Страницы семейной славы, 2011

[dimag]

«Мы помним»
Загыртдинов Эмиль, ученик 9 Б класса МБОУ СОШ № 17
Учитель Панова Е.Г.



Все знают о подвиге русских солдат на Великой Отечественной войне. Они отдавали свои жизни, чтобы был мир на земле. В 2010 году в нашей стране торжественно отмечали 65-летие Победы советского народа над фашистской Германией. А в этом году для нашей страны тоже две важные даты: 70-летие начала ВОВ 22 и 70-летие битвы под Москвой.
22 июня 2011 года мы вместе с мамой участвовали в траурных мероприятиях, утром мы зажгли свечи у Вечного огня. На той войне погибло более 20 миллионов русских солдат. И многие из них остались лежать мертвыми на поле боя.
Я являюсь членом поисковой группы «Обелиск», цель нашей работы искать без вести пропавших солдат Великой Отечественной войны, чтобы потом предать их земле по-человечески.

Подробнее см. во вложенном файле - http://forums.vif2.ru/attachment.php...1&d=1313007963

[dimag]

На конкурс «страницы семейной славы»







Всем солдатам Великой Отечественной войны
и моему прадеду,
Ваулину Ивану Петровичу,
посвящается



Автор работы: ученик 6 «а» класса
Юшалинской средней общеобразовательной
школы № 25 Тугулымского района, Свердловской
области Ваулин Алексей (13 лет)
623*670 Свердловская область, Тугулымский район,
п. Юшала, ул. Школьная № 5
Руководитель: учитель русского языка и литературы
Сарычева Римма Геннадьевна



2011 год

Ваулин И.П.
Я всегда знал, что мой прадед, Ваулин Иван Петрович, – участник Великой Отечественной войны. Но вот о том, насколько боевым он был, - не задумывался. Перебирая с прабабушкой старые бумаги и документы, оставшиеся от Ивана Петровича, мы обнаружили пожелтевшие листы бумаги. Это оказались документы военного времени, которые прабабушка бережно сохранила. На документах – дата 1945 года и личные подписи командиров части, в которой служил разведчик Ваулин Иван Петрович. Здесь и характеристика на него, и представления на награждения за героические поступки. Много нового я узнал из этих документов и по-настоящему понял, что мой прадед – Герой войны, а не только её участник!
Биография моего прадеда начинается в деревне Пилигримово Тугулымского района Свердловской области, где он родился 27 ноября 1918 года. Отец – Ваулин Пётр Исакович, мать – Ваулина Агрипина Дмитриевна. Образование получил обычное для довоенного деревенского детства – начальное. До войны женился на Павле Александровне. С 1939 года работал в колхозе «Прогресс», тогда ещё Талицкого района, – ныне Тугулымский.
В октябре 1940 года был призван Тугулымским райвоенкоматом в ряды Красной Армии и получил назначение в IIII стрелковый полк - стрелком. С 22 июня 1941 года по 9 мая 1945 года Ваулин Иван Петрович принимал участие в боевых действиях на фронтах Отечественной войны.

За время военных действий Иван Петрович был трижды ранен: в марте 1943 года, в августе 1943, в сентябре 1944. С октября 1944 года Иван Петрович – связист 602 миномётного полка.
Мой боевой прадед воевал с сорокового по сорок пятый год и всё в числе пешей разведки. Настоящий разведчик! Из документов я узнал, что он был настоящим храбрецом. Участвовал в рукопашной, брал языков, был трижды ранен. Большая часть документов относится к 1945 году, когда наша армия освобождала Европу от фашистов. Мой прадед вместе со своими товарищами участвовал в освобождении Украины, Померании, Германии. Например, действуя во взводе пешей разведки на реке Нарев (разведка боем), «товарищ Ваулин смело уничтожал немецких захватчиков и первым вскочил в лодку, тут же получил ранение, но не ушёл с поля боя». А в боях под Данцигом «в составе группы из шести человек ворвался в траншею противника, уничтожил четырёх фрицев и взял в плен двоих».

На реке Одер, «действуя боевым порядком в составе группы разведчиков, ворвался в блиндаж противника, уничтожил 3 фрицев и взял в плен 4 человек».
Сохранились документы, где командиры представляли бойца Ваулина за храбрость и мужество к наградам. Писали о нём, что «товарищ Ваулин показал себя дисциплинированным, смелым, решительным, достойным разведчиком». Имеются в семейном архиве благодарности в адрес бойца Ваулина И.П. от командования части и лично от Верховного Главнокомандующего Маршала Советского Союза товарища Сталина. (Приказы № 280 от 15 февраля 1945 года и № 285 от 27 февраля 1945 года – документы № 12-13)






Смелость и мужество Прадеда Родина оценила Орденами Красной Звезды и Орденом Отечественной войны 1 степени (№ ордена 2105145) , двумя медалями «За отвагу», медалью «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941- 1945 г.г» (7 мая 1946 года) и «За боевые заслуги».





К сожалению, не все награды сохранились. Некоторые не доехали до дома (были украдены у Ивана Петровича по дороге домой с фронта), некоторые были утеряны детьми. Сохранился лишь Орден Отечественной войны, книжка к медали «За победу над Германией» и юбилейные медали.
Иван Петрович за проявленное мужество и героизм неоднократно был рекомендован командованием части и в кандидаты ВКП (б), что в те времена, я знаю, приравнивалось к правительственным наградам. Но членом КПСС Ваулин И.П. стал после войны, в 1950 году.
Вот какой у меня, оказывается, был прадед! Жаль, что я не успел ему сказать, как я горжусь им...

[dimag]

На конкурс «Страницы семейной славы»

Автор: ученица 6 «б» класса Спирина Владислава
Станиславовна (13 лет)

МОУ Юшалинская средняя общеобразовательная
школа №25
623*670 Свердловская область, Тугулымский район,
п. Юшала, ул. Школьная №5

Руководитель: учитель русского языка и литературы
Сарычева Римма Геннадьевна


Военные судьбы
Летней ночью, на рассвете

Гитлер дал войскам приказ

И послал солдат немецких

Против всех людей советских,

Это значит – против нас.
С.Михалков

Мы живём в сравнительно мирное время, но есть среди нас люди, которые помнят ту, самую страшную, Великую Отечественную войну. Мой рассказ - о Поздеевой Юлии Константиновне, моей бабушке, и её семье.
Баба Юля родилась в 1935 году в деревне Рыболово Красно-Полянского района (ныне Свердловской области) в семье колхозников Бабушкиных Константина Фёдоровича и Александры Спиридоновны. Юля была старшей из детей, в 1941 году ей 7 лет, Владимиру – 6, Александру – 4, в 1942 году родилась младшая, Катерина. Старшего Бабушкина на войну не взяли по состоянию здоровья, и во время войны он работал конюхом колхоза «Новый путь». Его жена, мама моей бабушки сторожила зерносклад того же колхоза.
В 1941 году баба Юля пошла учиться в Рыболовскую начальную школу. Проучилась 4 года, а с 5 по 7 класс училась в деревне Захарово. Потом её перевели в Байкаловскую среднюю школу, где она и закончила 8 классов.
Бабушка вспоминает о военных годах с грустью. Очень тяжело жилось в те времена. Если в совхозах и на заводах в городах давали пайки хлеба, то в колхозах люди работали за трудодни. Продналоги были очень большие, и даже картошки хватало только до нового года, а весной в огородах сажали картофельные глазки. Весной ребятишки бегали на поля собирать гнилую мороженую картошку, а дома из неё стряпали лепёшки. Но на полях картошку собирать было нельзя, сторож всех гонял, а если ловил, то забирал гнилушки и даже лупсовал хлыстом. Баба Юля вспоминает такой случай...
Однажды они с братом Владимиром пошли на поле за картошкой. Когда возвращались с урожаем, сторож их выследил, поймал, избил и отобрал картошку. А потом, спустя много лет, дяде Вове пришлось идти в дом этого сторожа просить руки его дочери... Судьба...
А летом, конечно, помогала матушка-природа. Дети ходили в лес за грибами-ягодами и медуницами, копали саранки. Как только появлялись грузди, дети семьи Бабушкиных шли за груздями, собирали, а мама, Александра Спиридоновна, солила их в деревянных кадушках. Потом за груздями приезжали из района и увозили их, расплачиваясь настоящими деньгами – это была значительная помощь семье. Заготовкой груздей и сдачей их в сельпо занималась только одна семья в деревне Рыболово.
А ещё бабушка вспоминает, как по вечерам в домах, где было радио, собирались ближайшие соседи и слушали последние вести с фронта. Радовались каждому удачному сражению!
В 1943 году по радио объявили о разгроме армии Паулюса. И вечером в деревне случился настоящий праздник. Из района привезли рожь (по 8 кило на большую семью и по 2 – на остальных). Константин Фёдорович измолол на жерновах рожь на муку, а Александра Спиридоновна напекла пирогов с крапивой. Это были самые вкусные пироги, дети уминали за обе щёки.
Конечно, моя бабушка помнит, как по радио объявили о Победе. Все люди в колхозной конторе обнимались, плакали смеялись. Вечером устроили народное гулянье. Бабушка запомнила одну частушку того праздника:
Ах, война, война, война,
Что же ты наделала!
Девок и бабёнок всех
Сиротами сделала.
Константин Фёдорович хорошо играл на гармошке, а Александра Спиридоновна пела и знала много частушек. И моя баба Юля в свои 77 лет при случае поёт частушки.
... А тогда многие не вернулись с войны в деревню. Ещё долгое время жилось тяжело. Помогали восстанавливать разрушенные города, сёла и деревни. И ещё долгое время жители колхоза «Новый путь» снабжали страну продуктами, а сами жили впроголодь. Но терпели, как вся страна.
В 1945 году бабушка закончила Байкаловскую среднюю школу, стала птичницей. 1953 год – учёба в Свердловске, а с 1954 – в Юшалу по распределению училища. Здесь-то она и встретила свою вторую половину, Поздеева Станислава Ивановича. В 1955 году сыграли свадьбу (и прожили душа в душу 43 года). Через год появилась дочка Люба, потом сынок Толя, а в 1969 – Надя, моя мама. Более 15 лет проработала бабушка в Юшалинском деревообрабатывающем комбинате (ДОКе). А с 1978 года – в Юшалинском интернате для душевнобольных (имеет медаль за добросовестный труд и большой вклад в дело социальной защиты населения). На заслуженном отдыхе бабушка с 1991 года.
Сейчас баба Люба живёт с нами. До сих пор вспоминает она о прожитых годах иногда с улыбкой на лице, иногда с грустью в глазах. Я очень люблю и жалею свою бабушку- труженицу.
2011 год

[dimag]

Прокопович Святослав,
учащийся 8 класса, 14 лет

«Я чту твой труд, твой подвиг знаю…»
Я чту твой труд, твой подвиг знаю,
И вечной будет потому
Любовь
к отеческому краю
Любовь
к народу своему!
Николай Грибачёв

Этими строками нашего поэта-земляка я хочу начать рассказ о Николае Игнатьевиче Маркине, ветеране Великой Отечественной войны и труда, жителе посёлка Дубровка Брянской области. Он всю свою жизнь делит заботы отчего края, родной Брянщины. Сейчас много пишут о войне, изучают секретные документы. Но что может живее и ярче передать картину и дух военных лет, как ни воспоминания непосредственных участников тех событий! Они могут рассказать о великом патриотическом порыве, единении всего народа во имя спасения Отечества.
И вот я на пороге небольшого деревянного дома Меня встречает высокий, подтянутый пожилой человек, со строгим выражением глаз, а в голос спокойный и глубокий, как будто идет из глубины души… Николай Игнатьевич радушно встречает меня и приглашает пройти в небольшую уютную комнату. Мы усаживаемся, его внучка угощает нас чаем, а я с нетерпением жду, когда же Николай Игнатьевич начнет рассказ о себе (мы ведь с ним договорились). А он не торопится, видно не так часто теперь наведываются гости, и он рад поговорить о сегодняшнем дне.
Но вот на столе разложены старые фотографии, орденская книжка, документы. Я с волнением перебираю их, слушая неторопливую речь собеседника. И то, что я узнал, хочу рассказать. Пусть вся страна узнает, что здесь, в Дубровке, живет скромный, но преданный своей Родине человек, который может быть примером для нас – молодого поколения.
Николай Игнатьевич Маркин родился 25 июля 1923 года в деревне Малая Болотня Рябчинского сельского совета Дубровского района Смоленской области в многодетной крестьянской семье. Его отец, Игнатий Сергеевич, прошёл суровые дороги Первой мировой войны. Был он в плену у немцев, дважды бежал, но неудачно. Лишь после Октябрьской революции 1917 года вернулся домой. Позднее Игнатий Сергеевич стал первым председателем колхоза «Красное поле» в родной Болотне.
В 1938 году Николай Маркин закончил Рябчинскую семилетнюю школу. Затем учёба в Бежицком медицинском училище. А Дубровскую вечернюю школу и Московский заочный юридический институт закончил уже после войны.
Когда началась Великая Отечественная война, Николай Игнатьевич заканчивал медицинское училище, сдавал государственные экзамены. Ему ещё не исполнилось восемнадцати, а он рвался на фронт. Но не взяли по состоянию здоровья. Вернулся с дипломом в родную деревню. И ему пришлось вместе с колхозниками готовить к эвакуации скот, а потом работать на строительстве оборонительных сооружений под Брянском.
Помнит ветеран, как первый раз увидел немцев в июле 1941 года. Женщины и подростки убирали созревшую рожь. И в этот момент немецкий самолёт пролетел так низко, что Николай успел разглядеть лицо лётчика, который, издеваясь, беспорядочно стрелял. А начале августа немцы пришли в родную Болотню.
Отец просил сына пойти в партизаны. Но Николай делает все, чтобы попасть на фронт, в действующую армию. И вот три друга: Платонов, Антонов и Маркин - пошли пешком в Бежицу. На вторые сутки пришли в военкомат, и Николая Маркина направляют в Харьковское военно-медицинское училище, но учиться не пришлось: фронт стремительно приближался. Попал в окружение, после долгих скитаний оказался в Борисоглебске, где первоначально нёс охрану мелькомбината, а затем был направлен на учёбу в 11-ой отдельный батальон связи. И вскоре радист Маркин попадает на фронт. 15 декабря 1941 года он уже нёс боевую охрану у 152 млм. пушек-гаубиц 2-ий батареи 2-ого дивизиона 270 пушечно-артиллерийского полка резерва Главного командования. Куда только не забрасывала фронтовая судьба молодого солдата! Довелось повоевать Николаю Игнатьевичу на четырёх фронтах: Калининском, Центральном, Северо-Западном, 1-ом Прибалтийском.
Испытал боец и горечь отступления, и радость первых побед во время зимнего наступления под Москвой.
Первый военный год, особенно зима 1941-1942гг., более всего запомнился Николаю Игнатьевичу. Войска несли большие потери, во всех подразделениях была острая нехватка людей. Вот и пришлось нашему земляку исполнять одновременно две должности: и связиста, и санинструктора: за плечами были и катушка с кабелем, и санитарная сумка, и всё, что положено солдату на войне. И лишь с марта 1942 года он был переведен санинструктором батареи.
Первое боевое крещение Николай Игнатьевич Маркин получил под городом Демидовым в Смоленской области. Это было зимой 1941-1942 года.
Телефонная линия связи батареи была прервана с передовым наблюдательным пунктом, откуда корректировался огонь. Несколько связистов ушли для ликвидации повреждения, но связи по-прежнему не было. Командир отделения связи, старшина Васильев, ставит перед Маркиным боевую задачу: восстановить связь. Он - радист, должного боевого опыта по устранению повреждений на линии связи не имел. Но приказ есть приказ. Взял катушку с кабелем, полевой телефонный аппарат, санитарную сумку, оружие и двинулся устранять неисправность. Местность открыта, хорошо просматривается врагом. И вот снежная траншея, в ней оказалось множество оборванных, перепутанных проводов. Здесь «ищут» свой кабель и другие связисты, и здесь же лежат раненые и убитые. Николай не может пройти мимо стонущих солдат, оказывает первую медпомощь, затем соединяет провода: есть связь! И всё это в сильный мороз, под обстрелом противника.
Как долго продолжалась боевая работа ветеран не помнит, главное – задание выполнено. Но тут же получил новый приказ: вести новую линию. Две катушки провода размотал, пальцы обморозил, но связь установил (она нужна была, как воздух!). За выполнение этого задания Николай Игнатьевич Маркин награжден самой дорогой для него наградой - медалью «За боевые заслуги».
А потом еще долгие суровые военные будни: кровь, смерть, но и спасенные жизни. Это придавало уверенность в завтрашнем дне, ведь до победы было еще далеко.
А День Победы Николай Игнатьевич встретил в Прибалтике, где воевал с фашисткой группировкой в так называемом «Курляндском котле». «Непередаваемое ощущение радости, гордости и скорби охватило нас в тот момент, когда объявили о капитуляции фашистской Германии, - вспоминает ветеран. – Все обнимались, плакали и смеялись. Никак не могли поверить: все кончилось!»
Вскоре Маркин Николай Игнатьевич демобилизовался, вернулся на Брянщину, чтобы восстанавливать разоренный отчий край. Временно исполнял обязанности заведующего отделом здравоохранения Дубровского района, затем помощником эпидемиолога, исполнял и обязанности главного врача санэпидстанции. С 1950 года работал лаборантом в рентгенкабинета в Дубровской ЦРБ.
Пятнадцатью орденами и медалями отмечен трудовой и ратный труд Николая Игнатьевича Маркина, знаками «Отличник гражданской обороны» и «Отличник санитарной службы».
Много разных жизненных испытаний выпало на долю Николая Игнатьевича: выжил в военное лихолетье, перенёс суровые трудовые будни восстановления разрушенного войной хозяйства. Всю жизнь посвятил служению долгу. До сих пор остаётся верным памяти тех, кто не дожил до Дня Победы.
Для меня Николай Игнатьевич Маркин – это пример мужества, отваги, чести, любви к Родине, своему дому.

[dimag]

Денисюк Анастасия,
ученица 8 класса, 14 лет
У войны не женское лицо
Дубровка. Милый моему сердцу край. Уголок большой России, в котором я живу. Этот скромный рабочий посёлок, спрятавшийся за голубой лентой Десны, интересен живущими в нём людьми, которые совершали подвиги не только в годы войны, но и в мирное время. Эти люди прославили наш посёлок, и мы гордимся ими.
Однажды на классном часе услышала, что в годы Великой Отечественной на фронт ушли шесть с половиной тысяч дубровчан, вернулись – только семьсот. Нет в районе такой семьи, которой, так или иначе, не коснулось бы черное крыло военного лихолетья. Дубровская земля дала шесть Героев Советского Союза! А сколько награждены боевыми орденами и медалями… А сколько их, пришедших без наград, затерянных в буднях войны, но честных и трудолюбивых (война ведь тоже труд). Долг каждого человека - чтить память погибших и отдавать дань уважения тем, кто живет рядом с нами.
В своей работе я обратилась к судьбе военной медсестры Сафроновой Александры Гордеевны. Женщина на войне - это страшно. Это противоречит всем правилам. Но Александра Гордеевна по зову беспокойного сердца оказалась в мясорубке войны: стала фронтовой медсестрой и, жертвуя своей жизнью, спасала жизни раненых.
Много труда и героизма вложила она в огромное дело борьбы за освобождение нашего края и не должна быть незаслуженно забыта. Она жила одна, тихо и скромно, и только школьники и коллеги навещали ее несколько последних лет. Вот уже два года как нет среди нас Александры Гордеевны, ее душа вместе с душами тех, кому так и не смогли помочь умелые и сильные руки медсестрички… Война! Сколько жизней ты унесла, сколько судеб искалечила! И не пощадила никого...
История борьбы нашего народа за честь и независимость нашей Родины изобилует многими примерами мужества и отваги. Но то, что произошло в годы Великой Отечественной войны, превзошло всё, что было до сих пор. Земля горела под ногами захватчиков. Мужчины и женщины, старые и молодые, - все встали на защиту Отечества. Своей героической борьбой на фронте и в тылу врага они вписали в летопись Великой Отечественной незабываемые страницы. Но, несмотря на то, что женщины и война понятия несовместимые, они наравне с мужчинами защищали Родину.
Александра Гордеевна Сафронова была одной из таких женщин. Она работала медсестрой в полевом госпитале и, жертвуя своей собственной жизнью, спасала жизни раненых. Бесстрашие, отвага, добросовестный труд, стойкость - все эти черты характера присущи ей, этой удивительной женщине!
Александра Гордеевна родилась 1 июля 1923 года в маленькой деревне Герасимовка, это глубинка Брянской области. Так как отец хотел мальчика, то и имя она получила полумужское – Саша, Шура, Шурка... Может быть, это имя и подарило ей сильный, крепкий, мужской характер.
После окончания семи классов она поступила в Бежицкий медицинский техникум на сестринское отделение. Когда началась война, Александра Гордеевна была уже выпускницей техникума. Ей выдали справку и направили в эвакогоспиталь в Навлю. Казарма располагалась в подвальном помещении школы. Немецкие самолёты очень часто прилетали бомбить этот, тогда ещё небольшой, посёлок. Но 30 августа атака была особенно сильной. Погибло много защитников, много полегло солдат. На следующий день медсестры пошли собирать раненых, которых было немало. Вот что Александра Гордеевна об этом вспоминает: «В палате лежали 8 тяжело раненных солдат. Одному из них снесло миной почти всё лицо. Всем им было очень плохо, но я пыталась их поддерживать, как могла. Это были самые трудные дни для меня, но я думала тогда не о себе, а о больных.
Утром, после бессонной ночи, я пришла домой. Когда приблизилась к зеркалу, то по моему телу побежали мурашки, и я остановилась, как вкопанная - в 18 лет моя голова стала седой...»
Так война оставила свои первые следы в жизни молоденькой медсестры.
Произнеся эти слова, Александра Гордеевна заплакала. С болью в сердце она вспоминала эти годы своей нелегкой жизни. И, глядя на эту женщину, я как будто перенеслась в то время и представила себе всю боль и страдания людей, защищавших нашу Родину.
Помолчав, Александра Гордеевна вспоминает, что спустя некоторое время ей пришлось воевать на Орловско-Курской дуге в стрелково-разведывательной части. В этом районе велись жестокие бои, и поэтому раненых было очень много. Земля была обагрена кровью. Казалось, что она горела под ногами.
Наши войска быстро гнали отступающих немцев. Но в освобождённых районах началась эпидемия сыпного тифа. И медсестричка Шурочка, стойкая и выносливая, заразилась этой болезнью и три месяца пролежала в госпитале. Врачи считали её безнадёжно больной, но она нашла в себе силы встать на ноги. После выздоровления её списали из армии, но оставили работать в том же госпитале, где лечилась сама.
Когда закончилась война, Александра Гордеевна вернулась в родную Герасимовку. Но это была партизанская деревня, и поэтому её дотла спалили немцы. Пришлось строить всё заново, начинать новую жизнь. Вскоре умер отец, и Александра Гордеевна осталась одна с маленьким братом и сестрой, так как мать умерла ещё в 1942 году. Это было ещё одним испытанием, выпавшим на долю этой мужественной женщины.
После войны Александру Гордеевну направили работать в деревню Сосновку, позже она стала инспектором районного здравотдела в Дубровке.
Всего же она проработала 47 с половиной лет, из них 18 лет трудилась в Дубровской больнице.
Ратный труд Александры Гордеевны оценён Родиной после войны. Она награждена орденом Отечественной войны II степени, а также медалью Жукова, «За доблестный труд в Великой Отечественной войне», тремя юбилейными медалями и знаком «Фронтовик 1941-1945».
За годы войны врачи и медсестры вложили много труда, героизма в дело борьбы за независимость нашей Родины. А героический труд Александры Гордеевны - яркая страница в истории нашего района, но она ручейком вливается в полноводную историю страны.

[dimag]

Паренек.

Средь пшеничного поля огромного
Одинокий бредет паренек.
До любимого дома, до родного,
Путь лежит его недалек.

И идет он в потрепанном кителе,
Теребя лишь фуражку в руках.
Всю войну его дети не видели,
Нет отца уже. Только лишь прах.

Он идет, старикам отдавая поклон,
И не хочет совсем вспоминать,
Как узнав, что в Берлине был ранен он,
Умерла через день его мать.

Всю войну он прошел от начала,
С обожженною частью лица.
Но зато ему письма писала
Из деревни родная жена.

Стоны, боль не одной атаки
Были в жизни военной бойца,
Были мощные грозные танки...
Он прошел всю войну до конца!

И - победа! И вот, наконец-то,
Паренек возвращался домой.
Возвращался в деревню детства...
Он теперь - настоящий герой!

[dimag]

Автор: Иордан Богдан, 14лет, Россия, Республика Хакасия, г. Черногорск, МОУ « Средняя общеобразовательная школа №19 с углублённым изучением отдельных предметов»
Руководитель: Карасёва Наталья Михайловна, учитель русского языка и литературы.




Вспомним всех поимённо!

Вспомним всех поимённо.
Пусть не все герои те,
Кто погибли.
Павшим
Вечная слава!
Вечная слава!
Р.Рождественский.


Россия… Хакасия… Мой славный город Черногорск…
История свидетельствует: в годы Великой Отечественной войны свыше четырех с половиной тысяч черногорцев отважно сражались с врагом. Многие из них стали героями - сегодня мы гордимся своими земляками Василием Тихоновым, Николаем Москалёвым, Николаем Янковым, Алексеем Сибиряковым, Петром Рубановым, Виктором Богдановым, Тимофеем Яковлевым, Михаилом Орловым и ещё сотнями других.
Не всем удалось дожить до Победы. Всего за годы воны на полях сражений погибло около полутора тысяч воинов – черногорцев.
Сегодня их святые имена увековечены на памятном обелиске, воздвигнутом в моем городе в честь тех, кто отдал жизнь, защищая Родину.
Но, как оказалось, в истории моего города есть воины, чьи имена ещё только начинают возвращаться к нам из различных архивов и запасников - долгие годы сведения о них находились под запретом в силу существующих законов.
Так, лишь недавно появилась возможность узнать о судьбе ещё одного участника Великой Отечественной войны, черногорца Андрея Ефимовича Хайлова. С 1939 года и до начала войны он работал заведующим военным отделом Черногорского ГК ВКП (б). Этот отдел ведал работой Осоавиахима.
Подготавливал призывников для службы в Красной Армии, проводил переучёт военнообязанных граждан и организовывал их сборы, имел в своём штате инструктора физической культуры и спорта, который руководил добровольным спортивным обществом «Уголёк», а также курировал работу аэроклуба в городе.
Из характеристики Хакасского обкома ВКП (б) узнаю, что А.Е. Хайлов родился в 1910 году в семье крестьянина- бедняка. С октября 1932 года по октябрь 1935-го служил в Красной Армии младшим командиром.
Затем после службы работал бойцом горноспасательной станции, инструктором физической культуры районного комитета профсоюза угольщиков, был курсантом Советской партийной школы, инструктором райкома партии.
А вот, что рассказывают родственники Андрея Ефимовича:
«Когда Молотов объявил по радио о том, что началась война, Андрей Ефимович был на совещании. Возвратился из Абакана пешком (18 километров от Черногорска) поздно вечером, и тут же собрался и отправился в горком. А уже на следующий день, то есть 23 июня 1941 года, добровольцем ушёл на фронт. Коммунальный отдел выделил коня с телегой, и А.Е.Хайлова, Дьяконова и Окладникова, увезли в Абакан.
Первые письма были из Новосибирска. Писал, что изучает немецкий язык. Потом были лишь скупые строчки, а 16 октября 1944 года Андрей Ефимович погиб на подступах к Риге, в городе Добеле. И его жена, Евгения Николаевна, в тридцать лет осталась вдовой - одна с тремя детьми.
Сегодня как вдова участника войны, получает пенсию, имеет льготы.
В то же время о судьбе своего отца, деда, прадеда семья узнала лишь спустя много лет. О том, что он служил в особом отделе СМЕРША на Волховском, 2-м Прибалтийском фронтах. Был награждён медалью «За оборону Ленинграда».
Но в советское время о судьбе таких людей не принято было говорить. Даже увековечить имя Андрея Ефимовича на обелиске в честь воинов- черногорцев удалось спустя 20 лет после его открытия - в 1987 году.
В то же время в книге Памяти погибших и пропавших без вести в Великой Отечественной войне 1941-1945г.г., изданной в нашей республике, и сегодня нет никаких упоминаний о моём земляке…
Я твердо убеждён, что моё поколение гордится такими людьми, которые отдавали свою жизнь за наше будущее - такими, как Андрей Ефимович Хайлов! Памяти павших будем достойны!

[Cliver F]

ИЗРАНЕННОЕ ДЕТСТВО, ОПАЛЁННОЕ ВОЙНОЙ (Дети блокадного Ленинграда)

Автор Наталья Морсова

Три очерка, объединённых общим названием о близких и родных мне людях, переживших в раннем детстве блокаду Ленинграда.
Блокада Ленинграда (с 8 сентября 1941 года по 27 января 1944 года) - беспрецедентный факт в истории человечества, и это признано всей мировой общественностью. Умерло от голода почти полтора млн. человек. Погибло от бомбёжек и артобстрелов ок. 28 тыс. человек, в ходе эвакуации из города погибло 360 тыс. чел. Гражданского населения было уничтожено фашистами ок. 1 млн. 700 тыс. чел. В битве за Ленинград погибло 2 млн.700 тыс. чел. Лондонское радио в 45 – м году сообщило, что «защитники Ленинграда вписали самую замечательную страницу в историю мировой войны, ибо они больше, чем кто бы то ни было, помогли грядущей окончательной победе над Германией».
Коренного ленинградца, пережившего скорбный опыт блокады, не спутаешь ни с кем. Это люди особой породы. Что их отличает? Скромность в одежде и мыслях, бережливость и терпеливость, сдержанность в словах и умеренность в желаниях, выносливость к лишениям. Они способны к самопожертвованию и самообладанию в опасной для жизни ситуации. Несмотря на то, что многие из них ещё до недавнего времени, а возможно кто-то и до сих пор, проживали в крошечных и убогих коммунальных квартирках. Их отличает чуткость и внимательность к другим людям, благородство, надёжность и преданность. Они высоко ценят дружбу и верность. Блокадники умеют ценить жизнь.
Фашизм на земле уничтожен, но идеи его всё ещё «бродят по Европе». Имеют место они и в России, понесшей самые большие разрушения и безмерные человеческие потери. И хочется верить ленинградской радиоведущей и пламенной поэтессе Ольге Берггольц, пережившей войну от начала до конца, что «никто не забыт и ничто не забыто». И когда сейчас в шутку или всерьёз вдруг услышишь неофашистские вопли, так и хочется этих глупцов, избалованных игрушками и конфетами, любовью и вниманием заботливых родственников, хотя бы на один день отправить в осаждённый Ленинград, где дневная пайка хлеба составляла «сто двадцать пять блокадных граммов с огнём и кровью пополам» (Ольга Берггольц). Да познакомить с удивительными женщинами, историю израненного блокадой детства которых я рассказала.
Светлая память погибшим, умершим от голода и тяжёлых ран воинам и жителям блокадного Ленинграда.
Вот три истории близких мне людей.

ИСТОРИЯ 1. НЕЛЛИЧКА ПОТЁМКИНА ( Нелли Михайловна Шмелёва)
К огромной радости молодых родителей, ленинградцев Потёмкиных, незадолго до войны родилась здоровенькая черноглазая девочка Нелличка. Михаил работал на заводе, а Антонина, красивая и на зависть подружкам всегда нарядная, одетая по последней моде, трудилась на тюлево-гардинной фабрике, где хрупкая женщина обслуживала одновременно 16 ткацких станков, за что и получила звание «стахановки». Семья жила в достатке, имела большую комнату в огромной коммунальной квартире старинного особняка, которые тогда составляли основной жилой фонд Ленинграда. Их дочь, ладно сложенную и не по годам развитую дочурку нянчили всей квартирой, пока молодые на работе, помогала многочисленная родня. С присущим питерцам сдержанностью и чувством собственного достоинства они прививали ребёнку послушание и хорошие манеры.
Но семейному счастью не суждено было быть долгим: через два года после рождения ребёнка нагрянула война. Отца мобилизовали на фронт в первые же дни войны, откуда он так и не вернулся живым, а мать продолжала работать на фабрике, только вместо изящной ткани теперь выпускались плотные плотна для пошива военной формы и шинелей, да рабочий день стал бесконечным. Восьмого сентября 1941 года замкнулось вражеское кольцо вокруг Ленинграда, началась девятисотдневная блокада: непрерывные бомбёжки, карточная система, не было света, тепла и воды, транспорт не работал. Антонина безмерно страдала, не имея возможности вырваться с работы домой, а обезумевшим от голода родственникам нечем было накормить малышку. Так Нелличка попала в круглосуточный детский сад под присмотр полуголодных воспитателей. Маму свою она почти не помнила и всякий раз путала её с другими тётями.
Однажды после очередного налёта вражеской авиации здание фабрики было разрушено, начался пожар. В семью Потёмкиных пришло несчастье: Антонина была тяжело ранена в голову. На мгновение она пришла в себя и тут же от боли и ужаса потеряла сознание, увидев раскиданных по цеху десятки убитых, раненых и обгорелых людей, рядом стонали две женщины. Очнулась уже в госпитале. Эту страшную бомбёжку Антонина Сергеевна не забывала всю жизнь. Ранение было настолько серьёзным, что значительную часть своей жизни женщина провела в госпиталях и различных лечебницах. Антонина Сергеевна рассказывала, как тёмными ночами иногда она возвращалась с работы домой пустынными, неосвещёнными улицами, спотыкаясь о замёрзшие трупы, навстречу попадались истощённые, словно призраки, прохожие. Вспоминала, как её, обессиленную от голода и тяжёлого ранения, нередко навещали мародёры, ведь все квартиры были открыты, люди тогда уже не запирали двери. «Я ведь ещё жива, уходите», - говорила беспомощная женщина. На что получала в ответ: «Всё равно завтра помрёшь».
Промозглый холод в пустующем, давно нетопленном доме, в котором хозяйничали крысы, а также лютый, мучительный голод парализовали людей. Возникало чувство безразличия к своей жизни, равнодушие к надвигающей смерти, люди настолько привыкли к бесконечным бомбёжкам мостов, улиц, к грохоту разрушающих зданий и к звону разбитого стекла, что перестали прятаться, да и сил спуститься в убежище уже не было. Трупы не закапывали, а перетаскивали в пустующие квартиры. Антонина Сергеевна настрадалась в полной мере, она испытала все ужасы блокады и войны с первого до последнего дня.
Теперь свою маму Нелличка Потёмкина не увидит почти до самого конца войны. Осенью 1941 года началась эвакуация детей на Волгу, за Урал, в Сибирь. Единственный путь из окружённого со всех сторон блокадного Ленинграда на большую землю проходил через небольшой участок суши и воды Ладожского озера, так и не захваченный фашистами. Вражеская авиация денно и нощно бомбила буксиры, баржи и катера с красным крестом на борту, на которых вывозили детей и раненых. А также переправляли снаряды, которые продолжали делать изнурённые голодом рабочие. Зимой фашисты решетила лёд, по которому проходила «дорога жизни», грузовики проваливались вместе с грузами и людьми. Тысячи ленинградцев погибли в этой ледяной купели. С таянием льда таяла и ненадёжная переправа - «дорога жизни».
Для Нелли эвакуация из осаждённого Ленинграда в город Котельнич Кировской области прошла благополучно. Однако и там кормить голодных детишек было нечем, ели липкий хлеб, испечённый из лебеды и опилок, компот из моркови и ревеня, суп из крапивы, словом, питались всем, что было под ногами. От такой изнурительной «диеты» началась дизентерия и дистрофия, дети обессилели, почти не двигались и умирали. А впереди ещё была зима, и, как оказалось потом, не одна…
Но Нелличке повезло: она не потерялась в дороге и не умерла. Ей удалось выжить благодаря родственникам, проживающим в маленьком городке Солигаличе Костромской области, что в ста км от древнего русского города Галича. Здесь жила мать Антонины Сергеевны – Анна Павловна Большакова с младшей дочерью Валентиной, которой в начале войны было 15 лет и которая, таким образом, Нелличке приходилась родной тёткой. Самым удивительным и даже чудесным образом, несмотря на суровость первого года войны, в октябре 1941 года в Солигалич дошло-таки известие от близких из блокадного Ленинграда о ранении Антонины и эвакуации Нелли с детским домом в город Котельнич.
Не долго думая и не имея ни малейшего представления о месте нахождения неизвестного Котельнича, не догадываясь о трудностях непредвиденного пути, Валентина, которая сроду не выбиралась из родных мест и поездов не видела, отправилась пешком искать свою племянницу. Девушка даже не подозревала, какие тяжёлые испытания ей придётся преодолеть. В узелок сложила пайку чёрствого хлеба, немного денег и бельё. Мать, сама плохо понимающая опасность предстоящего пути, не остановила малолетнюю дочь, не смотря на увещевания соседок. Дорога в сто км до железной дороги - областного центра Галича, оказалась куда сложнее, чем предполагалось изначально. Валюшка торопилась, ведь нужно успеть до наступления промозглых дождей и осенних холодов добежать до станции. Однако тряпичные из парусины туфли быстро пришли в негодность, на второй день оторвалась подошва. Привязав подошву верёвкой, она продолжала путь. Но и такая конструкция обуви оказалась недолговечной, путь продолжала в чулках, которые вскоре превратились в лохмотья. Пришлось идти босиком. Вдруг однажды послышался стук телеги и хрип усталой лошади. Расспросив что да как, мужичок пригласил девушку в повозку, но не с целью подбросить пару км, а совсем с другими намерениями. Валентина, несмотря на неиспорченность нравов и полудетскую доверчивость, всё же смекнула, в чём тут дело, быстро спрыгнула и бросилась наутёк. А узелок с вещами так и остался в телеге.
Валентина до сих пор вспоминает, с какой оторопью преодолевала дорогу сквозь тёмный, беспросветный и длинный, как труба, наводивший на путников оцепенение, еловый «акуловский» лес, где смело себя чувствовали только волки и медведи, и названный так от Акуловки – близлежащей деревни. А дальше было уже не страшно. Деревни и посёлки, где можно было бы попросить хотя бы глоток воды, находились в стороне от дороги, у Валентины на это не было ни сил, ни времени. Так прошла неделя пути. И только однажды попалась деревушка, где после долгих расспросов девушке предложили кусок хлеба да колодезной воды и уложили спать на сене. Потом ей приходилось отдыхать под кустами или в канавах, укрываясь от холода и укусов комаров ветками.
На вторую неделю пути Валюшка добралась до Галича и разыскала ж.д.вокзал. Ей казалось, что все мытарства скоро закончатся, но они только начинались. Товарняки, составы с зачехлённой техникой и солдатами на большой скорости неслись на запад к линии фронта. Попасть в проходящий поезд не было никакой возможности. Несколько дней девушка выбегала на перрон, заслышав стук колёс. И всё же ей повезло: удалось протиснуться в вагон на минуту остановившегося поезда. Оставалось только выяснить, где находится этот Котельнич. Сколько времени прошло, день или два, Валентина не помнит, измученная она сидела на верхней полке вагона, пребывая в полузабытие, порой теряя сознание от голода, усталости и боли в ногах. Зато хорошо помнит, как «в Котельнич поезд прибыл рано утром. Сочная нарождающаяся заря освещала узкие, позолоченные пожелтевшей листвой улицы и скверы небольшого уютного городка. Здесь царили такой покой и умиротворение, что казалось, - никакой войны нет. Студёная осенняя прохлада пощипывала щёки, жгучая роса обжигала вспузырившиеся от кровавых мозолей распухшие ноги». Но Валентину это не смущало, она бежала на встречу с незнакомой племянницей, которой тогда шёл третий годок. Детский дом с эвакуированными ленинградскими детьми отыскался быстро. Девушку провели в большую комнату, где тесно и кое–как лежали истощённые, обессиленные ребятишки разных возрастов с высохшими, состарившимися лицами и не по-детски печальными глазами. Разбудили крошечную девчушку с глазками, словно вишенки, одетую в красного цвета платьице в белый горошек, и та, что было сил, на слабых ножках, раскачиваясь из стороны в сторону, побежала навстречу незнакомой тёте, не сколько крикнув, сколько слабо пискув: «Мама!» С тех пор Нелличка до самого Солигалича не слезала с рук вновь обретённой «мамы». А в детском доме даже не придали значения тому, что девочку забирает несовершеннолетняя, невесть откуда явившаяся босоногая девчонка, да ещё без документов. Возможно, воспитатели понимали, что это был единственный шанс спасти жизнь умирающего ребёнка. Их не покормили, не дали ни документов, ни платьица и туфелек, ни хлеба. Только сказали: «У нас ничего нет, дать просто нечего». Вскоре на Котельническом направлении начнутся ожесточённые бои, и детский дом сгорит.
Обратный путь был сродни кругам ада. Трое суток металась на ж.д. вокзале Котельнича Валентина с маленьким ребёнком на руках, пытаясь попасть на любой проходящий поезд, но всё было безуспешно. Спали на полу. Валя неподвижно лежала на холодном цементе в обнимку с безмолвной малышкой, согревая её теплом своего тела. Это продолжалось бы неизвестно сколько, если на них не обратил бы внимания начальник вокзала. Нелличка уже не стояла на ножках, не плакала, она положила головку на плечо и тихо умирала. Сцепленные на шее «мамы» ручки уже нельзя было разомкнуть. Услышав историю спасения ребёнка из осаждённого Ленинграда, седовласый и невероятно уставший начальник в строгой форменной одежде обещал помочь. Наконец это удалось: с большим трудом он втолкнул девушку с ребёнком в едва притормозивший поезд, битком набитый военными, отправляющимися на фронт. Мужчины, одетые в солдатские шинели, едва сдерживали слёзы. Они поддержали, как могли, по сути, двоих детей: поили водой и давали кусочки хлеба, сахара и печенья, ведь у них самих больше ничего не было в сухом пайке, уступили место, где удалось немного подремать. В Галич поезд прибыл поздно ночью. Было уже холодно, наступил конец октября сорок первого, начались затяжные дожди. Дороги размыло, и босые, напрочь разбитые ноги вязли в липкой глине. Каждый шаг приносил нестерпимую боль. Но теперь это уже ничего не значило. Ведь сто км-овый путь их вёл к родному дому. И совсем не было страшно: в кармане оставались ещё две печенюшки, которые облизывала Нелличка, потом она их потеряла, а на земле были лужи с водой. Девочку Валюшка несла на спине, крепко сцепив руки на пояснице, а головка истощённого, словно свечной огарочек, ребёнка безжизненно свисала на бок. Донесёт ли едва дышащую малышку до дому живой, Валентина не знала. Отдыхали прямо на обочине раскисшей дороги, - в лесу уже было мокро и холодно. На пустующем горизонте - никого, жизнь как - будто замерла: ни машин, ни лошадей, ни людей, - кто на фронте, кто в эвакуации, а кто попрятался в домах. Полторы недели пути пролетели как бы без памяти. Когда Валентину спрашивали, как ей удалось выжить, она отвечала, - «не помню, я только шла и шла». Стресс настолько мобилизовал организм, что девушка не заболела, даже не простудилась, только долго потом лечила распухшие от водянистых мозолей и гнойников ноги, которые никак не влезали в туфли. Вскоре Валя Большакова приступила к занятиям в педучилище, куда она, недавняя выпускница седьмого класса, поступила в сентябре 1941 года.
Нелличку с трудом оторвали от «мамы» и уложили спать. Малышка не разговаривала, не плакала и почти не подавала признаков жизни. Отпаивали ребёнка козьим молоком и болтушкой из картошки, откармливали хлебом, который отрывался от двух мизерных пайков для иждивенцев. Вскоре с большим трудом удалось получить хлебную карточку и на ребёнка, непонятно откуда появившемся в семье Анны Павловны.
Мать Нелли - Антонина Сергеевна продолжила работать на прежнем месте – полуразрушенной фабрике, - надо было как-то существовать. После войны она получила правительственные награды, главная из них медаль «За оборону Ленинграда». Ей очень хотела найти свою дочь, но данных нигде не было, а архивы неизвестно куда вывезены. А тут пришла похоронка на мужа, который после длительного лечения в госпитале скончался от тяжёлых ран. Страдания молодой женщины были так велики, что она вновь заболела. После снятия 900 – дневной блокады 27 января 1944 года в Ленинград стали поступать посылки и письма, получила радостное известие и Антонина Сергеевна о том, что Нелличка жива и даже здорова и находится в костромской области у своей бабушки Анны Павловны. В 1944 году Антонина Сергеевна привезла дочь в Ленинград. В совершенно разрушенный город без тепла и света возвращались жители города и дети из детских домов, за водой ходили на Неву. Постепенно открывались больницы и госпитали, школы, театры и концертные залы, пошли трамваи. Жизнь изменилась к лучшему, но по-прежнему оставалась изнуряюще голодной: пожалуй, только выросли хлебные пайки, да к ним прибавились крупы. Мать Неллички нередко увозили в больницу, и девочка часто оставалась со своими соседями и родственниками. А вскоре её вновь ждал ленинградский детский дом.
Вот оно, несостоявшееся, обожжённое войной детство! Недолюбленный ребёнок, выросший без кукол и игрушек, без конфет и подарков, без тепла и сострадания матери, без сильных рук отца, - ребёнок, выросший без родителей, у которых так и не случилась возможность в трудную годину прижать дочурку к своему сердцу. Дети блокадного Ленинграда, недополучившие смеха и радости, не наученные любить, искалеченные душой и телом, более, чем кто, умеют любить и радоваться каждому дню своей жизни, сочувствовать и сострадать, ценить и беречь жизнь. Стойкие духом, после войны они нашли в себе силы жить, учиться, много работать, восстанавливать любимый город, творить и созидать. При этом, легко ранимые, они всю жизнь нуждаются в теплоте и заботе своих близких. Та самая девочка Нелличка Потёмкина выросла, закончила школу, получила профессию и стала классной портнихой, работая в престижных ателье, вышла замуж и родила двух замечательных сыновей, имеет внуков.
К сожалению, добиться статуса «жителя блокадного Ленинграда» Нелли Михайловна долгие годы не могла: часть архивов сгорела в результате бомбёжек, часть была отправлена в тыл, который вскоре подчас становился фронтом, и там уничтожена. Вывезенная с детским домом в двух с небольшим годовалом возрасте из осаждённого фашистами города, она ничего потом не могла доказать. Ответ на запрос был, как приговор: «Не положено», - слишком мало времени девочка прожила в блокадном городе. Но ей этого хватило на всю оставшуюся жизнь. И всё же, несмотря на это, безмерная любовь к людям и к своему родному Ленинграду не истощима. Она очень гордится городом, ценит и дорожит в нём буквально всем. Пожалуй, нет уголка, который Нелли Михайловна Шмелёва (Потёмкина) не прошла пешком. Голодные годы в раннем возрасте приводят к тяжёлым заболеваниям на всю оставшуюся жизнь, - детский организм не может качественно сформироваться. Нелли Михайловна не исключение. Но на болезни она не жалуется, терпеливо переносит выпавшие на её долю испытания, и достойно несёт свой крест. И пусть долгие годы её будет всегда сопровождать счастье, - она его выстрадала!
Опалённая огнём побед и пеплом поражений война коснулась и Нелличкину спасительницу Валюшку. Война «паровозным колесом» прокатилась по судьбе жизнерадостной девушки. Всю войну голодала вместе с матерью, нечего было одеть. В 1944 году она закончила педучилище и получила направление на работу. Через всю страну по комсомольской путёвке Валентина ехала учить ребятишек в разрушенное войной село. Ушёл на фронт и вскоре погиб её названный жених Вовка Анфиногенов. Чуть ли не с раннего детства ребятня дразнила их «женихом и невестой», дружба была чистой и трогательной. Четыре месяца «учебки», и новоиспечённые лейтенанты шли командовать ротами и полками. Валентина Васильевна вспоминает, что «последнюю весточку получила осенью 1944 года – «завтра идём в бой»! Бой для юных младших командиров был первым и последним. Бои тогда шли по всей линии фронта. Безусые лейтенанты и рядовые этого призыва из городка Солигалича Костромской области погибли все до одного, не вернулся никто. Когда стали приходить похоронки одна за другой на ещё недавних новобранцев, город стонал от воя и плача». Так и не дождалась девушка своего счастья с названным женихом. Война искалечила многие судьбы. Потом у Валентины Васильевны будет замужество и рождение детей, но вся её жизнь теперь пойдёт совсем другим путём.
Когда судьба человека, в силу непредвиденных обстоятельств, отклоняется от подаренного свыше, то вся жизнь идёт совсем другим путём. И тогда неизвестно откуда появляются непредусмотренные судьбой складки - извилины жизни и множество препятствий, приносящие неизгладимые страдания и горькие разочарования. Но это уже совсем другая история.
Написано со слов Волковой Валентины Васильевны, проживающей с 1956 года в городе Сортавала республики Карелия, что на северо-западе нашей страны. Это та самая мужественная девушка Валюшка, которая до сих пор не понимает, что совершила героический поступок в свои неполные шестнадцать лет…
Валентина Васильевна – старейший житель города, заслуженный педагог. С самого основания школы – интерната, она тридцать с лишним лет проработала заместителем директора и учителем русского языка и литературы. Имеет правительственные награды и звания: Ветеран войны и труда, медаль « За доблестный труд в годы Великой Отечественной войны», почётное звание «Отличник народного просвещения» и другие.

ИСТОРИЯ 2. АЛЛОЧКА ПЛАТОНОВА (Алла Юрьевна Платонова)
Жаркое лето на Ладоге. На скалистом берегу уютного заливчика скопилось много народа. Все от мала до велика «плавятся» на горячих камнях и прячутся от палящих лучей в прохладных водах крупнейшего в Европе озера. Вдруг послышался звонкий, задорный смех немолодой женщины, она отдыхала в кругу своих родственников – дочь, зять, внуки. Жизнерадостная рассказчица веселила всех занимательной историей. «Какая счастливая женщина», - подумалось мне. Известно, что с человеком, излучающим радость, всегда хочется общаться. Захотелось поговорить и мне. Слово за слово, познакомились – Алла Юрьевна Платонова, коренная ленинградка. Знакомство продлилось и на следующий день, продолжается оно и по сей день. Часто бывая в Сортавала у друзей, она загорелась желанием приобрести дачный участок на живописном берегу Ладоги. Теперь многие годы Алла Юрьевна вместо прелестей знойного юга наслаждается прелестями прохладного и дождливого севера.
Однажды я поделилась мыслями о сборе материала для статьи, посвящённой двоюродной сестре, проживающей с самого рождения и по сей день в Питере и перенесшей блокаду в раннем детстве. «А я ведь тоже блокадница», - чуть задумавшись, без кокетства и излишней грусти вдруг сказала Алла Юрьевна. Я опешила: угадать блокадницу, пережившую сверхчеловеческие страдания, рождение которой почти совпало с началом страшной трагедией, в этой активной, пышущей здоровьем и жизнелюбием женщине было невозможно. Но история её блокадного детства ужасает и поражает.
Родилась Аллочка Платонова за полгода до начала Отечественной войны в декабре 1940 года и всю войну и все 900 дней блокады прожила в осаждённом городе вместе с родителями Платоновой Натальей Андреевной и Юрием Николаевичем. «Мы выжили, - рассказывает Алла Юрьевна, - только благодаря молодости и любви моих родителей. День окончания блокады 27 января до сих пор ежегодно отмечаем всей семьёй, как второй день рождения. Родители уже давно ушли из жизни, но мы собираемся в память о них, чтобы знали и помнили наши внуки и правнуки».
Все в семье Аллочки, как и она в будущем, выбрали профессию химиков, родители ещё до войны начали работать в лаборатории, где испытывали действие вредных химических веществ типа зорин, иприт и др. В годы войны Юрий Николаевич, кадровый офицер, продолжал заниматься гражданской обороной в качестве начальника хим. разведки г. Ленинграда. Наталья Андреевна также была военнообязанной, и ей было предписано отправить дочь с домом малютки в эвакуацию, на что мать категорически отказалась. Женщина знала, что дети могут потеряться в дороге, многие из них становились сиротами. Аллочке повезло, - она всю войну оставалась со своими родителями, при этом была обречена на нечеловеческие испытания, особенно нестерпимо голодными были зимы 1941 и 1942 годов. Преимущество было в том, что самые близкие люди были рядом и имели возможность приласкать и успокоить, прижать к себе родное дитя. «Мы жили в коммунальной квартире в Усачёвом переулке с родственниками отца. Мама получала хлеб на всю большую семью, но его было так мало, что для развешивания достаточно было одночашечных аптекарских весов. С замиранием сердца домочадцы внимательно наблюдали за делёжкой хлеба, подбирая каждую крошку. Этими весами мама дорожила до конца своих дней. Сейчас они, как реликвия, хранятся в нашей семье».
Однажды зимой 1941 года в дом попала бомба, здание было разрушено. Семья из трёх человек получила ордер на другую, брошенную эвакуированными жильцами, квартиру по улице Гоголя. Переезд был назначен на 31 декабря. Нужно было успеть переселиться до комендантского часа с 00 до 5 часов утра. «Родители очень торопились. Меня, как вспоминала моя мама, положили в детскую ванночку и везли по снегу, как самый ценный груз. А в мальпосте, так называлась детская коляска, перевезли все наиболее нужные, оставшиеся после бомбёжки вещи. Вот и всё наше имущество. В этой квартире прошло моё несознательное и сознательное детство». Семья жила в маленькой кухоньке, которая топилась тогда, когда находилось, чем топить. А комната с выбитыми окнами, в которой царил промозглый холод, была завалена вещами прежних жильцов. «Сюда я ходила «гулять», как на улицу, закутанная в разные тряпки. Тут я разговаривала с «кисками», так я называла, как мне казалось, серых кошечек, которые почему-то лазали по стенам, грызли двери и рамы и рвали шерстяные вещи. Потом я узнала, что это бегали голодные крысы, проживающие с нами в одной квартире. Только крысам тогда и было чем утолить голод». Малышка и не догадывалась, что у других ленинградских детей ещё недавно была совсем другая жизнь – сытая, в чисто убранной квартире, с куклами и конфетами.
Чтобы согреть ребёнка, мать ставила кроватку прямо на печь, а сама, уставшая и измученная голодом, спала возле печи. В отсутствие матери кроватка от взрывной волны часто падала с печки вместе с ребёнком. Мать заставала дочь сидящей на полу, с улыбкой сообщающей: «Немцы, бах». Всякий раз, возвращаясь из очереди или с работы, Наталья Андреевна испытывала страх за надолго оставленную в полупустом доме дочь, ведь здание располагалось в 300 метрах от Исаакиевского собора, который бомбился фашистами нещадно. Входную дверь тогда уже никто не закрывал, вдруг на минутку вырвется со службы муж. Однако участились случаи людоедства, особенно детей. Со слов своей матери, Алла Юрьевна рассказывает о судебном процессе над женщиной, обвинённой в людоедстве. В своём заключительном слове женщина с помутившимся от голода разумом сказала: «Вы не представляете, как вкусно человеческое мясо». После этого случая мать перестала оставлять ребёнка одного дома и повсюду водила за собой.
Многие жители блокадного Ленинграда настолько привыкли к рёву сирены и звукам метронома – сигналам тревоги в радиоприёмнике, что перестали на них реагировать, - так ничтожна была цена жизни. Аллочке был знаком звук метронома, она его помнит до сих пор, - тогда оставшиеся в живых и имеющие силы передвигаться выбегали из своих домов. Однако Наталья Андреевна, услышав сигнал тревоги, а чаще это происходило по ночам, рисковала жизнью дочери и своей, но в бомбоубежище не уходила. Она считала, что испуганные люди, бегающие в панике с котомками и узлами в бомбоубежище и обратно, растрачивали последние силы. Женщина старалась сберегать силы и расходовать их только на дело. А дел было много: растить и кормить ребёнка, искать работу, стоять огромные, многочасовые очереди, чтобы отоварить хлебные карточки, а стоять приходилось под рёв вражеских самолётов, грохот взрывающихся бомб и падающих зданий. Нужно было где-то добывать дрова, носить ежедневно по два ведра воды из Невы. А воды требовалось много: постирать пелёнки, вымыть ребёнка и просто пить, поскольку есть было нечего.
Иждивенческой карточки матери на мизерную пайку хлеба и соевое молоко на ребёнка, которые отоваривались в гостинице Астория по месту жительства, не хватало на двоих. И в голодное и холодное время блокады – зимой 1942, Аллочка заболела болезнью Боброва, похожей на цингу. Дёсна покрылись язвочками, она перестала ходить и говорить, глаза вылезли из орбит, ребёнок быстро угасал. Девочка производила такое ужасающее впечатление, что мать, выходя на улицу, прикрывала её лицо пелёнкой. В педиатрическом институте, который тогда располагался возле Финляндского вокзала, матери предложили оставить ребёнка здесь, надежды на выживание не было. На что та ответила: « Пусть умирает дома». Спасло Аллочку активное вмешательство отца, который поднял на ноги знакомых фармацевтов и с большим трудом добыл аскорбиновую кислоту или иначе витамин С. Действие аскорбинки было так велико, что девочка быстро пошла на поправку. Казалось, что киноплёнка её жизни прокрутилась в обратную сторону: глаза заняли положенное место, вылечились дёсна, она вновь научилась ходить и говорить. Осталось только косолапость, но с этим жить можно. Аллочку прозвали косолапым гномиком.
Юрий Николаевич понимал, что надо спасать семью. Несмотря на своё значимое положение в городе и свою известность, он, преодолевая стыд, тайком собирал остатки недоеденного в общественной столовой, всё сливая и ссыпая в бутылку и пряча её под столом. Находясь на казарменном положении, он приносил еду, когда мог, - через неделю или две. Но семья была рада и этому прокисшему и протухшему месиву, ведь у многих других не было и этого. При появлении отца Аллочка бросалась ему на шею со словами: «Принёс бутылочку»? Не всегда отцу удавалось что-либо принести домой, но девочка всегда ждала заветную бутылочку. Удивительно, но от такой пищи, считает Алла Юрьевна, никто не страдал расстройством желудка. Хотя дистрофию и дизентерию всё равно не избежали. Такой массовой дистрофии, как у переживших блокаду от начала до конца, мир ещё не знает.
Наталья Андреевна искала всякие пути раздобыть пропитание. Как-то раз повезло: удалось обменять беличью шубку и серебряные ложки на муку. Под раскатами артобстрела поздно вечером она отправилась по указанному адресу, где проживала татарская семья. Она спустилась в подвальное помещение, открыла дверь, и на неё пахнуло таким вкусным теплом и ароматом горячих лепёшек, что женщине стало дурно, и она потеряла сознание. Хозяйка оказалась «не жадной», она отсыпала большой кулёк муки. С этим пакетом, тесно прижатым к груди, радостная Наталья Андреевна бежала домой по пустынным улицам, минуя городские развалины, и очень боялась, как бы «лихие» люди, которых выпустили из тюрем из-за отсутствия питания, не отняли её богатство. И всё же это счастливые моменты. Но было и так: на спиртовке для химических опытов грелось жалкое подобие супа из ядовито вонючего столярного клея и кусочков кожи от ремешков. Этот студень сверху заливался олифой. Та же спиртовка с пробиркой служила источником света в доме.
Наконец Наталье Андреевне удалось устроиться на работу паспортисткой рядом с домом. Теперь жить стало немного легче, появилась рабочая карточка на хлеб. Мать брала с собой на работу ребёнка, и Аллочка при любом удобном случае рассказывала всем подряд сказку про курочку рябу, за что получала кусочки вкусного вознаграждения от благодарных слушателей. Девочка подружилась с мальчиком Борей из соседнего дома. Оба они страдали рахитом, его ножки были вывернуты не вовнутрь, как у Аллочки, а наружу. «Ходили с Борей, взявшись за ручки, чтобы поддерживать друг друга. Наверное, мы были неотразимой парой, - шутит Алла Юрьевна.- Наши мамы дружили, они вместе кололи лёд, убирали мусор, тушили зажигательные бомбы на крышах, увозили умерших, оформляли их документы. Всё это делали хрупкие женщины, изнурённые голодом, с чесоткой и во вшах из-за отсутствия воды, переболевшие цингой и очень плохо одетые. Из одежды у моей мамы были фетровые сапожки, надетые на портянки, и ватник, и это при сорока градусах мороза». Кусок мыла и баня были большой редкостью. Алла Юрьевна вспоминает случай о мытье в общественной бане: «В один из женских банных дней привели взвод солдат, которым приказали быстро раздеться и быстро вымыться. Истощённые дистрофией женщины и измождённые мужчины не смотрели друг на друга, им было не до чувства стыда, всех объединяла одна заветная цель – помыться».
Умерших от голода и болезней людей свозили в общую братскую могилу. Однако бывали случаи, когда родственники не хоронили покойников и до конца месяца жили с ними в одной квартире. Причина понятна: воспользоваться хлебной карточкой умершего. Такая же история случилась и в семье Аллочки. Прабабушка девочки перед самой войной приехала проведать ленинградскую родню и посмотреть новорождённую. Плотно сжатое блокадное кольцо не выпустило старушку, и та навсегда осталась в земле ленинградской. Обезумев от голода, она снимала чулки и наматывала их на шею. При этом каким-то образом добытый кусочек сахара, самое сокровенное, что тогда могло быть, она не тронула, - перед смертью оставила его в сахарнице для своей правнучки. И ещё две недели её хлебная карточка поддерживала «благодарных» за столь щедрый подарок родственников.
К концу войны взрослые заботы легли на плечи пятилетнего ребёнка: сейчас трудно поверить, но в обязанности Аллочки Платоновой входило стояние в бесконечных очередях за мукой, хлебом, мылом, солью, спичками, на базе за кульком угля и в керосиновой лавке. Самостоятельные выходы на улицу доставляли ей большое удовольствие, несмотря на многочасовые очереди на морозе или под дождём. Таким образом девочка отвлекалась от постоянного чувства голода. Потом она ходила по улицам, разглядывала витрины магазинов и мечтала о нарядном платьице и красивых туфельках, которые мама купит ей после войны. А главное, скоро будет много еды.
Блокада поставила людей на грань жизни и смерти, когда полностью теряются силы, а с ними и мечты. Но, к счастью, с Аллочкой такого не произошло. Эта «солнечная» девочка умела озорно смеяться и радоваться жизни. Она с удовольствием занималась художественной самодеятельностью. С первого класса школы девочка проявила большой интерес к русским народным танцам, была большой любительницей рисования и кукольного театра – она с удовольствием посещала самые разные кружки в школе и в доме пионеров. По-настоящему учиться ей пришлось после войны – окончила школу, затем, как и родители, химический факультет института. По сей день занимается химическим анализом металлов, жидкостей, аэрозолей.
В труде и заботе, в поисках хоть какой-нибудь еды, без воды, тепла и света, обречённые на изнурительное голодание и умирание люди, но с источником информации – радио, которое никогда не выключалось, ленинградцы жили и надеялись на скорую победу. Совсем плохо было тогда, когда после очередной бомбёжки связь обрывалась, и радио не работало. Находясь в полной изоляции от мира, лишённые последней поддержки, блокадники страдали из-за отсутствия новостей с фронта. Но с возобновлением работы радио вновь звучал ободряющий, уверенный голос Юрия Левитана и пламенные призывы Ольги Берггольц «Держаться, во что бы то ни стало держаться».
Некоторые мечтали попасть на фронт не только по патриотическим мотивам, но и для того, чтобы их хоть как-то кормили. Немцы знали о страшном голоде и были уверены, что измученные длительными лишениями и изнурительными болезнями ленинградцы не в состоянии будут сопротивляться и осаждённый город сдадут. Аллочкина мама рассказывала о том, что немецкие диверсанты проникали в город, катались на велосипедах и разбрасывали листовки – паспорта на русском языке с предложениями о сотрудничестве, зазывали к себе детей и подростков. И не всегда безрезультатно, но это всего лишь исключение.
«Голод меня преследовал ещё долго после войны, - вспоминает Алла Юрьевна, - я не отходила от стола до восьмого класса и никак не могла наесться. Я всё доедала за своим младшим братом, родившимся после войны слабеньким и болезненным. Для меня не было невкусной пищи, я постоянное ела и ела. И все карманы одежды были забиты хлебными кусочками и крошками. В школе вместо уроков я часто думала о еде, неважно училась, за что меня ругали учителя и родители. Сказались также последствия тяжёлых болезней, после которых приходилось заново учиться ходить и говорить, что привело к отставанию в развитии. Бывало так, что, почти дойдя до дома, я вдруг заходила в булочную, на считанные копейки покупала самую дешёвую булочку и с жадностью накидывалась на неё, чтобы заглушить не голод, а память о нём. К зрелому возрасту я, наконец, наелась. Мы в блокаду насиделись на диете на всю оставшуюся жизнь. Теперь я никаких диет не признаю».
Я попыталась выяснить, что помнится Алла Юрьевна из блокадной пищи, она ответила – «кроме хлеба, ничего». Она утверждает, что «психологически труднее было перенести блокаду детям в сознательном возрасте, ведь им было с чем сравнивать. А нам младенцам было легче, ведь мы думали, что так и должно быть всегда».
«Голод – царь над людьми, - считает Алла Юрьевна, - и самая жестокая проверка человеческих отношений, которую с честью выдержали мои родители. И я преклоняю голову перед ними. Я им обязана своей жизнью». Родители Аллы Платоновой были награждены медалями «За оборону Ленинграда», документы подписаны отвечавшими тогда за безопасность города Кузнецовым и Поповым, которые после войны были расстреляны, как враги народа.
Навёрстывая упущенное в детстве, Алла Юрьевна до сих невероятно активна, и, как говорится, «покой ей только снится», кстати, она о нём и не торопится мечтать. Застать дома непоседливую женщину довольно проблематично: она летает над скалами Турции на воздушном шаре, уезжает в экспедицию на Камчатку, Кавказ или Казахстан, ищет залежи золота в Австралии или в экваториальной Африке, совершает восхождение на Эльбрус или исследует воды Азовского, Чёрного и Каспийского морей. Вместе с друзьями из общества ленинградских блокадников много путешествует: полюбила готическую архитектуру Англии, любовалась красотами Испании, изучала экзотику Китая. Большая любительница музеев. По сей день посещает занятия в студии живописи, - пишет маслом, акварелью, пастелью, выставляет свои работы в выставочных залах. Пейзажами жаркого лета, бабочками, жуками и цветами изрисованы русская печь и стены на её даче.
Супруг Вейхер Алексей Алексеевич по поводу вечной занятости Аллы Юрьевны шутил:
«Пот течёт с лица планеты,
Человечество устало,
В темпе бешеной планеты
Продолжает мчаться Алла…
В ней кипит порыв к победе,
Покорив Эльбрус, Камчатку.
Алла белому медведю
Бросить думает перчатку!...
У тебя забот так много,
Что нет времени грешить,
Но прошу за ради Бога
Мне хоть пуговку пришить»!
- «Где черпайте энергию? - интересуюсь я, - в творчестве, в общении с людьми. Я тружусь с 16 лет и по сей день». Яркая, жизнерадостная оптимистка, полная идей и проектов на будущее, мечтающая преобразовать мир вокруг себя, неординарная личность, - она привлекает таких же людей, как и сама. Дважды была счастлива в браке, мужчины оценили её ум, целеустремлённость, открытость и общительность. В лучах её энергии и внутреннего огня, который выплёскиваются через край, купаются такие же неординарные личности – учёные, поэты, художники. Окружающим людям импонирует сильная женщина с чувством юмора, остроумная, любознательная, с активной жизненной позицией.
- «Откуда такой оптимизм? - Мы, поколение 40-х годов, всю жизнь шагали в борьбе за эту жизнь и закалились в этой борьбе. В экстремальных условиях блокадного ада выработалась выносливость и устойчивость к невзгодам, нездоровью и к прочим «не», в том числе и в нашей современной российской жизни. Мы научились терпеть и не ныть, мы умеем радоваться жизни».
- «Сейчас много говорят о стрессах, как Вы справляетесь с ними? – у меня их не бывает, - просто некогда.
-Как же всем нам справляться со стрессовыми ситуациями? – в них не попадать. Заниматься своим делом, работать, творить, читать, путешествовать, постоянно быть занятым».
- «О чём мечтаете? – расширять диапазон знаний, получать новые впечатления, хочется познавать мир, и не только из книг и «ящика», но и вживую чувствовать аромат жизни».

История 3. Людочка (Люля) Юхневич (Людмила Ивановна Тервонен)
«Время не властно», - так называется одна из книг писательницы, поэтессы и журналистки из Карелии, блокадницы Тервонен Людмилы Ивановны, которую она составила по воспоминаниям ленинградских блокадников, проживающих в городе Сортавала. Эпиграфом выбраны стихи Ю. Воронова:
«Время – лекарь.
И эту роль повторяет оно со всеми.
Но бывает людская боль,
Над которой не властно время».
Людмила Ивановна многие годы собирает материалы о блокаде родного Ленинграда и возглавляет организацию жителей и защитников осаждённого города, которых в городе Сортавала, где она проживает 50 лет, оказалось немало. Участвует в работе международной ассоциации блокадников. Содействовала организации сбора денег на строительство в С – Петербурге храма Успенья Пресвятой Богородицы в память о жертвах блокады, на каждом кирпиче которого высечены имена жителей осаждённого города. Имеет звания: Ветеран блокадного движения, Ветеран труда, награждена почётным Знаком к 90 – летию республики Карелия и многими медалями, в том числе литературными: к юбилеям А. С. Пушкина и М.А. Шолохова. Людмила Ивановна – автор гимна города Сортавала. К 300 – летию Санкт – Петербурга и 370 – летию города Сортавала издала сборник стихов «Свет Родины». О своей второй Родине – Сортавала она пишет с благодарностью и любовью:
«В сиянии солнечных небес,
Где горизонт рисует лес,
Где воды синью полыхают,
И свежестью благоухают,
Он мнится городом чудес».
Проработала 32 года детским врачом, честно выполняя свой долг, за что имеет звание Отличник здравоохранения СССР. И всё это время развивала в себе талант поэта и журналиста, она является автором ряда книг, переведённых на финский язык. Книга «Психологическая общность ленинградских блокадников», написанная в содружестве с доктором биологических наук Магаевой С.В., раскрывает их психологические портреты. Людмиле Ивановне - детскому доктору, было интересно исследовать и обобщить опыт блокадников, как отразилось на поведении людей и их здоровье длительное голодание, особенно детей, - ведь она сама - блокадный ребёнок. Выяснилось, что, несмотря на нечеловеческие испытания и тяготы войны, многие из них полноценно учились. Поразительно, но многие ребятишки, качаясь от слабости и порой теряя сознание от голода, торопились в школу, располагавшуюся в самые тяжёлые годы блокады в бомбоубежище. При свете керосиновой лампы закоченевшими руками, из которых вываливались перьевые ручки, замёршими чернилами и карандашами ребятишки учились писать и рисовать на обрывках газет и клочках листовок, поскольку не было тетрадей. Героический подвиг совершали и педагоги, прививавшие детям любовь к истории своей страны, к литературе и точным наукам. Многие ученики потом стали учёными, педагогами, врачами, музыкантами, художниками, писателями. Примером может Артур Николаевич Чилингаров, переживший блокаду ребёнком. Позднее – учёный океанолог, академик, президент Ассоциации полярников, депутат Гос. Думы РФ.
Несмотря на не человеческие условия существования, блокадники переносили тяготы судьбы с большим достоинством. Истощённые, они продолжали работать на заводах, делали оружие и отправляли его фронту. Самоотверженно служил Отечеству хирург Фёдор Григорьевич Углов, проводивший тяжёлые операции при свете керосиновой лампы под бомбёжками и артобстрелами неприятеля. Академик прожил более ста лет и всё это время неустанно работал.
В чём секрет физической выносливости блокадников? «Смерть выбирала самых слабых телом и духом, жизнелюбивых и терпеливых она пощадила», - так считают авторы книги «Психологическая общность ленинградских блокадников». Блокада, как это не парадоксально звучит, породила неординарных, творческих личностей. Возможно, это связано с необходимостью использовать для выживания дополнительные, скрытые резервы детского организма. «Профессиональные и творческие успехи, - утверждают авторы книги, - стали возможными благодаря огромной силе воли, выдержке, терпению, психологической выносливости и способности к преодолению экстремальных ситуаций».
Людмила Ивановна ведёт переписку с блокадниками, борется за их права, пишет о них книги. «С какой целью Вы тратите на это так много своего времени и душевных сил? – интересуюсь я, - Считаю своим гражданским долгом перед погибшими и ещё живыми жителями и защитниками Ленинграда рассказывать молодому поколению о трагических и героических днях блокады. Для этого нужно оставить правдивые воспоминания, чтобы помнили потомки и берегли мир».
По этому поводу Людмила Ивановна пишет:
« Есть у сердца святые печали,
Их на радости не разменять:
Как в блокадном кольце голодали,
Обречённые умирать;
Как безжалостно смерть косила
Молодых, стариков и детей;
Как, теряя последние силы,
Шили саван для близких людей.
Как заснеженный город спасая,
Сотни тысяч погибли солдат;
К нашей памяти тихо взывая,
Обелиски повсюду стоят.
Эту память живую, мы знаем,
Никогда никому не отнять!
Мы её, как священное знамя,
Нашим внукам должны передать».
На карельском радио и местном телевидении часто звучит задорный смех Людмилы Ивановны и бархатный голос с насыщенным тембром, с красивой дикцией и мелодичной интонацией. Задушевность и теплота, широта взглядов, глубокие знания и принципиальность делают её программы доступными и понятными для любого возраста, эмоциональными, надолго запоминающимися, они затрагивают тонкие струны души и глубокие переживания у слушателей и телезрителей.
Людмиле Ивановне небезразлично абсолютно всё, что происходит на её второй Родине – Сортавала. Она участвует во всех значимых общественных мероприятиях. Это и презентация книг в городской библиотеке, и возложение цветов у братской могилы защитников города, участвует в работе Совета общественных организаций и Совета по здравоохранению. Она создала Питерское землячество в своём городе, члены которого ежегодно посещают памятные знаки морякам Ладожской военной флотилии на острове Валаам, мысе Рауталахти, опускают памятные венки в воды Ладоги. И такие почести оправданы: героическая Ладожская флотилия прославилась тем, что в годы войны обслуживала и защищала «Дорогу жизни», участвовала в обороне Ленинграда и освобождении Карелии.
И вся эта многогранная работа отнимает у Людмилы Ивановны массу времени. Но она считает своим долгом поддерживать историческую память: - чтобы помнили. «Я – человек долга, - говорит Людмила Ивановна, - так воспитано наше старшее поколение».
С годами Людмила Ивановна поняла, что семейные ценности для неё святы. «Семья – прежде всего», - говорит она, окружая чистотой и порядком в доме и заботливой теплотой отношений своих близких, храня верность традициям, - всё это привито ей ещё в раннем детстве. Интеллигентность, унаследованная от отца, во всём: во внешнем облике, в мыслях, поступках и делах. Общение с Людмилой Ивановной доставляет окружающим огромное удовольствие. Возле этой женщины согревается сердце и оттаивает душа. Причиной тому: ум и широкая эрудиция, доброжелательность и коммуникабельность, уважение, деликатность и тактичность, скромность, обострённое чувство справедливости и правдивости - всё это привлекает к ней людей разных возрастов и разных взглядов на жизнь. Её отличает умение внимательно выслушать собеседника, понять и ненавязчиво посоветовать. Взывая к её мудрости, можно не сомневаться, - мудрый совет будет обеспечен. А что такое мудрость? Это широкая эрудиция, знание закономерностей общественного развития и большой жизненный опыт.
Приученная к долготерпению с детских лет, она тихо грустит и тихо воспринимает свои успехи, но громко радуется успехам близких. Открытость к восприятию окружающего мира и любознательность сочетаются с твёрдостью убеждений. Никакого уныния и пессимизма, хорошее настроение и бодрость духа, - вот, что отличают Людмилу Ивановну от нас многих. Женщина, излучающая радость – счастливая женщина. И счастье это Людмила Ивановна всю сознательную жизнь искусно творит своими руками:
«Счастье – это умение видеть,
Слышать и верно любить,
Думать, страдать, ненавидеть,
На этой земле просто жить»!, эти слова стали эпиграфом к новой книге поэтессы.
Людмила Ивановна – любящая жена, мать взрослых детей и двух замечательных внуков, которые о ленинградской блокаде, изранившей страданиями душу и голодом тело их бабушки, ещё мало что знают.
Людочка Юхневич или Люля, как её называли близкие, родилась в 1938 году в Ленинграде в большом красивом доме с широкими лестницами, с лепниной на фасаде, на проспекте Села Смоленского Володарского района. Мама девочки Елизавета Устиновна происходила из многодетной семьи сибирских крестьян. По приезде в Ленинград окончила курсы и работала оператором на железнодорожной станции. А затем освоила бухгалтерское дело. Отец Иван Борисович – коренной ленинградец из интеллигентной семьи, работал инженером – строителем. Счастливый папаша был так рад рождению дочери, ангелочка небесной красоты с карими глазками и чёрными вьющими волосиками, что сделал любимой супруге очень дорогой подарок – беличью шубку, шапочку и муфту. Эту шубку Елизавета Устиновна не продала даже в тяжёлые годы блокады, увезла с собой в Сибирь и носила ещё долго после войны.
Кто же знал, что счастливое детство и безоблачное небо будут такими недолгими? Война застала Людочку и её братика на загородном хуторе у деда Бориса, куда на всё лето съезжалась многочисленная родня. Всей семьёй вместе с бабушкой они заторопились в город, чтобы лихолетье встретить в родном доме. Восьмого сентября 1941 года блокадное кольцо сомкнулось окончательно, и связь осаждённого города с внешним миром прекратилась. Брат матери Иван работал в вагонном депо и помогал, как мог. Он сделал печурку – буржуйку, возле которой проходила вся блокадная жизнь. Елизавета Устиновна стала работать кипятильщицей, чтобы получать по рабочей карточке 250 гр. хлеба. Больше не давали ничего. Измученная голодом женщина вставала затемно и на саночках везла с Невы две кадушки воды, кипятила её в титанах и разливала жильцам дома по два литра в сутки. Дрова заготовляла, как могла: ломала сараи, деревянные заборы, мебель. Зачастую она поднималась в квартиры, в которых жильцы не состоянии были двигаться, и разносила горячую воду. Дневная иждивенческая пайка хлеба зимой 1941 года для детей и бабушки составляла 125 граммов хлеба. Но даже эти мизерные кусочки хлеба мать не позволяла съедать сразу, она делила их на три части и давала утром, днём и вечером. Несмотря на все тяготы жизни, в доме всегда царила чистота и установленный порядок.
Сберегая силёнки, дети мало двигались, а больше лежали, заботливо укрытые матерью. «И всё равно было нестерпимо холодно из-за отсутствия тепла и от голода. И только обжигающий глоток воды на некоторое время возвращал к жизни», - вспоминает Людмила Ивановна. В январскую стужу девочка встретила своё четырёхлетие. На праздничном столе – всё те же кусочки хлеба и кружки с кипятком. Пение и танцы, издавна принятые в семье, отменялись по случаю отсутствия сил. «Настоящий праздник состоялся тогда, - говорит Людмила Ивановна, - когда отец привёз с линии фронта кусок мороженой конины. Бабушка накрутила котлет и пожарила их на воде. Мясной аромат щекотал ноздри оставшихся в живых немногочисленных жильцов дома. К квартире подползали способные передвигаться люди, не видевшие мяса несколько месяцев. Бабушка каждого угостила котлеткой». В первый год блокады семья ещё отмечала новогодний праздник. На ёлочной ветке висели довоенные орехи, обёрнутые золотистыми фантиками, и засушенные конфеты. Вскоре от этой «роскоши» ничего не осталось.
Отец, работавший на строительстве госпиталей, больниц и оборонительных сооружений, отдавал свой хлеб семье и таял на глазах. Весной 1942 года он слёг и умер от истощения в новой больнице, которую сам проектировал. Ушёл на фронт и дядя Иван. Помогать стало некому. Сколько продлится блокада, никто не знал. Мать металась в происках дополнительной работы и пайки хлеба. Но скудного питания не хватало, и голод брал своё. Понимая, что выжить в экстремальных условиях осады города семья не сможет, Елизавета Устиновна в августе сорок второго получила разрешение на эвакуацию из блокадного кольца на родину, в Сибирь. Путь предстоял нелёгкий – сначала под обстрелом вражеских самолётов на катере «Дорогой жизни» по Ладожскому озеру. Под прикрытием авиации несколько катеров и буксиров сумели успешно добраться до берега, но не всем посчастливилось: некоторые суда в этот день были потоплены фашистами. Людмила Ивановна по этому поводу напишет:
«Смутно, но помню блокадные дни.
Город за шторами прятал огни.
Тень дирижабля плыла над Невой.
Пламя пожарищ стояло стеной.
Голос сирены протяжно звучал.
Бомбоубежища тёмный подвал.
Голод и крохотный хлеба кусок.
Да кипятка обжигавший глоток.
Пламя коптилки, буржуйки тепло…
Смерть миновала, нас чудо спасло.
Был через Ладогу страшный бросок.
Волны трепали наш катерок.
Небо гудело – шёл яростный бой.
Лётчики нас прикрывали собой.
Ужас бомбёжки, брата нытьё,
Бабушки руки, молитвы её…»
Людмила Ивановна помнит, как после переправы на берегу их кормили очень вкусной едой: супом с конским мясом, кашей с маслом и сухарями с чаем. Но мама не позволила детям есть досыта, она знала, что ослабленный голодом организм обилие пищи не выдержит. А потом началась изнурительная дорога по железной дороге в переполненном товарном вагоне с редко прибитыми досками, в которых раньше возили скот. Путь был мучительным и очень долгим, было холодно и голодно, люди не выдерживали, умерших снимали на каждой станции. Наконец семья обосновалась в Курганской области. Мать работала бухгалтером, по карточке на ребёнка давали всё те же 150 гр. хлеба в день, на взрослого - 300. И больше ничего, голод продолжался и здесь. И тогда Елизавета Устиновна проявила изобретательность и спасла жизни детей: - она продала ценные вещи, привезённые из Ленинграда, выменяла их на пуд соли, которая была большой редкостью, и за эту соль колхоз предоставил ей стельную корову. На свежем молочке детишки поправились и быстро набрались силёнок. Родившегося телёночка пришлось забить, о чём дети горько плакали, а затем, не имея других игрушек, играли с его косточками.
Людмила Ивановна называет ангелами – хранителями матерей блокадных ребятишек: «Так было всегда, пока они были живы. Впервые мы могли это осознать во время блокады. Мамы делились с нами скудным пайком блокадного хлеба, заслоняли нас собой во время налёта вражеской авиации и артиллерийских обстрелов. Материнская любовь жертвенна и беззаветна».
После снятия девятисотдневной блокады 27 января 1944 года все ленинградцы заторопились домой. Стали собираться и Юхневичи, но получили отказ: - их квартира, как и многие другие, была занята строителями и другими специалистами, прибывшими восстанавливать многострадальный город. И тогда с любимой коровой и сеном в товарном вагоне семья прибыла в Выборг к брату Ивану, вернувшемуся с фронта после ранения. Здесь корову продали и купили большую комнату в старом финском доме и швейную машинку, чтобы подрабатывать, помимо основной работы на железной дороге, ещё и шитьём. «Машинка стучала постоянно, когда я ложилась спать и когда вставала», - рассказывает Людмила Ивановна. Она вспоминает, что «есть хотелось всегда, посуду можно было не мыть: мы с братом лизали сковородки после картошки, жареной на воде, и кастрюли после каши». Людочка с братом отвечали за отоваривание хлебных карточек и очень боялись их потерять. Тогда карточки пропадали очень часто, и не только, пропадали и люди, ушедшие их отоваривать во время бомбёжек и артобстрелов. И однажды, перестраховавшись, дети и самом деле их потеряли, спрятав, неизвестно куда. Семья с трудом пережила трагедию. Нашли пропажу уже после отмены карточной системы в 1947 году. Хлеба теперь ели вдоволь, хотя ещё долгие годы всё равно хотелось есть.
Несмотря на голод и неустроенность жизни, Людмила успешно закончила школу, поступила и хорошо закончила Ленинградский педиатрический медицинский институт. Работать детским врачом приехала в Сортавала, - уютный городок, что стоит на живописном Ладожском озере, когда-то подарившем второе рождение ей и тысячам других блокадников. Людмила Ивановна трепетно и нежно поклоняется Ладоге, она пишет:
«Я поклоняюсь Ладоге Могучей;
Её волне, то плавной, то кипучей,
Когда её тяжёлый вал
Дробится, пенится меж скал» …
С присущей ей наблюдательностью и творческим воображением, поэтесса восхищается буйством и непокорностью могучей ладожской волны:
«Я принимаю Ладоги капризы,
И летние и зимние сюрпризы,
Когда под шубой, утеплённая,
Она не будет покорённая,
Лишь вся в сверкающих снегах
Задремлет в сладостных мечтах:
Сломать все зимние оковы –
И буйствовать, и веселиться снова»! …
А сколько чувственности в лирике Людмилы Ивановны:
«Туман пуховым одеялом
Прилёг на ладожские скалы,
Закрыл надёжно небеса;
Вблизи темнеют лишь леса»…
О поэзии Людмилы Ивановны можно говорить бесконечно. Она мастерски проникает в самую сущность природы и человека. И не только нас, почитателей её творчества, восхищает глубокое и чувственное восприятие природы, вместе с ней и человека. Пожалуй, именитые русские поэты прошлого, живя они в наше время, непременно проявили бы интерес к элегантности мысли, изяществу слога, мелодике слова, богатству образа и тонкости метафоры в поэзии Тервонен Л.И. Её стихи хрупкие, как фарфор, издающие хрустальный звон. Художественные образы льда, метели, снега, шторма, волны, тумана, леса, неба и воды наделены душой, состояние которой созвучно с человеческими ощущениями, переживаниями, характерами. Стихи полны света, неподдельной чистоты и счастья бытия. Не зря сборники названы «Свет Ладоги», «Свет любви», «Мелодии сердца». Свежестью чистого, прозрачного воздуха в душный день веет от стихов. Лёгкую, таинственную музыку, необузданную радость и тихую грусть излучает лирика Людмилы Ивановны.
Кроме всего сказанного, Людмила Ивановна - заядлая рыбачка. Весь навигационный период Тервонены смолоду проводили на Ладоге, подолгу жили на островах в палатках вместе с маленькими детьми, которых приучали к водной стихии прямо в детских колясках, пищу из выловленной рыбы готовили на костре. А теперь и внуков с младенческого возраста вывозят на рыбалку, приучают бережно и почтительно относиться к природе. Супруг Валентин Лукич, так же известный в Карелии человек, долгие годы возглавлял российско-финскую дорожно-строительную фирму. В том числе он руководил строительством участка «голубой дороги» - любимого в скандинавских странах туристического маршрута.
Таковы три истории блокадного детства близких мне людей. Вот оно, растоптанное войной, мучительное и безрадостное детство ленинградских ребятишек! Счастливое, беззаботное детство украла война и взрослые «дяди» с фашистским лицом, развязавшие войну, которые не умели управлять своей страной, а умели только жестоким и бесчеловечным способом решать жизненно важные для планеты дела. Безоблачное небо над головами ленинградских детей, да и многих других детей нашей страны, в одночасье стало облачным и грозовым с бомбами и пожарами, с ранениями, болезнями, гибелью близких людей, бесконечным голодом и мучительным умиранием.
Вечная память безвременно ушедшим - погибшим в сражениях и умершим от голода и ран в блокадном плену! И пусть невинные души погибших детей яркими звёздочками будут вечно гореть в небесах! И пусть оставшихся в живых в блокадном аду всегда хранит Господь!
«Время не властно над памятью, - говорит Тервонен Людмила Ивановна, - блокаду забыть нельзя! Тема памяти нашей истории серьёзно волнует умы и души бывших блокадников. И мы молим только об одном:
Память моя блокадная,
Не подведи меня!
Память моя блокадная,
Переживи меня! Эти слова поэта Анатолия Молчанова стали девизом наших надежд».
Время не властно над исторической памятью. И мы не имеем права забывать высокую духовность блокадников, патриотизм, убежденность в правоте своего дела и преданность своим идеалам, стойкость и выдержку пленников осаждённого города. Сортавальцам повезло: в их городе живут и работают люди, которые о войне и блокаде знает не понаслышке. Не безразличные к будущему планеты, они неустанно напоминают ныне живущим о самой большой трагедии ХХ века. И делают всё возможное, чтобы следующие поколения людей всегда помнили о мужестве жителей и защитников многострадального города, и чтобы в будущем никогда не повторилось трагическое прошлое. Время не властно!

Наталья Морсова, член международного союза славянских журналистов, преподаватель ВУЗа. 2011 год

[dimag]

Победа деда – моя победа

Гальцова Дарья, 13 лет,
село Старый Курлак,
Аннинский район,
Воронежская обл.

Война … Что это за слово? Что оно означает? Эти вопросы я задавала себе, когда была совсем маленькая. Война … Какое это слово? Нежное или грубое? Доброе или злое? Хорошее или плохое? Война … И это слово напоминало мне вой большой и страшной собаки, которая хочет всех покусать.
Потом я подросла. Из разговоров с родителями, учителями, из телепередач и книг я поняла, что такое война. Это горе, боль, страдания, потери. Война … Теперь это слово напоминает мне вой сирены, от которой мороз по коже и хочется зажать уши, чтобы не оглохнуть.
Война не прошла и мимо моей семьи. Два моих прадедушки тоже воевали. Они имели боевые награды. Дошли до Берлина. Но, к сожалению, их уже нет в живых. Только со слов бабушек, папы и мамы я знаю об их фронтовом пути.
Но среди моих родственников есть человек, который воевал и сейчас, слава Богу, жив. Это мой двоюродный прадедушка по линии мамы Иван Васильевич Коновалов.
Я всегда знала дедушку Ваню как доброго и весёлого человека. Когда он к нам приезжает, то в доме слышится его громкий голос, смех. У него впечатляющая внешность. Немного полноват, но видна военная выправка, ведь он бывший полковник. Круглое, добродушное лицо, приветливая улыбка. А в глазах, как бы лучики играют, когда он смеётся. Но если задумается, то они становятся тёмными и грустными. Седые волосы говорят о нелёгкой судьбе. Дедушка Ваня немного прихрамывает на левую ногу. Но до недавнего времени я даже не могла предположить, что ещё со школьной скамьи он узнал, что такое война.
Я попросила рассказать дедушку Ваню о военных годах. Он долго молчал, а когда заговорил, то голос дрожал и срывался. Видно было, что ему очень тяжело всё вспоминать. Рассказ оказался долгим.
Иван родился 9 января 1925 года в селе Старый Курлак. Когда началась вона, ему было 16 лет. Он учился в Новокурлакской школе. 26 июня 1941 года комсомольцев направили на оборонительные работы в Смоленскую область. Среди них оказался и Иван. Ребята копали траншеи и противотанковые рвы. Постоянно подвергались авиационной бомбёжке, были жертвы. Здесь Иван впервые испытал ужас войны. 10 июля 1941 года немецкие танки проследовали мимо рабочих мест, где находились ребята. Они очень испугались, ведь это были простые мальчишки, старшеклассники.
Когда несколько товарищей погибло, остальные бросились бежать. Задыхались, казалось, сердце выскочит из груди, а они всё бежали, сами не зная куда. Но где – то глубоко в душе зарождалась мысль о том, что надо отомстить немцам за прерванное детство, за погибших товарищей. Пешком вернулись мальчишки в родное село. По пути питались подножным кормом.
Шёл 1942 год. Иван учился в 10 классе. По графику секретаря сельского совета ребята несли службу в истребительных батальонах (так их называли). Они были вооружены винтовками и ночью по 5 – 6 часов несли патрульную службу, а днём учились. Зимой все учащиеся 10 класса изучали трактор и весной вместе с аттестатом получили права. Летом 1942 года вся молодёжь работала на полях. Жили на хуторе Вальском и на Коретовке.
9 января 1943 года Ивану исполнилось 18 лет. Его призвали в армию. Уже 11 января он был в пути. Когда дедушка рассказывает об этом времени, то голос становится твёрдым, а взгляд жёстким. Он, как бы, опять переживает события военных лет.
Передо мной лежат две фотографии в рамках. На одной - полковник с орденами и медалями, с твёрдым, волевым взглядом. На другой - молоденький мальчик, с нежной кожей, без усов. Разглядывая фотографии можно представить, как война закалила молодого человека физически и морально. Так вот, этот юноша ушёл служить в армию. До июля 1943 года учился в Моршанском пулемётно – миномётном училище. В первых числах августа оттуда его направили на Брянский фронт. При сражении в Орловской области Иван был ранен в голову осколком и оказался в госпитале. После лечения прошёл курсы младших лейтенантов и был направлен на фронт в 269 Грачевскую стрелковую дивизию на должность командира взвода разведки.
В 1944 году при форсировании реки Березина был ранен в левую ногу и лечился в городе Тула.
В дальнейшем Ивана Васильевича направили на Карельский фронт в 65 Новгородскую дивизию близ города Мурманска. 7 октября 1944 года их дивизия высадилась в порту Киркинес, что в Северной Норвегии. Высадка проходила с кораблей в Баренцевом море. Температура воды была ниже нуля. Сразу же начался бой. Когда возвращались в Мурманск, то шли пешком более семисот километров в буран и сильный снегопад.
Слушала я этот рассказ, смотрела на дедушку и думала. Сколько же страданий пришлось перенести солдатам, чтобы победить. История войны написана кровью храбрых, погибших в боях и оставшихся в живых. Те годы проходят через сердца людей и остаются с ними до конца жизни. Благодаря твёрдости и непобедимости этих героев наша страна выиграла в войне.
Мне захотелось обнять этого человека, прижаться к нему сильно, сильно и сказать «спасибо» за то, что он был тогда и есть сейчас.
После войны Иван Васильевич остался на военной службе. Был на курсах офицерского состава, окончил университет марксизма – ленинизма. С 1945 по 1975 годы служил в Москве, Вологде. Работал старшим преподавателем в Новосибирском высшем командном училище внутренних войск МВД СССР.
В звании полковника уволился по состоянию здоровья, беспокоили фронтовые раны.
Боевые заслуги Ивана Васильевича отмечены наградами: «Орденом Отечественной войны первой степени», «Орденом Красной Звезды» и восемнадцатью медалями.
Сейчас он проживает в городе Ростов – на – Дону.
Вот это только судьба одного человека из многих, для которых слово «война» всегда с болью отзывается в сердце.
Я не люблю это слово. Я не хочу, чтобы была война. Пусть будет солнце, небо, мама, я и все люди на земле. Всегда, всегда, без войны.
Хочу закончить своё сочинение стихотворением, которое посвящаю всем фронтовикам и Ивану Васильевичу Коновалову.

Я не знаю, что такое война.
Я не видела бои и сраженья.
Но мой прадед хлебнул всё сполна,
Он всю жизнь вспоминал те мгновенья.
А мгновенья сливаются в дни,
И недели, и годы потом.
Очень многих людей они
Заставляют грустить о былом.
Сколько жизней ушло, сколько судеб,
Не запомнить людей имена.
Но давайте мы не забудем,
Что во всём виновата война.
Пусть не будет войны никогда.
Горе, беды и смерть не нужны.
Мой прадедушка воевал,
Я хочу жизнь прожить без войны.

[dimag]

Чтобы помнили
(главы из дневника)

Глава 1 « О себе, или давайте познакомимся».
Я – Гальцова Даша. Мне 13 лет. Учусь в 8 классе обычной сельской школы. Учусь хорошо, даже отлично. Уроки, да и вся школьная жизнь, меня не напрягают. По – моему, мне всё даётся легко. Наверное, поэтому часто скучаю и хочется заняться чем – то, увлечься по – настоящему.
Мои родители, зная мой характер, изо всех сил выбиваются в поисках этого «чего – то». Я им, конечно, очень благодарна и за компьютер, и за мягкие игрушки, и за сотни книг и энциклопедий, за многочисленные экскурсии по «городам и весям», и просто за то, что они у меня самые лучшие в мире. И всё – таки я чувствую, что это не самое главное в жизни, хочется чего – то большего и значительного.
Признаюсь честно, меня давно увлекает одно занятие: наблюдать за людьми. Сама я – человек не очень – то разговорчивый, всё больше молчу.
Может, кто – то скажет: « Надо же в 13 лет такие порывы!» Но тут уж ничего не поделаешь – характер…
А недавно в школе нам предложили поучаствовать в конкурсе, написать работу о своём земляке, участнике военных сражений. Признаюсь, я колебалась, так как боялась вновь разочароваться в очередном деле, да и героев, с которых можно «делать жизнь», я, честно, не видела. Каждый день я наблюдаю знакомые лица односельчан, обычную, размеренную, трудовую жизнь сельского человека. Где тут подвиги? Где история?
Своими сомнениями я поделилась с мамой. Она ласково улыбнулась, погладила меня по голове и сказала: «Доченька, ты приглядись получше к людям. Это тебе только кажется, что ты знаешь человека, потому что видишь его каждый день. За спиной каждого из них – целая жизнь. Ты сходи к Ивану Ивановичу Михееву, расспроси о его фронтовой юности, да и вообще о жизни, а потом, если не увлечёт тебя это, можешь и отказаться от предложенного конкурса».
Я сначала мучительно вспоминала, кто такой Иван Иванович Михеев. А потом даже засмеялась над собой: ведь это «дедушка» (так мы с друзьями его называем).

Глава 2 «Дедушка».
Даже не могу сказать точно, с каких пор я знаю «дедушку». Наверное, всю свою жизнь. Помню, я совсем ещё маленькая, крепко держусь за руку мамы, а какой – то мужчина с белыми волосами (так мне тогда казалось) протягивает мне конфету и ласково улыбается. Потом долго разговаривает с мамой и моей бабушкой о школе, учениках. Это впоследствии я узнала, что их объединяет учительская работа. Теперь я часто вижу его, сидящего со своей женой на скамеечке у дома. Рядом трётся о ноги хозяев их кот Пушок. Зорко охраняет их покой пёс, по кличке Дружок.
Что меня особенно восхищает, так это обилие цветов в их палисаднике. Я часто прихожу туда, чтобы посмотреть на них, а дедушка радуется, что не прохожу мимо.
Вообще, около его дома постоянно много каких – то людей: то взрослые присели на скамеечку с хозяевами и судачат о жизни, то ребятишки остановились, то какие – то незнакомые мне люди ( как потом оказывается, бывшие выпускники Ивана Ивановича).
На селе каждый человек на виду, ничего не утаишь и не спрячешь. Вот и о нём, Иване Ивановиче Михееве, давно сложилось общее мнение: «хороший человек», «добрый», «всегда поможет», «уважительный». Неужели я чего - то о нём ещё не знаю? Это увлекает. Обязательно схожу к нему в ближайшие дни.

Глава 3 «Как это было, как совпало…»
- Здравствуйте, Иван Иванович, - сказала я прямо с порога. – А я к вам пришла, чтобы расспросить Вас о войне.
- Здравствуй, миленькая! Проходи, раздевайся, - быстро заговорил дедушка. - Сейчас чайком угощу. Как там в школе? Как учёба? Никто не обижает?
Я только успевала отвечать на его вопросы, а сама невольно думала: «Может он не услышал, что я хочу его расспросить о войне?..». И только потом я догадалась, что эти воспоминания приносят ему невероятную боль.
- О войне?.. Да что о ней вспоминать… Тяжело… Не дай, Бог, никому! – сбивчивым, каким – то поникшим голосом говорил Иван Иванович. – Да и на героя книги я не тяну: не совершил я особых подвигов, не бежал в атаку.
- Но мне всё интересно. А вы о своей жизни расскажите. Попробуйте начать сначала?
И он заговорил как – то тихо, робко, как бы выверяя каждое слово. Поначалу я даже прислушивалась. Но по мере его рассказа я замечала, как постепенно он начал оживать, как менялось выражение его лица, как блестели его глаза, когда он вспоминал о людях, дорогих его сердцу. Так передо мной постепенно открывалась история человеческой жизни, история моего народа.

Глава 4 «Из биографии».
Родился Иван Иванович Михеев в селе Верхняя Тишанка Таловского района 9 октября 1921 года в многодетной семье. Пятеро детей было в семье Михеевых, правда, один ребёнок умер в раннем детстве. Осталось два брата и две сестры – самые близкие люди для Ивана Ивановича. Впоследствии младший брат погибнет в Харькове во время войны.
После окончания ШКМ, поступил в Воронежский железнодорожный техникум. Проучился там два года. Но любовь к детям заставила его бросить техникум и в 1939 году поступить на курсы по подготовки учителей начальных и неполных средних школ.
В 1940 году направлен на работу учителем истории в село Липовка Бобровского района (тогда Лосевского). Проработал чуть больше месяца и 5 октября 1940 года был призван в армию на срочную службу. Местом службы стал город Термес, что на границе с Афганистаном. Служил в стрелковом полку артиллерийской батареи наводчиком. В январе 1941 года переведён в Ашхабад в среднеазиатский военный округ. Четыре месяца обучался в полковой школе гаубичного полка. Был отличником боевой и политической подготовки. Назначен командиром топографического отделения. С августа 1941 года служит в Иране в 76 артиллерийском горно-вьючном полку горно-стрелковой дивизии. 7 октября 1941 года переправлен на Кавказский фронт. Был корректировщиком огня: отмечал на карте огневые точки противника и передовал по рации.
Участвовал в боях за высоту Семашка. 30 января 1943 года был контужен, получил обморожение ног. 5 августа 1943 года комиссован (отрезаны все пальцы на левой ноге и большой палец на правой).
С сентября 1943 года – учитель истории в селе Тишанка, Большие Ясырки. В 1946 году женился на Зинаиде Ивановне. Имеет двух дочерей.
В 1952 году назначен завучем Пугачёвской школы, где проработал год.
С 1953 года по 1976 – директор Старокурлакской школы.
В 1976 году ушёл на пенсию, но вёл общественную работу: являлся пропагандистом райкома партии.

Глава 5 «Это мы не проходите, это нам не задавали».
( отрывки из воспоминаний о войне).
- В августе 1941года полк посылают в Иран. Остановились в городе Мешхед (180 км. От Ашхабада). В Иране было засилие немцев. И чтобы не было оттуда нападения, ввели русские военные части. Сражений там не было. Немцы не решались напасть и потихоньку отходили. А наши войска проводили учения в горах.
- Было много лошадей, приспособленных перевозить артиллерию. Солдаты могли за одну минуту разобрать пушку на части и погрузить на специальные приспособления, которые крепились к лошадям.
- Ужасала нищета иранцев. Очень много было бедных людей. Я видел, как мог идти по улице человек, буквально обтянутый кожей, и тут же упасть и умереть.
- 9 октября – мой день рождения. На фронте я об этом дне забывал, было не до этого. Утром отправили в Ашхабад, вечером объявили баню. На следующий день я уже еду в Красноводск, что на берегу Каспийского моря. Следом погружаюсь на корабль и плыву в Баку.
- Начались сражения в горах. Это совсем не то, что на равнине. Страшное положение. Немцы были в 12 км. от Туапсе. За высоту Семашка шли ожесточённые бои. Сражались 4 Гвардейская и 18 армии. Стреляли с закрытых позиций, окопы не рыли. Казалось, что каждый камень стрелял и у немцев, и у наших.
- В памяти остались воспоминания о своеобразной красоте природы Кавказа. Как забудешь великолепие гор?! Когда стоишь на вершине горы и смотришь на человека, который поднимается к тебе, то получается интересная картина: у идущего видна одна голова, и кажется, что она в облаках. И только через несколько секунд показывается весь человек.
- Один раз залюбовался красотой. Как раз было затишье между боями. Подполз к краю обрыва, смотрю вниз и восхищаюсь увиденным. Вижу: на разных уровнях деревья и кустарники. Всё как в сказке! Подзываю младшего лейтенанта, чтобы поделиться впечатлениями. Подполз. Смотрит. Сожалеет о том, что из – за бомбёжки гибнет природа.
И вдруг свист ( сигнал, что бомбят). Снаряд упал в обрыв в пяти метрах от нас. Мы быстро вернулись в расположение, и больше я не позволял себе расслабляться.
Потом, когда кончится война, обязательно вернусь сюда. А сейчас это не главное, не до этого…
- Я видел убитых товарищей, раненых бойцов. 30 января1943 года рядом со мной разорвалась мина. Я был контужен, потерял сознание и долго лежал на морозе. В горах было минус 25 градусов, а внизу шёл дождь…
Очнулся в деревне, на полу в соломе. Ног не чувствовал совсем. Я думал, что мне их оторвало миной.
- В марте меня погрузили в санитарный поезд и отправили в Краснодар, затем через Кубань в Дербент. При остановках на Кубани местные жители просто поражали. Как они встречали санитарный поезд! Сами голодные, а раненым последние продукты отдавали!
- Меня комиссовали. Приехал в село В. Тишанка, а до дому идти нужно было десять километров. С такими ногами, как у меня, я шёл целый день.

Глава 6 « И остались годы эти в униформе, в бромпортрете».
Я смотрю на фотографии, которые бережно передо мной разложил дедушка. Неужели это он? Такой молодой, красивый, без седых волос. Ну, конечно же, это он: те же глаза, только (как там у Шолохова?) «словно присыпанные пеплом», та же улыбка, та же стать.
Даже сегодня, несмотря на годы, он высокий и статный. А добрые глаза в сочетании с умным взглядом и приветливой улыбкой создают поистине незабываемое впечатление.
Как вечное напоминание о боевом прошлом, хранятся у Ивана Ивановича награды. Вот Орден Отечественной войны первой степени, вот медаль «За боевые заслуги», а здесь – медаль к 100 – летию Ленина (ветеран очень дорожит ею). Есть, конечно, и юбилейные награды, за которые он благодарит руководство страны, ведь приятно, когда не забывают.
Постепенно в моём сознании вырисовывается образ русского солдата, защитника Отечества, и он очень похож на моего дедушку.

Глава 7 « Чтобы помнили».
Я думаю, что после этой встречи уже не смогу жить по – старому. В моей жизни появилось то, чего не хватало мне всё это время: понимание ценности жизни и каждой минуты, радость от общения с родными и друзьями, любовь и уважение к человеку – воину, солдату, давшему мне почувствовать счастье под мирным небом. Я теперь знаю, что герои живут рядом с нами.
Слава тебе, Солдат Победы!