НЕИЗВЕСТНАЯ ВОЙНА

[mirhop]

В воскресенье, 13 мая, в бывшем концлагере Маутхаузен,
который был освобожден за несколько дней до Великой Победы,
более десяти тысяч человек из примерно 50 стран мира почтили
память жертв нацизма. На центральной площади лагеря прошел
митинг, на котором выступили оставшиеся в живых узники лагеря
и их потомки.

[mirhop]

Учреждён 21 мая 1942 г.

Право ношения имели военнослужащие, чьи подразделения были удостоены звания "Гвардейские". С 11 июня 1943 г., этот знак помещался также на знамёнах данных подразделений.

Автор утверждённого проекта знака - художник С.И. Дмитриев.

И.В. Сталин лично рассматривал все проекты знака. Он предложил барельеф Ленина на знамени заменить надписью «Гвардия».

Знаки выпускавшиеся на различных производствах заметно отличались друг от друга. Это привело к большому количеству вариантов знака. Например, у «Гвардии», изготовляемой на Щербинском ШМЗ НКПС, изначально полотнище знамени было гладким. Затем решено было наносить на него мелкую насечку, чтобы знамя искрилось. Насечка производилась в виде точек, пунктирных линий, чешуи, в столбик, в шахматном порядке и т.д. Форма знаков была округлая, овальная, удлинённая, плоская, выпуклая, рельефная и т.д. Отличались они друг от друга и цветом эмали: от оранжево-красной до темно-вишнёвой.

Во время войны и в первые послевоенные годы знак "Гвардия" носился даже тогда, когда военнослужащий проходил дальнейшую службу в обычной, негвардейской, части.

Во время ВОВ знак "Гвардия" вручался в торжественной обстановке, на общем построении, с выносом боевого знамени. Молодое пополнение, распределявшееся в гвардейские части и соединения, удостаивалось этой чести после боевого крещения, а в авиации и на флоте только после нескольких боевых вылетов или похода. Это правило распространялось как на рядовой, так и на офицерский состав.
Носится на правой стороне груди. При ношении орденов и медалей, гвардейский знак крепится под ними.

Для военнослужащих гвардейских частей были установлены материальные привилегии: для командного и начальствующего состава полуторный оклад, а для рядового - двойной оклад денежного содержания.

Для гвардейцев планировалось ввести особую форму одежды с погонами, но во время ВОВ это не представлялось

По окончании ВОВ, нагрудный знак "Гвардия" вручался военнослужащим, как знак поощрения по итогам учебного полугодия. Право ношения знака сохраняется на время прохождения военнослужащим службы в гвардейских частях, соединениях, на кораблях.

На 9 мая 1945 года звания гвардейских удостоены: 11 общевойсковых и 6 танковых армий; конно-механизированная группа; 40 стрелковых, 7 кавалерийских, 12 танковых, 9 механизированных и 14 авиационных корпусов; 117 стрелковых, 9 воздушно-десантных, 17 кавалерийских, б артиллерийских, 53 авиационные и 6 зенитных артиллерийских дивизий, 7 дивизий реактивной артиллерии; 13 стрелковых, 3 воздушно-десантные, 66 танковых, 28 механизированных, 3 самоходные артиллерии и 64 артиллерийских полка, 1 миномётная, 11 истребительно-противотанковых, 40 реактивной артиллерии, 6 инженерных и 1 железнодорожная бригады; 1 УР; в ВМФ - 18 надводных кораблей, 16 подводных лодок, 13 дивизионов боевых катеров, 2 авиадивизии, 2 зенитных артиллерийских полка, 1 бригада морской пехоты, 1 морская железнодорожная артиллерийская бригада, а также ряд отдельных батальонов и рот различных родов войск и специальных войск.

по материалам сайта: medalww.ru

[mirhop]

Расчёт рентабельности содержания
заключённых в концлагерях SS

Дневная выработка заключённого - 6 RM
Ежедневные затраты на содержание заключённого:
- расходы на питание - 0,6 RM
- расходы на амортизацию обмундирования - 0,1 RM

Средняя продолжительность жизни заключённого 9 месяцев (270 дней)
Расчёт: 270 х (6-0,7) = 1431 RM

Дополнительный доход от рационального использования трупа:
(зубное золото, одежда, ценные вещи и т.д.)
в среднем 202 RM с каждого заключённого, за вычетом расходов на
сжигание трупа – 2 RM = 200 RM

Общий доход с одного заключённого: 1431RM + 200RM = 1631RM.
Кроме того дополнительный доход от костей и золы.

Начальник Главного административно-хозяйственного
управления войск СС
генерал полковник обергруппенфюрер Освальд Поль

Книга «MACHT OHNE MORAL»
страница 203
документ Z-32

[mirhop]

Записки кавалериста.
6-го кавалерийского казачьего корпуса имени И.В.Сталина
апрель-июнь 1941 года

….Заканчивался разбор десятидневных штабных учений округа.
В течение десяти дней командиры, начальники штабов и офицеры
штабов были вынуждены слушать скучные лекции приехавших из
Москвы генералов и политработников…
…Перед представительной аудиторией, которая была в зале,
генерал-майор Черных, рассказывал присутствующим о том, что лётчики округа "лягут костьми" и "выжмут" из имеющихся машин всё и надёжно
прикроют с воздуха соединения округа. Вряд ли кто-нибудь из присутствующих, глядя на докладчика, сомневался в геройстве молодого генерала авиации, у которого на груди горела звёздочка Героя Советского Союза. Но было ясно и другое, этот доблестный воин, волею каких-то обстоятельств поставлен не на то место, где он мог принести гораздо большую пользу стране.
Выступление генерала Черных слушали, опустив головы.
Когда, после разбора, вышли на улицу, а со сцены убрали не понадобившиеся схемы, командиры старались не вспоминать о разборе. Одно было понятно – десять дней, оторванных от руководства войсками, потеряны зря.
Генерал Никитин и бригадный комиссар Щукин сели на заднее сиденье ЗИСа. С ними рядом сидел недавно прибывший начштаба корпуса, полковник Панков. А впереди, возле водителя, разместился Степнов.
ЗИС, плавно набирая скорость, вырвался из городских асфальтированных улиц и, бухая покрышками по мощённой булыжником дороге, устремился на запад….
Степнов молчал, не вмешиваясь в оценки старших командиров, хотя в душе разбором ученья был возмущён до крайности, и он едва сдержался, чтобы самым решительным образом высказать своё отрицательное мнение по прошедшим учениям…

…Полковник Панков, нагнувшись к карте, петлял по изгибам границы, вёл свой курвиметр. Прочитав километраж, отсчитанный курвиметром, он заметил, - "Большое дело! И интересное. Для меня интересное. Я ведь впервые в этих местах",- уточнил Панков.
Генерал помолчал, обдумывая ситуацию.
"А вы что скажите?"- обратился генерал Никитин к Степнову.
В голове Степнова быстро зрел ответ, Он хотел, как-то, образно выразить свой ответ. Но вот он, - кажется грубый, но точный, подумал Степнов и сказал: - "Мне кажется, товарищ генерал, что такая наша поездка на большом участке границы не может быть скрыта от противника. Она может явиться дразнением собак, которых мы не собираемся бить?" Генерал улыбнулся и весело взглянул на Степнова, проговорил -"Понятно". Окинув взглядом, стоящих перед ним командиров, он сказал - "Идите товарищи!". Уже в кабинете Степнова он, вместе с Панковым, глядя на зловещую обстановку совершенно определённо обозначавшуюся на карте, пришли к выводу - как заманчива и как неопровержимо опасна была такая поездка по границе большой группы штабных офицеров Красной Армии. Она объективно подхлёстывала противника на авантюру, давала политический козырь в руки фашистских политических проходимцев.
Не знали тогда командиры Красной Армии, что ни проведение затеваемой штабной поездки, ни её отмена в те первые июньские дни 1941 года не могли уже предотвратить надвигающиеся события.
По настоянию командующего поездка состоялась.
Около десяти дней маячили казачьи бурки в пограничной зоне. Лёжа в секрете рядом с пограничниками, Степнов замечал как, искусно замаскировавшись в кудрявых вершинах высоченных сосен, немецкие наблюдатели тщательно вели наблюдение за границей и за её необычными посетителями - казаками. А ночью, в глубине неприятельской территории не включая света, глухо урчали моторы.
"Это они что-то притихли нынче. А раньше бывало, шум такой поднимут, что хоть тревогу подымай",- проговорил как-то ночью, не видимый в кустах пограничник, лежавший рядом со Степновым.
"А что они там делают - как вы думаете?"- задал пограничнику наивный вопрос Степнов.
Пограничник помолчал. Протянул руку, он поднёс ко рту сочный стебель лесного пырея - откусил.
"А что они делать могут, товарищ полковник, акромя как к войне готовиться? - деловито объяснил пограничник. Такова уж обличья фашистская, - вчора Польша, ноня Франция, а завтра - хто его знаить на што его потянить?"- заключил пограничник.
Скорее сердцем, чем ухом Степнов понял, что рядом с ним его земляк.
"Откуда вы родом товарищ пограничник?- спросил Степнов, не видя лица своего соседа.
"Я дальний, товарищ полковник",- стремясь уйти от прямого ответа, уклончиво отозвался пограничник.
"А всё же",- настаивал Степнов, все больше убеждаясь, что говорит с земляком.
"Бело-Калитвенской я, есть такая на Донце станица, Ростовской области”,- отозвался боец, видя, что от полковника ему не отделаться.
"Так мы ж соседи с тобой, товарищ! - Я Каменской",- обрадовавшись, проговорил, почти у самого уха бойца, Степнов.
"А я и то вечером глядел на вас товарищ полковник. - Заметил, что ухватка у вас нашенская, а подойти оробел. – Ошибусь, нехорошо получится“,- сознался пограничник.
"Да, вот тебе и встреча, даже друг друга не видим",- с сожалением проговорил Степнов. А завтра утром уезжать - не хорошо".
"А могеть быть може вместе против фашистов воевать придётся, товарищ полковник?! - Тогда в конницу меня к себе возьмёте. – Измаялся, я без коня, все пеши и пеши, приходится, высказался боец-пограничник. Когда он инстинктивно протянул руку - широкая и сухая ладонь бойца крепко сжала его ладонь.
"Значит, говоришь, готовятся немцы к войне?"- прямо поставил вопрос земляку Степнов,
"Видать готовятся, подтвердил боец. Только вы не беспокойтесь! Наперво мы им салатку нахряпаем. А когда уж силов у нас не будет, тогда и ваша очередь подойдёт" - уже более охотно объяснился пограничник с земляком-полковником.
Над выводами по полевой поездке работал весь штаб корпуса.
Основными пунктами этих выводов были: активизация противника в подготовительных мероприятиях крупного масштаба, необходимость держать части в районах, предназначенных для них на случай войны, необходимость снабжения корпуса боеприпасами, горючим и запчастями для автотранспорта, решить вопрос об эвакуации на восток семей начальствующего состава.
Генерал задумался.
"Широко вы ставите вопрос, - наконец проговорил он. Но вы, очевидно, не понимаете, что означало бы начало выполнения последнего пункта выводов? - глядя на Панкова, который докладывал выводы, спросил генерал Никитин.
"Да, товарищ генерал",- ответил Панков.
"Вы не понимаете меня, что я принципиально против этих мероприятий, - перебил Панкова генерал. Но очевидно, если начать эвакуацию семей начсостава, это будет немедленно расценено противником, как начало нашей мобилизации. - "Согласны?"- спросил Никитин.
"Безусловно, товарищ генерал.
“Разрешите доложить!"- отозвался Степнов
"Да, да - говорите!"- согласился генерал.
"На нашей железнодорожной станции совершенно нет подвижного состава, который бы мог быть использован для эвакуации государственного имущества и семей начальствующего состава на случай начала военных действий. Никто и никогда нам подвижной состав не пришлёт, так как мы стоим всего в нескольких километрах от границы. Выход один - нам нужно скопить, всеми способами, хотя бы на один эшелон вагонов".
Генерал вновь помолчал. Потом, подняв голову, он спросил,- "Вы сумеете это исполнить?"
"Да, товарищ генерал, если разрешите", - ответил Степнов.
"Действуйте. Всегда докладывайте мне по этому вопросу, - добавил генерал. Остальное я доложу командующему войсками"- заявил он.
"Мы ещё хотели бы вам доложить два вопроса, которые хотя и выходят за рамки деятельности нашего корпуса, но являются чрезвычайно актуальными"- высказался Панков.
"Ну, говорите, если это важно" - разрешил генерал.
"Необходимо срочно отнести районы формирования новых механизированных соединений в глубину нашего оперативного предполья и вооружить старый УР"- кратко изложил Панков.
"Я и сам над этим всегда думаю, и душа у меня болит по этим вопросам. Попробую доложить по возможности. Деликатный это вопрос и в компетенции центра находится".
"Говорят, генерал-лейтенант Карбышев по укреплённым районам ездит, - уж он-то быстро наведёт порядок в этом деле", - с воодушевлением проговорил Степнов.
"А что может поделать Дмитрий Михайлович, когда его детище, - пограничные укрепления, все изувечили. Это ж надо такое! - с глубокой горечью произнёс генерал. В общем, попробую все это доложить",
пообещал он и отпустил командиров.
На следующий день, когда в кабинет Степнова вошёл молодой и интеллигентный на вид капитан железнодорожных войск.
Степнов уже обдумал, с чего он начнёт разговор с ним.
Познакомившись с капитаном, Степнов спросил: - "У вас здесь семья, товарищ капитан?"
Вопрос для капитана был неожиданный.
"Да, здесь?"- ответил он и немного смутился.
Степнов ещё и ещё раз подумал над тем, на что он решался пойти в разговоре с капитаном.
Всю, хотя ещё и не очень большую свою жизнь он привык принимать на себя ответственность за свои действия. На несколько мгновении перед его сознанием предстала картина: начало боевых действий, метущиеся женщины и дети, связанные заботами об участи семьи командиры.
И Степнов решил.
"Подойдите, сюда! - пригласил он капитана к оперативной карте. "Смотрите!" - отдёрнув шторки закрывавшие карту, сказал он. Синие кружки обозначают немецкие полки и дивизии, сосредоточенные на наших границах".
Глядя на карту капитан побледнел.
"Все это однажды может обрушиться на нас, - продолжал Степнов.
У вас ость вагоны, чтобы в случае такого бедствия, отправить наших детей, женщин и ценнейшее государственное имущество на восток?"- прямо спросил Степнов.
Ошарашенный так резко поставленным перед ним вопросом, капитан молчал несколько мгновений.
"Нет, товарищ полковник, я не имею такого подвижного состава - это не предусмотрено".
Степнов в упор посмотрел на капитана.
"Вы должны сделать так, чтобы на вашей станции всегда были такие средства. Я не передаю вам приказ генерала, - мы просто просим вас об этом, вы понимаете меня?" - спросил сердечно и по-товарищески Степнов. "Вы сможете это сделать? "
Капитан задумался. Несколько мгновений он что-то прикидывал в уме.
А потом сказал: - "Сделаю, товарищ полковник! - постараюсь обязательно сделать!"
"Хорошо! - Спасибо, вам товарищ капитан!"- протягивая руку, проговорил Степнов….

информация:
6-й кавалерийский корпус 10-й армии.
Советская кавалерия 1941 года была не гусарского типа, а драгунского.
Это не рубаки с саблями, а посаженная на лошадей пехота: двигаться - на лошадях, бой вести - в пеших боевых порядках. В отличие от пехоты кавалерия такого типа обладала огромной огневой мощью, ибо была насыщена и даже перенасыщена пулемётами и могла иметь с собой гораздо больший запас боеприпасов. По скорости передвижения в манёвренной войне кавалерия резко превосходила пехоту, а по проходимости - танковые войска. В случае внезапного советского нападения кавалерия представляла собой грозную силу.
В составе 6 кавалерийского корпуса было 112 танков.
Действуя вслед за массами танков, нанося удары на открытых незащищённых флангах, двигаясь по труднопроходимой местности вне дорог, в лесах, на болотистой местности, кавалерия могла пройти там, где не могли пройти танки. И сделать это она могла гораздо быстрее пехоты.

продолжение следует…

Подготовка к публикации - проект “Неизвестная война”
архив Мирослава Хопёрского.
Все права защищены.
(с) Мирослав Хоперский, 2012 год.

[mirhop]

Записки кавалериста
6-го кавалерийского казачьего корпуса имени И.В.Сталина
12-14 июня 1941 года

…Когда Степнов зашёл в квартиру, то за обеденным столом уже сидела
Фаня с дочерью. Чувствовалось, что Фаня нервничает.
Поставив перед мужем тарелку супа, она не выдержала.
"Нет, я не могу так больше! Ты, Никодим, совсем не бываешь дома, приходишь всегда с взвинченными нервами, за работой не замечаешь семью!"- с раздражением и горечью проговорила она.
Степнов молчал, глядя перед собой в пустоту. Он понимал, что при всех особенностях характера Фани, в данном случае, она была по-своему права. Можно было бы объяснить жене ряд причин, почему все это так происходит. Но Никодим знал, что многое он не имел права говорить ей, а то, что мог, не могло его оправдать.
"Да, да! Ты права Фаня. - Извини меня. В том, что ты сейчас высказала, есть правда. Но я не могу, понимаешь - не могу иногда! ... Он в этот момент не нашёл подходящего слова, чтобы объяснить жене то, что хотел. Ты понимаешь, что значит долг?! "- спросил он многозначительно.
Фаня с удивлением посмотрела на мужа.
"До...оо...лг" - с кислой улыбкой протянула она.
"Но ведь у тебя кажется, есть ещё долг!? - Долг мужа и отца!"- с возмущением вскрикнула она.
"Ты успокойся Фаня, - пытаясь урезонить жену, проговорил Никодим.
"То, о чем ты сказала, это тоже верно” согласился он.
“Но вот так все складывается, что трудно мне бывает"... Он не договорил.
Только после долгого молчания он сказал - "Я хочу предложить тебе, чтобы ты уехала на лето к моей матери - на Кубань. Отдохнула б немного ты и Аллочка окрепла бы лучше, чем здесь. Сама понимаешь - овощи, фрукты и все такое..."
Фаня с удивлением посмотрела на мужа. Таких желаний Никодим ей ещё никогда не высказывал.
Встретив этот удивлённый взгляд жены, Степнов уже серьёзно добавил
"Если хочешь знать более того - это необходимо для тебя и для всех нас".
Фаня привстала с места и, прижав дочь к груди резко отпарировала -
"Я понимаю тебя! Ты хочешь от нас отделаться, чтобы быть свободным для своих похождений!
Ни...ког...да! Понимаешь ты - ни...ког...да!"- воскликнула она.
Степнов с жалостью посмотрел на жену.
"Ну, зачем ты так? Зачем говоришь то, во что ты сама не веришь!?"
с горечью возразил он.
"Вот так и имей ввиду, - я никуда не поеду!" - категорически заявила Фаня.
Обед прошёл в напряжённом молчании. Вместо отдыха, который хотел найти дома Степнов, он, хотя и стремился казаться спокойным, но внутренне очень тяжело переживал семейные неполадки. Ему представлялось значительно более лучшим нервничать и переживать на службе, где в результате определённых усилий он видел плоды своей работы, чем беспредметная трёпка нервов дома. И Степнов уходил из дому стараясь занять себя работой на службе. Это ещё больше бесило Фаню.
Окончив обед, Степнов взял газету, опустился в кресло.
Но газета не смогла отвлечь его мыслей. Газетные столбцы сливались в сплошные стёртые линии строчек, на фоне которых, то возникало сухое и нервное лицо Фани, то маячил ряд автомашин, стоящих на колодках и не имеющих резины. Когда зазвонил телефон Степнов с внутренним
облегчением взял трубку. Звонил майор Ломтев, просил подойти к нему в штаб пограничного отряда. Зной уже начинал спадать. От Нарева тянуло свежестью, а через мощёные улицы ложились косые тени деревьев. Степнову повстречались два казака, чётко отбив строевой шаг, приветливо вскинули под козырёк ладони.
"Здравия желаю! - ответил им, и с этого мгновения у него "отлегло на сердце".
"Ну что случилось Виктор Иванович? - Зачем звал?" - спросил Степнов, протягивая руку майору Ломтеву.
"Да случилось кое-что Никодим Дмитриевич, с нескрываемой тревогой начал Ломтев. - Участились переходы нашей границы. Такого ещё не бывало за всю мою пограничную службу. Почти весь отряд расходую на охрану границы, а резерва - никакого. Кроме того имеются сведения о том, что в Варшаве появилась группа немецкого железнодорожного начальства, в которую входят начальники железнодорожных станций нашей территории, - Ломжы, Лапы, Белосток, Волковыск, Барановичи и даже Минска".
"Ты понимаешь, какая наглость!?"
Степнов встал из-за стола и подошёл к карте, висевшей на стене рядом.
"Для нас маленьких людей, намерения наших соседей уже не вызывают сомнений, но люди стоящие над нами удерживают нас, что все нормально, - проговорил он. В этом... вся сложность положения, смягчив более резкое определение, добавил Степнов. Какова достоверность этих данных?”
"На этот раз должен сказать - сведения весьма достоверны"- ответил Ломтев.
"Тогда пойдём! - пойдём немедленно к командиру корпуса!"- настоятельно проговорил Степнов.
Он позвонил генералу Никитину. В кабинет Никитина вошли втроём, - Панков, Степнов и Ломтев.
В кабинете вместе с генералом, был бригадный комиссар Щукин. Когда майор Ломтев доложил генералу новые сведения. Никитин встал.
"В Варшаву прибыли начальники железнодорожных станций нашей территории?" с удивлением переспросил он.
"Так точно, товарищ генерал, - Ломжа, Лапы, Белосток, Волковыск и другие" подтвердил Ломтев.
"Мы имеем эти сведения из нескольких источников и считаем их достоверными" - добавил майор.
Генерал подвинул к себе походный планшет и, развернув его, посмотрел па карту. Привстав с места, к Никитину наклонился бригадный комиссар Щукин. Напряжённая пауза длилась долго.
"Положение, как видно, остро осложняется" - заметил генерал, всегда очень осторожный к скоропалительным выводам.
"А может немцы занятия в Варшаве проводят, - такие как, например, мы в Минске и в Белостоке проводили?"- спокойно заметил бригадный комиссар Щукин.
"Нет, это не то, Евгений Афанасьевич, - возразил Никитин.
Все данные, взятые в совокупности, наводят на серьёзные выводы. Видимо придётся снова докладывать командующему и, безусловно, необходимо держать части в боевой готовности".
"А я думаю, Иван Семёнович, не следует нам преждевременно нервничать, - возразил бригадный комиссар Щукин. Я получил сегодня содержание заявления ТАСС, в котором категорически отвергаются версии, появившиеся в иностранной печати в подготовке Германии к войне с Советским Союзом. Это сообщение, вероятно будет в сегодняшних газетах, которые мы получим завтра в начале дня".
"Не слышал я о таком заявлении ТАСС, Евгений Афанасьевич, отозвался Никитин. Я попрошу ознакомить нас всех с этим заявлением" - попросил он Щукина.
"Сейчас оно будет здесь!” - произнёс Щукин, поднимая трубку телефона. “Полковой комиссар Носов? - спросил он. Я попрошу вас - принесите в кабинет генерала полученное нами заявление ТАСС для ознакомления с ним командиров штаба” - попросил Щукин.
В ожидании полкового комиссара Носова все молчали, рассуждая каждым сам с собой.
Полковой комиссар Носов вошёл в кабинет генерала и положил перед ним лист, с крупным печатным текстом. Генерал Никитин быстро пробежал глазами по короткому печатному тексту и снова, казалось, штудировал каждое слово, стремясь вникнуть в содержание заявления. Внятно и медленно генерал прочитал:
"14 июня 1941 г. - Опровержение ТАСС.
По данным СССР, Германия так же неуклонно соблюдает условия пакта о ненападении, как и Советский Союз, ввиду чего, по мнению советских кругов, слухи о намерении Германии порвать пакт и предпринять нападение на СССР лишены всякой почвы, а происходящая в последнее время переброска Германских войск освободившихся от операции на Балканах, в восточные и северо-восточные районы Германии связаны, надо полагать, с другими мотивами, не имеющими касательства к советско-германским отношениям.
Присутствующие застыли на месте, как при состоянии экзальтации.
"Ничего не понимаю!" - глядя ка командира корпуса недоумевающе произнёс Степнов.
"Мне также непонятно все это"- подтвердил Панков.
"Так как же так? ... усомнился майор Ломтев.
"А тут и понимать нечего. - Все предельно просто и исчерпывающе понятно" - возразил Щукин.
Генерал Никитин вопросительно посмотрел на бригадного комиссара.
"А вот мне, откровенно говоря, тоже не ясно Евгений Афанасьевич, - признался он. Мне пришлось на днях, вместе с командирами штаба корпуса, столкнуться с такими фактами, которые явно показывают насколько грозна обстановка у нас на границе. Сегодняшние сведения, полученные от командира погранотряда майора Ломтева - подтверждают это".
"Но вот вам факт, - указав на заявление ТАСС" - проговорил Щукин.
"Это ещё не факт, возразил, до сих пор молчавший полковой комиссар Носов. Мне тоже довелось побывать на границе, и я думаю, что нам пора уже принять меры для усиления погранотряда" добавил он.
"Ну, это вы уж через чур! Это, вы, просто, начинаете попадать под влияние полковника Степнова, - с ехидной улыбкой заметил бригадный комиссар. А вам, полковник Степнов, пора прекратить паникёрствовать и влиять в этом духе на окружающих”, - строго добавил Щукин.
"Паникёрствовать!? - взволнованно спросил Степнов бледнея.
Щукин не ответил, а только неопределённым взглядом окинул окружающих. Он понял, что сказал лишнее но...
Напряжение сковало присутствующих, все молчали.
Генерал что-то хотел сказать, подбирая выражения, чтобы сгладить обстановку.
“Разрешите идти, товарищ генерал? - попросил Степнов.
Видно так будет лучше, подумал генерал и ответил, -
"Да идите и..., и подготовьте донесение командующему округом",- добавил он, желая сразу-же занять делом взбудораженного полковника Степнова.
Когда генерал остался один на один с Щукиным, сделав выдержку, он сказал, - "Вы не правы, Евгений Афанасьевич. Полковник Степнов не заслужил никакого порицания".
Никитин встал и несколько раз прошёлся по кабинету. Щукин продолжал сидеть, в кресле, теребя в руках текст заявления ТАСС.
"Но ведь Степнову уже не раз указывалось на излишнее преувеличение опасности воины. А теперь оказывается, что и в политотделе находятся люди, которые высказывают такие же мнения. Не думаете ли вы, Иван Семёнович, что это влияние Степнова?”
"Этого я не думаю. Я считаю, что мы с вами можем быть довольны тем, что наши подчинённые - беспокойные люди, что они пытаются вникнуть в корень явлений окружающих нас. Мне самому, все больше становится ясным, насколько напряжена обстановка. С одной стороны, как утверждает "ТАСС" - все дело обстоит благо¬получно. С другой, - мы сами видим явную активизацию немцев на нашей границе. Последние сообщения, о начальниках железнодорожных станции, - чрезвычайно симптоматичны, и о них нельзя не доложить командующему. Эти действия, как раз именно, в немецком стиле, - объяснил Щукину генерал. Вы только подумайте Евгений Афанасьевич! - сборище начальников железнодорожных станций, расположенных на нашей территории!!!
Как вам это нравится!?
“Вот этого я ни черта понять не могу!"- чертыхнулся Щукин. Бригадный комиссар ещё что-то хотел сказать, но в дверь постучали. Вошедший дежурный подал секретный пакет для генерала. Никитин вскрыл пакет и, пробежав по тексту содержащегося в нем приказания, недоумевающе посмотрел на бригадного комиссара.
"Вот ещё, - читайте!" - подав печатный листок Щукину, сказал он.
Щукин несколько раз перечитал текст приказания командующего округом.
"Они что там очумели!?"- просто спросил он у генерала.
"Ты представляешь, Евгений Афанасьевич, - они хотят забрать у нас артиллерию на артиллерийские сборы в Крупки! Это под Минском!? Все это невероятно! - с нескрываемым возмущением произнёс генерал, нервно шагая по кабинету. Разве, наконец, нельзя провести такие сборы в корпусах?"- спросил он Щукина, который распоряжением штаба округа был ошеломлён не менее генерала.
Никитин, подняв трубку телефона, вызвал полковника Панкова.
"Ещё одна новость!"- передавая текст распоряжения штаба округа вошедшему Панкову, проговорил генерал.
Прочитав распоряжение полковника Панков побледнел.
"Но ведь это совершенно невозможно!”- едва выговорил он.
"Я с вами согласен. - Это невозможно! Уже не в силах сдерживать себя - возмущался генерал.
Нет, нет! - этого нельзя допустить. Я прошу вас обеспечить мне разговор с начальником артиллерии округа. - Не могу согласиться, чтобы этот умный человек мог решиться на такое дело - проговорил Никитин. Я попрошу присутствовать при моем разговоре, - вас Евгений Афанасьевич, полковника Панкова, начальника артиллерии корпуса подполковника Гринберга",- распорядился Никитин.
Спустя два часа из комнаты связи все вышли удручённые. Генерал Никитин и бригадный комиссар Щукин быстро пошли в кабинет к командиру корпуса. Степнов, которого на этот раз генерал решил пощадить, чтобы он немного "отошёл” от оскорбления нанесённого ему Щукиным, уже знал о случившимся и никак не мог с этим смириться. После разговора с округом, зная состояние Степнова, Панков ворвался к нему и сообщил -
"Удалось отвоевать только по одной батарее из каждого дивизиона, Никодим Дмитриевич".
"Сам Павлов был у аппарата. Чувствуется, что это делается помимо желания начальника округа!"
Когда в кабинет к Степнову вошёл окончательно подавленный, случившимся начальник артиллерии корпуса подполковник Гринберг, Степнов спросил, - "Ну что будем делать товарищ подполковник?"
"А что делать!? Переключим, если что случится, все батареи на противотанковую защиту.
- Об остальном нам и мечтать не приходится" -
с горечью проговорил начальник артиллерии корпуса…


информация:
Сообщение ТАСС от 14 июня 1941 года.




продолжение следует…



Подготовка к публикации - проект “Неизвестная война”
архив Мирослава Хопёрского.
Все права защищены.
(с) Мирослав Хоперский, 2012 год.

[mirhop]

Записки кавалериста
6-го кавалерийского казачьего корпуса имени И.В.Сталина
19-20 июня 1941 года

…Вечером, когда Панков со Степновым шли домой, во двор штаба корпуса въехал автобус с молодыми командирами, окончившими училище и прибывшими в корпус для прохождения службы. Кавалерийские, артиллерийские и танкистские фуражки весело мелькали в окнах автобуса.
"Сколько прибыло молодых командиров?" - спросил Панков у Степнова, когда они остановились, пропуская автобус.
"Шестьдесят два человека, Илларион Ефимович" – ответил Степнов, подняв руку под козырёк, отвечая на приветствия молодых командиров.
"Завтра же нужно отправить молодых командиров по частям"- сказал Панков.
"Да я уже сделал расчёты с начальником строевого отдела, и завтра с утра мы попытаемся это сделать" - ответил Степнов.
Проходя мимо дома Красной Армии Панков предложил, -
"Может, сыграем партию в биллиард, Никодим Дмитриевич?"
Степнов чуть было не согласился. Ему хотелось рассеяться от треволнений дня. Но вспомнив нервничавшую в последние дни Фаню и приболевшую Аллу, он сказал, - "Не могу, Илларион Ефимович, - дочка приболела, спешу домой".
Попрощавшись с Панковым, он медленно пошёл по улице. Было тепло. Над головой журчал летний вечер, едва слышно шептались листья, а из садов доносился тонкий запах отцветавших лип. Было девятнадцатое июня 1941 года. Уже у самого дома Степнову встретился вновь прибывший в штаб на должность начальника 2-го разведывательного отдела штаба корпуса, капитан Поносов. Молодой крупный и широкоплечий капитан, только что окончивший академию Фрунзе, активно входил в свою должность.
"Даже не верится, товарищ полковник, что может быть такой чудный вечер в такое напряжённое время - проговорил с внутренней тревогой капитан. Люди ходят, гуляют, любят и они счастливы. И может быть счастливы именно потому, что не знают какая гроза сгущается над их жизнью".
"А что есть ещё новые данные?"- насторожившись, сразу же спросил Степнов.
"Был у пограничников, товарищ полковник, несколько диверсантов задержано. Некоторые из них молчат, - простачками прикидываются, а некоторые начисто "раскололись". Судя по тем объектам, которые хотели уничтожить диверсанты, - дело явным образом, идёт к войне"- объяснил Поносов.
"Ясно. Завтра вместе побываем у Ломтева, - заметил Степнов
и положив на плечо капитану руку проговорил - до завтра товарищ капитан".
Жилистую ладонь Степнова охватили упругие, как железные прутья, пальцы руки капитана.
Он снял фуражку и из-за высокого лба, покрытого шапкой льняных волос, глянули на Степнова небольшие серые проницательные глаза.
"Спокойной ночи!"- произнёс Поносов.
Фаню Никодим повстречал у самого подъезда дома. Покачивая коляску с Аллой, она живо разговаривала с соседками. Увидев Никодима Фаня, толкнув коляску перед собой, пошла навстречу мужу.
"Пойдём, погуляем, Дима! - Такой чудесный вечер, что и в комнату заходить не хочется"- проговорила Фаня, глядя на Никодима открытым и доверчивым взглядом.
"А куда пойдём"- наивно спросил обрадованный Никодим.
"Идём в парк, - мы там ещё никогда не были" - предложила Фаня.
”Ну, идём!" - вырвавшись, наконец, из плена тяжёлых переживаний, согласился Никодим.
Он взял за ручку коляску и медленно покатил по тротуару, вниз к городскому парку. Фаня взяла за руку Никодима и долго шла молча. Потом, видимо, подчиняясь какому-то душевному порыву, она подняла руку и сняла фуражку с головы мужа. Она хотела примерить её, но потом, вдруг, уткнулась лицом внутрь околышка и несколько шагов шла так, - не отрывая от лица фуражку.
"У тебя какой-то особый запах!"- проговорила она, положив фуражку в коляску к дочери, и движением своей руки приблизила его руку.
"Видно потому-то и счастливы люди, что не знают где проходит
роковая черта их счастья и их жизни" - подумал Степнов вспомнив
только что слышанные слова капитана Поносова о счастье людей,
которые не подозревают о сгущающейся грозе. Когда спускались к городскому парку, оттуда слышались звонкие голоса молодёжи. Далее, за парком, отблёскивая гладью, синел, как будто застывший Нарев. А за ним повыше луга, окаймлённые темной бархоткой леса, уже желтели ржаные, артельные поля. Между высоких тополей белели постройки бывших панских усадеб и, вздымая тяжёлую пыль, шли на покой общественные гурты скота.
"Ты взгляни Никодим, как все мирно и тихо кругом"- охваченная торжеством летнего вечера прошептала Фаня, прижавшись к руке Никодима, смотря на него обжигающим взглядом своих черных глаз.
Никодим посмотрел на жену. В тоже мгновение его слух уловил короткую очередь автомата, прозвучавшую в дальнем лесу. Вслед за автоматной очередью хлестнули, едва уловимые слухом, отдель¬ные выстрелы.
И снова все смолкло.
"Я рад, что ты успокоилась и хорошо чувствуешь окружающую природу"- проговорил Степнов, желая, чтобы его голос заглушил все, что делается там, в лесу, на границе.
"Я люблю тебя Никодим! Люблю таким, каким ты есть, - и бурным и спокойным, и жестоким и ласковым, и податливым и неуклонным" - шептала Фаня, прижимаясь все крепче к руке мужа.
Отзывчивое сердце Никодима было полно счастья. Он шёл рядам с Фаней и не в состоянии был ей что-то сказать. Он только отвечал на её пожатие своим пожатием. А она видимо и не ждала ответа. Не ждала - потому, что всякий ответ Никодима не мог бы сравниться со всем тем, что нахлынуло и захватило, в эти мгновения, все её существо. Когда возвращались домой и от реки, по узким улицам городка, разливалась ночная прохлада,
Фаня сказала - "Ты не сердись на меня Никодим. Я сама знаю, что бываю скверная". "Не будем об этом"- отозвался Никодим.
Ему не хотелось вспоминать об этом потому же, почему не говорят
об этом с человеком, который уже стоит на ступеньках уходящего поезда. В глубине своего сознания он чувствовал приближение неумолимых событий, а с ними и неумолимую разлуку с семьёй.
Уже у дома Степнов вновь услышал, как заклокотала выстрелами граница и метеором прорезала ночную темноту далёкая ракета.
Утром на следующий день во дворе штаба корпуса капитан Поносов строил молодых командиров.
Генерал Никитин вышел к ним в сопровождении полковника Панкова и Степнова. Поздоровавшись с командирами, он медленно шёл вдоль строя, всматриваясь в серьёзные лица в бойких глазах которых, опытный взгляд генерала, замечал озорные ребячьи огоньки.
"Какое военное училище окончили?"- спросил генерал Никитин, остановившись возле высокого статного лейтенанта с буйный чубом, выбившимся из-под фуражки.
"Тамбовское кавалерийское!"- ответил лейтенант, и его верхняя губа вздрогнула, заискрилась маленькими крапинками про¬ступившего пота.
"Фамилия начальника училища?" - поинтересовался генерал, хитровато взглянув в лицо молодого командира.
"Генерал-майор Василии Индык!"- без запинки отозвался лейтенант.
"Хорошо! - похвалил генерал и пошёл дальше вдоль шеренги.
"А вы где учились?"- задал вопрос генерал коренастому, белобрысому артиллеристу.
"Объединённое училище имени Верховного Совета ССР, товарищ генерал!"- внятно доложил лейтенант.
"И сам из Москвы?"- спросил генерал.
"Нет, товарищ генерал - брянские мы!" По привычке, унаследованной от дедов, объяснил лейтенант.
"О...! Прямо на земляка попал, улыбнувшись, заметил генерал.
А "мы тоже брянские" - пошутил генерал. Весь строй загудел весёлым смехом.
Генерал Никитин закончив обход, вышел перед его серединой -
"Поздравляю вас, товарищи командиры, с окончанием военных
училищ и прибытием к месту службы!"
"Благодарим! Спасибо!"- послышались голоса командиров.
"Какие у вас имеются ко мне вопросы?”
Вопросов не последовало. И когда генерал уже хотел проститься с командирами, кавалерист-тамбовец сказал -
"Отправьте нас скорее по полкам, товарищ генерал!”
"Правильно! Верно! В полки, к своим взводам отправьте!"- послышались голоса.
"Это ваша законная просьба - отозвался генерал. Вы будете в ближайшее время отправлены, - пообещал генерал. Доложите мне распределение по полкам молодых командиров, приказал Никитин Панкову.
"Слушаюсь!”- произнёс полковник и направился в строевой отдел.
Через четверть часа в кабинете командира корпуса уже сидели Щукин, Панков и Степнов.
Когда Панков доложил генералу о распределении командиров, генерал довольно проговорил, - "Хорошее пополнение к нам прислали. Очень важно, что молодые командиры стремятся в полки к своим взводам". Имеется план сегодня - же отправить молодых командиров по частям, доложил Панков.
"Да, конечно, отправляйте! - не задерживайте".
Через несколько минут, когда Панков и Степнов покинули кабинет командира корпуса к полковнику Панкову зашёл бригадный комиссар Щукин.
"Я хотел бы, Илларион Ефимович, провести завтра - в субботу 21 июня, вечер молодого командира в нашем гарнизоне, посвятить его целиком вновь прибывшим к нам выпускникам из военных училищ. Пополнение к нам прибыло хорошее, а соединение у нас с солидными традициями. Поэтому мне хочется, чтобы молодые командиры сразу – же почувствовали это. Как вы на это смотрите, товарищ Панков?"- довольно демократично поставил вопрос Щукин.
На застенчивом лице Панкова вспыхнули алые пятна. Его охватила тревога. Едва сдерживая себя, он сказал: "Мероприятия, которые вы предлагаете, - очень хорошие мероприятия, товарищ бригадный комиссар.
Но в конкретной обстановке, я считаю, что гораздо более необходимо, - отправить молодых командиров по полкам, - к своим взводам. Поэтому поводу командиром корпуса уже принято решение и молодые командиры сегодня будут отправлены".
"Вы задержите их отправку, товарищ полковник, а я поговорю с генералом" - предупредил Щукин и быстро направился в кабинет генерала. Через несколько минут в кабинет генерала были вызваны Панков, Степнов и Носов. Соображения Щукина были уже известны, и потому все стояли в напряжении, дожидаясь последнего слова командира корпуса.
"Устроить вечер для молодых командиров, вещь заманчивая, но..." Генерал оглядел всех взглядом и не договорил. Всем было ясно, он ожидал, что скажет полковник Степнов.
"Но в данной обстановке не обязательная, товарищ генерал,- проговорил Степнов, совершенно ясно понимая ситуацию. Кто знает, что нас ожидает? Пусть бойцы познакомятся со своими командирами и наоборот".
Щукин встал. Чувствовалось, что намеченное им мероприятие он решил защищать до конца.
" Вы полковник, вот уже полгода пророчите нам опасность. Но все, как видите, обстоит тихо и спокойно. Я уверен, что и за эту пари дней ничего особенного не случится, - горячо проговорил он. Вот и полковой комиссар Носов, я думаю ..."
"Я считаю, что полковник Степнов правильно ставит вопрос, товарищ бригадный комиссар" - решительно высказался Носов.
"Ну, знаете, это ещё не видно, - правильно или неправильно!
Я категорически настаиваю на проведении этого политического мероприятия, акцентируя на слове "политического" - заключил Щукин.
Генерал поднялся с места и прошёлся по кабинету….
"Ну, добро! Будем веселиться! - стараясь сгладить напряжённость, проговорил он.
- Молодых командиров отправить по полкам утрам 22 июня,- уже совершено определённо сказал генерал.
Степнов посмотрел на генерала, взгляды их встретились.
"Вот так!" - добавил Никитин. Глаза генерала как будто говорили, -
"Вот так бывает иногда в жизни, когда две стороны, совершенно искренне, уверены в своей правоте".
"Слушаюсь!" за всех проговорил Панков…

продолжение следует…


Подготовка к публикации - проект “Неизвестная война”
архив Мирослава Хопёрского.
Все права защищены.
(с) Мирослав Хоперский, 2012 год.

[mirhop]

Записки кавалериста
6-го кавалерийского казачьего корпуса имени И.В.Сталина
21июня 1941 года

В субботу 21 июня 1941 г. дом Красной Армии гарнизона готовился к вечеру молодых командиров. Над большими статуями Сталина и Ворошилова у входа, были вывешены флаги, спешно делалась иллюминация, внутри здания вывешивались приветственные лозунги.
К вечеру начальник пограничного отряда майор Ломтев вновь срочно попросил к себе Степнова.
"Ну что нового Виктор Иванович,- зачем позвал? - чувствуя особую напряжённость в пограничном отряде, спросил Степнов.
"Да вот смотри, Никодим Дмитриевич, - указывая в угол кабинета, проговорил Ломтев.
Перед глазами Степнова, сваленное в кучу, лежало всевозможных марок, - личное оружие.
Это вот мы пограничники за пару дней столько "насобирали".
Дело тревожное, товарищ полковник, уже официально доложил Ломтев. "По всей границе диверсанты лезут напролом. Хочешь поговорить с некоторыми из них?"
"Ну, давай вызывай! - согласился Степнов, усаживаясь на стул.
Через минуту два пограничника, ввели в кабинет высокого, заросшего бородой, розовощёкого человека. Степнов чувствовал на себе его взгляд, но глаза не поднимал, рассматривая в своём блокноте различные совершенно не касающиеся к делу, заметки. Потом встав и повернувшись к арестованному властно спросил:
"Ну, куда ты шёл детинушка?" Диверсант молчал. “Значит, забыл” - пошутил Степнов. - Отведите его! если разговаривать по-человечески не хочет", - потребовал Степнов, глядя прямо в веснушчатое лицо диверсанта.
"Нет, зачем же, я буду говорить. В Барановичи шёл!"- сообщил он, качнув головой.
"К "тёще на блины" что ли?!"- вновь пошутил Степнов.
Снова помолчали. "Ну что! - "подбодрил" диверсанта Степ¬нов.
- Я спрашиваю, - "зачем ты шёл в Баранович?"
"Имел задание взорвать мост, - ответил сухо диверсант. Я честно все сказал”, - проговорил он и, подняв голову, посмотрел на Степнова.
"А для чего же взрывать мост? Разве он мешает Белоруссии?
Ведь вы не белорус?"- спросил Степнов.
"Западный белорус",- уточнил диверсант.
"Ну, предположим, что ты "западный белорус", а Барановический мост,
зачем тебе взрывать?"- допытывался Степнов.
"А разве непонятно? Чего ж вы спрашиваете? Вы всё знаете,- будет война! - вот что",- заключил он.
Когда диверсанта увели, Ломтев сказал: "Я прошу передать мою просьбу командиру корпуса, чтобы мой отряд усилить сегодня на ночь, хотя бы дежурным эскадроном".
"На то ваше право, это предусмотрено мобпланом, - объяснил Степнов.
Я все это немедленно доложу генералу Никитину.
Эскадрон на усиление погранотряда был выделен, когда на небе уже зажглись яркие звезды.
Ломтев и Степнов подъезжали к одной из самых южных застав погранотряда.
"Значит, Щукин настоял все-таки на своём? - спросил неожиданно Ломтев у задумавшегося Степнова.
Теперь в доме Красной Армии веселье в разгаре".
"Да, ... настоял”, - сухо ответил Степнов.
"Странный он человек - этот бригадный комиссар", - заметил Ломтев.
"Почему странный? - возразил Степнов. Я считаю Щукина убеждённым человеком. Но дело в том, что он не хочет сам анализировать военные явления, и склонен беспредельно верить тому, что скажут ему сверху. После короткой паузы он добавил, - это, между прочим, наша общая беда Виктор Иванович. В этом, как говорится, и наша сила, и наша слабость".
Когда водитель Ломтева подъехал к перекрёстку дорог, майор скомандовал: "На третью заставу!"
"Есть на третью!" - ответил водитель и, свернув с шоссе, юркнул на малоезженую дорогу, которую, очевидно, знал хорошо.
После того, как водитель включил свет, - можно было понять, что газик пробирался в туннеле образованном из зелёных ветвей деревьев.
На крутом лесном повороте дороги водитель сбавил ход. Но едва машина начала разворот, недалеко от машины сперва засветил огонь, а потом ночную тишину прошила автоматная очередь. Были слышны удары о кузов машины.
"С машины, за мной! - по привычке скомандовал Ломтев и, открыв дверцу, прыгнул в кусты.
Машина ткнулась в заросли и остановилась. Ломтев тут же дал ответную очередь из автомата. Вслед за нею в стороне от машины, блеснули пистолетные выстрелы бойца-водителя машины.
"Молодцы пограничники”, - подумал Степнов, держат оружие наготове.
"Ползи за мной, Никодим Дмитриевич! - Услышал Степнов у
самого уха голос Ломтева. - У нас это бывает, извини!" - почему-то извинился он и, тронув рукой Степнова, пополз в глубину леса.
Через пару минут, когда они подползли под крону развесистого дуба, Степнов, к своему недоумению вдруг, услышал телефонный разговор Ломтева.
"Алло! Алло! Берёзка ржаная! Я белорус 03-17! Цель в лесу 07, восемьдесят метров запад - соседи, задержать!
Не уйдут подлецы! - Уверенно, но тихо проговорил Ломтев.
Вот такая у нас служба, товарищ полковник", - добавил он, повернувшись к рядом лежащему Степнову.
Степнов хотел что-то сказать, но тут же услышал приглушенный топот бегущих людей и взвизгивание пограничных овчарок.
"Теперь их песенка спета - "Барс" пошёл по следу", - объяснил Ломтев.
Левее и дальше зашумел лес, раздался взрыв гранаты, и резанула вновь короткая автоматная очередь.
"Стой! Ах, гад! Возьми Барс!"- ясно услышал сдержанные выкрики Степнов. Затем взвизгнула собака, затрещали сучья и все смолкло.
"Кажется все, - проговорил Локтев. Пойдём к машине"- предложил он.
"Как же это ты, Виктор Иванович, телефон сумел разыскать в темноте?"- догадываясь, спросил Степнов, подымаясь с земли.
"Это уж так положено, - с пограничником каждое дерево разговор свой особой имеет", - отшутился Ломтев.
Он поднялся, ни никаких следов телефона Степнов не обнаружил.
"Молодцы!" - снова коротко похвалил Степнов.
"Ну как - не подбили?"- спросил Ломтев у водителя, который тщательно осматривал машину.
"Две пули верх кузова прошили, а одна с вами по соседству побывала.
Мотор и ходовая часть в порядке”, - доложил водитель.
"Может, вернёмся назад, Никодим Дмитриевич, - предложил Ломтев Степнову, когда они сели в машину. Тяжело мне брать ответственность за вас перед командиром корпуса. Для нас - пограничников, - это ситуация обычная, а для вас...".
"Ничего, Виктор Иванович, - командир корпуса о нашей поездке знает. - Поедем дальше и что наметили нужно посмотреть.
Я думаю, мы из одного "металла" скроены", - возразил Степнов.
Когда машина медленно тронулась с места, и вновь запетляла по заросшей дороге, около самого окна водителя раздался приглушенный окрик "Стой!". Водитель повиновался, услышав знакомый голос.
"Это свои!"- высунувшись из окна машины, отозвался Ломтев. Из кустов вышел боец с винтовкой. Узнав командира погранотряда, боец взял винтовку к ноге.
"Застава по тревоге выступила на государственную границу. Несу охрану расположения заставы - боец Карпенко!" - доложил пограничник майору Ломтеву.
Когда Ломтев и Степнов вышли из машины совсем рядом с ними был забор погранзаставы, за которым не ясно очерчивались контуры здания.
"Кто это? - повар Карпенко?"- спросил с недоумением майор Ломтев, обращаясь к бойцу.
"Так точно!" - подтвердил боец.
"А там кто ещё с Вами?", - кивнув головой в сторону заставы, спросил майор.
"Ещё двое кроме меня", - пояснил пограничник, но в это время из-за дерева вышла женщина с подростком.
"Жена командира заставы - Лидия Ивановна с сыном", - представил Карпенко своих помощников, начальнику погранотряда.
"Здравствуйте Лидия Ивановна!"- поздоровался Локтев с женщиной.
Вскинув автомат на плечо, женщина протянула майору руку.
"Здравствуйте Виктор Иванович!"- неуверенно проговорила она, взглянув на сына.
"Значит, всей семьёй границу охраняете?"- спросил добродушно Ломтев.
"Да я вот только сегодня. Уж больно лезут диверсанты. Сегодня вся застава в секретах, вот и мне пришлось. А Юрка, - этот каждую ночь ...
- Его разве удержишь", - объяснила майору жена начальника заставы.
"Да маловато людей у нас”, - с горечью проговорил Ломтев.
В это время далеко в лесу глухо раздались несколько выстрелов.
"Слышите, как дышит граница!”- прислушавшись, сказал Ломтев.
Дальше, от заставы к кавалерийскому эскадрону, высланному для усиления погранзастав, машину майора вёл Юрка. Устроившись на ступеньке рядок с водителем Юрка зорко смотрел в лесную чащу и его команды - "Правее"! - "Левее!" - безоговорочно выполнял боец.
Машина остановилась совсем рядом с осёдланными лошадьми.
Командир кавалерийского эскадрона, выделенного для усиления погранотряда, доложил Степнову: - "Эскадрон к месту назначения прибыл в срок. Два взвода выделил для усиления службы секретов на границе. Два взвода и станковый пулемёт имею в резерве. В эскадроне трое раненных, захвачен один диверсант".
"Понятно, подтвердил Степнов и приказал, - приведите ко мне
диверсанта".
"Есть! - ответил старший лейтенант.
Двое кавалеристов подняли из-под дерева кряжистого, белобрысого человека.
На машину накинули палатку и включили свет. Маленькие плутоватые глаза диверсанта забегали по лицам командиров.
"Немец он, из Пруссии", - указав на диверсанта, доложил командир эскадрона.
"Звание, фамилия, какое задание?" - проговорил по-немецки Степнов.
Значит в Слоним шёл?"- спросил Ломтев по-русски.
"Яволь!"- ответил неожиданно, понявший вопрос, прусак.
Степнов и Ломтев переглянулись.
"А что же ты в Слониме потерял?"- спросил по-русски Степнов.
"Я не понял" - ответил немец, сдвинув плечи.
Степнов повторил вопрос по-немецки.
Диверсант помолчал и потом, нагловато посмотрев на Степнова сказал:
"Ничего я там не потерял. Я только хотел вам телефонные провода "ремонтировать".
"Что ж, воевать, что-ли собрались?"- прямо спросил Степнов.
Диверсант злобным взглядом обвёл окружающих и вызывающим тоном проговорил: "Не думаете ли вы, что я это делал для собственного удо-вольствия?! Мне сегодня пришлось целых два километра ползти на брюхе. - Скажу вам - не из приятных эта забава" - объяснил диверсант. Только вы не думайте, что-нибудь сделать со мной. Это вам дорого обойдётся!" - уже с угрозой сказал диверсант.
"Ну, ты фашистская мразь - давай без угроз! - Это мы ещё посмотрим, - кому дороже обойдётся ваша затея!" не сдержав себя, прицыкнул на диверсанта Степнов.
Когда он перевёл на русский язык, о чем сказал пруссак, командир эскадрона воскликнул, -
"Ты смотри, какой гад! Угрожать задумал! Его за это "шлёпнуть" мало! - товарищ полковник.
"Не можем мы этого делать - у нас закон", - проговорил Степнов.
Уже к полуночи Ломтев и Степнов ехали по тихим улицам города.
Только дом Красной Армии светился огнями разноцветных лампочек.
Когда Степнов и Ломтев зашли в залитый ярким светом коридор, из зала, резонируя в просторных вестибюлях, неслась захватывающая музыка мазурки. На блестящем паркете просторного зала, прыгали весёлые, подвыпившие лейтенанты. Генерал Никитин, бригадный комиссар Щукин и полковник Панков с жёнами, среди которых находилась Фаня, - сидели в просторной ложе. Когда Ломтев и Степнов зашли в зал, генерал с Щукиным и Панковым вышли к ним. Обстановку докладывал Ломтев.
"Значит, говорите, кипит граница?"- переспросил с трево¬гой Щукин.
"Да, товарищ бригадный комиссар, обстановка напряжена до крайности",- подтвердил Ломтев.
Фаня подавала знаки Степнову, чтобы он шёл в ложу. Генерал Никитин, чтобы не смущать женщин отвёл Степнова в вестибюль, продолжая уточнять положение на границе.
Когда к Никитину и Степнову подошли Щукин, Ломтев и Панков, Щукин проговорил: - "Завтра - же, - завтра сразу с утра, отправляйте, Никодим
Дмитриевич, молодых командиров по частям. Я думаю, все будет в порядке".
Никитин посмотрел на Щукина. Он ведь сам не хотел быть на этом вечере, но положение его обязывало.
"Да, завтра с утра отправляйте”, - подтвердил он.
Кроме того, несмотря на выходной день, попытайтесь завтра связать меня с командующим войсками округа по прямому проводу".
"Есть!"- устало произнёс Степнов. "Разрешите мне идти, товарищ генерал?!"- спросил Ломтев.
"Да, - идите, отдыхайте",- протягивая руку майору, проговорил Никитин.
Когда Ломтев вышел, генерал предложил:-
"Пройдёмте в ложу Никодим Дмитриевич!"
"Извините меня, товарищ генерал! Не могу, - устал чертовски. Разрешите отдыхать?"- попросил он командира корпуса. Генерал взглянул на усталое лицо Степнова, сказал: - "Не могу принуждать - отдыхайте".
Попрощавшись со Степновым, генерал прошёл в ложу к женщинам. Прощаясь с генералом, Степнов видел идущую к нему Фаню.
"Ну почему ты Никодим не хочешь пойти и посидеть с нами!?"- с укоризной спросила она.
"Я устал Фаиночка. Если хочешь - пойдём домой".
Злобинка блеснула в глазах Фани. В таких случаях ей всегда хотелось настоять на своём.
"Нет, если ты принципиальничаешь, то тогда и я не пойду.
- Мне хочется танцевать. У меня сегодня галантный партнёр",- кокетливо проговорила Фаня.
"Ну и прекрасно, не став возражать жене, - согласился Степнов.
Иди, танцуй, если есть настроение. Я жду тебя с Аллой",- спокойно проговорил он и, приветствуя чуть приподнятой ладонью, пошёл к выходу.
Улицы были пустынны. Только где-то у Нарева взбалмошно заорали первые ночные петухи.
"Не як не хце спать Алла!"- пожаловалась Степнову на маленькую Аллочку пожилая домработница Зося.
Сбросив китель и накинув пижаму, Степнов взял дочь на руки.
"Ну что, будем спать доченька?"- спросил Никодим у капризничавшей дочери.
"К тебе хочу!"- проговорила Алла и прижалась к отцу.
Когда Зося разобрала постели, на улице по асфальтированной дорожке уже возвращались домой генерал Никитин с женой, - Верой Максимовной и Фаней. Только что весело звенящий на улице голос Фани, стал обиженно-грустным, как только она вошла в квартиру. Она хотела что-то высказать Никодиму, но присутствие Зоси и идеалистическая картина - отца с дочерью на руках её смягчили.
Взглянув на блаженствующую дочь, Фаня проговорила: - "Вот вам попадёт вместе с твоим папкой, - почему до сих пор не спишь?” Взяв Аллу к себе на руки, она ушла в спальню. Никодим подсел к письменному столу с газетой. Спустя полчаса послышалось щёлканье электровыключателя, и в спальне погас свет.
"Да, пора и мне отдохнуть. Хорошо, что утром можно будет дольше поспать" - подумал Степнов и, поднявшись из-за стола, пошёл в спальню. Зайдя в детскую, он увидел в кроватке дочь. Разбросав ручонки и откинув одеяло, девочка уже спала и чему-то улыбалась во сне.
"Чернушка" ты моя"- проговорил про себя Степнов и, поцеловав дочь, пошёл в свою спальню.
Не думал Степнов в эти минуты, сколько долго не увидит он свою "Чернушку".

продолжение следует…

Подготовка к публикации - проект “Неизвестная война”
архив Мирослава Хопёрского.
Все права защищены.
(с) Мирослав Хоперский, 2012 год.

[mirhop]

Записки кавалериста
6-го кавалерийского казачьего корпуса имени И.В.Сталина
22 июня 1941 года.


Только войдя в спальню, Степнов почувствовал, как сильно он устал в прошедший субботний день.
"Теперь отдохнуть" - подумал он, и сев на табурет хотел снять сапог.
В это же мгновение тишину квартиры прорезал, тревожный троекратный звонок телефона. Дослав ногу обратно в сапог, Степнов на цыпочках вышел из спальни. В трубке он почувствовал взволнованное дыхание своего абонента.
"Я слушаю... - отозвался он. Да 0/6 слушает, - повторил он... Что? - говорите реже, попросил Степнов. - "Приехала ваша мать и ждёт вас на вокзале "понятно"!? - совершенно отчётливо услышал он голос дежурного. Такое сообщение на мгновение смутило Степнова.
"Как могла приехать старуха мать, не предупредив его заранее?"
В эту же секунду все его существо, как огнём пронизала догадка,
"Услышанная фраза, - условный пароль, по которому он должен немедленно явиться в штаб корпуса в походной форме, при полной боевой, с походным чемоданом".
Абонент, тяжело дыша, ждал у телефона.
"Я вас понял...! Понял!", - проговорил Степнов и, положив трубку несколько секунд стоял, не зная с чего начать сборы.
Потом он пошёл в кладовую, принёс маузер в большой деревянной кобуре и золочёную шашку. Вдоль широких, лакированных ножен на серебряной планке прочитал всегда волнующую его надпись - "майору Красной Армии товарищу Степнову Н.Д. от маршала МНР".
Прижав руки к груди, и глядя на спешно собиравшегося мужа из спальни вышла испуганная и бледная Фаня.
"Что случилось, Никодим?"- со страхом спросила она.
"Полевой чемодан мне, походное обмундирование!"- сухо проговорил Степнов, и быстро вынимая из письменного стола все свои служебные записи. Он уже слышал как в квартире внизу, где жил
генерал Никитин, также состоялся телефонный разговор, и сейчас слышались торопливые сборы. По улице, тяжело вздыхая мощным мотором проквохтал генеральский ЗИС и остановился у подъезда.
Фаня несколько мгновений беззвучно стояла, прислонившись к двери, рассеянными глазами смотрела, то на мужа, быстро одевающего походное обмундирование, то на Зосю, которая ловко укладывала чемодан.
"Ой, что же это я! Что же это будет Боже! - воскликнула она и, не стесняясь, - в ночной рубашке, забегала по комнате.
"Что тебе положить в дорогу!?"
"В какую дорогу!? - Укладывай чемодан! Запасное обмундирование, белье положи!"- отозвался Степнов.
Когда в квартиру зашёл водитель, Степнов был уже в сборе.
Кинув на руку водителю казачью бурку, сказал:-
"Забирай чемодан, Гордеев, - поехали!"
Обернувшись к жене, он едва не сказал - прощайте!
Он знал, что это слово больше всего подходит сейчас. Но не хотел окончательно испугать и без того растерявшуюся Фаню. Да и сам он больше всего желал, чтобы подтвердилась теплившаяся в сознании надежда, - "а может это внезапная тревога для штаба корпуса, устроенная штабом округа!?”
"Будьте здоровы! - взглянув на Зосю и Фаню, проговорил он. Подойдя поцеловал лоб, заплаканные глаза жены. Ну, вот… с языка чуть не сорвались слова укора. Но он сдержался и только сказал, - "Береги дочку Фаня! - Как только я выясню - в чем дело? - я немедленно сообщу тебе".
Фаня бросилась к Никодиму, но он уже шёл к двери.
Уже у самой двери Фаня зарыдав, повисла на плече.
Легким движением Степнов, отстранив руки жены.
"Теперь уже видно слезами не поможешь - будь здорова!" Ещё раз повторил он и пошёл вниз к ожидавшей машине.
Не включая свет, Гордеев молча как-то по особенно сосредоточенно вёл машину, по ещё пустынным и тихим улицам. Только где-то на востоке полыхала молния, и доносились глухие раскаты грома.
Усиленная охрана штабного двора пропустила машину Степнова, не останавливая. Окна штаба были затемнены. В оперативном отделе все работники были уже в сборе. Взяв оперативный планшет и, проверив карту, Степнов пошёл в узел связи. Никто ещё ни у кого не спросил - Что случилось? Каждый делал своё дело, зная о том, что все, что здесь делается, не может делаться иначе. В комнате связи изредка постукивали неугомонные аппараты "Морзе", а за большим телетайпом сидел сосредоточенный и немного бледноватый казак-связист. Вслед за Степновым на пункт связи прибыли полковник Панков и капитан Поносов, и тут же, вместе с бригадным комиссаром, в комнату вошёл генерал Никитин.
Небольшой плотный капитан доложил генералу: "Дежурный по штабу корпуса капитан Иванов. Получил приказание дежурного по штабу округа вызвать всех присутствующих для разговора с начальником штаба округа!"
"Понятно! - подтвердил генерал и взглянул на телетайписта - передайте - У аппарата 16-09, кто вызывает?"
Телетайпист, как будто, ожил, его проворные пальцы забегали по клавиатуре аппарата.
В это же время генерал повернувшись к дежурному, коротко сказал: -
"Вызовите к проводу командиров дивизий и начальников штабов!"
В небольшие, узкие щёлочки между опущенных штор, робко синело небо, в котором медленно нарастал гул самолётов. Наши "ястребки" прикрытия, прислушиваясь и стараясь держать себя скрытно" - заметил Щукин.
"Видно, ещё одно учение большое затеяли", - добавил он, поясняя своё предположение, несколько напряжённых глаз посмотрели на него с недоумением. Из тихо журчащего телетайпа медленно поползла лента.
На мгновение задерживаясь, она робко двигалась по колёсикам, словно не хотела ошарашить своим сообщением всех присутствующих. Поддерживая рукой ленту, телетайпист прочитал:-
"У аппарата 11-04, - приказываю действовать по варианту один, остальное - делегатом связи".
Генерал посмотрел на часы 3 часа 45 минут 22 июня 1941 года.
Вариант № 1 мобплана - ко мне в кабинет!"- приказал генерал
Никитин Степнову.
“Товарищ начальник штаба, - немедленно отдайте приказание командирам дивизий - действовать по варианту № 1, остальные распоряжения дополнительно тут же"- распорядился генерал.

Все ожило, задвигалось, получив начальную инерцию. Когда в кабинете командира корпуса Степнов развернул карту действий корпуса по варианту № 1, по сонным улицам уже шли на рысях эскадроны, покидая город и уходя в леса - в районы своего сосредоточения.
Но вот равномерный гул над городом как будто прорвало. С неба, умытого утренней свежестью, на землю полетел нарастающий вой сирены. Грязно-серые машины с черными крестами на крыльях, сбросив бомбы на мирно спящий город, с рёвом взмыли ввысь. Город вздрогнул и запылал. Над вчера ещё зелёными парками и садами повисли клубы дыма огня и пепла. Здание штаба корпуса зашаталось. Висевшие на потолке лампочки закачались как маятники. Во дворе штаба разорвались несколько артиллерийских снарядов, - понесли первых раненых и убитых.
Оторвав от карты взгляд, генерал Никитин посмотрел на командиров:
"Началась воина, товарищи! И надеюсь, что вы честно и до конца выполните свой долг перед Родиной, перед коммунистической партией!"
Одев очки, генерал снова склонился над картой, во дворе грохотали разрывы.
В 4 часа 20 минут генерал отдал свой первый боевой приказ:
1."Противник, вероломно нарушив договорные обязательства
с Советским Союзом атаковал наши пограничные части и движется на восток. Его авиация бомбит наши аэродромы, станции и города.
2. Частям корпуса выйти в районы развёртывания по варианту № 1
Быть в готовности контролировать противника в общем направлении,
- Варшава.
3. Танковому полку Зыкова форсированным маршем выйти район
леса 2447.
4. Разведкой установить состав и направление действий противника
рубеже Остроленка, Снядово, Замбурев.
5. Я на своём КП, - западная опушка леса 2447.

продолжение следует…

Подготовка к публикации - проект “Неизвестная война”
архив Мирослава Хопёрского.
Все права защищены.
(с) Мирослав Хоперский, 2012 год.

[Cliver F]

“Правда о 20 блоке – 55 лет исследований”

Ариадна Юркова, член Союза журналистов СССР и России
Виктор Хоперский
Мирослав Хоперский

Первые строчки этой книги были написаны в январе 1957 года вовремя
одной из первых послевоенных встреч бывших узников фашистских концлагерей проходившей в Москве в Советском комитете ветеранов
войны.
Во время этой встречи о побеге узников "блока смерти" моим родителям рассказал очевидец побега майор авиации Иван Панфилов, бывший узник концлагеря Маутхаузен.
Он рассказал, что в лагере ходил слух: побег смертни¬ков организовал лётчик, подпол¬ковник Власов, человек выдаю¬щейся храбрости, сохранивший в гитлеровских лагерях Золотую Звезду Героя Советского Союза. Другие называли русского офицера, умеющего говорить на всех наречиях Германии...
Но это были только легенды, только смутные догадки.
Кто они, отважные, вступавшие в единоборство с самой смертью, кому из них посчастливилось выжить и добраться до родных мест?
Этого никто не знал.

Раскрыть тайну 20 блока и найти его героев решили мои родители. Многочисленные поездки по всей стране, работа в архивах, встречи, огромная переписка, газетные публикации, выступления по радио и телевидению. Радость открытий и горечь поражений. Плагиат и запрет
на издание книги. Вызовы на бюро Горкома КПСС и категорические требования: "прекратить писать об этих пленных".
Много событий произошло за 55 лет. Когда начиналась работа над книгой, мне было 6 лет, сейчас уже 60, и я продолжаю дело моих родителей.
В основе книги воспоминания и документы, собранные за этот период.
Рассказывается о подвиге узников "блока смерти", советских офицеров тех, кто в самых тяжёлых испытаниях войны непоколебимо верил в победу своего народа, кто боролся с вра¬гом, пока билось сердце.

[mirhop]

Записки кавалериста
6-го кавалерийского казачьего корпуса имени И.В.Сталина
22 июня 1941 года.

Над пустым от войск городом выли немецкие юнкерсы.
"Позвоните на аэродром, - почему нет наших истребителей?! Пусть, пусть поднимут хотя бы дежурное звено. Вы посмотрите, как они распоясалась!?"- наблюдая за атакой юнкерсов, с возмущением проговорил генерал, глядя в разбитые окна своего кабинета.
"Наши истребители сожжены после первой же атаки немецких самолётов. Из самолётов связи остались только две машины", - сообщил генералу начальник разведки корпуса капитан Поносов.
"Командир корпусной эскадрильи просит перебазировать уцелевшие машины на запасную посадочную площадку, товарищ генерал",- спросил разрешения Поносов.
Генерал на минуту задумался.
"С наступлением темноты разрешаю",- проговорил он.
В эту минуту в кабинет ворвался комендант железнодорожной станции.
"Товарищ генерал - два эшелона под погрузку государственного имущества и семей командиров - готовы, паровозы под парами",- едва переводя дыхание, доложил капитан.
Лицо генерала просияло. Он сделал несколько шагов к капитану.
"Спасибо вам! Спасибо вам товарищ капитан! - проговорил
генерал, отдайте распоряжение по тылу, - грузить семьи начсостава и срочно отправлять на восток не задерживая",- обернувшись к полковнику Панкову, приказал он.
В своём кабинете Степнов делал расчёты на форсированный марш кавдивизии второго эшелона.
Длинный телефонный звонок оторвал его от работы.
"Фаня, ты!? - крикнул он в трубку. Сейчас прийти не могу, - занят по горло. Для погрузки вас в эшелон выделена команда бойцов. Жди грузовую машину! С собой бери главное, - остальное не жалей! - растолковывал Фане нервничавший Степнов. Что-что?! - В нашу спальню попал снаряд, и койки вывалились на улицу?! Как же так!?" - чуть ли не возразил в горячности Степнов, но сдержался. Удивившись сам собственной мысли, он разъяснил, - "На войне все бывает Фаиночка.
И человек может вывалиться".
После этих слов Степнова, дверь его кабинета распахнулась и пожилой человек, в вышитой косоворотке, с ходу ввалился в комнату и крикнул:-
"Товарищ командир спасайте государственные деньги!"
Степнов поднялся с места.
"Какие деньги?" - спросил он с удивлением.
"Самые настоящие-государственные! Я директор банка! Спасите ради бога, меня же расстреляют!”- взмолился человек.
Степнову все сразу стало ясно. И то, что штаб корпуса, во дворе которого лежат раненные и их нужно эвакуировать в тыл, не обязан заниматься эвакуацией банка и то, что государственные деньги нужно все-таки спасать.
"Как же это вы...? Степнов не договорил фразы. Идите! -
сейчас вышлю машины для переброски вашего имущества на вокзал - там готов эшелон".
Директор выпучил глаза, и лицо его озарила неуверенная улыбка.
"Правда! Это правда!?"- повторил он вопрос.
"Ну что вы ещё спрашиваете товарищ! - идите и готовьте ваше имущество", - строго сказал Степнов.
Для ликвидации прорыва противника вдоль реки Нарев на мост к реке выехал полковник Панков. Командир корпуса Никитин выехал на свой командный пункт в районе западной опушке леса 2447. Степнов поддерживал связь с частями составного командного пункта до того момента, когда командир корпуса свяжется с частями через КП Нарев.
Во дворе штаба уже давно пылал большой костёр. Уничтожением политической документации и литературы руководил бригадный комиссар Щукин.
"А что будем делать с партийными документами?"- спросил Щукина полковой комиссар Носов.
"Жечь, все жечь! - взволнованно проговорил Щукин, не знавший ещё об эшелонах готовых для погрузки государственного имущества.
"Вот мы и попали в "поджигатели"- с жалостью проговорил лейтенант "тамбовец" подбрасывая в жаркий огонь папки с бумагами. Эх! Да разве это дело?! В такой момент!... А мы вот тут костры жжём!"- глотая дым и утирая слезы, заметил с горечью лейтенант артиллерист.
"Да если б у меня был взвод пулемётов!? - И б им показал!"- со злостью заключил лейтенант пулемётчик, глядя на немецкие "Юнкерсы" безнаказанно пикирующих на город.
"Протанцевали мы свои взводы, Саша" - заметил с горечью его товарищ.
"А ты спроси у полкового комиссара, - может быть, нас ещё направят в полки? "
Пулемётчик вытер платком почерневшие от копоти и гари лицо и подошёл к полковому комиссару Носову.
"Нельзя ли, как-нибудь, до полка своего добраться?
Может, отправите нас!”
Носов взглянул на лейтенанта и перевёл глаза на Щукина.
Щукин удалился в штаб.
"Вот подойдут дивизии, все определится, тогда и..."
Очередь разорвавшихся снарядов заглушила все. Троим из молодых лейтенантов, уже не нужно было искать свои взводы.
Рядом с опрокинутой машиной лежали металлические ящики с надписью - "11/2 миллиона". Сквозь бурые лохмы дыма и пыли едва просвечива¬лось алое полукружье солнца, поднимавшегося из-за горизонта. Атака немцев нарастала, горели села, города и поля уже созревших хлебов.
Вдоль долины Нарева на восток расчленившись по группам, спешно двигалась немецкая пехота.
“Шнель, Шнель, Шнель”- кричал тучный капитан, двигаясь в голове одной из колонн.
Сняв фуражку, капитан вытирал потный лоб и жирную кабанью шею.
Тряся отвисшим животом, он рысил, вперёд подбадривая уже немолодых солдат. Капитан уже заметил, как его велосипедисты, выехав на мост, сигнализировали ему, что "путь свободен". Изогнувшись под тяжестью ротного миномёта, бежал вперёд седой солдат миномётчик Фогель. Зацепившись за корневища куста, старый солдат упал и ударился головой о ствол миномёта.
"О... черт! Нужна мне эта ваша война как телеге пятое колесо!" - неосторожно заметил он вслух.
В ту же минуту над ним, как из-под земли, вырос молодой унтер офицер.
"Вперёд! Вперёд!"- крикнул он.
"Я тебе покажу, как болтать против фюрера. Вставай и марш вперёд!", - скомандовал унтер.
Фогель вскочил и, вскинув на плечи ствол миномёта, побежал вперёд. Двадцать с лишним лет тому назад он уже ходил этими путями на восток и обратно, еле унёс ноги. И вот теперь опять ...
Но Фогель знал, что его унтер, а тем более гауптман, не задумываясь, пустят ему пулю в лоб, если узнают, что он против похода войной на Советскую Россию.
"Вперёд! Быстрее вперёд!"- орал капитан, предвкушая выполнение батальоном задачи - захватить мост через Нарев. Но невдалеке на опушке леса, за движением батальона противника уже внимательно следили наблюдатели кавалерийского полка Голубовского. "Никаких движений! Пусть пехота противника вытянется из леса в открытую долину - разъяснял подполковник Голубовский своим командирам эскадронов. Атаковать только по моему сигналу. Имейте в виду, что пехота нашей 8 дивизии полковника Фомина, будет атаковать с севера. А теперь по местам".
Вскорости взвились ракеты. Пулемётный шквал обрушился на велосипедистов, спустившихся с моста к холодной воде Нарева. Артиллеристы ударили по пехоте, которая заметалась по открытому лугу.
Эскадроны полка Голубовского бросились в атаку.
"Огонь! Огонь!" - кричал обезумевший от неожиданности немецкий капитан, но в туже секунду клинок Голубицкого опустился на его голову. Немцы бросились в лес, но там их встретили пехотинцы 3-ой дивизии. Когда кавалеристы на рысях проходили мост. Пехотинцы, сидя у обочины дороги и сняв пилотки кричали: "Спасибо братишки, что подсобили! Сбили мы нонче оскому немцу".
Полк Голубицкого спешил в район сосредоточения дивизии.
Получив приказание, Степнов оставлял горящий город. В доме, где он жил, Степнов увидел зияющую дыру в своей квартире. На улице лежала разбитая в щепы его деревянная кровать, свисали оборванные лохмотья ковра и гардин.
Вместе с водителем Степной зашёл внутрь квартиры и остановился ошеломлённый хаосом брошенных вещей. И даже портрет матери, казалось, с удивлением смотрел на этот хаос через стекло рамки. Степнов быстро подошёл к письменному столу, взял небольшой бронзовый бюст Ленина и снял со стены портрет матери.
"Поехали!”
"Как же так!? - Неужели бросать все это добро? - с удивлением спросил водитель. Давайте грузить!”
"А время!? - У нас нет времени, Гордеев. Нас ждут на командном пункте. Поехали!"
За городом Степнов увидел медленно двигающиеся машины с раненными пограничниками. Из машины смотрели жёлтые, измождённые обескровленные лица раненных. Машина на минуту остановилась.
"Здравствуйте Землячек - Полковник!"- услышал Степнов голос пограничника.
Степнов обернулся и посмотрел на говорящего. Из-под зелёного околыша фуражки на него смотрело наискось перевязанное бинтами лицо.
Не узнаешь? А помнишь...?", - но Степнов уже вспомнил.
"Здравствуй дорогой Белокалитвенец! – Значит, не придётся нам вместе повоевать, как договорились?" - с сожалением спросил Степнов глядя на раненного земляка, с которым он рядом лежал в секрете прислушиваясь к шорохам границы.
"Да ничего! Ишо встретимся! - Малость скулу попсовали чёртовы фашисты. - Поди, теперича и баба не угадает, - не унывая заметил пограничник, и сплюнул комок кровяной слюны. Скажи на милость, - кудать два зуба вывалились", - добавил он, выбросив за борт машины теперь уж ненужные зубы.
Машина тронулась. Пограничник, подняв руку, что-то говорил, но Степнов уже не слышал его слов.
На фоне высокой ржи из Ломжи по направлению к станции Снядово медленно шли два эшелона. Над беззащитными эшелонами повисла, откуда-то появив¬шаяся эскадрилья Юнкерсов. Сердце Степнова защемило. Он знал, что там, в эшелоне, вместе со всеми, - его маленькая дочка и Фаня. Но вот эшелоны остановились. Из труб паровозов валил дым, самолёты опустились совсем низко, но бомб не бросали.
"Фашисты наши эшелоны, будто считаю уже своими. Станция
Снядово, наверно, занята немцами и нашим эшелонам деться некуда", - заметил водитель Гордеев.
Степнов думал над тем же самым. По полевой дорожке через рожь к Степнову мчался на велосипеде человек. Когда он уже был близко, Степнов узнал в нем коменданта железнодорожной станции.
"Беда! Товарищ полковник, - с ходу проговорил он, спрыгивая с велосипеда. - Большое несчастье! - Немцы заняли станцию Снядово, которую мы должны пройти, чтобы выехать на основную магистраль к Белостоку! А мы так хорошо все погрузили, товарищ полковник, а теперь что?... Немцам все должно достаться!? - уже не выдержав с горечью, крикнул он и, сняв фуражку, бросил её на траву.

продолжение следует…

Подготовка к публикации - проект “Неизвестная война”
архив Мирослава Хопёрского.
Все права защищены.
(с) Мирослав Хоперский, 2012 год.