то усомнился в достоверности информации, которую мне только что сообщил Трофимыч, и гонимый какой-то непонятной силой поехал в штаб ВВС, чтобы встретиться там с генералом Кахом, которого я видел на фото в Хаббании вместе с Саддамом и подполковником Саламом. Обычно в штабе ВВС я появлялся в первой половине дня, а тут было уже около двух часов дня.

Начальник отдела связи подполковник Муфит, несколько удивившись моему визиту в непривычное время, тут же связался с генералом Кахом и дал добро на вход на территорию штаба ВВС.

Пройдя через проходную, я опять почему-то не сразу пошёл к генералу, а решил сначала зайти к хорошо знакомому мне полковнику Азиду, ближайшему помощнику генерала. По имевшейся у меня информации, Азид также сидел вместе с генералом в тюрьме. О моём визите азид заранее не был предупреждён, и моё появление для него было полной неожиданностью.

Когда я открыл дверь его кабинета, то увидел, что там за столом сидят, кроме хозяина кабинета и его заместителя, четыре француза. Наступила немая сцена, которая длилась около минуты.

По всем правилам дипломатического этикета я не должен был заходить к нему без согласования времени встречи. Тем более, когда у него находились иностранцы.
Но коль так произошло, то по правилам дипломатического протокола мне надо было извиниться и закрыть дверь. Я так и сделал, но только дверь закрыл не перед собой, а за собой. Таким образом, я оказался в комнате, где находились французы. Наступила минутная тишина. Поскольку я не собирался уходить, то французы встали, натянуто улыбнулись, простились с полковником и ушли.
Я подошёл к полковнику Азиду и, не давая ему опомниться, стал обиженно говорить о том, что я прилагаю столько усилий к укреплению иракских ВВС, а вы, мол, за моей спиной ведёте переговоры с французами о закупке у них имущества ВВС.

И тут же я предложил ему пойти вместе со мной к генералу, к которому я с самого начала и направлялся. Он согласился.

Мы вошли в кабинет генерала. Вид у меня был заметно озабоченный. Когда после рукопожатия я сел в кресло, полковник стал докладывать на арабском языке, которого я, к сожалению, не знал, о том, что произошло.
Генерал Ках внимательно слушал и заметно хмурил брови, не глядя на меня.

С этим генералом, который занимал пост заместителя Главкома ВВС и ПВО Ирака, у меня установились своеобразные отношения. Когда была необходимость, я задавал ему в лоб любой вопрос, а он мне давал, как правило, достоверный ответ без всяких дальнейших обсуждений. Так я поступил и на этот раз.

Когда полковник Азид закончил доклад и генерал перевёл взгляд на меня, я сказал ему: «Есть слух, что вы подписали с французами протокол на поставку самолётов типа "Мираж" и вертолётов "Суперфрелон" на сумму 336 млн. американских долларов. Так ли это?». Он прищурил глаза и дал мне отрицательный ответ. На этом надо бы и остановиться. Но меня тут явно «понесло» дальше. «Кто может решить вопрос о том, чтобы вы не подписывали протокол с французами? Если вы не подпишете этот протокол, — продолжал я, — то я обещаю вам, что в ближайшее время вам будут предложены вертолёты типа «МИ», ракеты типа «Х» и другое имущество, которое вы захотите от нас получить».
Он сощурил глаза и скорее в шутку, чем всерьёз, сказал: «Саддам Хусейн».
Я, не меняя серьёзного и озабоченного выражения лица, спокойно сказал: «Тогда поедем к Саддаму». На минуту генерал, как показалось мне, остолбенел. Он ведь не знал, что я его видел вместе с Саддамом на тюремной фотографии, которую мне показывал заместитель командира авиабазы Хаббания по политчасти, откуда я только что вернулся.

Не сказав ни слова, он снял трубку и стал с кем-то разговаривать, часто повторяя слово «седи». Я знал, что это слово на арабском языке означает «господин».
Минуты через три он положил трубку и тоже спокойно сказал: «Поедем». Я чуть ли не упал с кресла. Но отступать было некуда, и я согласился.

Мы сели в его машину и поехали в сторону дворца, где в тот момент находился Саддам. Дворец располагался на расстоянии около семи километров от штаба ВВС и трёх километров от дворца Президента Ирака.

Дворцы соединяла прямая, как шнур, дорога, по которой круглые сутки курсировали две–три машины, из их окон торчали стволы пулемётов. К этому все уже привыкли и на эти машины не обращали особого внимания, хотя поглядывали на них с опаской.

До дворца мы доехали благополучно.
Пройдя несколько постов охраны, мы оказались в просторном кабинете Саддама Хусейна, где я впервые на таком близком расстоянии увидел человека, который впоследствии стал участником грандиозных событий: войны с курдами, с Кувейтом, с Ираном и, наконец, стал причиной для нападения на свою страну иностранного вооружённого контингента во главе с США.

Когда мы вошли, Саддам стоял посреди кабинета, видимо, ожидая нас.

Он вначале поздоровался со мной за руку, потом пожал руку генералу, и они трижды поцеловались, как это принято на арабском востоке.

После этого Саддам зашёл за свой полукруглый стол, предложил мне сесть напротив себя, сбоку по правую руку от него разместился генерал, который тут же стал ему докладывать.

Во время доклада Саддам иногда поглядывал на меня. Видать, генерал характеризовал меня весьма высоко.
Я, в свою очередь, незаметно внимательно рассматривал самого Саддама.

До этого я видел его несколько раз издалека, когда он прогуливался под усиленной охраной помосту через Тигр в районе президентского дворца недалеко от Советского посольства. Видел его каждый раз в новом модном костюме. Но о такой встрече я ещё несколько часов назад не мог и думать.
Передо мной сидел достаточно молодой человек (в то время ему было около 39 лет, он 1937 года рождения), подтянутый, стройный. По слухам, у него был повреждён позвоночник во время пыток в тюрьме, и он носил корсет французского производства. Мы ему почему-то такой корсет поставить не могли, хотя он будто бы с такой просьбой к нам обращался. И на этот раз он был одет в тёмный модный по тем временам костюм, белую рубашку с галстуком.

Когда он слушал генерала, я старался незаметно, но более внимательно рассмотреть этого жёсткого человека с близкого расстояния. Ведь не часто представляется такой случай в жизни.

У него были не очень крупные, но мужественные черты лица, чёрные густые волосы без седины и устремлённый жёсткий взгляд, который забыть невозможно.
Когда генерал закончил свой доклад, Саддам повернул голову в мою сторону, готовый, как я понял, меня выслушать.

Я сказал ему следующее: «Товарищ Саддам! (Заметьте! Не господин), есть слух, что иракская сторона подписала с французами протокол на поставку в вашу страну самолётов "Мираж" и вертолётов "Суперфрелон" на сумму 336 млн. долларов.

Учитывая хорошие отношения между КПСС и партией БААС, между нашими странами, советская сторона максимально удовлетворяет все просьбы Ирака на поставку всех видов вооружения, которые требуются для укрепления вооружённых сил вашей страны.

Если иракская сторона не подпишет с французами указанный протокол, — продолжал я, — то я вам обещаю, что в ближайшее время Ираку будут предложены самые современные вертолёты типа "МИ", ракеты типа "Х" (назвал точный тип этих вертолётов и ракет), а также другое необходимое вашей стране военное имущество».
Во время моей довольно бойкой речи Саддам пристально глядел мне прямо в глаза.

После того, как я произнёс эту короткую речь, Саддам сказал: «Хорошо. Подписывать не будем». И дал понять, что беседа закончена.

Мы встали. Мне показалось, что на его суровом лице показалась лёгкая улыбка. Он встал, вышел из-за стола, подошёл ко мне, пожал мне руку, потом — генералу, и мы расстались.

Пройдя через посты охраны, мы с генералом сели в его машину и отправились в обратный путь в штаб ВВС.
Когда мы прибыли в штаб, то настроение как у меня, так и у генерала было не очень восторженным. Одно дело пообещать без согласия центра на такую встречу, и совсем другое — выполнить это обещание.

Но отступать было некуда.
Прибыв в посольство, я встретил Трофимыча, который там меня всё это время ждал.

«Ну, как?» — спросил он. «Ваша информация не подтвердилась», — ответил я. Он побледнел и чуть не упал. Я понимал его состояние. Ведь его информация, которая ушла в Москву, оказалась недостоверной. А это считается серьёзным проколом в его ответственной работе.
Я тут же написал своё сообщение в три адреса: Первому заместителю Председателя ГКЭС генерал-полковнику М. А. Сергейчику, Начальнику 10 Главного управления Генерального штаба ВС СССР Н. П. Дагаеву и первому заместителю Министра авиационной промышленности СССР Казакову.

Эту информацию я показал Трофимычу. Только после этого он окончательно убедился, что я не шучу.
Моя телеграмма звучала так: «Ходят слухи, что иракская сторона подписала с французами протокол на поставку в Ирак самолётов типа "Мираж" и вертолётов "Суперфрелон" на общую сумму 336 млн. долларов. Данная информация не подтвердилась.

Сегодня я был приглашён на беседу известным лицом в государстве, которое заявило, что если советская сторона предложит в ближайшее время вертолёты типа "МИ", ракеты типа "Х" и другое к ним имущество, то протокол с французами подписан не будет».
Телеграмму я показал Трофимычу, который, прочитав её, буквально посерел.

Когда эту телеграмму я передал референту для отправки в Москву, то тут же сказал ему: «Григорий Петрович, подобных телеграмм мы с тобой уже посылали много. Нужно вслед за ней послать ещё одну, которая будет содержать всего одну строчку. Но я её пошлю лишь в том случае, если ты пообещаешь мне, что о ней никто не узнает. И ты её отправишь сейчас же, а после отправки уничтожишь в моём присутствии». Он такое обещание дал.
Я тут же написал телеграмму следующего содержания: «Сергейчику лично, строго конфиденциально. После прочтения прошу уничтожить. Встреча состоялась с Саддамом Хусейном. Литовский».

Генерал-полковник М. А. Сергейчик был в то время первым заместителем Председателя ГКЭС, и я знал: только он может понять мои действия и правильно их оценить. Я представляю, что ощущал М. А. Сергейчик, читая вторую телеграмму. Она грозила крупными неприятностями не только мне, а всем и, прежде всего, ему и советско-иракским отношениям в целом.

Я не знаю, что сделал М. А. Сергейчик, хотя догадываюсь, но ровно через неделю в Багдад прибыла делегация ГИУ ГКЭС в составе заместителя начальника ГИУ генерал-лейтенанта В. Н. Фролова и начальника договорно-правового отдела ГИУ Я. А. Панчева, которые привезли с собой проекты контрактов на поставку вышеуказанных вертолётов, ракет и большого количества имущества и боеприпасов к ним на большую сумму в долларах США.
Забегая вперёд, скажу, что за эту работу я был награждён орденом «Знак Почёта».

Я до сих пор с большой теплотой и благодарностью вспоминаю М. А. Сергейчика, этого сильного, смелого и доброго человека и начальника.

Когда началось обсуждение контрактов на поставку указанных вертолётов и другого имущества, иракцы не могли согласиться с предложенной ценой, которая, по их мнению, была слишком высокой. При этом они ссылались на английские вертолёты типа «Линкс», которые выполняли те же функции, но были почти в два раза дешевле. Переговоры беспрерывно шли целую неделю. Однако договориться по цене так и не удалось. В процессе переговоров Начальник Генерального штаба Ирака генерал-полковник Шеншал ходил по кабинету и громко кричал: «Товарищ Фролов! Эта цена не укладывается в моей голове!».

Но наша делегация не пошла на снижение цены и улетела в Москву, не подписав контракта.
Как только советская делегация улетела в Москву, тут же оживилась французская сторона.

Наблюдая за действиями французов, я нанёс визит генералу Каху, с которым я ездил на приём к Саддаму Хусейну. Во время беседы я спросил его. Кто может решить вопрос цен, поскольку предложенная цена была обоснованной, если глава делегации В. Н. Фролов не пошёл на её снижение.

Генерал, как и в прошлый раз, спокойно сказал: «Саддам».
Я тут же отреагировал: «Тогда поедем к Саддаму».
Генерал поднял трубку, набрал номер телефона, несколько минут с кем-то поговорил и спокойно сказал: «Едем».
Как и в прошлый раз, мы подъехали к тому же дворцу, прошли несколько постов охраны и оказались в том же кабинете, где я уже был раньше. В этот раз я вёл себя более уверенно.

Когда мы зашли, Садам, как и в прошлый раз, встретил нас, стоя посреди кабинета. В этот раз его лицо было заметно мягче и добрее, на нём появилось что-то, похожее на улыбку.

Сели за стол. Я после доклада генерала, который длился минут десять, сказал следующее: «Товарищ Саддам! Я выполнил своё обещание. Делегация прибыла, проведены переговоры, но контракт, к сожалению, не был подписан из-за высоких, по мнению иракской стороны, цен.
Я предлагаю послать иракскую делегацию в Москву, где ей будет организован показ вертолётов и другого имущества. Я уверен, что она получит всю необходимую информацию и подпишет контракт по предложенным ценам».

После моего заявления Саддам поговорил с генералом и ответил мне: «Хорошо!».
Он вышел из-за стола, пожал мне руку, поцеловался с генералом, и мы покинули его кабинет.
Вернувшись в посольство, я тут же, как и в прошлый раз, написал телеграмму в три адреса: заместителю председателя ГКЭС М. А. Сергейчику, Начальнику 10 Главного управления Генерального штаба ВС СССР Н. П. Дагаеву и первому заместителю Министра авиационной промышленности Казакову.

«Сегодня я был приглашён тем же высоким лицом в государстве, которое выразило просьбу принять в Москве иракскую делегацию и организовать показ предложенной авиационной техники. Это лицо заявило, что если иракцы будут удовлетворены характеристиками предлагаемой техники и другого имущества, то контракт на поставку будет подписан по ценам, предложенным делегацией генерала В. Н. Фролова». Телеграмму с пометкой «вне очереди» ушла в Москву.
Поскольку в течение трёх дней ответа из Москвы на мою телеграмму не последовало, то я каждый день в первой половине дня и после обеда стал ездить в аэропорт в VIP-зал. К этому подталкивало какое-то предчувствие, которое, однако, не обмануло меня. Примерно на пятый день во второй половине дня я зашёл в VIP-зал аэропорта. Там сидел весь цвет иракской армии во главе с Начальником Генерального штаба Ирака генерал-полковником Шеншалом, с которым у меня были хорошие деловые отношения.

Поздоровавшись с Шеншалом и с другими генералами, я спросил: «Товарищ Шеншал, не в Москву ли вы собрались?».
«Да, в Москву», — спокойно ответил он. «Но там вас никто не ждёт, поскольку вы о дате своего визита не поставили в известность ни меня, ни старшего группы военных специалистов». «А разве вы не сообщали о том, что наша делегация прибудет в Москву?» — спросил Шеншал. «Я сообщил, но не указал дату вашего прибытия и состав делегации», — сказал я. «Вы правильно сделали. Мы только что сообщили о своём предстоящем вылете своему послу в Москве, который проинформирует об этом Министерство обороны СССР. Дату и время вылета мы не сообщали, чтобы исключить возможное подслушивание нас израильскими агентами и уничтожение нашего самолёта во время полёта». «А могу ли я сейчас сообщить о вашем вылете?» — спросил я. «Да, можете, поскольку мы через час вылетаем». «Могу ли я сообщить состав делегации?» — спросил я. «Да», — ответил Шеншал и назвал поимённо всех членов делегации.

Распрощавшись с Шеншалом, я на предельной скорости поехал в посольство, откуда послал срочную телеграмму о вылете иракской делегации в Москву и о её составе.
Иракцы находились в Москве пять дней. В течение этого времени я сознательно не посещал штаб ВВС, ожидая сигнала от иракцев. Из Москвы также не поступало никакой информации.

И вдруг из штаба ВВС мне поступил долгожданный телефонный звонок. «Мистер Литовкин, генерал Ках просит вас срочно приехать к нему».

Я быстро сел в машину и направился в штаб ВВС, где меня уже ждал генерал и его помощники. Тепло поприветствовав меня, генерал сообщил: «Делегация возвратилась. Члены делегации остались довольны показом вертолётов и вспомогательных средств к ним. Поэтому мы готовы подписать контракт на поставку вертолётов типа "МИ" и ракет типа "Х" по предложенным ценам». Он попросил меня поставить свою подпись в контракте. Мы поставили свои подписи, по-дружески пожав друг другу руки.

После короткой беседы я попросил генерала связаться с Саддамом Хусейном и попросить его принять нас. Это было сделано скорее от нахлынувших эмоций. Но он воспринял эту просьбу всерьёз. Тут же позвонил Саддаму. Минут через сорок мы отправились теперь уже знакомым мне маршрутом к Саддаму Хусейну.

Когда нас пропустили к нему, он, как и в прошлые визиты, встретил нас, стоя посредине кабинета. Настроение его было заметно приподнятым. Видимо, он был доволен приёмом иракской делегации в Москве, о чём ему, естественно, уже было в деталях доложено.
Я поблагодарил его за то, что он поверил советской стороне и лично мне и сделал всё для дальнейшего укрепления дружбы между нашими военными ведомствами и странами в целом.

После моей короткой и энергичной речи он улыбнулся.
Мы встали. Он крепко пожал мне руку, поцеловался с генералом, и я распрощался с ним навсегда.
В одной из недавних телепередач о первом суде над Саддамом Хусейном судья, совсем ещё молодой человек, что не характерно для востока, предложил Саддаму представиться. В ответ Саддам с горящими глазами и гневным выражением лица сказал: «Я — Президент Ирака! Я — Главнокомандующий вооружёнными силами Ирака! Я не признаю ваш суд! Вы не вправе судить меня. Судить надо Буша»…

Глядя на экран, я убеждался — это был Саддам Хусейн, которого я встречал 28 лет назад.

Тот же решительный и прожигающий взгляд. Та же уверенность в правоте своих действий.

[Cliver F]

РАБОТА В ИРАКЕ

ИВАН ЛИТОВКИН

Из воспоминаний уполномоченного ГИУ ГКЭС СССР в Иракской республике

В начале 1970-х годов поставками военного имущества за рубеж занималось Главное инженерное управление Государственного Комитета по внешним экономическим связям СССР — ГИУ ГКЭС. Представительства этого управления официально входили в аппараты Экономсоветников в тех странах, куда поставлялось специмущество.

4 августа 1973 года я прибыл в Багдад в качестве старшего инженера в аппарате уполномоченного ГИУ, которым был тогда опытный работник капитан 1 ранга Г. Б. Харитонов. После его отъезда в СССР я занимал этот пост до мая 1977 года.

Уже в начале своего пребывания в Ираке я твёрдо усвоил, что наряду с хорошей профессиональной подготовкой человек, работающий за рубежом, должен иметь безупречный внешний вид: строгий костюм, модные ботинки (в не босоножки), рубашка с галстуком. Он должен знать иностранный язык и ездить на престижной современной машине. И это не прихоть, а острая необходимость. К такому выводу я пришёл, проработав в Ираке около четырёх лет, выполняя важную миссию по поставкам различных видов вооружения в эту страну, встречаясь с широким кругом иракских гражданских и военных руководителей, занимавшихся организацией и укреплением вооружённых сил Ирака.

Судите сами. Как уполномоченный ГИУ в Ираке, я ездил на автомобиле «Олдсмобил "Омега"» с дипломатическим номером. И поэтому, когда я подъезжал к Министерству обороны, мою машину пропускали без задержек и волокиты. Зато чёрную «Волгу», на которой ездил Старший группы военных специалистов в Ираке генерал-майор В. Т. Давыдов, всегда останавливали у ворот, выписывали пропуск и только после этого пропускали на служебную территорию. То есть по одежде, по классу машины не только в Ираке, но и в других странах судили об уровне представителя и страны, командировавшей его за рубеж.

Чиновники же, сидевшие в Москве, понимали это не всегда. Однажды, уже приняв от Харитонова должность уполномоченного ГИУ, я подвозил к Министерству обороны Ирака крупного военного финансиста, находившегося в Ираке в краткосрочной командировке. По пути я спросил его, почему его управление не может купить приличную машину с кондиционером своему генералу в Ираке. Он надулся, вздохнул и ответил: «Коммунист должен быть скромным». Вести разговор дальше по этому вопросу не было смысла.

Работа уполномоченного ГИУ и его аппарата в Ираке была направлена на то, чтобы выполнить в полном объёме и с высоким качеством те задачи, которые ставились из Москвы. Немаловажную роль в этом играли не только служебные, но и личные отношения с руководством Минобороны, ВВС и ВМС Ирака, хотя выстроить их было далеко не просто.
Примером тому могут служить отношения, которые складывались, например. у уполномоченного ГИУ ГКЭС Харитонова с командующим флота Ирака Абдо Дейри, который занимал солидный пост в руководящей партии БААС. По слухам, он был первым секретарём этой партии на юге страны. Куда входили портовые города Басра и Ум-Каср.

Видимо, Дейри состоял также и в центральном аппарате партии БААС в Багдаде. Это было видно хотя бы из того, что он не особо считался даже с начальником Генерального штаба МО Ирака Шеншалом, который исполнял также обязанности Министра обороны страны (этот пост долгие годы был вакантным). Найти контакт с Дейри было весьма сложно. Будучи бригадным генералом, он требовал, чтобы наши советники были такого же уровня. К сожалению, в Москве не хотели понимать этого, и на все наши запросы прислать советника в чине адмирала, как просил Дейри, просто не отвечали. В результате тот отказался от услуг наших специалистов и на их место пригласил египтян во главе с генералом.
У Дейри были свои понятия об уровне подготовки наших советников. Когда после отъезда Г. Б. Харитонова в Москву я посетил Абдо Дейри с официальным визитом, он в очередной раз стал критиковать нашу сторону за то, что мы присылаем специалистов не соответствующего уровня, и указал пальцем на одного нашего капитан-лейтенанта. В ответ на это я напомнил ему, что этот офицер не простой специалист, а кандидат технических наук. Тогда Абдо Дейри в довольно вольной форме заявил: «Чему может научить ваш капитан моих подполковников. Если вы не пришлёте мне адмирала, то я через две недели откомандирую всех ваших специалистов назад».
Об этом разговоре я незамедлительно доложил в Москву, которая в очередной раз не придала этому требованию серьёзного значения. А через две недели Дейри действительно официально сообщил мне, чтобы мы откомандировали всю группу советских моряков. На их место вскоре и прибыли египтяне во главе с генералом.
Это яркий пример того, как иногда наши центральные органы не учитывали все тонкости работы с иностранными партнёрами, в том числе и с такими, как иракцы.
Деятельность аппарата уполномоченного ГИУ в Ираке сильно осложняли военные действия с Израилем в 1974 году и с курдами в 1976 году.

Когда поступила информация о начале войны с Израилем, я прибыл в штаб иракских ВВС. Настроение у офицеров было заметно приподнятым. Я поинтересовался. Как идут дела на фронте, как показывает себя наша военная техника и, в частности, самолёты советского производства. Иракцы с похвалой отозвались о наших самолётах типа «МИГ», которые по своим характеристикам оказались лучше американских «Фантомов».
Попутно я выразил уверенность в том, что в этой войне арабы победят, загнав Израиль в пределы своих границ. Египту будет возвращён Синайский полуостров, а Сирии — Галанские высоты.

Казалось бы, на этом разговор должен был закончиться. Но один из офицеров спросил меня: «Мистер Литовкин, это ваше личное мнение или мнение вашего правительства?». Я быстро сориентировался и ответил, что это моё личное мнение, и тут же спросил: «А разве у вас другие цели?». «Да, другие, — заговорил он. — Так называемого государства Израиль нет и не должно быть. Евреи там никогда не жили. Это территория Палестины, и там должны жить палестинцы. Евреи туда пришли в 1948 году из СССР и США. Вот и заберите их обратно. Ибо мы их всех перебьём, а оставшихся в живых утопим в море». Такое заявление для меня было полной неожиданностью.
После этого разговора я стал более осторожно выражать свои мысли по этому вопросу и стал активно заниматься более глубоким изучением истории Израиля и Палестины. Это помогло мне много открыть для себя в этом сложном и запутанном вопросе.

Нам приходилось через Ирак участвовать в обеспечении боевых действий в Сирии. Когда сирийский аэродром под Дамаском был выведен из строя, то все самолёты с боеприпасами и другим имуществом приземлялись на иракский военный аэродром Хаббания (100 км от Багдада). Как правило, после 24 часов поступала телеграмма из Москвы, в которой сообщалось время прибытия самолётов, наименование имущества и давалось указание о передаче этих грузов иракской стороне. Я садился в машину с дипломатическими номерами и в кромешной темноте по пустыне гнал 100 км до аэродрома Хаббания, часто обгоняя бронетанковые колонны иракских войск, шедших в Сирию для её защиты.
Приезжал на авиабазу, передавал грузы иракской стороне, оформлял приёмо-сдаточные акты, а утром возвращался обратно в Багдад.

Каждый раз представитель иракских ВВС подполковник Назар недовольно тёр глаза, вместе со мной считая ящики с военным имуществом, подписывал приёмо-сдаточные акты, и мы по-дружески расставались с тем, чтобы на следующую ночь встретиться вновь.

Так продолжалось, пока не закончилась вторая арабо-израильская война. Чёткая и организованная работа аппарата уполномоченного ГИУ дала возможность после окончания войны подписать необходимые двухсторонние правительственные документы без особых трудностей.
Для выполнения этой миссии в Багдад на специальном самолёте прибыли заместитель председателя ГКЭС Г. С. Сидорович и начальник 10-го Главного управления Генерального штаба Вооружённых сил СССР Н. П. Дагаев. Они провели переговоры и на основании наших приёмо-сдаточных актов подписали соответствующие правительственные соглашения.

При обсуждении этих документов иракцы иногда ставили под сомнение некоторые наименования и количества имущества, переданного им во время войны, так как не все копии актов у них сохранились. Тогда приходилось доставать свои копии и показывать на них подписи представителя МО Ирака подполковника Назара. Вопросы сразу снимались/

Работа уполномоченного ГИУ в Ираке во время военного конфликта была положительно оценена руководством ГИУ в Москве. Это ещё раз подтвердило непреложную истину: войны начинаются и заканчиваются, люди приходят и уходят, но документы должны всегда оставаться в сохранности.

С отъездом из Ирака Г. Б. Харитонова поле моей деятельности значительно расширилось. Завоёванное уважение иракцев ко мне давало возможность принимать иногда серьёзные самостоятельные решения. Впрочем, нередко того требовала сама обстановка.

Как-то в один из дней в иракский порт Ум-Каср прибыл транспорт с новейшими по тем временам самолётами типа «СУ». Они находились в контейнерах, которые погрузили на железнодорожные платформы и отправили из порта на север страны в Киркук.

Но на пути следования в трёхстах километрах от Багдада был мост, под которым контейнеры по высоте не проходили. Состав остановился. Меня пригласили в штаб ВВС, откуда на вертолёте мы срочно отправились к тому мосту.

Осмотрев контейнеры, я предложил открыть их и измерить высоту киля самолёта. По всем инструкциям, вскрывать контейнеры до прибытия группы сдатчиков никто не имеет права. Однако я сознательно пошёл на такой шаг. Измерили высоты моста и контейнера без крышки. Расстояние от киля до мостовой балки было не более 15 см. И всё-таки я принял решение на малом ходу «протащить» все 20 контейнеров. Всё обошлось благополучно, а мои решительные действия повысили мой авторитет в глазах иракской стороны.

И ещё один пример.

Большие современные бомбардировщики типа «TV», которые были поставлены в Ирак, размещались на аэродроме Хаббания. Командиром этой авиационной базы в то время был иракский генерал Васек. Там находились две группы советских специалистов, командированные по линии Минобороны СССР, которые подчинялись Старшему группы военных специалистов генерал-майору В. Т. Давыдову. А многочисленную группу гражданских специалистов по гарантийному обслуживанию самолётов возглавлял инженер Ф. А. Ахмедзянов. Он подчинялся мне.
Однажды я решил проверить их работу и одновременно нанести визит вновь назначенному командиру авиабазы генералу Васеку. К зданию, где размещались штаб и офис командира базы, я подъехал на иномарке серебристо-голубого цвета и произвёл на генерала Васека соответствующее впечатление, так как генерал В. Т. Давыдов приезжал на авиабазу на «Волге» чёрного цвета. К тому же я говорил с ним на английском языке, на месте решал все неясные вопросы и свои действия подтверждал соответствующими письмами на английском языке, тут же написанными от руки. Его расположение ко мне росло на глазах. Через некоторое время в кабинет командира базы зашёл подполковник со стеком подмышкой. Васек представил его как подполковника Салама, его заместителя по политической части. При этом он сказал, что Салам одновременно и первый секретарь партии БААС всего региона. Пожав друг другу руки, мы разговорились…
Видимо, командир базы характеризовал меня весьма высоко, потому что Салам предложил мне посетить дом партии БААС, который располагался тут же на базе. Я, конечно же, согласился.

В доме партии за чаем мы разговорились. Гостеприимный хозяин предложил мне остаться переночевать на базе, а вечером зайти к нему на ужин и отведать фирменную рыбу «масгуф», приготовленную на рогатке над углями.
Вечером после ужина Салам стал показывать мне фотографии, в том числе и те, которые были сделаны в тюрьме, где он сидел за революционную деятельность. На одной из них я узнал Саддама Хусейна и одного из действующих генералов ВВС Каха. Я спросил Салама, встречается ли он сейчас с Саддамом Хусейном. Тот ответил утвердительно. А встречается ли с ним генерал ВВС Ках, который также был на фото? Салам вновь ответил утвердительно. Это означало, что все трое по законам своей партии были «кровными братьями».
На том бы всё и закончилось, если бы не события, которые последовали на второй день после нашей встречи, когда я зашёл в посольство и встретил там одного знакомого, который многое знал. Его звали Трофимычем. Он сообщил мне, что иракцы подписали с французами протокол на поставку в Ирак большой партии французских самолётов и вертолётов. Забегая вперёд, скажу, что эта информация впоследствии не подтвердилась.

Используя информацию, полученную от Салама — заместителя командира авиационной базы по политчасти, я провёл активную работу с генералом ВВС Кахом, изображённым на фото вместе с Саддамом Хусейном. Этот генерал, с которым у меня сложились хорошие деловые отношения, организовал мне встречи с Саддамом Хусейном. В результате этих встреч был подписан крупный контракт на поставку в Ирак советского авиационного имущества на весьма значительную сумму в иностранной валюте.

Находясь в Ираке, я пережил ещё одну войну — иракско-курдскую. На мой взгляд, курдская проблема — это незаживающая рана на теле Ирака. В то время, а это был 1976 год, правительство Ирака делало всё, чтобы избежать войны. Оно даже ввело не предусмотренный конституцией пост вице-президента Ирака, на который был назначен один из руководителей курдского движения Али. Но курды во главе с Барзани при поддержке Ирана требовали создания только самостоятельного курдского государства со своей собственной валютой.

Для меня ситуация осложнялась тем, что в самом центре Курдистана в городе Киркук находились советские авиационные специалисты-гарантийщики, и там же базировались самолёты типа «СУ», о которых сказано выше. В связи с этим мне не один раз приходилось одному ездить на своей машине без охраны, покрывая расстояние до 500 километров в один конец. Но, слава Богу, всё обошлось благополучно. Благо, что курдская война закончилась быстро. В 1977 году на совещании стран ОПЕК в Алжире между Ираком и Ираном неожиданно было подписано соглашение о мире. По этому соглашению Тегеран обещал прекратить помощь курдам, а Багдад признавал границы между Ираком и Ираном по фарватеру реки Шатт эль-Араб, а не по её иранскому берегу.

К сожалению, это соглашение работало недолго.
В сентябре 1980 года между двумя странами вновь разразился кровавый конфликт, который продолжался до августа 1988 года. Но участниками этих событий суждено было стать уже другим специалистам ГИУ.
Годы, проведённые в Ираке, по своей насыщенности информацией, огромным объёмам работы по поставкам вооружения и военной техники, незабываемым встречам с руководством вооружённых сил Ирака и особенно с Саддамом Хусейном навсегда останутся в моей памяти…

ИРАКСКАЯ РЕСПУБЛИКА

Государство на Ближнем Востоке, с 2003 года оккупированное иностранными войсками. Площадь 434,9 тыс. кв. км. На севере граничит с Турцией, на востоке — с Ираном, на юге — с Саудовской Аравией и Кувейтом, на западе — с Сирией и Иорданией. Общая протяжённость сухопутных границ — 3630 км. На юго-востоке на протяжении 50 км Ирак омывается водами Персидского залива. Главные водные артерии — реки Тигр и Евфрат. Крупнейшие города — столица Багдад, Басра, Мосул, Киркук. В городах живёт около 40 % населения.
Ирак — многонациональная страна. 78 % населения — арабы, около 16 % — курды. Кроме них, на территории Ирака живут туркмены, ассирийцы, армяне, иранцы, турки и др. Официальные языки — арабский и курдский. Официальная религия Ирака — ислам. Её исповедуют около 94 % населения — арабы, курды, туркмены, иранцы. Остальные 6 % исповедуют христианство различного толка.
Главная священная книга мусульман — Коран. Мусульманское население Ирака делится на суннитов и шиитов. 54 % мусульман исповедуют ислам шиитского толка (священной книгой признают только Коран). 46 % мусульман наряду с Кораном в качестве священной книги также признают сунну (сборники из шести книг, в которых изложены предания о жизни пророка Мухаммеда). Их называют суннитами.

Священными городами шиитов считаются Куфа, где был убит четвёртый праведный имам Али; Неджеф, где был похоронен имам Али; Карбела,где суннитами были убиты сыновья святого Али Хусейн и Хасан.

14 июля 1958 года в Ираке произошла антиимпериалистическая буржуазно-демократическая революция, положившая конец полуколониальному режиму во главе с английским ставленником Нури Саидом. Революцию возглавил руководитель организации «Свободные офицеры» полковник Абдель Керим Касем.
В 1968 году в Ираке произошёл очередной государственный переворот, в результате которого к власти пришло иракской крыло Всеарабской партии социалистического возрождения (БААС), которое возглавил Президент Аль-Бакр. Вторым человеком в партии и в государстве стал Саддам Хусейн, занявший пост заместителя председателя совета революционного командования, который в то время считался высшим органом государственной власти. Саддам также ведал службой государственной безопасности страны.
Весной 1973 года в Ираке была предпринята попытка государственного переворота, которая была жестоко подавлена. Американский посол срочно покинул страну и больше в Ирак никогда не возвращался. С этого момента Ирак практически прервал дипломатические отношения с США.
Установившийся режим с симпатией относился к СССР, и с этого момента при помощи нашей страны в Ираке развернулось большое строительство гражданских объектов, которое велось по линии Госкомитета СССР по внешним экономическим связям (ГКЭС). В отличие от многих других развивающихся стран, Ирак был платёжеспособной страной, поэтому сотрудничество с ним было выгодно для нас не только с политической, но и с экономической точек зрения.

В 1972 году Ирак стал активно укреплять свои вооружённые силы, ориентируясь на помощь Советского Союза. Такое положение иракской стороны было с пониманием встречено тогдашним советским руководством. Для поставок военного имущества в Багдаде был создан Аппарат уполномоченного ГИУ ГКЭС…