Миличевич Юлия Иосифовна

**Миличевич Екатерина** · 19.03.2012, 00:17

На Петровацкой дороге

Бранко Чопич

На дороге Петровацкой беженцы
И 300 детей в колонне.
Над дорогой кружат хищные птицы –
Чужие самолеты.
По скалам заснеженным
Звенит стальной дождь…
В снегу мертвая Машенька,
Мамина единственная дочь.
Было ей семь годочков.
Три дня ножечки снег месили
И сотни раз споткнулась,
В своей юбочке маленькой,
В маленькой безрукавке,
А сверху желтый полушубок,
Широченный и с длиннющими рукавами
Из старого пальто отца.
Иногда Машенька плакала,
А потом опять смеялась,
И веселой была,
Когда мать утешала:
Ещё немножко, родная,
И мы увидим Петровац,
А это город огромный,
В нем найдем тепла и хлеба,
И дома – до самого неба.
Радовалась девчушка
И теплу, и городу невиданному,
А сейчас лежит малюсенькая, как птичка,
На дороге Петровацкой,
На дороге окровавленной.
Глаза широко раскрытые смотрят,
Но нет в них сияния,
Из мертвых уст малышки,
Обвинение кричит немое:
О, страшная птица,
Ты меня убила!
А в чем я перед тобой виновата?

Переводчик неизвестен

Подготовила к.т.н. Миличевич Юлия по материалам Предрага Миличевича

**Миличевич Екатерина** · 19.03.2012, 00:28

Мысли, возникшие при чтении книги Вадима Пересветова
«Журналистика:секреты успеха – 3»

Вышла из печати отличная книга «Журналистика: секреты успеха-3», завершающая часть трилогии авторского курса Вадима Пересветова в школе журналистики «Известия». Третья книга посвящена, в основном, технике письма, уровню грамотности журналистов и писателей, дикторов и ведущих радио и телевидения, который, к большому сожалению, достаточно низок и увы! продолжает падать. В былые советские времена газеты, журналы, радио, телевидение служили нам, тогдашнему молодому поколению, образцом прекрасного грамотного русского языка. С этими изданиями и передачами мы по уровню грамотности сверялись, как сверяются военные своими часами перед ответственной операцией. Эти издания служили нам, независимо от нашей профессии, практически и словарями и образцами четкого текста и чистого стиля, не говоря уже об орфографии и синтаксисе. Особую благодарность заслуживает наше замечательное советское радио, которое достигало всех отдаленных мест Советского Союза от Северного полюса до Кушки и от Камчатки до Калиниграда. Знаю это своему опыту. Мой отец был военным летчиком, и нас всю жизнь бросало по «медвежьим углам», до которых радио доносило и «Час поэзии», и «Театр у микрофона», и классическую и народную музыку, и новинки литературы, и события в мире – и все это на самом высоком культурном уровне с привлечением лучших писателей, журналистов, актеров и других замечательных людей. Мы никогда не чувствовали себя оторванными от жизни и культуры нашей прекрасной Родины. Старые советские дикторы и ведущие радио и телевидения рассказывали о том, что у них проходили еженедельные семинары с «разбором полетов» в довольно жестком стиле с очень высокими требованиями ко всем журналистам печати, радио, телевидения, не говоря уже о том, что практически все эти журналисты имели филологическое, историческое, журналистское или блестящее театральное образование, были людьми воспитанными, грамотными, начитанными и тщательно контролируемыми (в профессиональном смысле) более квалифицированными специалистами. На радио семинары вели знаменитые Ольга Высоцкая, Юрий Левитан и другие, а на телевидении - ученик Высоцкой и Левитана - Игорь Кириллов, о которых вспоминают как о грамотных и очень требовательных специалистах. Да и сейчас, когда они, к сожалению, очень редко появляются на телевидении, как они выгодно отличаются от современных «раскованных» деятелей. Они выглядят как настоящие аристократы духа. Сейчас этой практики нет, или почти нет. Но ведь существует еще и самоконтроль. Вот что пишет об этом Вадим Пересветов в одной из глав своей книги: «… мы, пишущие, читая хорошую литературу, «подсматриваем» приемы и композиции, учимся у тех, кто владеет ими в совершенстве. Заодно определяем свое место в системе координат: далеко ли мы от звезды? Сможем ли когда-нибудь хотя бы приблизиться к ней или же находимся от нее на расстоянии миллионов световых лет? Иногда очень полезно проводить подобный самоанализ, чтобы не «зазвездиться» на ровном месте, что свойственно многим посредственностям, или «нераскрытым талантам», которые всем говорят о своих будущих произведениях и публикациях, но так никогда и не переходят к действию…»

В книге Вадима Пересветова много примеров до смешного неправильных употреблений слов и выражений, которые он комментирует с отменным чувством юмора. Вот один из примеров: «… люди чинят школы и больницы…», а в одной из передач по ТВЦ корреспондент бодро заявил «будет построено сто штук школ». Автор книги с юмором пишет: «Вот здорово! Оказывается школы не только чинят, а еще и, как яйца или гвозди, считают поштучно». В одной из радиопередач журналист заявил о преступниках: «Они залазили в сумки и карманы». Впрочем все эти примеры безграмотности читатели найдут сами в описываемой книге. И автор совершенно справедливо замечает, что эти «перлы» благополучно перескочили через корректорские и редакторские препоны. Безответственное отношение к своей работе в наше время, к сожалению, как эпидемия распространяется на многие виды деятельности человека, а не только на журналистику, и кончаются такие «фокусы» порой трагически, что известно всем нашим читателям. Сотрудники авторитетного издательства «Прогресс» рассказывали, как их книги, переведенные отличными переводчиками (а у нас в стране были высококлассные переводчики) проходили через грамотных и требовательных редакторов и корректоров, а если была необходимость, то и не один раз. К слову относились очень бережно.

Известно, что слово может убить, а может и спасти. Мне даже не очень хотелось упоминать о том, что в наше «дерьмократическое время» большим шиком стало употребление нецензурных слов, и не только на улице, а в общественных местах, в газетах, журналах, книгах, на сцене некоторых театров с благословения «элиты интеллигенции» - некоторых «писателей», «народных артистов» и других «просветителей» народа. Не могу писать без кавычек – была бы моя воля, я бы этих «просветителей» лишила всех наград, премий и званий, которых они не заслуживают. Их примеру массово и охотно следуют дети и молодежь. Поражает редкая способность журналистов, писателей, дикторов, политиков – полное неумение склонять числительные. «Я поглядел в окно и увидел толпу из двести человек» – сообщил один из ведущих телевидения. Почти все на радио и телевидении употребляют во всех случаях числительные только в именительном падеже. А уж если встретится сложное (четырех-пятизначное числительное) – то это катастрофа или комната смеха. Я бы в начальной школе за такие «перлы» получила полновесную «двойку». А что за проблемы у нас – двухтысячные годы? «В двухтысяче девятом году … двухтысяче десятом году …!?» Давно прошел двухтысячный год, мы живем в две тысячи двенадцатом, а двухтысячный нас крепко ухватил за хвост и громыхает как консервные банки. С числительными просто беда, сплошная неграмотность, за редким исключением.

Так как мне представилась возможность, не могу ею не воспользоваться, чтобы поднять еще одну проблему. Наши тележурналисты (не все, но очень многие, особенно женщины) ставят рекорды по скорости произнесения слов без точек, запятых, без всяких пауз и без выражения, ну самые настоящие «трандычихи». За такое чтение я в начальной школе отхватила бы еще одну «двойку». Меня все время мучает вопрос – эти ведущие и дикторы себя когда-нибудь слушают? А их руководители, чем заняты? Хочу сообщить этим руководителям, что когда я слушаю на первом канале некоторых дикторов, я ничего не понимаю.
Дикция ужасная, скорость пулеметная, интонации – не свойственные русскому языку, а заимствованные из английского, что просто приводит к искажению смысла и сливается в одну сплошную «абракадабру». К сожалению, настоящих дикторов, ведущих, владеющих русским языком и корректно с уважением относящихся к своим слушателям и зрителям – единицы. Кто им мешает пригласить уважаемого Игоря Кириллова, чтобы в этом деле навести порядок?! Во многих передачах злоупотребляют иностранными словами, как я понимаю, чтобы казаться умнее. Ошибаетесь, – эффект обратный. Особенно этим страдают передачи на экономические темы. За редким исключением, в этих передачах нормальному человеку вообще понять ничего невозможно. Наверняка на телевидении есть записи выступлений знаменитого Сергея Владимировича Образцова – ни одного иностранного слова, блестящая дикция, эрудиция, выразительная речь, не выступление – а музыка души.

Огромное спасибо уважаемому Вадиму Пересветову, за то, что он поднял эту очень болезненную и актуальную тему. Очень надеюсь, что она будет иметь продолжение.
Я не филолог, не журналист, я инженер, доцент МАИ (авиационного), т.е. я не специалист в области журналистики и очень надеюсь, что на все три книги Вадима Пересветова и на эту актуальную тему, а также на мою эмоциональную реакцию откликнутся профессионалы и люди, которым очень дорог наш великий правдивый и могучий русский язык.
Но в заключение хочу сказать, что не согласна с оценками Вадима Пересветова, касающимися писателей Аркадия Петровича Гайдара и Алексея Максимовича Горького. Они в моей защите не нуждаются, их по достоинству оценил культурный мир. Пусть оценки Вадима Пересветова останутся на его совести.
Все три его книги написаны прекрасным языком, легко читаются, проблемы, поднятые в них, весьма актуальны, автор честный и искренний человек, желающий по мере своих сил изменить мир журналистики и вообще культуры к лучшему. Желаю ему дальнейших успехов в этом благородном деле.

К.т.н., Доцент МАИ им. С.Орджоникидзе
Ю.И.Миличевич
12 марта 2012 г.

**Миличевич Екатерина** · 16.02.2013, 22:02

Памяти Борислава Милошевича, выдающегося дипломата, патриота Югославии, друга России

Трагическая весть пришла из Белграда к нам, друзьям Борислава Милошевича 29 января 2013 года. Непоправимое горе, оно застало нас внезапно, мы думали, что Борислав будет с нами всегда. Невозможно смириться с тем, что мы больше не увидим его замечательное лицо с теплой улыбкой, не услышим дорогой голос.
Очень тяжело на душе. Выражаем свое глубокое искреннее сочувствие дорогим Миланке и Светозару. Мы всегда с ними.
Борислав и Предраг Миличевич дружили, выступали на съездах, митингах, конференциях в защиту Югославии, Сербии, Слободана Милошевича. Благодаря Предрагу мы познакомились с Бориславом и его замечательной семьей, обаятельной Миланкой и с его любимым сыном Светозаром, красивым, скромным, похожим на отца молодым человеком. О Бориславе Милошевиче, блестящем дипломате и юристе, высококультурном и образованном человеке, несгибаемом патриоте Югославии и друге России замечательно написал бывший министр иностранных дел Югославии Живадин Йованович. Мы перевели его прощальную статью и помещаем её на российском военно-патриотическом форуме ВИФ-2. Очень хорошие, верные и теплые статьи о Бориславе Милошевиче написали наши журналисты Лидия Сычёва (http://gazeta-pravda.ru/content/view/13154/74/) и главный редактор «Русской народной линии» Анатолий Степанов (http://ruskline.ru/news_rl/2013/01/30/pamyati_druga).
А нам хочется рассказать о Бориславе, как о человеке, с которым мы часто встречались, о нашем дорогом и любимом друге и его замечательной семье. Наши знакомые, видевшие и слышавшие Борислава Милошевича по телевизору, часто говорили с восторгом – вот это настоящий посол! Борислава уважали и любили наши соотечественники, у него здесь было много искренних друзей. Борислав был человеком очень грамотным, эрудированным в разных сферах, в том числе далеких от права, политики, экономики. Он был блистательным знатоком литературы и не только своей, но и русской и мировой. Один из друзей Предрага Миличевича, Синиша Янкулов, известный в Белграде профессор, хорошо знавший семью Милошевичей, сказал нам когда-то, что у Борислава самая богатая на Балканах библиотека. Нам было очень интересно слушать его рассказы о прозе и поэзии югославских писателей, которых мы тоже любили безгранично. Югославия имеет богатейшую литературу, и очень жаль, что у нас, в России, её плохо знают, а многие даже понятия о ней не имеют. Слушать мнение Борислава о литературе (а он в совершенстве владел русским, английским, французским языками и многое читал в оригинале) было большим наслаждением. Он очень хорошо знал и любил русскую литературу. И даже перевел на сербский язык повесть В. Распутина «Живи и помни», которая была издана дважды в Югославии в конце 70-х, начале 80-х годов. К нашему счастью нам довелось работать с Бориславом над переводами некоторых статей, интервью и т.д. Борислав так тщательно относился к каждому слову, к каждой фразе перевода, думал, взвешивал, обсуждал – такая работа была огромным удовольствием и хорошей школой для нас. Немного в жизни довелось встречать людей настолько грамотных и требовательных к себе и другим в работе.
В компании Борислав был весел, очень остроумен, его шутки всегда были добрыми и мягкими. Нам он запомнился необычайной деликатностью. Если мы начинали петь русские песни, он подхватывал. Знал и слова и мелодию. Оба брата, и Слободан и Борислав, были очень музыкальны, с отличным слухом, только времени у них на музыку не было. Как мы мечтали, что Слободану разрешат лечиться в Москве и приготовили ему в подарок концертный аккордеон! Ему бы здесь безусловно оказали самую квалифицированную медицинскую помощь. Не сбылось.
Совсем недавно мы с Бориславом и его семьей обменялись поздравлениями с Новым годом и Рождеством. Они были в Сербии, и мы договорились встретиться после праздников. Не сбылось.
Мы уже упоминали о семье Борислава, о его любимом сыне Светозаре и о жене Миланке, доброй милой, очень веселой и остроумной женщине. Даже имя у нее такое милое. О Светозаре-студенте юридического факультета МГУ нам рассказывала наша приятельница, Наталья Александровна Богданова, профессор этого факультета – он был отличным студентом и очень скромным человеком, таким же, как его родители. И Борислава и Миланку всегда сердечно встречали люди – протягивали руки, обнимали. Мы много раз были свидетелями таких теплых сцен. Им обоим было присуще доброе, уважительное отношение к людям, независимо от их положения. Слободан и Борислав Милошевичи были почетными членами Международного союза славянских журналистов, Миланка Милошевич приходила на заседание МССЖ, посвященное Слободану Милошевичу (Борислав был тогда болен). Она воодушевила всех своим прекрасным выступлением.
Борислав много писал статей, давал интервью, выступал на конференциях, защищая свою родину от неофашистских агрессоров НАТО и США. Все эти материалы изложены в его последней книге «Балканский излом». Рецензию Лидии Сычёвой на эту книгу можно прочитать в вышеупомянутой статье.
В 2011 году к 70-летию со дня рождения своего брата С. Милошевича Борислав Милошевич подготовил и выпустил книгу «Непобежденный». Книга открывается большой статьей Борислава «Фрагменты политической биографии Слободана Милошевича». Далее в книге приводятся интервью, данные президентом Слободаном Милошевичем российским изданиям, статьи о его политической жизни, воспоминания о нём крупных российских политиков и ученых Е.М. Примакова, Г.А.Зюганова, А.А. Проханова, Н.А. Нарочницкой, С.Н.Бабурина, Л.Г. Ивашова, Е.Ю. Гуськовой, А.Б. Мезяева, А.А. Зиновьева. В большинстве своих статей авторы подчеркивают, что ведущие державы Запада под надуманными предлогами демонизируют, а потом уничтожают целые государства и их руководителей. Первой жертвой такой политики была Югославия. Значительное внимание в книге уделено борьбе С.Милошевича за государственные и национальные интересы своей страны и народа на судебном процессе МТБЮ в Гааге. Книга включает стихи, в которых с помощью поэтического слова освещаются трагические события в новейшей истории Югославии, Сербии. Среди авторов стихотворений Радмила Попивода, дочь прославленного героя второй мировой войны известного югославского партизана Перы Попиводы, чемпионка Европы по шахматам среди ветеранов-шахматистов.
В сентябре 2012 года в Белграде в Русском доме прошла презентация книги «Агрессия НАТО – сумрак Запада», одним из соавторов которой был Борислав Милошевич.
Когда происходило чудовищное судилище в Гааге, где преступники судили свои жертвы, где, украденный из Югославии бандитами-«судьями», президент Слободан Милошевич мужественно защищал свою родину и свой народ, Борислав Милошевич помогал готовиться к защите Слободана русским свидетелям Рыжкову Н.И., Примакову Е.М., Ивашову Л.Г. А затем выпустил блестящую книгу об этом процессе «Говорят свидетели защиты», где поместил потрясающие выступления на процессе рыцаря справедливости Слободана Милошевича. В этих своих выступлениях он храбро и аргументированно защищал свою родину, свой народ и дал исчерпывающий геополитический анализ мировой ситуации, который, к сожалению, до сих пор в недостаточной мере оценен у нас. Мы не можем не привести заключительные слова Слободана «… господа, я полностью отдаю себе отчет в том, что иллюзорно искать логику в смонтированном процессе. В истории были подобные случаи, например, «дело» Дрейфуса или «дело» Димитрова по поводу поджога Рейхстага, - но сей процесс превосходит их по глубине трагических последствий… Я хочу говорить о глубине трагических последствий для мира в целом, так как разрушен универсальный правопорядок. До уровня, являющегося цивилизационным коллапсом…»
А в заключение Слободан сказал незабываемые слова «… И вам, господа, даже не представить, что за привилегия, хоть и в этих навязанных вами мне условиях, иметь в союзниках ИСТИНУ И СПРАВЕДЛИВОСТЬ. ВЫ ЭТО, ДЕЙСТВИТЕЛЬНО, Я УВЕРЕН, ДАЖЕ ПРЕДСТАВИТЬ СЕБЕ НЕ МОЖЕТЕ»
Мы благодарны судьбе, что нам была оказана честь участвовать в работе над этой книгой. Бандитам НАТО и США удалось разбить и развалить прекрасную сказочную страну Югославию, вонзить в её сердце кинжал – свою военную базу «Бонстил». Эти бандиты заразили лучшие земли Сербии радиоактивным ураном, что привело к огромному росту онкологических и других тяжелых заболеваний. Против всего этого варварства, не жалея своего здоровья, боролся Борислав Милошевич. Низкий поклон ему за мужество и честь, вечная слава и память!
А мы обязаны продолжить его борьбу, т.к. неофашизм наступает и на другие страны, о чем предупреждал в своем последнем слове президент Югославии Слободан Милошевич. Оба брата, два богатыря посвятили свои жизни борьбе за защиту чести и достоинства своей любимой родины. Все честные люди земли вечно будут помнить эти имена - Слободан и Борислав Милошевичи.

Ю.И. Миличевич, Е.П. Миличевич
Москва
Январь 2013 г.

**Миличевич Екатерина** · 16.02.2013, 22:11

Электронное издание «Факт» 30.01.2013
http://fakti.org/srpski-duh/borina-v...ini-sa-rusijom

Памяти великого дипломата Борислава Милошевича (08.07.1936 – 29.01.2013) посвящается.
Живадин Йованович
Бывший министр иностранных дел Югославии (прим. пер.)

• Борислав Милошевич был послом Югославии в Москве в самый тяжелый период истории своей страны. В то время готовилась и была совершена агрессия США и НАТО на Югославию. Он знал о наших великих надеждах на Россию, как истинного союзника и друга нашей страны веками. Но при этом он никогда не подогревал нереальные ожидания.
• Давал объективную информацию, работал без устали днем и ночью, чтобы добиться политической, моральной, гуманитарной и другой помощи нашей стране и добивался результатов, какие в тех условиях в России и на международном уровне были возможны.
• Огромная личная заслуга Борислава – достижение исторически значительного договора о бестаможенной торговле между СРЮ и Россией. Это был единственный договор, который Россия имела с какой-либо страной вне СНГ. Этот договор был подписан 13 лет назад и до сих пор создает возможность неограниченного экспорта товаров из Сербии на огромный русский рынок.
• Борислав знал много языков, а русским, французским и английским владел в совершенстве, как и родным языком. Часто был переводчиком и свидетелем переговоров Тито и Брежнева «с глазу на глаз», а позже и других высокопоставленных государственных деятелей Югославии и России.
• Всегда разумные и обоснованные доказательства, острые формулировки отличали его выступления в программах самых влиятельных телекомпаний. Он давал интервью самым известным компаниям в мире от CNN в Атланте, TF-1 в Париже до BBC в Лондоне.
• Разумеется, трагическая гибель брата Борислава, Президента Сербии и СР Югославии Слободана Милошевича в гаагской тюрьме, оставила неизлечимую рану в его душе. В своих статьях, книгах и выступлениях Борислав неутомимо боролся за честное отношение к Слободану Милошевичу.

В последнее время Борислав часто болел, и всё равно трагическая весть о его смерти всех нас потрясла, нанося огромную боль в душе. Мы потеряли югославского дипломата высочайшего класса, интеллектуала, патриота и друга. Я с Бориславом знаком ещё со студенческих времен в 50-ых годах прошлого века. С того времени, когда он был одним из самых известных активистов Союза студентов Югославии. Позже, в начале 60-ых годов, случай свёл нас в одном и том же классе питомцев Школы резервных офицеров ЮНА (Югославской народной армии) в г. Билечи, а в 70-ых годах мы оба оказались на одной и той же службе – в югославской дипломатии.
Не считая его многолетнюю работу в области международных отношений на родине, Борислав в югославской дипломатии за границей провел полтора десятилетия. Вначале он работал министром-советником Посольства СФРЮ в Москве, затем был послом СФРЮ в Алжире, а в конце девяностых – начале двухтысячных был послом СРЮ в Москве.
Борислав обладал прекрасными качествами; был добросовестным и ответственным человеком с широким кругозором и блестящим образованием, а также с высокими моральными качествами. Он был гостеприимным хозяином. Много читал и работал над собой, расширяя и углубляя свои знания. В жизни и на работе внимательно слушал собеседника и часто поражал свежим взглядом на феномены в обществе, культуре, в международных отношениях. Был очень остроумен и корректен при этом.
Борислав очень ответственно относился к любой работе, которую выполнял. Его мнение о людях было такое: человек ценен настолько, насколько он полезен обществу. Ни себе, ни своим соратникам не позволял импровизаций.
Любая работа должна быть хорошо подготовлена, что он всегда и делал. Много читал газет, журналов, книг, выяснял мнения людей, компетентных в определённых областях. Он постоянно работал над собой и никогда не колебался, если ему нужно было выяснить мнение другого человека. С такими качествами он, естественно, очаровывал и пленял своё окружение, имел много друзей, приятелей, поклонников. А это отличное качество в любом деле, особенно в дипломатии.
Борислава отличала способность хранить и беречь приобретенную дружбу, а приобретая новых друзей, никогда не забывать старых. Поэтому везде, где он долго или кратковременно работал от Белграда до Москвы, от Алжира до Парижа, он имел друзей, с которыми поддерживал постоянные контакты.
Борислав был профессиональным дипломатом высшего класса. Такого профессионального уровня он смог достичь ещё и потому, что как грамотный юрист и аналитик он отлично знал суть общественных и политических процессов, потому что знал цели и возможности как своей страны, так и стран, в которых он работал дипломатом, так что он реально мог оценивать перспективы сотрудничества.
Он был реалистом и критически относился к окружавшей его действительности. Как дипломат он никогда не делал такой ошибки – сообщая о том, что он говорил собеседнику. Он сообщал, что собеседник ему излагал, а в конце давал свой краткий комментарий. Он опирался только на факты, а не угождал тем, кто читал его депеши и аналитические записки.
Борислав любил страны, в которых служил, а особенно Россию, с чьей культурой и духовностью он сроднился. Безусловно, всегда и больше всего он любил свою страну, свой народ, который очень ответственно, достойно и честно представлял. Но если он был к чему-то пристрастен, это всегда были факты и только факты, будь они приятными или неприятными. Он гордился страной и народом, который он представлял.
Часто присутствовал при разговорах крупных государственных деятелей, но никогда по отношению к другим людям не проявлял высокомерия или превосходства.
Борислав Милошевич был послом в Москве в тяжелейший период истории своей страны. В это время готовилась и осуществилась агрессия НАТО на суверенную Югославию. Он знал о наших великих надеждах на Россию, как истинного союзника и друга нашей страны веками. Но при этом он никогда не подогревал нереальные ожидания. Информировал руководство своей страны всегда объективно, работал без устали день и ночь ради получения политической, моральной, гуманитарной и другой помощи нашей стране и добивался результатов, какие в тех условиях в России и на международном уровне были возможны.
Огромная личная заслуга Борислава – достижение исторически значительного договора о бестаможенной торговле между СРЮ и Россией. Это был единственный договор, который Россия имела с какой-либо страной вне СНГ. Этот договор был подписан 13 лет назад и до сих пор создает возможность неограниченного экспорта товаров из Сербии на огромный русский рынок.
И он понимал, что в этой ситуации было не столько важно, что в стране не хватило бы товара на этот огромный рынок, сколько чрезвычайно важным было использовать максимально эту единственную возможность.
Борислав блестяще говорил на русским, французском и английском языках. Часто был переводчиком и свидетелем переговоров Тито и Брежнева «с глазу на глаз», а позже и других высокопоставленных государственных деятелей Югославии и России. И когда он завершил свою службу посла Югославии в России, то неутомимо продолжил работу по сохранению взаимных отношений дружбы и сотрудничества.
Борислав не мог равнодушно смотреть, когда кто-либо, избрав новых приятелей, мгновенно перестраивался и начинал демонстрировать презрительное отношение и переставал ценить вековую дружбу и союзничество двух стран и народов. Он высоко ценил влияние СМИ и народной дипломатии на отношения между странами.
Продолжая жить в Москве со своей супругой Миланкой и сыном Светозаром, Борислав старался облегчить обмен визитов посланников, представителей партий, деловых людей, журналистов, работников культуры в обоих направлениях.
Всегда разумные и обоснованные доказательства, острые формулировки отличали его выступления в программах самых влиятельных телекомпаний. Он давал интервью самым известным компаниям в мире от CNN в Атланте, TF-1 в Париже до BBC в Лондоне, всегда защищая правду и интересы Югославии, Сербии и Черногории.
Разумеется, трагическая гибель брата Борислава, Президента Сербии и СР Югославии Слободана Милошевича в гаагской тюрьме, оставила неизлечимую рану в его душе. В своих статьях, книгах и выступлениях Борислав неутомимо боролся за честное отношение к Слободану Милошевичу, за право на его лечение. Но ни эта борьба, ни помощь друзей из России не дали результатов. Сила взяла верх над честью и моралью.
В прошлом сентябре мы подготовили презентацию книги «Агрессия НАТО – сумрак Запада», одним из соавторов которой был Борислав. Он отозвался на приглашение Белградского форума, приехал из Москвы и выступил на презентации книги в Русском Доме. Переполненный зал его много раз приветствовал спонтанными длительными аплодисментами, какие в Сербии уже давно не слышали. Борислав был соратник, коллега, дипломат высочайшего уровня и друг. Такого Борислава мы будем вечно помнить и чувствовать честь и привилегию в том, что нам посчастливилось его знать и с ним работать. Вечная ему Слава и Память.

Перевод
Ю.И.Миличевич, Е.П.Миличевич
Москва
Январь 2013

**Миличевич Екатерина** · 01.06.2013, 13:25

Выступление Ю.И.Миличевич на презентации книги Й.Станишича «Голый остров – дно ада» в Доме журналистов в Москве 16.05.2013 на заседании Союза славянских журналистов.

Уважаемые товарищи!
В нашем союзе сегодня торжественное событие – мы отмечаем выход в свет книги «Голый остров – дно ада» нашего дорогого товарища, несгибаемого революционного борца, поэта, коммуниста, югославского партизана Йоле Станишича. Автор посвятил книгу югославским патриотам, коммунистам, убитым в застенках титовской тирании, тем, кто умер после освобождения из титовских концлагерей и тем, кто ещё жив, кто сохранил своё достоинство и убеждения.
Книга уникальна по своей форме и содержанию, она глубоко трагична и прекрасна в своей поэтической части. Устами Йоле Станишича в его замечательных стихах, в камнях Голого острова, в водах Адриатики звучат голоса его замученных товарищей, пострадавших за преданность истинным коммунистическим идеалам, за преданность героическому советскому народу, отдавшему тысячи жизней за освобождение Югославии, и без помощи которого, даже такое мощное антифашистское движение, которое было в Югославии, не справилось бы с гигантской военной германской машиной, за категорический отказ продаваться интересам Запада, на который пошёл Тито. Они требуют – не забудьте эти страшные преступления, нет прощения палачам, нет прощения титоизму!
Перед нами такая поэзия, подобно которой нет ничего на свете:
Между мной и вольной волей
Волны моря пролегли –
Проволока ржавой болью
Молча жжет глаза мои…
Но восстанут из молчанья
Гнев и горе старых ран
Между мной и палачами
Ненависти океан!
В югославской критике давно отмечено, что Йоле Станишич – первый из югославских поэтов,
коснулся темы «Голого острова». Ещё в его сборнике «Зоны смерти» в 1956 году в Белграде прозвучали среди других стихов о природе, о войне – моменты того страшного лагеря, которые автор вынужден был скрывать в условиях титовской цензуры среди своих других стихов, но жертвы и палачи поняли о чем идет речь. В поэме «Пою Октябрь» в 1957 году тоже есть строки о Голом острове. В 1966 году академик Нико Мартинович, тоже мученик и узник Голого острова, отозвался о поэме Й. Станишича «Вопль камня», как о величйшем произведении о югославской трагедии, которую он сравнил с гениальной поэмой трагически погибшего в войне от рук предателей-четников поэта-патриота Горана Ковачевича «Яма». В своей совокупности стихотворения Йоле Станишича представляют собой мощную ораторию. Для поэзии Югославии (и не только Югославии) это счастье, что живой свидетель и жертва Голого острова сказал свое слово об этом. Не случайно за свою поэзию Йоле Станишич был тайно осужден титовским режимом на смерть. Во второй части книги в беседе автора с Андреем Базилевским, поэтом, переводчиком стихов Йоле Станишича, доктором филологических наук, его другом, перед читателем предстает правдивая и страшная картина преступлений Тито и его приспешников, которые по своей жестокости, цинизму и извращенности переплюнули фашистских карателей. Йоле Станишич показал здесь настоящее лицо титоизма, без всяких прикрас. Большинство наших людей относятся с симпатией к славным югославским борцам с фашизмом, но , к сожалению, они почти ничего не знают об истории Югославии, о предательстве Тито, о его сговоре с врагом России -Черчилле, о его разгроме Компартии Югославии, о трагическом крахе братской Югославии и забывают о дикой расправе США и НАТО с её народом, закрывают глаза на продолжение неофашистской политики Запада в отношении Ирака, Афганистана, Ливии, Сирии – далее везде. США даже термин позаимствовали у Гитлера : «новый мировой порядок», т.е. глобальный концлагерь – порождение западной «демократии». Книга Йоле Станишича звучит как набат, как колокол громкого боя, призывая людей к бдительности, к истине и справедливости, к прекращению клеветы, прославляющей Тито и его последователей. Книга Йоле Станишича – это его подвиг, она ему очень тяжело досталась. Ведь когда он писал её, вновь переживал весь этот титовский ад для того, чтобы предостеречь нас, чтобы его читатели нигде в мире не допустили повторения этого чудовищного кошмара, и чтобы никогда не забыли настоящих героев, спасших весь мир от коричневой чумы - героев, которых неблагодарные потомки поливают ложью и клеветой, разрушают памятники, потеряв всякий стыд и совесть. Чудовищных фашистов, не только немецких, но и всех европейских и свою пятую колонну, они нагло приравнивают к мужественным , честным , бесстрашным коммунистам, спасшим весь мир от гибели.
Вечная Память и Слава нашим героям освободителям!

16.05.2013
Ю.И.Миличевич

**Миличевич Екатерина** · 10.01.2014, 23:35

10.01.2014
Перевод Ю.И.Миличевич

Скендер Куленович*
*Прославленный югославский партизан-антифашист периода II мировой войны, известный поэт, писатель, литературный критик.

Предисловие к роману Бранко Чопича «Осма офанзива» («Восьмой удар»)

О Бранко Чопиче

Никак не могу объяснить, почему мы сразу же начинаем воображать себе облик писателя, чьи произведения нас чем-то тронули. После его первых рассказов в «Политике», я Бранко Чопича представлял себе довольно старым, задумчивым и погруженным в себя человеком. Тем больше было мое удивление, когда мой и его друг Зийо Диздаревич рассказывал в Загребе, что Бранко «мама родила шутником и юмористом»: в Белграде, как только он начнет что-то рассказывать, вся окружающая его компания умирает от смеха и не может успокоиться до утренней зари. В 1941 году я был в селе Црномарковичи под Грмечем, в первой роте Первого Подгрмечского партизанского отряда и опять вспомнил Бранко. В этот раз я подумал о Бранко, а после него сразу о нашем веселом Зийи Диздаревиче, о трагической гибели которого я уже слышал. В ночь перед его отъездом в партизаны в Сараево его арестовали и отвели в Ясеновац (концлагерь, где усташи зверски уничтожили более семисот тысяч в основном сербов, а так же цыган и евреев. Этот чудовищный фашистский геноцид до сих пор сглаживается и скрывается последователями и наследниками Гитлера. — Примеч. перев.) В страшном лагере Ясеновац под зверскими усташскими ножами угасла эта трепещущая прекрасная и новая звезда югославской литературы. (Лагерь в Ясеновце известен как место дикого геноцида. Усташи — хорватские фашисты создали специальные ножи, с помощью которых убивали своих пленников и выкалывали им глаза, из которых делали себе бусы и вешали на шею. Трупы убитых сбрасывали в реку так, что она была полна крови и вся ее поверхность была покрыта плывущими трупами. Многие наследники этих бандитов живы, и сделали все для развала Югославии и уничтожения сербов уже в наши дни. См. например, книгу Вука Драшковича «Нож» и др. — Примеч. перев.) Моя память через погибшего Зийю Диздаревича возвращалась к Бранко. Я себя спрашивал с удивлением, почему же у меня никак не складывается встреча с ним, хотя мы находимся так близко, он совсем рядом, в Майкич-Япри. И теперь мне казалось, что опять мне останется только встреча с его литературой. Правда, на этот раз это были его стихи, напечатанные на шапирографе вместе с радио-вестями, которые в нашу роту попадали из Майкич-Япри. Я их всегда ждал с нетерпением, как и вести с восточного фронта, читал их с волнением, вместе с остальными товарищами захвачен, может быть, больше, еще чем-то другим: не снимая револьвер, сижу до поздней ночи над листочком драгоценной бумаги, пишу, трепещет язычок пламени на фитиле, который скручен из шерсти и потрескивает в чашечке свиного сала, от мороза звенит сельское окошечко, слышу где-то внизу под половицей шевелится корова, чувствую, как я делаю что-то, что сейчас никому живому на свете не придет в голову, но ведь нашелся кто-то еще более чокнутый, чем я и пишет стихи, имеет смелость на это и какое-то чуднόе отсутствие ощущения действительности, что ли, и эти стихи абсолютно серьезно отправляет в этот пастушеский мир, у которого в оторопевших испуганных глазах вопрос, что с ним будет завтра, когда растает снег, и чем все это кончится. Мой двойник отличался от меня только тем, что в нем была какая-то сумасшедшинка, романтизм, и близость к природе, партизаны его так и звали: «Это тот Бранко, который пишет стихи и радио листовки». Из России доходили все те же вести, которые нас утешали только тем, что Гитлер застрял в ее снегах, а Бранковы стихи достигали наших ушей и сердец как какие-то оптимистичные сообщения, в которых не было ничего ужасного, а была бодрость, надежда и дружеская близость. До нашей, такой желанной для меня встречи, как и бывает в жизни, дошло совсем неожиданно. Насколько эта встреча была желанной и неожиданной, настолько то наше первое свидание с самого начала поразило чем-то совершенно удивительным. Это произошло в одном из сел под Грмечем с не особенно благозвучным названием Бенаковац (бенаст — на сербском — придурковатый. — Примеч. перев.) то ли в школе этого села, то ли в жандармерии (таким мне показалось это здание, хотя мне было безразлично, что это за строение). Печален, как ребенок, так как я расстаюсь с Михаилом Шкондричем, командиром батальона, который меня незабываемо тепло принял, когда я пришел в партизаны, я прибыл в Бенаковац, чтобы здесь присоединиться к одной группе политических и военных руководителей, которые отсюда, с этого сборного пункта, завтра должны были отправиться в Скендер Вакуф на партийную конференцию, путь к которой лежал через село Агичи под горой Чемерницей, куда я был командирован. Перед самым отправлением была суматоха и толкотня, а я смущенно стоял в этой толпе среди огромного числа людей, которых я видел впервые. Откуда-то подошел ко мне один довоенный знакомый, с которым я однажды разговаривал о Бранко, и он мне глазами показал и прошептал: «Вон там Бранко Чопич!» Я посмотрел в том направлении: за одним столом сидит светловолосый человек, который показался мне невзрачным, каким-то пестрым, растрепанным молодым человеком, и он сидит и читает какую-то книгу, подперев голову рукой, весь погружен в чтение, как будто вокруг него нет этого шума и толкотни. Мой знакомый хотел меня подвести к нему, но я его опередил со своим предложением. Не надо спешить, не обязательно сейчас, успеем, есть еще время, мне показалось, как-то, что я буду выглядеть перед Бранко навязчивым и как человек, который не может дождаться, когда с ним познакомятся, и тут же пожалел о своем решении, которое мне теперь показалось глупым. Я продолжил наблюдать за ним, и ожидал, что он может быть, повернет голову в мою сторону, и я увижу его лицо, а сейчас я видел его профиль. Он, тем временем, оставался неподвижным, только переворачивал страницы книги. Я начал сам себе говорить, как все это вместе, и мое давнее желание и мой сегодняшний порыв и это мое поведение — вообще глупо и излишне, и даже выглядит как придание себе важности при этой встрече, которая может и не имеет никакого значения, и почему бы эта встреча была бы, как я ожидал, такой трогательной. Тут в моей памяти образовался какой-то вакуум; вероятно, в этот момент я опять впал в мою тогдашнюю личную депрессию, при которой всё передо мной исчезало. Не знаю, выходил ли я куда-нибудь, или продолжал сидеть на том же месте, помню только, в этом помещении полном толкотни, не знаю, через сколько времени, мы двое стоим друг против друга, я ему с радостной улыбкой протягиваю руку, называю свое имя, рассказываю о своем знакомстве с Зией, и о том, что мне Зийя рассказывал о нем. Бранко Чопич пожимает мою руку, слушает мой рассказ, а на его лице написано, кто это такой, или думает, что это тот, о котором ему однажды рассказывал Зийя, откуда он вдруг здесь? А может думает, хорошо, а почему это я должен быть с тобой таким сердечным – будь таким, говорю я про себя, и неожиданно сам не заметил, куда он исчез. Я рассердился, то ли больше на себя, то ли больше на него, из-за его равнодушия или высокомерия, и это чувство не покидало меня в колонне, когда мы отправились в путь. Через некоторое время я заметил, что он идет за мной — может быть это случайно, спрашивал я сам себя, или он так поступил, потому что хочет поговорить со мной. Оказалось, это не случайно. Он начал меня расспрашивать сначала о Зийи, а потом, читал ли я то и это. Я отвечал ему кратко и с тяжелым сердцем о том, что я случайно узнал о Зийи. Он тогда начал мне цитировать один за другим фрагменты из Зийиных рассказов, добавляя часто: «да, был талантлив». Я заметил, что он внимательный и тонкий человек с прекрасной памятью. И я сам кое-что вспомнил и спросил, помнит ли он это, а затем рассказал ему, что мне Зийя в Загребе советовал, что он и я должны были бы написать. Выражая свою глубокую скорбь о потере Зийи, я повторял, какой это был драгоценный талант, золотой друг, на все готовый, удивительно способный: обожал шахматы, играл на скрипке, его любили женщины, он был гибкий, мог согнуть большой палец до самой руки. Бранко растрогался, смягчился. В тех местах, где санный путь расширялся, он пытался идти со мной рядом, рассказывал мне прерывисто, взволнованно, в основном об Андриче (Иво Андрич. Югославский писатель, лауреат Нобелевской премии. — Примеч. перев.). И тут он с каким-то особым проникновением в его произведения и с поразительным уважением к писателю от слова до слова процитировал фрагменты его рассказов. Я при этом снова и снова поражался его памяти. Он рассказывал о своем посещении Дучича (югославский поэт. — Примеч. перев.), и он ему подарил свою книгу с посвящением…
Одиннадцать дней путешествовали мы по узким тропкам и снежной целине, снег в ту зиму был необычайно обильным, я только по засыпанным снегом верхушкам кустов и деревьев заметил однажды, какой высоты достигли снежные сугробы. Что-то возвышенное было во всем этом и внутри меня, я это ощущал, и в этих людях со мной и в этом белоснежном безмолвии, в этих древних карстовых пейзажах, которые разворачиваются перед нами всегда одни и те же и всегда новые, как прелесть красавицы, которая не сразу бросается в глаза. Вспомнил потом в «Глухом порохе», кто путешествовал со мной, видел те пейзажи, как раскрытую человеческую душу, как сотни открытых внутренних состояний человека. Мы довольно долго путешествовали, и дошли до такого изнуренного состояния, безразличия, и желания, наконец, достичь цели, что исчерпали и наши разговоры, так что я и мой давний и новый знакомый, наконец, расстались в колонне. В селе Агичи мы распрощались, и он пошел дальше. Остался в моей памяти человек, влюбленный в литературу, как во что-то свое, единственное, полный волнений перед ней, как перед волшебным простором, с головой погруженный в свой интимный мир (вспомнив его однажды, поразился своей мысли — ни слова мы не проговорили о войне!). Он был открыт для меня, потому что ему показалось, что перед ним человек, с которым можно говорить о мире литературы. Хотя внешне я его воображал совсем другим, он сейчас был мне намного ближе того Бранко, которого я себе представлял, ближе того человека, образ которого сложился у меня из Зийиных рассказов. Я опять после всего удивился: «Где у него тот знаменитый юмор?». Однако, до первой нашей встречи, которую я мог бы назвать настоящей, когда я понял, что и он во мне видит близкого человека, чем-то своим зачарованного, до этой встречи дошло несколько месяцев спустя. И опять случайно в Елашиновцах под Грмечем в здании штаба в самом Грмече. Я прибыл сюда из Козары, после известной Козарской трагедии. А меня опередила и прибыла раньше меня моя поэма « Стόянка — мать Кнежеполька», которую Бошко Шилегович, в то время политический комиссар отряда, через прославленного курьера Марка Бучму послал мимо немецких бункеров под Грмеч. Она появилась в газете «Краишкий партизан», которую печатали на шапирографе. А подписали инициалами «С.К. Партизан». Я сразу же почувствовал, что Бранко здоровается со мной за руку по-другому, чем тогда в Бенаковце, и на меня смотрит обрадованным и каким-то особенным озадаченным взглядом. Все, кто оказался здесь в штабе - никто меня не спрашивает, как же мне удалось пробиться из Козары, ни как там дела, а просто меня похлопывают по плечу, стискивают мне руку, хвалят мою поэму, а я себя чувствую как сельская невеста, и постоянно замечаю на себе тот же самый взгляд Бранко Чопича, который тут единственный молчит. Заметил у него и другой взгляд, обращенный к остальным — оставьте, наконец, человека в покое! Не знаю, когда и как, но мы встретились перед зданием штаба, и эта встреча перешла в неприметную прогулку по поляне, покрытой резко шуршащими бронзовыми прошлогодними листьями, и смутно возбуждающую ароматом старых буков, которые молча высились перед нами, сбрызнутые трепетно золотым бесшумным сентябрьским солнечным дождем высоко над кронами. Со мной неразлучно шли сияющие карие очи одной девушки, которая осталась в Козаре, а Бранко я рассказывал о Козарском кошмаре, хотя он меня об этом не спрашивал, и мне казалось, что его это не очень интересует, как будто он был там и знает не хуже меня, как все происходило. Он все время молчал, и на мой рассказ реагировал односложно «Да, да, да». Время от времени он начинал о «Стόянке», как ему нравится поэма, очень нравится. Я избегаю разговор о поэме; мне очень приятно, слушать его одобрение, но я просто не знаю, что мне на это ответить. И в то же время охватывает меня неприятное чувство неловкости: эта поэма (сентябрь, мой день рождении! Я уже вошел в 33 год жизни!) меланхолично мне напоминает то, что в жизни не успел написать, а что может никогда не напишу, ведь кто знает. Беспокоясь, как бы мое поведение его не обидело, и в тоже время ведомый радостным чувством в своей душе, говорю ему в этот момент, не имея ничего другого, что мне очень дорого его мнение, очень дорого то, что ему понравилась моя поэма. Он тогда, внутренне расслабившись, и, как влюбленный, который преодолел в себе нерешительность, начал опять цитировать мои стихи и рассказывать, как он был приятно удивлен, тем, что я, мусульманин и городское дитя, так глубоко мог это все прочувствовать, откуда у меня такие картины, такие слова, такая зрелость — писал ли я раньше стихи? Я своей поэмой еще не был доволен, чувствовал, как некие мои видения и их ритмы слегка проглядывали сквозь стихи поэмы или преображались в неточные, не свои слова и ритмы, поэтому похвалы Бранко я в себе интимно не принимал, как точные, хотя они были очень приятны моему самолюбию. Тогда я ему сказал, что намереваюсь поэму доработать, хотя я ненавидел это выражение. Но он был чист и искренен, так что мне хотелось его обнять — никакого фальшивого тона не было в его словах. Я и не знаю, сколько раз он мне говорил и много раз повторял при последующих встречах, чтобы я писал, писал как можно больше, самое главное — чтобы я писал. Предполагая, что я (он мне сказал это откровенно) слишком строг к себе, во мне совершенно неуместная робость, и слишком большое стремление заниматься теми делами, которые с успехом и быстрее выполнят другие люди, а не поэты. Ему не нужно было говорить, чтобы он писал: было во мне стремление высказать все, что я ему желаю, но я тут же почувствовал, эти мои первые слова прозвучали бы слишком патетично. Под настроением этого момента я подумал начать еще что-то, но передумал — это бы выглядело навязчиво, если не хуже. Если останемся в живых, будет еще время, а дружба сама найдет свой язык, как и друзья, которые находят друг друга. Часто я вспоминал этот наш разговор в Грмечской полутьме, особенно тогда, когда начал воистину понимать, как прекрасны люди, которые умеют радоваться чужому успеху.

Эти наши встречи совпадали со временем прекрасной, благородной и жестокой борьбы, в которой человек в обруче смерти защищался не только своей физической силой и интеллектом, но и моральной красотой, которая (мне сейчас так часто кажется) безвозвратно утеряна в сутолоке жизни, но я в ней вижу предзнаменование того, что морально прекрасный человек реально могуч, если этот реальный человек поймет, что бесконечные огромные опасности подстерегают его и на земле и в космосе и тогда, когда он прячется за кажущейся безопасностью. Поэзия мне представляется курьером того могучего человека, который послан нам, реальным людям. С Бранко я и после и во время войны встречался не только случайно, а несколько раз оставался и беседовал подолгу. Было это, главным образом, в тех случаях, когда в местах, где находился я, размещался штаб Пятого корпуса, чей командир, покойный генерал Славко Родич (легендарный партизанский генерал. — Примеч. перев.), держал Бранко Чопича поближе к себе и берег его как зеницу ока, так как он имел врожденное чувство миссии поэзии и ценности поэта. Один за другим в порядке и беспорядке возникают и сменяются во мне воспоминания той нашей дружбы. Вижу Бранко, как сейчас, сидит на пороге своего дома в родном селе Хашани с маленькой тетрадкой на коленях, ведь в доме уже темно, ничего не видно, сумерки, опять, как в старину, мирно. Как будто куда-то далеко отошла война, а мы просто забыли скинуть сапоги и униформу. Он пишет, я знаю, что он пишет. Я не могу писать, когда кто-нибудь на меня смотрит, наверное, и он тоже. Но мы так привыкли друг к другу, и уже перестали быть тайной наши методы и стили написания прозы и поэзии, и я, как и он, больше не ищу какое-то скрытое место и одиночество для своей литературной работы. Он меня пригласил в свой дом, и я его приглашение с радостью принял, счастлив тем, что дольше будем вместе и только вдвоем, а кроме того, мне было очень интересно познакомиться с родиной, почвой его детства и молодости. Мама его, известная Сойя, молчаливая и всегда как бы погруженная в себя. Я не замечаю, чтобы она на сына и его друга обращала особое внимание, как будто мы испокон веков тут, но ее внимание становится заметным, когда мы садимся обедать или ужинать, ее внимание следует из того, что она нам подает на стол. Она сына как бы не замечает даже в те моменты, когда она входит в дом или выходит из дома мимо него, сидящего на пороге, а он тоже выходит, как бы не замечая ее.

Я смотрю на него и смеюсь. Он загляделся куда-то, не мигая; из под мирных ресниц глаза его поворачиваются и начинают быстро блуждать, как будто в воздухе следят за какой-то чудной мушкой, которую он потерял, потом опять останавливаются, взгляд заостряется, делается пронзительным, сверкнет, а потом плавно и осторожно спускается на тетрадку, и только он готов записать что-то, как в нем проявляется какое-то сомнение, и рука с ручкой застывает над самой бумагой… Затем он протягивает и расставляет ноги, вздыхает, хмуро и устало долго глядит куда-то в сторону… и вдруг подбирает ноги и записывает на коленях уловленную картину без остановки, я знаю, мелким почерком и очень аккуратно. Затем начинает читать в пол-голоса. Вероятно, с начала строфы, и читает вдохновенно, как будто исполняет мелодию, постукивая ладонью в каком-то неспешном ритме. Потом еще раз. Затем встает, зажигает сигарету, прогуливается по двору, напевает что-то, подходит ко мне, устало присаживается, отдувается (еще держится духота), вспоминает одну словенку, и продолжает напевать. и тут до меня доходит, это он поет написанные стихи! Совершенно серьезно напевает стихи!.. А бывало и по-другому. Вот они передо мной в сотый раз — старое ореховое дерево в селе Бусияма, старый сатир — Джуро Димитрович, и сладкая девчушка — его внучка Йока. В Джурином доме располагается наша типография, трещит день и ночь, заправляет типографией Вилко Винберхалтер. Йока мне тут, под ореховым деревом, через плетень протягивает сливы и смеется чему-то, я спрашиваю, чему? «Спасибо, хватит мне этих слив, Йокица», — говорю я ей, а она мне горсть за горстью дает опять и говорит: «Не хватит. Возьми и для Бранко». Бранко тут около меня под ореховым деревом начал что-то писать, не знаю, что, и я оглядываюсь «Сердце лирско», смотрю на него и тоже начинаю смеяться: «Смотри ты на него, спит!» Не зря говорит старый Джуро Вилко Винтерхалтеру, который все время крутится в работе: «Должно быть, товарищ Вилко, эти Скендер и Бранко большие мечтатели и лентяи!»…
Музы в той странной войне вместе с богиней земледелия использовали те джурины мирные досужие затишья, чтобы явиться через боязливые прозрения допотопного мира…, который тут же в спешке вспахивал, взращивал, собирал урожай, подправлял и писал стихи. В те дни Бранко и я больше всего находились вместе около Дрвара и Ключа, и тут мы были не только те Джурины мечтатели и лентяи, но и восторженные и патетичные существа. В деревеньке Жупица, в рыбацких уголках Шоличи, в Донье Санице, мы путешествовали на Унац, Рибник и Саницу — чистые горные речушки — на купание, прогулки, и на тех прогулках свободнее, чем в комнатах, где мы спали, разговаривали часто о литературе и больше всего о поэзии. Как и тогда в Грмече, здесь я нашел подтверждение своего мнения о Бранко, как об искреннем человеке без капли лицемерия, которое как грязная пена липнет к людям — литераторам и поэтам, захватывает их, как страшный вирус. Всегда, когда литература попадает в простор, загаженный амбициями общественной карьеры, личного честолюбия и давлением всевозможных предрассудков и интересов, когда на чью-то искренность упадет тень нашего недоверия, если нам тот кто-то одну вещь хвалит. Разве эта тень не рассеется в момент, когда о другой вещи не слышим от него же слова неодобрения или только слова краткой похвалы? А как раз такие слова я слышал о некоторых своих стихотворениях от Бранко в Рибнике. Все это было сказано в общем и очень коротко. Но мне этого было достаточно, так как я знал, что он так говорит о писателях, которые для него являются примером. Видел я уже тогда, что Бранко не имеет никакой склонности, я бы даже сказал, что наоборот, чувствует отторжение к обширным рассуждениям, особенно к теоретизированию примечаний; он остается только на том, нравится или не нравится. Иногда он выйдет за эти границы словами «удивляет человека», «хорошо» или «растянуто», «напряжено», «неестественно», а в лучшем случае он процитирует какое-нибудь стихотворение, строфу, абзац, причем отбор цитат, тон, которым он цитирует что-либо и место, которое он в цитате подчеркнет, больше всего скажет, какой отклик эта вещь в нем вызвала. Так, мне не нужно было напрягаться, чтобы почувствовать, что он думает о моих стихах. Правда, здесь корректность и уважение к достоинству человека находили более мягкие формы: «На мой взгляд, немного растянуто», « Немножко излишне», « В некоторых местах не совсем естественно».
Я должен сказать, что реакции его интуиции и чувств почти всегда совпадали с моим каким-то беспокойством, неуверенностью, после написания некоторых стихов, пассажей или даже целой поэмы. Я бы к этой поэме или стихотворению, вызывавшему у меня такие чувства, возвращался, работал или — никакого возврата больше не было. Так между нами очень быстро создались такие отношения, когда мы друг на друге проверяли свои стихи, рассказы, взгляды, без всякого лицемерия и без всякого страха задеть личное самолюбие. Бранко мне каждое свое новое стихотворение давал почитать. И еще при нашем первом разговоре о моей «Стоянке» он мне признался, что стихи (и сам не знает почему) начал писать только на войне, и еще не считаете себя в этом деле опытным и искусным. В каждом его стихотворении я почувствовал что-то бесспорно и крепко встроенное, что-то личное, трогательное от того человека, кто писал это стихотворение, душу, без которой нет поэзии, а есть ее суррогат. И в то же время это трогательное душевное было иногда облечено в спешную и стандартную форму, в выражения, которые мешают нам увидеть личность и ее отношение и облик описываемого, как в случае, если мы знаем только имя и фамилию какого-то человека и можем себе представить его в сотне образов, а фактически ни в одном. Я понял, что Бранко Чопич, хотя и обладает чувством слова, все же он еще не догадывается о всех его сложностях, обманах, предательствах, многогранностях, особенно на этом необычном поприще, где нет чаевых, и где каждое слово — дукат в поэзии. Я ему от души желал успеха и чувствовал как самый большой свой долг друга — обязанность поделиться с ним «своими секретами», передавая ему все то, что я сам себе желал, хотел, чтобы он принял это как свое, личное. Я ему говорил, как мог, знал и умел, преодолевая и сам некое смущение, что наши поэтические слова — это единственное, что мы можем извлечь из себя, олицетворение чего-то нашего внутреннего, к сожалению, не наше олицетворение в праздном свободном просторе (как это происходит в музыке), а наше олицетворение в словах, которые еще до нас или рядом с нами из своего воска вылепили другие, постоянно изготавливают новые, постоянно используют при написании в его пластике сотни своих следов-обликов; вселиться со своим обликом в скрытый изборожденный простор так, что тот облик останется абсолютно наш, а в тоже время, его все почувствуют полностью своим — эта чертова магия, с помощью которой поэт перетекает в стихотворение, а стихотворение в других: аутентичный поэт всегда такой маг слова, это, конечно, связано с чувством слова, которое мы имеем или не имеем. Так я говорил ему в нескольких встречах в импровизированных вариантах, и часто на этом месте останавливался, недоумевая, продолжать ли этот разговор, так как если нам чувство, вкус слова не подарен матерью, тогда тут не о чем говорить, ну а если нам это чувство подарено, тогда всякий разговор излишен... Но все-таки я продолжал; мне казалось это чувство может разлениться (в сущности, если мы его запустим), поэтому его нужно постоянно держать в форме, как гимнаст держит в форме свое тело. Это чувство как с помощью рентгеновского аппарата надо постоянно пропускать через себя и через слова, которые хотим использовать при написании стихов, рассказов, или через те слова, которые мы уже написали и видеть, не осталось ли что-то в нас недосказанное или в наших словах появилось что-то, что нам не принадлежит… Несколько раз посмотрел я на Бранко, подумал, что он, наверное, считает, что от этих речей подохли бы мухи, но к моему удивлению его взгляд был на земле, направлен или прижмурен, как будто он тут что-то ищет или проверяет… После этого он меня сильно зауважал (а я сам себе казался жалким — хочу помочь кому-то в чем-то, в чем мне самому тяжело помочь даже себе, так как все это бесконечно нерешенные проблемы). Когда мне понравилась его «Везилья слободе» («Вышивальщица Свободы»), которую он мне однажды дал почитать, я не смог удержаться и попросил его разрешения предложить ему некоторые изменения в словах и в их порядке, а говорил ему тогда, что для меня поэзия одновременно и особенная музыка, как и ритм в ней (да и в других видах искусства) в сущности путь внутреннего движения, и как пребывают в поэтической бессловесности те, которые считают, что написали так называемые свободные стихи. Они просто им дали графический облик стиха. Следовать ритму внутреннего движения — и все само по себе станет на нужное место. Он согласился (а я уверен, без всякого внутреннего сопротивления) и предложение за предложением слушал внимательно, а его взгляды куда-то удалялись и что-то искали и испытывали вдали. Он согласился, если я хорошо запомнил, со всем. Я был радостен, когда и сам, сочиняя стихотворение, находил то настоящее, о чем хотел сказать. А прекраснее всего было то, что я чувствовал, что он в сущности, слушает себя как только и может настоящий поэт. После нашей первой попытки освободить Баня Луку на Новый год в 1944 году, когда наша типография в рыбацком поселке Бусияма получила много бумаги, Бранко предложил мне издать общий сборник стихов. Это не пустяк, говорил он, пусть мир знает и пусть останется записано и для будущих поколений, и пусть они знают, что среди этой тяжкой войны два поэта написали и издали книгу стихов. Его предложение я одобрил, но не судьба была появиться этому сборнику стихов, так случается иногда. По поручению одного доброжелательного товарища я отнес Бранковы и свои стихи из Рибника в Яйце «на суд» двух менторов. Один из них, сообщая мне «в этот раз их общее мнение», сказал, что стихи Бранко могут печататься, что касается моих стихов, они тоже могут печататься, но они, двое, должны будут меня раскритиковать из-за моих декадентских поэтических выражений, а это повредит моему политическому авторитету», поэтому печатание моих стихов они оставляют на моё усмотрение. Сказано мне это было холодным тоном, смягченным одним замечанием — я должен это понять. Грустную шапку в печальную руку, грустные стихи положил в печальную партизанскую торбу и по пустой дороге, полной четнических засад, я вернулся в Рибник. Затошнило меня от всего: и от этого примитивного и высокопарного якобы научно-теоретического вкуса, слепого в своей самовлюбленности, подкрепленного самодурством власти, и от этого спокойного указания глазами на алебарду, висящую на стене, и вообще от всего этого издевательства над поэтом и стихами, и от этого моего ненормального недостойного положения, в которое я себя поставил и от борьбы, которую бы я без всякой надежды должен был вести за стихи, при том за свои стихи, и от всего, что из этого вышло — махнул рукой и отказался от печатания. Все это — оскорбления, печаль, неприятность — я сейчас не хотел бы вспоминать, но пишу об этом только из-за другого воспоминания: Бранко о моих стихах оставался того же мнения, что и раньше, и об этом говорил официально при каждом удобном случае, только теперь с яростным возмущением от происшедшего. Он упрекал меня за то, что я подчинился этому мнению. Я не очень-то защищался, потому что я знал, что он не может видеть то, что вижу я. И во все этой истории меня держала в равновесии одна незаменимая сатисфакция — это была дружба, крепче всех искушений, дружба поэзии. В 1944 году на освобожденной хорватской территории появилась поэма Чопича «Огненное рождение Отечества». Циркулируя в партизанских торбицах, из рук в руки, по домам освобожденных сел и городов, она человеку, особенно молодому, представлялась как дивное кольцо озарения вокруг покрытой дымом и кровью цели. Я здесь хочу повторить некоторые прекрасные слова о стихотворениях, чья специфическая красота может ослепить и затенить их актуальную пользу в военном да и в мирном патриотическом воспитании молодежи.
В большинстве стихов этого сборника Чопича, как и в его послевоенном продолжении «Воинская весна», продолжило тихо светиться детство, умытое красотой отдаленности и осененное грустью невозвращения, опечаленное и разъяренное чурбаном мракобесия огромного злодея, который откуда-то выскочил, чтобы раздавить и сжечь это детство. В то же время оно освещено верой, и надеждой, без которой невозможно жить — надеждой вернуться к людям как настоящее неповторимое детство. В своей сконцентрированной фантастической сфере все жизненное кредо Бранко Чопича катализировано через это многоцветное детство, так что всё извлекается его воздушными неожиданными детскими линиями и окружается его трепетным нимбом. И все это окрашено юмористическим или трагическим видением. Кто бы в этих стихах «Огненного рождения Отечества» и «Воинской весны» искал какие-то другие откровения, он был бы слеп к его утреннему сиянию, которое они излучают и тогда, когда нам кажется, что их Бранко Чопич мог написать и в форме и в облике своих лирических рассказов, и тогда когда в них слишком ясно чувствуется стереотипный поэтический мелос. Первые встречи со стихом и подчеркнутая свежесть (это часто дитя утонченной (ажурной) нетерпеливости) оставили на этих стихах свои следы и затенили им иногда пылающую сущность, но никогда не могли их засыпать и загасить. Но после этого его крещения в стихах и в более подходящих условиях, эта сущность в трех его книгах стихов «Зачарованный лес», «Мельница деда Триши» и «Партизанские грустные байки» разгорелась в настоящих чарующих птиц поэтической фантазии, которые бы я вытащил из клетки детской поэзии и смело поставил их на место между серебряными и золотыми нитями нашей поэзии.

Бранко Чопич по происхождению — крестьянин, но ничем в его текстах нельзя было бы доказать, что он крестьянин и в литературе, как ни картины Тургенева и Толстого сельской жизни не являются графскими картинами деревни, а это самая настоящая литература. Он духовно не остался в крестьянских пеленках, его взгляд на мир, даже когда он смотрит через село, не может просматриваться через деревенский плетень. И его картины крестьянства по своему ракурсу и по своей литературной ткани совсем нечто особое, как например, картины Мишкина или Генералича (примитивисты. — Примеч. перев.).
Его проза густо заселена пейзажами, и в то время, как его крестьянин этот пейзаж или не видит, или видит утилитарно как источник жизненных опасностей, для Чопича пейзаж — это тоже, что и издавна для художников и литераторов наших времен, окуляр калейдоскопа психологических состояний и атмосферы. Из всех птиц этот крестьянин больше всего знает и чаще всего вспоминает сороку и ворону, и еще некоторых птиц, которые наносят ему вред, или тех, чьим именем можно обидеть кого-то или что-то подчеркнуть. Соловей за домом далек для него или безразличен, так же как и Моцарт, цветы для него — добрая божья травка, или еда для скота, или лекарство от болезни, но Чопичу птицы и цветы безымянные или с известными именами в основном лирически просеянные символы для безымянных волн восторга. Крестьянина вообще не видит по-крестьянски пристрастно или по-крестьянски очень узко и убого, одна единственная пристрастность может быть найдена у него, это пристрастность к идее человечности и очеловечивания крестьянина — полуварвара, которая в Чопиче как идея о человеческом существе вообще, нашла глубокий близкий сердечный отклик, заимствованный, в основном, им от Сервантеса и Гоголя, а свет его прозы и детских стихов, несмотря на то, что он весь окружен родной горной грядой и находится в ее глубине, со своим тесным небом у подножья гор, свет его прозы и стихов сияет не как звезда в глазах крестьянина, а крестьянин сияет, видимый этой звездой. Через его литературу (особенно через детскую) целиком видится Чопич-скептик, который упрямо или боязливо отказывается верить во что-то, в существовании чего он не убедится прежде всего собственными глазами и собственными руками. Либо он проверит истинность этого у своего единственного друга, которому верит — у своего опыта.
Он точно так же обладает иммунитетом против всякой метафизической медитации. Медитативность для него вообще бесполезное и бесплодное занятие. Из всех теорем он принимает только те, которые могут вписаться в старинную человеческую пословицу, и выдержат ее упрямство и непогрешимость. Наблюдая жизнь и смерть, он стоит на стороне жизни. Смерть для него что-то такое, что нужно как можно дальше отбрасывать и в жизни и в мыслях, что-то кровожадное, вампирское, куда не стоит углубиться, из чего до самой смерти нужно упорно вырываться, и просто неминуемая и слишком ранняя могила, с которой все равно надо разговаривать как с живым, и что-то такое, с чем можно согласиться только ради жизни, а жизнь — это сладкое, всеохватывающее течение, которое для того и существует, чтобы пить из него, и которое нужно спасать от загрязнения, открывать ей новые источники, повернуть ее в солнечные широкие просторы, так, чтобы ее хватило всем с избытком, и по которой нужно плыть с умом и честью — протянуть руку тому, который тонет, и никого никогда не толкнуть, чтобы он утонул. Гедонизм, таким образом, не слепец, не спасение из чувства бессмысленности жизни, и никак не индивидуалистическое удовлетворение всех животных потребностей, а как сама человеческая жизнь, которая не может не быть прекрасной, и в своей красоте не может продолжаться без этой разумности и внимания к своему ближнему. Ни без мечты, которая перед человеком открывает свои новые горизонты. И здесь, на этом краю, откуда начинается мечта, Чопичевы кони, окрыленные, подкованные земными подковами, эти его птицы — они летят, чтобы найти лучшее место, где они будут вить надежное и теплое земное гнездо. Но и здесь, когда он начнет мечтать, он будет мечтать душой из земной сказки, и поверит, как в жизнь, только в ту мечту, которая бурлит полнокровной жизненной правдивостью сказки. Но этот упрямый эмпиризм, этот неисправимый скептицизм и этот влюбленный гедонизм, если мы можем их уверенно считать крестьянским менталитетом в генезисе Чопичевого взгляда на жизнь — они не все являются структурой сельского менталитета (среди которых, например, слепой индивидуализм или варварский анимализм в «Ураганах» Андрича они появляются как отображенные, отфильтрованные, и притом они и есть деревенские, но они не только относятся к сельскому менталитету, так как их мутации (mutatis mutandis) мы встречаем и в других, не только в сельских нижних общественных слоях; и наконец, у Чопича из них струится и сопровождает их как неотделимая голубая тень поэтической мечты (и к тому же еще она соткана на одном поэтическом ткацком станке, который не является принадлежностью лишь села). Они появляются (что представляется для сельского менталитета — делом тех, которые слегка чокнуты. Или праздных людей или это является только плодом фантазий гусляров). Они охвачены и обогащены поэзией, как своим собственным пульсом и при том такой поэзией, по отношению к шелковому блеску которой и субъективным переливам, например. поэзия Кочича и в самых утонченных его пейзажах, еще несет в себе что-то от примитивно обработанной конопли и простоты сельских орнаментов. Бранко Чопич со своим врожденным лирическим катализатором рано начал писать — что из первых его рассказов сразу же и засияло, — он начал чувствовать, нащупывать и открывать настоящее скрытое людское кровообращение и так же скрытые жизненные соединительные ткани между миром подножья горы около себя и миром аутентичных книг, которые с того времени интимно ради своего внутреннего мира не переставал читать страстно и с невероятной врожденной памятью. Он своим благородным горячим ощущением жизни давно духовно возвысился над селом.
Составляющие его ощущения жизни не происходят наверняка из Лукреция, Монтеня и Кондияка, и не из какой-то такой самостоятельной мыслительной ткани и высоты, но это его ощущение, опьяняющее землю гедонизмом сказки, а сказку отрезвляючи опытом и скепсисом земли, это абсолютно точно не сельский примитивный взгляд, а безусловно его восхождение, предсказание или хотя бы предчувствие поэта, стоящего перед загадками жизни. Кроме этой поэтичности, искренности его прозы, его возвышение еще очевиднее подтверждается в одной субстанции — юморе. Юмор — это самый надежный знак дистанцированности от предмета. И Бранко Чопич налетает этим юмором на своего крестьянина как овод, не оставляет его в покое, как назойливая муха, поджидает его из-за каждой ограды, показывает ему язык и даже в его мыслях не дает ему покоя в кровати. Он своего крестьянина, как озорной ребенок, постоянно осыпает юмором, а сатирическое жало держит наготове для всякого глупого идилличного и убогого предрассудка о нем, он над ним, как и над человеком вообще, стоит с одним реалистичным и широко человеческим пониманием и с чувством к тонким людским вибрациям в нем, это доказательство только того, что крестьянина, точнее человека в нем видит оцепеневшего в своем пространстве и времени: эта черта у него кажется мне прежде всего и больше всего от Горького. Не стоило бы безусловно Вергилия и Меттерлинка считать пчелами, потому что они писали о пчелах, так же как и Ивана Трнского считать писателем из-за того, что он писал о пользе меда.

**Миличевич Екатерина** · 11.03.2014, 01:19

Скендер Куленович, краткая биография.
1910 – 1978

Скендер Куленович, знаменитый югославский поэт, писатель, литературный критик и прославленный партизан, кавалер партизанской споменицы (высшей военной награды).

Его бюст установлен в городе Козарска Дубица.
Скендер Куленович родился 2 сентября 1910 года в Босанском Петровце, где окончил основную школу, а затем после разорения семьи, вызванного аграрной реформой, переехал в родное место матери - Травник. Здесь он закончил гимназию. На 3-м году обучения в гимназии он издал свой первый сборник сонетов «Оцвале примуле» (отцветшие примулы), затем он поступил на юридический факультет Загребского университета и закончил его. Сотрудничал с многочисленными газетами и журналами. В 1941 году вступил в партизанский отряд Босанске Краине. Скендер Куленович во время войны писал поэмы, редактировал партизанские газеты, после войны работал директором народного театра в Сараево, редактировал газету «Преглед», «Книжевне новине» и «Нова мисао». Некоторое время – он драматург народного театра в г. Мостар, редактор белградского издательства «Просвета». Учитывая его огромный вклад в югославскую литературу в 1965 году его избрали членом –корреспондентом Сербской академии наук и искусства, а в 1974 году – действительным членом этой академии. Писал стихи, поэмы, комедии, эссе, литературную критику, рассказы, романы. Его самая знаменитая поэма «Стоянка – майка кнежеполька» (1942 г. – в переводе Арсения Тарковского печаталась в журнале «Новый мир» 1946 год N 10-11 примеч. перев.) Эта поэма представляет собой поэтическое свидетельство страшной трагедии – усташской резни сербских мирных жителей в городе «Козара» (усташи – хорватские фашисты – примеч. перев.) Многие писатели, поэты, литературные критики с нескрываемым восхищением говорили о богатейшем, красивейшем, уникальном языке его произведений. Скендер Куленович был близким другом, соратником по борьбе с фашизмом, единомышленником в литературе Бранко Чопича, так же прославленного югославского партизана, писателя, поэта. Об этой дружбе, совместной борьбе и литературной работе Скендер Куленович написал очень тепло и с восхищением в своем эссе, посвященном Бранко Чопичу, которое в сокращенном варианте представлено на нашем форуме ВИФ 2 http://forums.vif2.ru/showthread.php?t=644&page=2

Подготовка к печати по материалам интернета,
перевод и редакция Ю.И.Миличевич, Е.П.Миличевич
Февраль 2014

**Миличевич Екатерина** · 11.03.2014, 01:29

Ненад Павлович,
Дипл. инженер,
Журнал «Аэромагазин» N 83
2010 г., Сербия.

Спейс-Шаттл и Энергия-Буран

Перевод и дополнения к.т.н., доцент МАИ им. С. Орджоникидзе
Ю.И.Миличевич,[/SIZE]

Печатается в сокращении

Посвящается дню рождения Предрага Миличевича (22 марта 1926 г.)

Шаттл

Первый космический многофункциональный носитель «Спейс-Шаттл» свой первый орбитальный полет совершил 12 апреля 1981 года. Идея концепции была – уменьшить цену запуска на орбиту грузов таким образом, чтобы ракета-носитель не была уничтожена. Предвиделось, что боковые ракетные моторы будут вновь использованы. Так же и сама орбитальная часть комплекса была бы использована многократно, так как она снабжена специальной термоизоляционной защитой, которая, в отличие от предыдущих летательных аппаратов это позволяет. Шаттл - грузовой корабль для нижней орбиты, и он предназначен для запусков сателлитов и возвращения некоторых из них с нижней орбиты на Землю для ремонта или доработки. Учитывая, что орбитальный летательный аппарат при спуске проходит через атмосферу Земли с большой скоростью, он нагревается до 1600 оС, ему необходимо специальная термоизоляционная защита. Для Шаттла была создана такая защита из керамических пластин, которые можно использовать многократно. Пластины после каждого полета контролируются и обновляются там, где это необходимо. Летательный аппарат выполнен из легированного алюминия, который не выдерживает высокие температуры без такой защиты. При спуске в нижних слоях атмосферы управление кораблем ведется как на самолете – элеронами и рулем поворота. Система команды – электрическая. Экипаж состоит из 7 человек. Атмосфера в кабине как на уровне моря на Земле - 79% азота и 21 % кислорода, как на ранних русских летательных аппаратах. В грузовом отсеке – механическая рука для захвата и переноса сателлита в отсек, а сателлит должен для этого иметь соответствующую конструкцию. Было спроектировано и изготовлено 5 таких летательных аппаратов. При спуске на высоте около 30 км постепенно выключается реактивная система управления и включается система аэродинамического контроля. Интересно, что Шаттл никогда не испытывался без экипажа, что представляет огромный риск, это подтверждается рядом катастроф с Шаттлом, кроме удачных запусков. Эксплуатация Шаттлов выявила ряд серьезных конструктивных недостатков:
1. Не может летать автоматически, весь полет должен контролировать экипаж, это уже само по себе представляет огромный риск.
2. Вся система имеет узконаправленное назначение, нет гибкости – летательный аппарат нельзя использовать в разнообразных целях для других грузов, кроме сателлитов.
3. Используются твердотопливные ракеты-носители.
4. Эксплуатация и содержание Шаттлов оказались гораздо дороже, чем предполагалось.
5. Термоизоляционная защита не развита в необходимой мере.
Из-за всего этого было принято решение программу закрыть и развивать более надежную систему. Всего совершено 133 полета Шаттлов, а планировалось 135, хотя в начале предполагалось, что каждый из пяти Шаттлов совершит около 100 полетов. Хотя Шаттл оказался экономической неудачей, с катастрофически низким уровнем безопасности, так как он в техническом смысле нес в себе огромный риск, то можно сказать, что просто счастье, что не было гораздо больше катастроф, но все-таки как идея концепция Шаттл представляла собой технико-технологический прорыв в развитии космических летательных аппаратов.

Энергия – Буран.

Ракетная система Энергия-Буран использует 4 боковых ракеты-носителя-бустера типа Зенит по 740 тонн тяги каждая на уровне моря. Мотор РД-170 работает на керосине и жидком кислороде с давлением в камерах сгорания до невероятных 250 атмосфер. Суммарная тяга при взлете равна 3580 тонн (35120 л.с.) , что делает Энергию самым мощным носителем в истории космических полетов с выдающимися характеристиками тяги и суммарной массой при взлете. С четырьмя боковыми ракетами-носителями Энергия могла доставить 105 тонн груза под углом в 52 о до нижней орбиты (орбитер-Буран), а есть и потенциал для увеличения груза. С восемью бустер-ракетами грузоподъемность растет до 175 тонн до нижней орбиты. Было предусмотрено, что боковые ракеты могут использоваться неоднократно. А моторы центрального блока – не могут. В этом и состоит разница между Шаттлом и Бураном – русская система может быть использована для различных видов грузов, а не только для запуска орбитера Буран.

Буран

Первый орбитальный полет русского Бурана совершен 15 ноября 1988 года, без экипажа в полностью автоматическом режиме. До этого полета при испытаниях в нижних слоях атмосферы он нес 4 реактивных двигателя, так что летел на собственной тяге. Комплекс Энергия-Буран мог поднять груз больше, чем Шаттл, так как он не имел встроенные главные моторы для взлета в самом орбитере, что ему создавало больше возможностей для подъема различных грузов (не только орбитера). До нижней орбиты он мог доставить 30 тонн груза, а 20 тонн вернуть на Землю. Американский журнал «Авиэйшн уик енд спайс текнолоджи – Aviation week and space technology» в июне 1989 года писал: «Наши специалисты были изумлены, когда увидели, как буран приземлился в дождливую погоду. Шаттл не может совершить посадку во время дождя, так как его термозащитные пластины не выдерживают ударов капель дождя. Эти пластины слишком хрупкие и ломкие. Космический корабль Буран сконструирован так, что он безопаснее американского Шаттла, так как его боковые ракеты-носители используют жидкое топливо, а учитывая, что он был снабжен автоматической системой, управлявшей взлетом, полетом и посадкой, он был испытан в первом орбитальном полете в автоматическом режиме – без экипажа. Буран приземлился с высокой степенью точности. Программа была закрыта в 1993 году, как и многие другие перспективные проекты (например, ракета Н-1 для Луны и Марса – примеч. перев.) из-за разгрома СССР и недостатка средств. Буран – не встроенная часть системы, а один из возможных вариантов подъема груза ракетой-носителем Энергия, что целой системе дает удивительную гибкость, то есть возможность многофункционального применения и подъема различных грузов. Шаттл к тому же ограничен по высоте полета своими тремя встроенными двигателями, а русский корабль Буран не имел таких ограничений. В первом полете Буран потерял всего 5 термозащитных пластинок из 38000, это намного меньше, чем теряли Шаттлы. Автоматическая посадка была невероятно точной, несмотря на сильный боковой ветер. Буран остановился в трех метрах от заданной точки посадки. И еще необходимо учесть, что для русского Бурана указаны характеристики при инклинации в 52 о, а для Шаттла – при 28 о, это надо учитывать при сравнении их технических характеристик.

Послесловие (автора и переводчика)

Мало известен очень интересный факт – белградец дипломированный инженер Предраг Миличевич (1926 – 2007), изобретатель и ведущий конструктор сложнейших систем питания и автоматического регулирования авиационных и космических двигателей, более 50 лет работал в военно-промышленном комплексе СССР и России и активно участвовал в создании ряда систем автоматического управления двигателей для боевых самолетов МиГ, Су, Ту, «сотки», для пассажирского сверхзвукового лайнера Ту-144, стратегического бомбардировщика Ту- 22М3, для советского космического комплекса Энергия-Буран он руководил разработкой системы питания и автоматического регулирования двигателей этого комплекса.
Этот талантливый серб имел более сорока изобретений в области автоматики авиадвигателей. Выдающимся достижениям авиационно-космического предприятия НПП «Темп» им. Ф.А.Короткова, где Предраг Миличевич проработал более полувека, он посвятил свою последнюю книгу «От сохи до сверхзвуковых и космических полетов» (издательство «Весь Мир», Москва, 2006 г., 2008 г.). В книге много иллюстраций авиационных и космических летательных аппаратов, в том числе Энергия-Буран. Презентация этой книги с большим успехом прошла и в Москве и в Белграде. В Белграде в Русском доме презентация была организована заместителем главного редактора журнала «Аэромагазин», известной сербской летчицей, профессором Радмилой Тонкович. С этой книгой можно ознакомиться в интернете на форуме ВИФ-2 на личной странице Предрага Миличевича:
http://forums.vif2.ru/showthread.php?t=190

Март 2014
Миличевич Ю.И.

P.S.
20 октября 2015 г.
Некоторые космические летательные аппараты будущего

Разработка системы «Спираль» и её орбитального самолёта начались в конструкторском бюро ОКБ-155 А. И. Микояна летом 1966 года. Готовность системы к эксплуатации предполагалась в середине 1970-х годов. И в США, и в СССР эти программы были свёрнуты на разных стадиях разработки. Руководителем проекта «Спираль» был Глеб Евгеньевич Лозино-Лозинский.
Мощный воздушный корабль-разгонщик должен был разгоняться до шестикратной скорости звука (М=6), затем с его «спины» на высоте 28-30 км должен был стартовать пилотируемый орбитальный самолёт.
Читайте, например
http://epizodsspace.airbase.ru/bibl/...z-loz/loz.html
http://kommersant.ru/doc/2289493
и другие материалы, которых сейчас очень много в интернете.

**Миличевич Екатерина** · 12.03.2014, 23:25

Клевету нужно заклеймить,
а не превращать в предмет дискуссии
И.В. Сталин

Привет с голубой Адриатики нашим туристам,
очарованным «титовским социализмом»

Одни с этих волн срывают
Золото лунного света,
Другим — не увидеть рассвета.
Йоле Станишич

9 апреля 2013 г. в прекрасном доме культуры «Гайдаровец», названном так в честь советского писателя Аркадия Гайдара, геройски погибшего на фронте, состоялась презентация новой книги замечательного черногорского поэта Йоле Станишича «Голый остров — дно ада»* (издательство Вахазар, 2012). Открывается книга незабываемыми словами автора: «Посвящается югославским патриотам, коммунистам, убитым в застенках тирании, тем, кто умер после освобождения и тем, кто еще жив, кто сохранил свое достоинство и убеждения».
Слово Йоле Станишичу.

Солнце мое,
Посиневшей тучей схваченное,
Мои раны тебя ослепят.
Если б ты видело
батога и бичи,
которыми бьют нас
ночью и днем,
то со скалы бы
прыгнуло в море
и навсегда разбилось,
чтоб не смотреть на камни
стона и крови.

На этой презентации присутствовали известные поэты, писатели, переводчики, артисты, художники — друзья прекрасного человека, стойкого коммуниста, югославского партизана, поэта, философа, литературного критика, общественного деятеля и удивительно скромного и деликатного человека — нашего дорогого Йоле Станишича.
Многое о нем и правду об истории Югославии читатели узнают из его книг и статей, а особенно из его новой книги, о которой идет речь. Книга потрясающего трагизма, уникальная, написанная человеком, который прошел ад «Титовского Освенцима» — Голого острова. В его стихах, в камнях Голого острова, в облаках, в водах Ядрана — Адриатики раздаются крики и стоны погибших в страшных муках его товарищей, они сливаются в гневные звуки — нет прощения палачам!
Слово Йоле Станишичу:

Ты осчастливил мою родину
Нищенским посохом и лагерями смерти.
Колючая проволока в крови, —
вот руки твои.
Через глазок в стальной двери
Ты смотришь на закованную революцию,
Изрубленную на куски по твоей милости.
Поднимаешься на крепостные стены —
На реки крови падает жуткая тень твоя.
Растерзанное сердце моей родины —
За решеткой железных крестов,
искореженных твоими руками.
Ты стиснул мне горло железным ошейником,
но песня моя все громче.
Стих мой уже уничтожил тебя,
а ты все еще не понял.

Прочитайте стихи и прозу Йоле Станишича в этой книге — и вы услышите голоса погибших замечательных людей, патриотов, защищавших Родину от мирового фашизма, наших искренних друзей, друзей Советской России и советских людей. Их в концлагере терзали не только физически, подвергали чудовищным пыткам, но их еще старались сломить морально, требовали избивать друг друга, пропускали сквозь строй и следили, чтобы они жестоко избивали своих товарищей, в противном случае они подвергались самым жестоким пыткам, о которых даже писать страшно.
Мать моего мужа, моя свекровь, Анджа Миличевич-Зренянин, замечательный коммунист, подпольщица, сестра Жарко Зренянина, народного героя, именем которого назван город в Югославии, она прошла этот же «Титовский Освенцим» для женщин. Над ней издевались особенно изощрённо, так как её геройски погибший в бою брат Жарко Зренянин (Уча, учитель — его псевдоним) был настоящим коммунистом, одним из руководителей Компартии Югославии еще со времен подполья в королевской Югославии, он был большим другом Советского Союза, партизаном, как и вся их семья — Анджа Зренянин, ее муж Чедомир, ее сестры Вера и Бина, их мужья Деян и Марко, брат Спасое и его жена Слободанка, их родители — мама Драга и отец Жива, а также дети Анджи и Чедомира — Слободан и Предраг Миличевичи — все участники подпольной борьбы в королевской Югославии и все — партизаны и подпольщики во Второй мировой войне. Они любили и уважали первую в мире страну социализма и наших замечательных советских людей. За это через муки Голого отока прошёл и другой брат Анджи - Спасое. По этой же причине подвергалась особым мучениям в титовском концлагере сестра прославленного партизана генерал-полковника Арсо Йовановича, начальника штаба партизанских соединений, фактически руководившего всеми крупнейшими операциями партизан, коварно убитого после войны титовскими наёмниками. Жена Симы Марковича, секретаря компартии Югославии, Брана Маркович, испытала в титовском концлагере страшные муки. Смелый, талантливый теоретик, честнейший коммунист, друг нашей семьи Синиша Янкулов в титовских застенках потерял здоровье — вышел инвалидом с больным сердцем, ослепший. Югославия в его лице потеряла честнейшего и талантливого интеллектуала, философа, марксиста. Я хочу, чтобы имя этого человека было известно честным людям, жаль, что из-за титовских палачей он мало прожил, стал инвалидом и не смог использовать всем нам на пользу свой огромный интеллектуальный потенциал.
Хочу так же, чтобы люди знали нашего друга , талантливого и честного Тихомира Антича, ставшего инвалидом стараниями титовских палачей лишь за то, что любил Россию, ее культуру, ее народ.
Ужасным пыткам и издевательствам в течение 8 лет подвергали титовские палачи знаменитого партизана, командира всех гвардейских частей Югославии, честнейшего и отважного Момчило - Мому Джурича (статья о нем находится на форуме ВИФ 2, на страничке Предрага Миличевича), нашего незабываемого друга, неоднократно спасавшего жизнь Тито, за что он и «отблагодарил» своего спасителя. Для осуществления Тито прозападной политики — такие люди были ему не нужны. Он их калечил и уничтожал тысячами. Я вспоминаю только своих друзей и родственников, друзей Предрага Миличевича и Йоле Станишича, а таких людей погибло очень много, у них нет могил, памятников и имена многих неизвестны. Это позор и неискупаемая вина титовцев. Она лежит черным пятном на них и их последователях. Для укрепления своей предательской власти Тито после войны опирался на недобитых хорватских фашистов-усташей (даже воевавших против Красной Армии под Сталинградом), на четников, которые неоднократно коварно наносили удары партизанам в спину. Мать, сестру и дядю Момы Джурича четники зарезали, надругавшись над ними. Этих четников до сих пор прославляют «наши» безграмотные писатели-«оппозиционеры» и продажные журналисты. Погибли в концлагерях, покалечены лучшие люди Югославии, цвет нации — и весь «цивилизованный» мир молчит об этом, обливает этих людей ложью и клеветой и поет гимны кровавому палачу Тито.
Этот же «цивилизованный» гнилой мир так же поступал во время наглой фашистской агрессии против Югославии в 90-е годы, распространяя ложь и клевету о своих жертвах югославах (в основном о сербах) и награждая восторженными эпитетами предателей и «демократизаторов» — агрессоров США и НАТО. Если внимательно всмотреться, вдуматься в ситуацию в мире сейчас, то видно, как неофашисты провели кровавую репетицию в Югославии с тем, чтобы продолжить это в Ираке, Афганистане, Ливии, Египте, теперь в Сирии (а в запасе у них еще ряд стран, в том числе наша родина для их «демократизации»!). Результаты их деятельности налицо. Этот прогнивший мир, потерявший свою совесть и культуру, агрессивный распространитель гомосексуализма, проституции, педофилии, наркомании, террора вместе с «нашей» пятой колонной прославляют титоизм, в чем участвуют и многие «наши» «левые» и «коммунисты», потерявшие разум и совесть. Результат «титовского социализма» — у нас перед глазами — полный крах и развал государства.
О типичной судьбе геройского партизана в титовской Югославии читатель может узнать из рассказа (переведенного на русский язык) выдающегося югославского писателя и прославленного партизана Бранко Чопича «Защитник» и из комментариев к нему Предрага Миличевича в Интернете на форуме ВИФ-2. Титовский кошмарный «социализм» не смог выдержать честный замечательный человек — писатель, антифашист-партизан Бранко Чопич. Он прыгнул с моста и разбился насмерть, а этот мост после его гибели народ назвал— Бранков мост. О судьбе тысяч коммунистов в титовских лагерях смерти читайте новую книгу Йоле Станишича, чтобы лозунг — «никто не забыт и ничто не забыто» не превратился в лицемерный и фальшивый. Так как после прихода к власти в СССР троцкиста Хрущева (не без помощи Е. Фурцевой и Г. Жукова к их позору) у нас, как тараканы (тараканы —насекомые, размножаются очень быстро на грязи и отбросах) расплодилась «пятая колонна» при значительном участии Тито и его приспешников, то и отношение к настоящим коммунистам — политэмигрантам из Югославии, Греции и других стран было (и осталось) соответствующее. Это на себе почувствовали и Йоле Станишич, и Мома Джурич, и Пера Попивода, и многие другие прославленные партизаны-подпольщики, коммунисты. Мома Джурич, провоевавший в тяжелейших условиях в горах Югославии против фашистов 4 года, получил в Москве временное удостоверение участника Великой Отечественной войны. Когда подошел срок поменять временное удостоверение на постоянное, Момчило отправился в свой военкомат, где его оскорбил и унизил военный чиновник, канцелярская крыса, никогда не служивший в военных частях, а сидевший на теплом местечке в Москве (собирая взятки с тех, кто не хотел служить в армии), который заявил, что Мома обманным путем получил свое удостоверение. Этот «советский офицер», а по сути антисоветский чиновник, сыграл свою роковую роль. Момчило Джурич после этого безобразия скоропостижно скончался от инфаркта в 1980 году. И еще одна история, которую я знаю от Момы. Когда его принимали в КПСС на юрфаке МГУ (а он был членом компартии Югославии с довоенных времен), нашлась профессорша (не мозг нации, а г…), которая заявила, что он не достоин звания члена КПСС. Такие «интеллигенты» позже публично жгли и рвали свои партбилеты, а Мома с достоинством ответил: «Вы можете меня не принимать в партию, но я был, есть и останусь коммунистом всегда!». Под бурные аплодисменты коллеги приняли его в КПСС. Еще раз хочу подчеркнуть, что «пятая колонна» завелась у нас очень давно и способствовала разгрому нашей родины, так как наши защитники, лучшие люди страны, в основном, погибли в огне войны, а их мета заняли предатели.
Правда, наш народ в большинстве своем как любил и уважал братьев-югославов, наших настоящих союзников в борьбе с фашизмом, так к ним относится до сих пор, но, к сожалению, почти ничего о них не знает, как впрочем катастрофически не знает и своей истории и культуры, и своих героев и выдающихся людей России, не знает историю Великой Отечественной войны; ничего не знают многие наши люди ни о доблести коммунистов-партизан Югославии во время войны, ни о героическом подполье в королевской Югославии и во время фашистской оккупации, ни о чудовищном предательстве Тито, ни о несчастных 1,5 миллионах «лишних» людей (среди них и партизаны), которых титовцы вышвырнули из страны и которые у своих бывших врагов мыли туалеты, машины, лестницы и т.д., чтобы выжить. Об этом правдиво и с болью за свой народ написал югославский писатель М. Булатович в книге «Пети прст» («Пятый палец») и «Люди са четири прста» («Люди с четырьмя пальцами»).
Потрясающие, честные, трагичные книги, но никому в России не понадобилось перевести их на русский язык. Еще бы! Тогда бы рухнул миф «наших» ревизионистов о титоизме! А титоизм у нас прославляют не только враги, но и так называемые «коммунисты». О «прелестях» титоизма написаны замечательные и высокохудожественные книги честных писателей-патриотов: Бранко Чопича «Осма офанзива» («Восьмое наступление»), Драгослава Михайловича «Кад су цветале тикве», Дервиша Сушича «Я — Данило» и другие, тоже не переведенные на русский язык по тем же соображениям. Это бы еще как помешало разгрому СССР!!! И вышла бы на белый свет правда о «титовском социализме».
К сожалению, «наши» руководители предали всех друзей России, а это даром не пройдет, за все в жизни рано или поздно придется платить. Надеюсь, что многие наши люди прочтут новую книгу Йоле Станишича, и она им откроет глаза на многое, они узнают правду о чудовищном титоизме, узнают о замечательных людях Югославии, узниках концлагерей, товарищах Йоле Станишича. Много лет назад Николай Гаврилович Чернышевский о таких людях писал: «…Велика масса честных и добрых людей, а таких людей мало… это цвет лучших людей, это двигатели двигателей, это соль соли земли».
На долю Йоле Станишича и его многочисленных товарищей и соратников по борьбе с фашизмом выпали тяжкие испытания после такой прекрасной нашей общей Победы. Эти испытания уготованы были Тито и его приспешниками с благословения «цивилизованного» и гниющего у нас на глазах Запада. Об этом - книга «Голый остров — дно ада». Тито был нужен Западу как якобы «коммунист», строящий «свой социализм», нужен был для разгрома СССР, а затем Югославии в дуэте с Хрущевым, а потом с Горбачевым. Запад денег на Иуду-Тито не жалел. А когда «железная леди», роясь в мусорной куче извлекла оттуда чету Горбачевых, Тито и Югославия стали лишними. Результат у всех перед глазами — в руинах Югославия, в руинах Советский Союз. (А к ним уже прибавились Ирак, Афганистан, Ливия, Египет, Тунис, Сирия — далее везде.) Сейчас в Югославии уже 3 военных базы НАТО и США, одна из них Бонстил — самая большая в Европе. Югославия стала служить оплотом албанской (а возможно, и международной) наркомафии. В стране безработица, экономический упадок, здесь хозяйничают неофашисты — заезжие и свои. Теперь всем очевидно, для чего США и НАТО бомбили Югославию, к тому же они тренировались с прицелом на другие страны, которые мы упоминали выше. Черная туча нависла над Сирией и Украиной, и ни для кого не секрет, кто дирижер этих смертоносных нападений под лживыми, циничными, клеветническими предлогами, это уже видно всему миру. А что касается Тито, то свое чудовищное предательство он совершил давно, еще во время Второй мировой войны (а возможно и раньше). Об этом — тоже в книге Йоле Станишича, а также в книге его покойного друга Предрага Миличевича «Шесть агрессий Запада против южных славян в ХХ столетии» и в их многочисленных статьях и выступлениях (см. Форум ВИФ-2). При встрече Тито с Черчиллем в 1944 г. в Италии они договорились обо всем, что потом сотворил Тито с Югославией и ее мужественными патриотами. Тито выполнил свое обещание Черчиллю - Югославия не будет социалистической. И об этом тоже подробно и доказательно в новой книге Йоле Станишича и в упомянутой книге Предрага Миличевича. Тито получал от Запада огромные деньги и отрабатывал их в качестве Троянского коня в коммунистическом движении. Он уничтожил компартию Югославии, развалил экономику страны, внедряя свой «титовский социализм» на деньги Запада, разобщая республики, поссорил народы Югославии, разрывая их экономические связи, вводя повсюду децентрализацию, так называемую групповую собственность (ведущую в капитализм) и, опираясь на националистов и даже на усташей, которые получали при нем и высокие должности, и пенсии и статус участников войны (хотя воевали они на стороне немецких фашистов), все это в конце концов привело Югославию к краху. П. Миличевич в упомянутой книге пишет: «Югославия брала займы и жила своей специфически богатой жизнью, правда, была вся в долгах… появились сообщения, что финансовые органы не знают, сколько и кому государство должно… Так проходили годы, приближалась расплата — экономическая катастрофа 1989 г. и кровавая развязка в 1991 г. …18 декабря 1989 г. в докладе парламенту… премьер-министр СФРЮ А. Маркович… сделал горький, но правдивый вывод… та экономическая система “рыночного, самоуправного, гуманного, демократического” социализма, которую создал Тито… ПРИКАЗАЛА ДОЛГО ЖИТЬ…»
В дальнейшем Югославия стала не нужна Западу, он получил вместо Тито Иуду-Горбачева и имел теперь возможность разрушать СССР непосредственно через Горбачева и его подельников пятой колонны, в значительной степени воспитанной с помощью титовской Югославии. Западные займы Югославии прекратились, началась блокада, экономика Югославии рухнула, а Западу нужны были военные базы в Югославии, ее полезные ископаемые, а также ее важное геополитическое положение для дальнейшей экспансии на другие страны. Югославия сопротивлялась, защищая свой суверенитет, поэтому западные «демократизаторы» применили свою тактику — страну начали бомбить США и НАТО с благословения Ватикана и всей «цивилизованной» морально разлагающейся Европы. Разрушалось все подряд: бомбили больницы, дома для престарелых, телецентр, беженцев на дорогах, детей, стариков, посольство Китая, автобусы, полные пассажиров, прямо на мостах при бомбежках, землю заражали ураном, что вызвало всплеск эпидемии многих болезней, особенно онкологических. Бомбежки шли в праздник Пасхи и циничные неофашисты писали на бомбах «Христос воскрес!».
Кто интересуется фактами, свидетельствами очевидцев, документами, а не наглой ложью и клеветой, тот всю правду найдет в упомянутых книгах и статьях Йоле Станишича и Предрага Миличевича, а также во множестве книг на сербско-хорватском языке, к сожалению, не переведенных до сих пор у нас на русский язык. Кроме того, на сербско-хорватском языке изданы тома документов о преступлениях США и НАТО в Югославии, они снабжены иллюстрациями, для понимания которых не нужно знание языка, на них - чудовищные разрушения и растерзанные, убитые люди. Книга Йоле Станишича говорит - пора прекратить восхваление титоизма в нашем обществе, к сожалению, даже так называемыми «левыми», которые «не замечают» колоссальные западные займы Югославии, создававшие временные «потемкинские деревни» для наших примитивных писателей и продажных журналистов, чиновников от КПСС, наводнивших Югославию в свое время и испытавших экстаз от 20 сортов колбасы в этой стране. Это их кругозор и интеллект — весь в колбасе (а что будет завтра — неважно). Результаты «мудрой» политики Тито и его последователей (правильнее сказать результаты работы западных спецслужб) — это полный разгром Югославии, а затем по тем же рецептам с помощью «учеников» Тито такой же разгром СССР с последствиями, перекрывавшими наши потери в Великой Отечественной войне. За этим последовал ряд стран, о которых мы писали, и как говорится, далее — везде. Любому разумному и честному человеку понятно — будь жив СССР, никто бы не посмел и пальцем тронуть Югославию и другие пострадавшие от неофашистов страны. А сейчас «новый мировой порядок» (даже термин гитлеровский!) торжествует в мире и, выходит, что обуздать его некому. Огромное спасибо Йоле Станишичу за правду, которую В.И. Ленин призывал говорить народу всегда, при любых обстоятельствах (о чем забыли многие нынешние «коммунисты»).
Примерно в эти же дни, так совпало, проходила презентация последней книги Борислава Милошевича, бывшего посла Югославии в России. Книга называется «Балканский излом» (Москва, Магистр, 2012). Она вышла после смерти Борислава Светозаревича. Книга большая, более 600 страниц, содержит много информации достаточно полезной и интересной, но в этой работе не обошлось без большой ложки дёгтя. В качестве приложения к книге напечатаны 2 лекции, прочитанные Б. Милошевичем студентам. Нельзя не отметить, что эти лекции дезориентируют студентов по вопросам политики СССР, И.В. Сталина и В.М. Молотова по отношению к братской Югославии. Письма И.В. Сталина и В.М. Молотова югославским руководителям напечатаны на русском языке, они написаны в корректной и дружеской форме, с этими документами и комментариями к ним все желающие могут познакомиться в книге П.Ч. Миличевича «Осторожно, ревизионизм», а также в 18-м томе собрания сочинений И.В. Сталина (инф.-изд. Центр «Союз». Тверь, 2006. Стр. 462–469), где правдиво и честно изложены события, относительно которых лекции Милошевича сбивают с толку читателя, повторяя измышления Запада на этот счет. Уже всему миру известно как западные СМИ без стыда и совести клеветали на сербов, на которых сами же и напали, как они твердят о теракте 11 сентября, об оружии массового уничтожения, якобы найденном в Ираке, они сочинили новую «утку» — о химическом оружии, которое применяли их наемники в Сирии, а вину они пытаются возложить на Башара Асада. А теперь пришла очередь Украины, подвергаемой разрушению ради акульих геополитических интересов Запада. Их истинные моральные качества, а лучше сказать аморальные, выявили Ассанж и Сноуден, за что им огромное спасибо от всего человечества. Многим людям они открыли глаза. Напоминаем читателям огромнейший список американских «подвигов»: миллионы загубленных индейцев, негров, японцев — жертв Хиросимы и Нагасаки (у них хватает наглости внушать школьникам США, что это сделал СССР), гибель мирных граждан (сотни тысяч) Дрездена, в основном детей, женщин, стариков-беженцев. Они со своими «партнерами»-британцами стерли с лица земли город-музей и хоть бы что. Честным и думающим людям на Земле уже давно понятно, будь жив СССР, жила бы и процветала Югославия. Не будь Советского Союза, Югославия при всей ее мужественной борьбе с фашизмом, потерпела бы крах во Второй мировой войне. А результат деятельности Тито, направляемой и руководимой Западом, в частности непосредственно Черчиллем еще со Второй мировой войны — налицо, полный разгром страны, безработица, крах экономики. Если кому-то этого не видно, наденьте очки с большими диоптриями.

Напомним читателю последние слова президента Слободана Милошевича, которые он бесстрашно бросил в лицо своим палачам в Гааге в бывшей гестаповской тюрьме: «…и вам, господа, даже не представить, что за привилегия… иметь в союзниках ИСТИНУ и СПРАВЕДЛИВОСТЬ… вы это, действительно, я уверен, даже представить себе не можете». Для тех, кто хочет разобраться в ситуации с Югославией — мой совет, кроме указанных книг, статей, выступлений, прочитайте внимательно (и не один раз) все выступления Слободана Милошевича на этом позорном Гаагском судилище, постарайтесь вникнуть в его блестящий геополитический анализ ситуации в мире и Югославии, обратите внимание на актуальные мысли узника неофашизма: «Международной общественности придется столкнуться с истиной, и проблема ответственности тем тяжелей, что разрушено не только одно государство, а разрушена правовая система ООН, разрушена система нравственных начал, на которой покоилась мировая цивилизация […] Есть один фундаментальный исторический факт, из которого следует исходить, чтобы понять события, и из которого проистекло все, что происходило на территории Югославии с 1991г. по сей день. Это — насильственное разрушение той Югославии, что проистекла из государственности Сербии, единственной союзницы демократического мира в этом регионе в течение последних двух столетий. Этот фундаментальный исторический факт, несомненно, отразится на европейской истории в предстоящем времени» («Говорят свидетели защиты». Москва: Вече, 2005). Разве мы уже не видим результаты агрессии США и НАТО, отразившиеся на судьбе Европы и уже не только Европы? Очень быстро сбываются предсказания президента Милошевича. Ничего подобного не произошло бы, если бы был жив Советский Союз, задумайтесь хорошенько над этим! За все это рано или поздно придется отвечать агрессорам и клеветникам, а в истории такие прецеденты были — о «деле Дрейфуса» и «деле Димитрова» напомнил Слободан Милошевич и подчеркнул, что данный процесс превосходит их по глубине трагических последствий, что мы и наблюдаем во всем мире. У наших дорогих и уважаемых Йоле Станишича и Предрага Миличевича всегда была и есть одна привилегия — истина и справедливость.

К.т.н. Ю.И. Миличевич

**Миличевич Екатерина** · 05.03.2016, 21:43

Посвящается 90-летию со дня рождения замечательного сербского антифашиста, советского авиаконструктора писателя и публициста , Предрага Миличевича
1926 -2016

Мастерство, храбрость, достоинство, честь
Стратегическая авиация России

Автор – сербский пилот-истребитель
Роберто Делла Кроце
Аэромагазин №83, апрель 2010 г.
г. Белград, Сербия

Предисловие переводчика

Для описанных ниже стратегических бомбардировщиков Ту-160, Ту-22М3, Ту-95МС, как и для их предшественника Т-4, систему топливопитания и автоматического управления (САУ) разрабатывали сотрудники прославленного московского предприятия НПП «Темп» имени Ф. Короткова (научно-производственное предприятие). Историю создания и достижений в работе этого предприятия описал в своей книге «От сохи до сверхзвуковых и космических полетов» (Весь мир, Москва, 2006 и 2008 г.) сотрудник этой организации, серб по национальности, Предраг Чедомирович Миличевич, земляк автора вышеприведенной статьи сербского пилота-истребителя Роберто Делла Кроце.
Сам П.Ч. Миличевич участвовал в разработке САУ для данных бомбардировщиков, в частности, для Т-4, Ту-22М3 и др., которые в этом году участвовали в параде победы, хотя за последние годы они были модернизированы, вооружены современными авионикой, ракетами и бомбами.

Краткие сведения об авторе книги «От сохи до сверзвуковых и космических полетов» П.Ч. Миличевиче (1926-2007)
Ведуший конструктор, изобретатель, начальник базового отдела отрасли по стандартизации и унификации, окончил МАИ, более полувека проработал в оборонной промышленности СССР и РФ на предприятии НПП «Темп» имени Ф. Короткова, ветеран Великой Отечественной войны и партизанского движения в Югославии, Генеральный секретарь по международным связям Международного союза славянских журналистов, автор ряда книг и более сотни статей.

Введение

Ноты протеста западных стран и облака грязной пыли в западных СМИ из-за якобы нарушения национального воздушного пространства со стороны русских стратегических бомбардировщиков напоминают период холодной войны, который остался в прошлом. Усиление военного присутствия России на международной арене намеренно ставит под лупу международной общественности неизбежность потери многолетнего преобладания в мире одной суперсилы.
Стратегическая авиация ВВС Российской Федерации, как воздухоплавательный компонент триады военного ядерного потенциала, представляет собой эффективную мощь защиты от агрессии и стабильную гарантию безопасности страны. Она спокойно выполняет задачу защиты русских интересов в различных регионах земного шара и задачу стратегической разведки, а в случае войны эта триада – главная ударная сила ВВС по уничтожению группы войск, воздушных и военно-морских сил противника, как и важных военных и военно-промышленных, энергетических и коммуникационных объектов в стратегической и оперативной глубине противника.

История и развитие стратегической авиации

Стратегическая бомбардировочная авиация России, а также и бомбардировочная авиация в мире, родилась 23.12.1914 по указу императора Николая II о формировании первой бомбардировочной эскадры, вооруженной четырехмоторными самолетами «Илья Муромец». В течение Первой мировой войны эскадра совершила около 400 боевых вылетов, потеряв всего один самолет. После появления в России самолета ТБ-3 в 1933 году был сформирован первый в мире авиакорпус тяжелых бомбардировщиков, а уже в 1936 году и первая авиационная армия особого назначения Верховного Главнокомандования. Перед началом Второй мировой войны бомбардировочная авиация Красной Армии была сгруппирована в оперативные единицы с общей численностью в 1500 самолетов. В течение войны бомбардировщики участвовали во всех масштабных операциях Красной Армии, совершив 220 тысяч боевых вылетов. Позже, в 1946 году, в СССР сформирована дальняя авиация вооруженных сил – 18-ая воздушная армия. После окончания войны в целях модернизации воздушного флота было принято решение о создании самолета по типу американского бомбардировщика Б-29. Так был создан самолет Ту-4, который в 1951 году стал первым русским самолетом-носителем ядерного оружия. Качественный скачок произошел после взятия на вооружение армии новых самолетов Ту-16, Ту-95 и М-3, а позже самолетов Ту-22 и Ту-160. После разгрома СССР и завершения реформ дальней бомбардировочной авиации в 1998 году она переформирована в 37-ую воздушную армию Верховного Главнокомандования для стратегических целей. С 1 декабря 2009 года для более эффективного и централизованного использования стратегической авиации все силы и средства передаются в распоряжение командования дальней бомбардировочной авиации (в городе Энгельс, Саратовской области), она представляла собой оперативно-стратегический состав вооруженных сил России, подчиненный командованию ВВС.

Олицетворение воздухоплавательной мощи

Новая организация стратегической авиации в свой состав включает 4 авиационных базы, 43-ий центр военного применения и переподготовки пилотов стратегической авиации, полигоны, гарнизоны и подразделения поддержки. Главную силу стратегической авиации представляют 64 самолета Ту-95МС, 16 самолетов Ту-160, около 120 самолетов Ту-22М3. Кроме того, около 90 самолетов Ту-22М2 и Ту-22М3 находятся в резерве на консервации, а 4 самолета Ту-160 и 7 самолетов Ту-95МС используются для различных испытаний. С 2007 года решением президента страны возобновлены полеты патрулирования бомбардировщиков над нейтральными водами. В этом же году с самолета Ту-160 на полигоне совершен пробный пуск самой мощной 7-тонной термобарической бомбы (боеприпас объемного взрыва), неточное название которой в СМИ – вакуумная бомба, «отца всех бомб» (прим. переводчика). В течение 2008 года совершены полеты с приземлением в Венесуэле, и это было в первый раз – стратегическая авиация России использовала аэродром иностранного государства, с которым она не находится в прямом военном союзе. В отличие от американских Б-52, которые используются уже около 50 лет, самолеты русской стратегической авиации обладают достаточным потенциалом и ресурсом в часах налета и сравнительно большим запасом возможностей использования. Предполагается произвести глубокую модернизацию русских самолетов до 2015 года в области авиамоторостроения, радиоэлектронных систем, навигационного оборудования, приборов наведения на цель и систем вооружения. Обновлено производство самолетов Ту-160, а также начались работы по проектированию перспективного бомбардировщика нового поколения со «Stealth» характеристиками, который должен заменить существующий воздушный флот в период 2025-2030 годов. В связи с указанными потребностями начнут производить новые авиа-цистерны – заправщики топлива в воздухе. В данное время на один бомбардировщик в РФ приходится один заправщик, а в ВВС США в два раза больше.

Из-за угла

Хотя полеты стратегической авиации РФ сейчас совершаются в другом общественно-политическом климате и не имеют агрессивного характера, который подразумевает боевое дежурство в воздухе с ядерным вооружением, порука все-таки остается та же самая – мы здесь, готовы всегда в любой точке земного шара действовать, когда вы этого меньше всего ожидаете. Тактика выполнения этой части авиации своих ежедневных задач специфична и представляет собой длительные полеты патрулирования (от 10 до 22 часов) на высотах более 10 тысяч метров, обычно в группе из 2-4 самолетов, над водными просторами Атлантики, Северного Ледовитого океана и Тихого океана, а также над международными водами недалеко от границ США, Канады, Норвегии, Исландии и Англии. За время этих полетов экипажи производят тренировки своей работы, в том числе и тренировочного применения ракетного вооружения большой дальности, совершенствуют технику и методы навигации и тренируются в заправке самолета топливом в полете с авиа-цистерны ИЛ-78М. Особая задача – разведка и поиск ударных групп самолетов-носителей и подводных лодок с ядерным оружием. После разгрома СССР возникла опасность исчезновения этого типа авиации из-за длительной стагнации в обучении пилотов, вызванной ограничением производства и продажи топлива и низкой надежностью самолетов, но уже за несколько последних лет налет каждого пилота увеличен до 120 часов в год, подготовлено около 40 первых пилотов, командиров экипажа для выполнения самых сложных заданий, включая полеты «из-за угла» (к северу от Норвегии) в арктическом поясе. Новые 70 пилотов и 80 навигаторов-операторов в прошлом году (2009) прошли курсы в 43-ем центре военного обучения и переподготовки. Это означает, что дело дошло до омоложения и пополнения дефицитных кадров. Появление русских стратегических бомбардировщиков вне национальных границ РФ всегда приводит к встрече и сопровождению этих самолетов истребительной авиацией НАТО в ее зонах ответственности. Это создает возможность для обеих сторон отрабатывать собственные процедуры по применению боевых составов в реальной ситуации, с применением атакующих и обороняющих тактических приемов без оружия. Обычно в многочасовом сопровождении встреченных бомбардировщиков сменяются истребители, которые взлетели с аэродрома из положения боевой готовности. Истребители – это часть сил, которые патрулируют воздушный простор балтийских стран. Истребители Ф-16 из ВВС Норвегии, истребители Торнадо и Тайфун из ВВС Англии, истребители Ф-18 канадских ВВС и американские истребители Ф-22 «Раптор». Сопровождение группой истребителей поддерживается самолетами-заправщиками, авиа-цистернами и наблюдением с летающих командных пунктов. Нередки случаи, когда на определенных этапах полета бомбардировщиков русские ВВС «пристегнут» собственную защиту из своих истребителей, а это по правилу доводит до краткой эпизодической близкой маневренной борьбы без применения оружия, с целью «проверить пульс» другой стороны и для междоусобных оценок пилотажа.
Основные характеристики современных стратегических бомбардировщиков РФ с двигателями предприятия Н.Д. Кузнецова и САУ НПП ЭГА им. Ф. Короткова

Бомбардировщик Ту-160
Размах крыла 35.6-55.7 м
Длина самолета 54.1 м
Высота самолета 13.1 м
Масса самолета 275 т
Двигатели 4 по 245.7 кН НК-32 – реактивные двигатели
Потолок 16 км
Максимальная скорость 2230 км/ч
Экипаж 4 человека
Вооружение 12 КР* Х-55М, 24 АГР** Х-15С, вооружения до 40 т различных бомб
Дальность 14600 км
*КР – крылатая ракета;
**АГР – аэробаллистическая гиперзвуковая ракета.

Бомбардировщик Ту-95 МС
Размах крыла 50.1 м
Длина самолета 49.1 м
Высота самолета 13.3 м
Масса самолета 185 т
Двигатели 4 по 15000 л.с.; турбовинтовые двигатели НК-12МР
Потолок 12 км
Максимальная скорость 830 км/ч
Экипаж 7 человека
Вооружение 6-16 КР Х-55/Х-22, 25 т вооружения, бомбы 1500-9000 кг, морские мины, пушка ГШ-23мм
Дальность 12500 км

Бомбардировщик Ту-22М3
Размах крыла 34.3-23.3 м
Длина самолета 41.6 м
Высота самолета 10 м
Масса самолета 124 т
Двигатели 2 по 245,2 кН; турбореактивные двигатели НК-25
Потолок 13,5 км
Максимальная скорость 2300 км/ч
Экипаж 4 человека
Вооружение 3 КР Х-22, 10 АГР Х-15С, 24 т вооружения, 69 ФАБ-250*, 8 ФАБ-1500, пушка ГШ-23мм
Дальность 7000 км

*ФАБ – фугасная авиабомба;

Перевод к.т.н., доцент МАИ им. С. Орджоникидзе
Ю.И. Миличевич
04.03.2016, Москва
Выражаю искреннюю благодарность своей семье
за помощь в подготовке материала статьи.

Название: Ту-22 М3.jpg
Просмотров: 8544

Размер: 134.2 Кб

Название: ПАК-ФА Т-50.jpg
Просмотров: 4244

Размер: 149.6 Кб

Название: ТУ-95 МС.jpg
Просмотров: 3473

Размер: 410.3 Кб

Название: Ту-160.jpg
Просмотров: 8390

Размер: 382.5 Кб

Тема: Миличевич Юлия Иосифовна

Опции темы

Отображение

Памяти Борислава Милошевича, выдающегося дипломата, патриота Югославии, друга России.

Мастерство, храбрость, достоинство, честь Стратегическая авиация России

Ваши права