Страница 3 из 3 ПерваяПервая 1 2 3
Показано с 21 по 27 из 27

Тема: Интернет-конкурс 2014-2015. К 70-тилетию Великой Победы!

  1. #21
    Senior Member
    Регистрация
    22.09.2008
    Адрес
    Москва
    Сообщений
    3,589

    По умолчанию Подвиг во имя Победы

    «Подвиг во имя Победы»

    Работу выполнил: ученик 6 «Б» класса
    МАОУ «Нурлатская гимназия»,
    г.Нурлат, Республика Татарстан
    Кузнецов Илья Александрович
    дом. адрес: 423040, Республика Татарстан,
    г.Нурлат, ул.Ленинградская д. № 3А,
    кв.№27, тел.89274584136
    Руководитель: Сибгатова Дания Насыховна,
    учитель истории и обществознания
    МАОУ «Нурлатская гимназия»


    Нурлат-2014

    Назначила на войне разведчиком
    Тебя солдатская судьба твоя…
    Вам суждено быть незаметными.
    Работа ваша не видна,
    Но достиженьями конкретными
    Гордится и живет страна.

    Наталья Сухомлина, Алексей Резников

    Подвиг во имя Родины.

    В сельском поселке Туарма, что в Шенталинском районе Самарской области, есть улица, названная в честь Героя Советского Союза Георгия Ильича Кузнецова. Это мой прадед, дед моей мамы и я очень горжусь тем, что я его правнук.
    Кузнецова – это девичья фамилия моей бабушки. Но моя мама, будучи Блажновой, вышла замуж за моего папу Александра Кузнецова и я, как и прадед – Герой, тоже ношу фамилию Кузнецов. Я ее ношу с особой гордостью, чувствуя свою крепкую связь как с маминой, так и с папиной родней. Думаю, не случайно судьба так распорядилась. Я понимаю, что при этом я не должен забывать, что это огромная честь и ответственность быть достойным высокой фамилии деда - Героя. Я очень стараюсь его не подводить, учиться хорошо, не расстраивать родных и близких.
    Я совсем скоро стану взрослым и постараюсь сохранить светлую память о своём дедушке - Герое, чтобы рассказать своим будущим детям о нём всё, что знаю. Мы, ныне живущие потомки Георгия Ильича Кузнецова, знаем о его жизни в основном из книг и газет, которые очень бережно храним, передавая из рук в руки. И поэтому знаю я о нем уже немало.
    Непростая судьба была у моего прадеда. Родился он в 1907 году в селе Туарма. Его детство было босоногим, юность голодной. В одном из интервью журналистам Григорий Ильич сам рассказывал о том, как голодали, как перебивались изо дня в день, как ели кору и гороховую солому, как носили в душе мечту о хлебе. «Жила с нами по соседству семья Васильевых. Я и сейчас помню обезумевшую от горя мать, за один 1921 год схоронившую троих детей…». Едва жизнь начала налаживаться – женился, родилось трое детей, пришла война.
    Наш дед видел много смертей на своем веку. Самое большое потрясение он испытал, когда в самом начале войны убили его друга Сергея Горшкова, с которым он шел в атаку. Спустя несколько месяцев с начала войны он получил по полевой почте весточку из дома, обрадовался вместе с товарищами, а оказалось, что почта принесла очень горькую весть: дети писали, что остались одни, «мамка померла» . Как потом рассказывал дед, это была одна из самых горьких минут в его жизни… Однажды он, получив боевое задание - определить месторасположение врага, едва пересек железнодорожную насыпь, как оказался на поле ржи. День стоял очень теплый и солнечный, было тихо, пахло хлебом, как будто и не было войны. И так захотелось ему припасть к земле, поведать ей о том, как хочется домой, к детям. В 1942 году после ранения он побывал на родине в отпуске и женился второй раз.
    Продолжение во вложенном файле.
    Вложения Вложения

  2. #22
    Senior Member
    Регистрация
    22.09.2008
    Адрес
    Москва
    Сообщений
    3,589

    По умолчанию Хочу рассказать… - Александр Медведев

    Хочу рассказать…

    Ещё в детстве я слышал от отца о той страшной трагедии в Севастополе, районе 35-й береговой батареи и мыса Херсонес в начале июля 1942 года. Ему, молодому лейтенанту, авиамеханику ВВС ЧФ, удалось выжить той «человеческой мясорубке». Но он вернулся и освобождал от фашистов свой родной Севастополь в мае 1944 года.

    А я родился в руинах разрушенного фашистами Севастополя в конце февраля 1945 года. Город освободили в мае 1944 г., и мои родители были одними из первых послевоенных супружеских пар. В Европе ещё шла война, но люди жили мечтой о скорой Победе и имя мне дали Виктор, а родилась бы девочка, её бы назвали Викторией. Свидетельство о моём рождении, выданное Севастопольским бюро ЗАГС, на двух языках: крымско-татарском и русском. Крым тогда был Крымской Автономной Советской Социалистической Республикой в составе СССР. В 2015г. мне тоже будет 70 лет и я счастлив, что, милостью Божьей, дожил до 70-летия нашей Великой Победы. Мы с женой воспитали двух дочерей. У нас три внучки, два правнука и правнучка.
    В жизни каждого человека на склоне лет, раньше или позже, наступает момент, когда он, задумываясь о прошлом, даёт оценку своим поступкам, событиям своей жизни. Чем-то гордится, о чём-то сожалеет. Но прошлое, увы, не вернуть. Я честно исполнял свою профессию: «Родину защищать», воинскую Присягу давал один раз и верен ей до конца. Но мне, например, горько за то, что в молодости не интересовался я своими «корнями» и очень мало знаю о своих предках. Говорить в те годы на эту тему было не принято, и даже не безопасно.
    Так, о дедушке по материнской линии я впервые услышал в 1955 г. в возрасте десяти лет. Моей бабушке, Лузиной Марии Матвеевне, принесли казенный конверт. В нем была четвертушка серой оберточной бумаги с неясным угловым штампом и нечетким типографским текстом, где от руки была вписана фамилия «Лузин». Я на всю жизнь запомнил сгорбленную фигуру бабушки, сидящей за столом и дрожащий серый листок в ее руках, на который тихо капали слезы. Так мы узнали, что мой дед, Иван Лузин, реабилитирован посмертно. Позже бабушка рассказала то, что скрывала и о чем молчала все эти годы. Дед мой был царским офицером. Он не отправился в эмиграцию, а остался служить трудовому народу. В 1919 г. у них родилась дочь Лена (моя мама). Позже - ее сестра Валя. А в 1937 г. деда Ивана забрали как врага народа за то, что в двадцатые годы, когда он командовал отрядом бронемашин под городом Моздок, кавказцы ночью, зарезав часового, проникли на территорию части и устроили пожар. Бабушке тогда удалось тайком уехать в Тбилиси, где она жила у дальних родственников. После войны она переехала к нам в Севастополь, а ее младшая дочь Валя, мамина сестра, вышла замуж и осталась жить в Тбилиси.
    Мой дед по отцовской линии тоже погиб, но уже в 1942 г. Деду Павлу было тогда 104 года. Деревню под Орлом, где он жил со своей семьей, захватили немцы. Гитлеровцы провели перепись населения, сортируя народ - кого в Германию, кого в карьер, добывать камень. Сильно удивлялись фашисты русскому долгожителю. Офицеры с ним фотографировались и даже «сняли» для немецкой кинохроники. Он был в хорошей физической форме. Высокий, кряжистый, мощный старик. Германцы доставали ему только до плеча. Деда освободили от трудовой повинности по возрасту. Но когда людей погнали в карьер на работы, он пошел вместе со всеми. Не принял милости от немцев, «нарушил» немецкий порядок, чем привел в ярость гитлеровского офицера. При спуске в карьер по узкой тропе фашист со злобой толкнул деда. Старик упал вниз на острые камни. Немцы запретили подходить к нему. Никто не осмелился нарушить запрет. Так и лежал он в карьере до вечера, стараясь не стонать, чтобы не радовать врагов. Вечером его жена взяла тележку и вывезла его из карьера. Но он запретил везти его в деревню, где были немцы. Там, где росли три дуба и бил родник, дед велел обмыть ему раны и оставить до утра. А утром забрать и похоронить. Так и было сделано. Но, к сожалению, я ещё не нашёл, ни названия села, ни места захоронения.
    О своем отце, Медведеве Александре Павловиче, я знаю немного больше.
    Мой отец был заядлым охотником и стал брать меня на охоту с пятилетнего возраста. Устраиваясь на ночевку, он делал для меня «норку» в копне сена, повыше. Накормив, запихивал меня в это самодельное «гнездо»: «Спи, сынок». А сам сидел с друзьями у костра до полуночи. И говорили они о жизни, о прошедшей, недавней войне, ну и, конечно, об охоте. А мне все интересно. Новые слова: «Каталина», «летающая лодка», мыс Херсонес, аэродром, плен, немцы …. Какой уж тут сон. Цикады трещат, в поле поют перепела, а на небе – огромные, яркие звёзды, Млечный путь и Большая Медведица. Став постарше, изучая историю последних дней обороны Севастополя, сопоставляя факты и услышанное, я уже сам, реально смог представить себе картину событий. Отец не очень любил говорить о прошлом. Но кое что мне всё же удалось узнать.

    Война застала отца в Севастополе, точнее в поселке Кача, где он служил военным авиамехаником. Тогда он был женат не на моей маме. Его жену звали Александра Федоровна. А так как он тоже Александр, то, чтобы не было путаницы, его друзья называли Шурой, а ее - Сашей. Саша была в положении, в августе они ждали ребенка. Когда в их финский домик попала немецкая бомба (аэродром был рядом), они решили, что Саша должна уехать. И в конце июля она покинула Севастополь в эшелоне для эвакуируемых. Вскоре отец получил известие, что эшелон попал под бомбежку в районе станции Узловая, и Саша погибла. Нашлись очевидцы, которые рассказали, что эшелон практически сгорел, так как рядом рвались составы с боеприпасами и полыхали цистерны с горючим. Вот в это время и появилась у отца первая седина. Было ему всего 28 лет.
    В последние дни обороны, когда немцы прорвались на Северную сторону Севастопольской бухты, отец был старшим команды, собранной из аэродромной обслуги, (аэродром был уже на м. Херсонес) и прикрывал отход бойцов на Южную сторону из района бухты Матюшенко. Тогда на передовой были все: телефонисты, повара, писари, техники, шофёры и даже раненые. Уходили на последнем баркасе. Уже почти у памятника Затопленным кораблям их накрыло немецкой миной. Баркас перевернулся. Отец, контуженный и раненный в руку, потерял сознание и очнулся уже на берегу. Его вытащили неизвестные солдаты. С трудом добрался он до аэродрома на мысе Херсонес, к своим. Там бойцы держались до последнего, пока сражалась 35-я батарея. В последний день, вернее, в ночь с 30 июня на 1 июля, зайдя в штабную землянку, он увидел, как начальник штаба запихивал в противогазную сумку сухари и тушенку. Они простились. Начштаба спешил на последний самолет улетающий на Кавказ, но оставил отцу диск к автомату. Как и что происходило там, на мысе, мы уже знаем. Но нашим отцам мужества и решительности было не занимать. В одном из капониров находился неисправный гидросамолет, «летающая лодка «Каталина», а из оставшихся защитников нашелся легко раненый летчик Федор. Нужно было быстро, под непрерывным обстрелом, починить самолет. И если им повезет, то ночью они смогут взлететь. Это был их единственный шанс на спасение. И им повезло. В ночь на 2 июля, перегруженный, сверх всякой меры, самолет стартовал в сторону моря. Предварительно, из самолета было вытащено все, что было можно: груз, сидения, инструменты, ящики и так далее. Люди стояли притиснутые друг к другу, не имея возможности пошевелиться, как в транспорте, в «часы пик». Но были счастливы, что покинули этот берег, где их ждала либо смерть, либо муки и позор плена. Набрать высоту самолет так и не смог. Он летел прочь от берега низко над волнами. Вдруг со стороны моря появились два немецких самолета. Выпустив несколько очередей и сбросив бомбы, они удалились в сторону берега. Им опять повезло. Видимо фашисты уже отбомбились по нашим кораблям, и у них кончились боеприпасы. Отец видел, как немецкий пилот со злорадной ухмылкой показал большим пальцем вниз, на дно: «Все равно утонете». Двигатель зачихал и заглох. Наверное, одна из пуль попала в мотор. Самолет приводнился. Остро пахло бензином. Внутри были убитые и раненые, но пошевелиться не было возможности. Их несло в открытое море. Внутрь, через пулевые пробоины, стала медленно поступать вода. Наступила темная летняя ночь. Еды не было, воды тоже. Пол-литровую банку компота разделили на всех. По чайной ложке. Вдруг, на вторые сутки, под утро, совсем рядом, в тумане возник нос корабля, и с судна что-то прокричали в мегафон по-немецки. Отец находился рядом с пилотом, тут было немного свободнее. Позади раздался выстрел. Кто-то предпочел смерть плену. Потянул из кобуры свой «ТТ» и мой отец. А пилот Федор уже поднес свой «наган» к виску. В последний момент отец успел оттолкнуть руку летчика, и пуля прошла мимо. Потому что в эту секунду он услышал знакомый, родной отборный русский мат. Наверное, немного в истории случаев, когда ненормативная лексика спасала жизни людей.
    Оказалось, что это был советский тральщик, шедший в Севастополь, не зная, что уже весь берег захвачен фашистами. Наши моряки, в темноте приняли наш дрейфующий самолет за немецкий, совершивший вынужденную посадку.
    Так мой отец оказался в госпитале в г. Новороссийске. А поскольку в списке официально эвакуированных не значился, то, как и тысячи других бойцов, стал числиться пропавшим без вести. В госпитале он познакомился с моей будущей мамой, Леночкой Лузиной. С началом войны она, оставив работу в библиотеке, окончила курсы медсестер и стала работать в госпитале. А к отцу зачастил особист. Задавал вопросы, заставлял писать объяснительные. Некоторых бойцов из тех, кто был в самолете, забрали в особый отдел. Больше их отец не видел. Но ему и тут повезло. Спасло его увлечение каллиграфией. Еще до войны он где-то достал старинный самоучитель по каллиграфии и выработал очень красивый ровный, четкий, с «завитушками» почерк. Отец расписывался, ставя первую букву своего имени, затем полностью выписывал свою фамилию, не отрывая пера от бумаги, с красивым завершающим росчерком. Особисту очень понравилось, как пишет отец, и он даже стал поручать ему переписывать кое-какие бумаги. Позже предложил остаться писарем при особом отделе. Но, подлечившись, при первой же возможности, отец выписался в действующую часть и ушел на фронт, а в 1944г. участвовал в освобождении Севастополя.
    Раненный, он попал в госпиталь в Севастополе, на Корабельной стороне, где снова встретил медсестру Лену. Решив, что это судьба, они уже больше не расставались. Был май 1944 г. Отца оставили работать в госпитале, начальником финчасти, а моя мать стала собирать госпитальную библиотеку и проработала в ней заведующей 14 лет. В 1945 г. родился я, Виктор. Севастополь тогда был одной большой грудой развалин. Но мой отец устроил нам жилье в каком-то полуразрушенном подвале, рядом с госпиталем. Помню печку, большую черную, до потолка, полукруглую, с дыркой от пули в железном кожухе и сквозные вмятины - проколы от немецкого штык-ножа. Стены из фанеры от ящиков из-под папирос «Прибой», тумбочку на трёх ножках, стол из досок, примус, керосиновую лампу. Постель была, как нары, на досках, спали все вместе. Отец всегда ложился с краю, со своим «ТТ» под подушкой. В городе было тревожно. Как оказалось, наш подвал располагался в развалинах старинной флотской церкви, построенной еще в 1858 г. в честь святителя Митрофана Воронежского, ныне действующий Свято-Митрофановский храм. Помню живых немцев, пленных. Они разбирали завалы и работали на стройках города. Их привели в госпиталь на медкомиссию перед отправкой в Германию. Пленных было много, в колонне по четыре в ряд. «Голова» колонны находилась у ворот госпиталя, сама колонна растянулась по дороге за железнодорожный мост, а «хвост» был площади Ластовой. Все молодые, в новых синих робах, сидели в строю на корточках вдоль дороги. Мне было лет пять, я, на скамеечке возле своих развалин, разглядывал большую красочную детскую книжку с цветными картинками. Рядом была водопроводная колонка. Два молодых, улыбчивых немца подошли с пустыми флягами. Пока один набирал воду, другой подсел ко мне и, улыбаясь, стал вслух, по складам, читать мою книжку. Это увидела моя бабушка, схватила меня в охапку вместе с книжкой и унесла в дом. Мне запомнилось, как брели эти парни обратно. Униженно, уныло, как две побитые собаки.
    А те из наших, кто выслуживался у немцев в оккупации, работали в ассенизационном обозе. Они чистили выгребные ямы по всему городу. У них была лошадь, запряженная в телегу, на которой стояла зловонная бочка с нечистотами, а сбоку висел черпак на длинной ручке, сделанный непременно из немецкой каски.
    А еще помню книжки. Мать брала меня с собой на работу в библиотеку, а вместо игрушек (их просто не было), давала мне детские книжки. Взрослые говорили, что немцы, отступая, оставляли детские игрушки, начиненные взрывчаткой. Я и читать научился раньше, чем пошел в школу. Невероятно, но страна, пережившая страшную войну, еще не одолевшая послевоенную разруху, выпускала первоклассную детскую и художественную литературу. Книжки были большие, красочные, в твердых обложках с золотым тиснением, на бумаге отличного качества с цветными картинками. Особенно меня поразило издание Шота Руставели, «Витязь в тигровой шкуре», большого формата, в красивом переплёте, с красным шнурком-закладкой и вкусным запахом свежей типографской краски. А еще я читал книжки Самуила Маршака, Корнея Чуковского, Агнии Барто, Сергея Михалкова, книги из серии «Мир приключений»: Артура Конан Дойля, Герберта Уэллса, Даниэля Дефо, Джека Лондона и другие.
    За нашим жильем отец огородил колючей проволокой, которой тогда везде было много, небольшой огородик. Я очень любил копаться в земле, но не огородничать, а рыть окопы, землянки. У меня даже был выкопан настоящий блиндаж, где я любил сидеть со свечкой или куском горящей резины и разбирать свои железки - пули, пуговицы, гильзы, нагрудные знаки Крымской и Великой Отечественной войны. Однажды я раскопал боевую гранату, похожую на большую грязную картошку, с чекой и запалом. Спрятал я ее в надежное место, в бабушкину постель под матрац, где был уже целый склад. Но гранату она сразу почувствовала. Мой арсенал обнаружили, и я имел неприятный разговор с отцом. Позже он принес мне несколько книжек. Это были НСД – «Наставления по стрелковому делу»: как обращаться с гранатами, запалами, минами. Было НСД по револьверу «Наган» и пистолету «ТТ». Радости моей не было предела. Но особенно мне понравилась одна книжка, которая называлась «Руководство для партизан». В красной матерчатой твердой обложке, напечатанная на непромокаемой бумаге, она раскрывалась как гармошка. Её можно было сбрасывать с самолёта. В ней были картинки и пояснения, как нужно вредить немцам: выводить из строя линии связи и электропередач, разрушать мосты, взрывать рельсы, столбы, делать завалы на дорогах и многое другое. Но главное, в ней было, как нужно обращаться с немецкими минами, гранатами, снарядами, разоружать и добывать из них взрывчатку. В те годы многие ребята подрывались, а это книга очень помогла мне и моим друзьям, пацанам, избежать неприятностей.
    Огород помогал нашей семье выживать в те голодные послевоенные годы, выручала еще и охота. Отец стрелял диких голубей и воробьев, а в сезон - перепелок. Иногда вместе с товарищами охотниками из госпиталя он выезжал в лес на копытного зверя. И в случае удачи, мы имели на столе кусок мяса, оленя или дикого кабана. И тогда у нас был праздник. Мне было годика 3–4-е, когда родителей угостили кусочком солёного сала. Оно было твёрдым и упругим как резина, от многострадальной послевоенной свиньи. Но для меня это было самое первое, самое вкусное сало в моей жизни. Я жевал его, мусолил, тянул, но никак не мог откусить немножко, чтобы проглотить. Видя, как я мучаюсь, родители хотели его мелко порезать, но я вцепился в него и не отдал, закатив истерику. Так и дожевал я своё сало и проглотил его целиком, как жвачку. Вкус этого сала запомнился мне на всю жизнь.
    Помню, как отмечали день Победы. Сталин, в 1948г. отменил выходной день 9 мая, сделал его обычным рабочим днем. Работали тогда шесть дней в неделю, выходной один, воскресенье. За прогул – суровая кара. Официально, «День всенародного торжества – Праздник Победы», никто не отменял, выпускались открытки, фронтовики получали поздравления, люди поздравляли друг друга. Но о войне было велено забыть и все силы бросить на восстановление народного хозяйства. Не хотелось, видимо вождю, вспоминать о своих просчётах и ошибках. Слишком много было инвалидов и калек, безруких и безногих. Более трех миллионов наград остались не врученными, о героях просто забыли. Только в 1954г. 9 мая пришлось на выходной день. Но нельзя отменить народную память, запретить людям помнить. Утром, 9 мая 1954г. множество людей, в основном женщины, старики, дети, мужчины в полувоенной одежде, без погон – все двигались в сторону Сапун-горы. Шли по степи, по дороге, по тропинкам, ехали на подводах, грузовиках, на велосипедах. Шли с узелками и кошёлками, вели престарелых и немощных. Шли с палками и даже на костылях. Весь склон, к вершине Сапун-горы был заполнен людьми. Кучками и в одиночку, народ располагался прямо на зелёной травке, разложив на белой тряпице нехитрую снедь. Как говорил мой отец: «Хлеб, соль, вода – солдатская еда». Но было и покрепче воды. А ещё картошка в «мундире», кое у кого даже сало, консервы и непременно салат из молодой зелени, с редиской, зеленым луком и вареными яйцами. На кусках развороченного железобетона, на брустверах полузасыпанных траншей, рядом с растущими красными маками, лежали скромные букетики первых весенних полевых цветов. Теперешних деревьев и сосен не было и в помине. Только война напоминала о себе. Обвалившиеся ходы сообщения, полуразрушенные ДОТ-ы, траншеи и блиндажи. И старые воронки везде, большие и малые. Гильзы, осколки, куски искорёженного, ржавого железа, обрывки колючей проволоки. На глыбе взорванного ДОТ-а - полустёртая надпись: «Мин нет». Люди говорили тихо, как на кладбище. Было слышно, как летают первые пчёлки. Царила атмосфера всеобщей причастности к чему-то единому для всех, скорбному и печальному. Громкой музыки, веселья не было и в помине. Где-то играла гармошка и тихо пелись грустные песни, «Тёмная ночь» и «…никто не узнает, где могилка моя…». Простые люди искренне, сердечно, от всей души, по русскому обычаю, чтили и поминали павших героев. Было пасмурно и тихо, временами моросил теплый, мелкий дождик, иногда робко проглядывало солнце. Казалось, что сама Природа тоже скорбит вместе со всеми.
    В 1965 г. 9-ое мая опять пришлось на воскресенье и страна достойно отметила 20-летие Великой Победы. Был парад, была выпущена юбилейная медаль. Л. И. Брежнев восстановил общенародный, государственный статус Праздника Победы. Президиум ВС СССР официально утвердил «Положение о почётном звании «Город – Герой». Города – Герои: Волгоград, Севастополь, Одесса награждались медалью «Золотая Звезда» и орденом Ленина. Ленинград и Киев – медалью «Золотая Звезда». Москве и Брестской крепости впервые было присвоено звание «Город – Герой» и «Крепость - Герой».
    А еще мне запомнились похороны Сталина. Был март 1953г. Мы с бабушкой стояли во дворе вместе с другими соседями. Возле ворот госпиталя тоже были люди. На дороге остановились машины, на путях – паровозы, на рейде – катера и ялики. Минута молчания. Все застыло в каком-то оцепенении. Стояла звенящая тишина. Казалось, время остановилось. И вдруг – лавина звуков! Обвал! Все загудело. Все, что только могло... Сигналы машин, гудки паровозов, сирены, ревуны кораблей и катеров, все слилось в сплошной гул, устремилось вверх, как бы обтекая низкий, мощный, глубокий стержневой звук гудка Севморзавода. По коже ползли мурашки. Возникло какое-то всеобщее чувство непоправимого всенародного горя, беды, тревожной неизвестности. Все думали про себя, бормотали вслух как молитву: «Только бы не было войны». Слишком свежи еще были раны, нанесенные ею. И все плакали. И я плакал. Став взрослым, я узнал, что плакали не только от горя, но и от радости тоже. Но все, кто меня окружал в ту минуту, плакали. И, казалось, что плачут все люди, весь советский народ. На всей огромной территории, от Прибалтики до Дальнего Востока, нашего непобедимого бывшего государства под названием Союз Советских Социалистических Республик.
    А еще помню, за нашими домами-развалинами, ближе к железнодорожному мосту, в кустах сирени стояла ржавая платформа (станина) от зенитки. Мы, детвора, становились на нее, кто-нибудь крутил ручку, она вращалась, а мы – вместе с нею. Такая была у нас карусель.
    А на школу у меня с детства была обида. В первый класс меня повела бабушка, когда мне было шесть с половиной лет. Я уже умел бегло читать, немного считать и писать палочки. Но учительница наотрез отказалась записывать меня в свой первый класс, так как мне не было полных семи лет. Помню, как прозвенел первый звонок, и в широко распахнутые двери школы торжественно пошли дети, нарядные, радостные, с цветами. А я стоял один посреди опустевшего школьного двора, глотая слезы обиды и унижения, с отцовской планшеткой вместо портфеля и с букетом никому не нужных цветов. Потом пришёл мой отец, и сам директор привел меня в класс. Учительница посадила меня на последнюю парту. Больше тройки я не получал. За малейшую шалость меня поднимали, и я стоял до конца урока, даже если хотел в туалет. Те три года в начальной школе были для меня кошмаром. А потом все изменилось. Отец стал служить начальником финотдела в штабе ВВС ЧФ на улице Гоголя и мы получили квартиру в доме № 1 по улице Коммунистической, а я стал ходить в среднюю школу № 14. В школе, по инициативе горкома ВЛКСМ, из старшеклассников был сформирован комсомольский оперативный отряд для оказания помощи милиции, а меня назначили старшим. Мы прошли специальную подготовку. В ночное время, вместе с оперативниками из уголовного розыска ( А.Полишко, А.Гоухберг.) мы участвовали в рейдах по проверке-зачистке злачных мест, где собирались преступные элементы (воры, бандиты) и беспризорники. Это были подвалы, склепы на кладбище, пещеры на Историческом бульваре. В выходные мы работали по выявлению карманников на рынке, в магазинах и в троллейбусах. Нам было разрешено заниматься в спортивных секциях спортклуба «Динамо». И я, помимо стрельбы, стал заниматься в секции бокса. Но, в очередном рейде при задержании, мне кастетом проломили нос, и с боксом было покончено. Я стал заниматься самбо, а в дальнейшем увлекся карате.
    Помню, как ночью в октябре 1955 г. мы проснулись от далёкого взрыва. Утром узнали, что взорвался линкор «Новороссийск». В нашем доме жил старпом с линкора, Хуршудов. С его сыном, Шурой, мы учились в одной школе. В тот день мы прогуляли уроки, добрались на Корабельную сторону, вышли к госпитальной стенке. Я видел перевернутое днище корабля, все, что творилось вокруг, слышал стуки еще живых моряков внутри корпуса. Это было страшно и непонятно.
    Все это время отец не переставал разыскивать сведения о своей первой жене - Саше. Хотел найти хотя бы ее могилку. И вот, в конце 50-х (у меня уже к тому времени появилась сестра - Татьяна, 1951 г. рождения), он получил известие о том, что его Саша жива. Живет она в Москве с дочкой Нонной, которая родилась 1 августа 1941 г. Оказывается, Сашу сняли с того злополучного эшелона, на перегоне перед станцией Лозовой, так как у нее уже начинались схватки. Как она выжила и что пережила за эти военные годы - это уже другая история. Она тоже получила известие, что отец пропал без вести. Нашелся очевидец, который видел, как отец погиб, переплывая севастопольскую бухту.
    Мои родители решили, раз уж так сложилось, то отцу нужно ехать в Москву к Саше с Нонной и привезти их в Севастополь. Но Александра Фёдоровна переехать отказалась, а Нонна, студентка мединститута, приезжала к нам каждое лето. Мы побывали с ней в Голубой бухте, на 35-й батарее, где я рассказывал о тех трагических днях войны. Это было наглядно видно, так как берег был усеян костями, ржавыми деталями военной техники. Лежали там даже обломки самолета – винт с пушкой внутри, а на дне – танк без башни, обросший водорослями как скала. Ныряя, мы доставали со дна патроны, запалы, взрыватели, ржавое оружие, мотки огнепроводного немецкого шнура в белой пластиковой оболочке. Однажды я вытащил пистолет «ТТ», без обоймы, с одной стреляной гильзой в патроннике. Впоследствии, после смерти моей мамы в 1968г., через два года, отец переехал к Александре Федоровне в Москву, и они прожили вместе еще двенадцать лет.

    В 1961 г. я окончил среднюю школу № 14. Вопрос выбора профессии для меня был давно решен. Я, севастопольский пацан, родившийся в развалинах старого флотского храма на берегу моря, сын флотского офицера, с молоком матери впитывал в себя особые звуки, атмосферу флотской жизни. Время я узнавал по гудку Севморзавода и бою склянок на кораблях, а лучшей музыкой для меня была музыка корабельных сигнальных горнов. Даже сейчас я испытываю трепетно-волнующее чувство, когда слышу мелодию сигнала «Захождение». Но особенно мне нравился момент спуска флага, который проводился с заходом солнца. Одновременно, на всех кораблях, горнисты играли сигнал «Заря». Над рейдом плыла и множилась чистая, необычайно красивая мелодия. Из-за разности в расстоянии звуки, переплетаясь и догоняя друг друга, создавали неповторимо прекрасное многоголосье. И вдруг наступала полная тишина. Люди на кораблях, корабли на рейде - все замирало по команде «Смирно». Были слышны только крики чаек и плеск волн. Верхний край солнечного диска медленно исчезал в море за линией горизонта. И вдруг тишину разрывало новое, бодрое, быстрое многоголосье. Это горнисты играли «Спуск флага». И в завершение - команда «Вольно» горном, как две точки азбуки Морзе, «та-та».
    В 1962 г., успешно сдав экзамены, я поступил в Севастопольское высшее военно-морское инженерное училище (СВВМИУ), которое готовило подводников-атомщиков, и был зачислен на первый курс. Мама разделяла мою радость, а вот реакция отца была для меня непредвиденной. Он задал мне простой вопрос. «Может ли офицер стать настоящим моряком, если он не познал практически «азы» матросской, корабельной службы?». Дело в том, что в те годы существовало правило: курсант, сдавший все экзамены, должен был вначале послужить год на флоте матросом (испытательный срок), и только потом, при положительной аттестации, мог быть зачислен на первый курс. А для меня, как для сына флотского офицера и подающего надежды молодого спортсмена, сделали исключение. Дело в том, что в 14 лет отец привел меня в школу стендовой стрельбы при Военно-охотничьем обществе ЧФ, и через два года я выполнил норматив мастера спорта и был включён в сборную команду флота. Поэтому меня и зачислили на первый курс без кандидатского стажа, в спорт-роту. Но отец позвонил в училище и попросил отправить меня «на самый большой корабль и в самый низ». Так я, семнадцатилетний юноша, попал на крейсер «Слава», в шестое котельное отделение котельным машинистом, а попросту - кочегаром. Это был не тот РК «Слава», а ныне ГРК «Москва», что входит сейчас в состав ЧФ, а старый крейсер довоенной постройки, бывший «Молотов». Следом за мной пришел приказ отпускать меня на тренировки в среду, субботу и воскресенье как члена сборной флота. Меня вызвал помощник командира, капитан-лейтенант Гарамов (старший), и задал только один вопрос: «Вы на флот пришли служить или спортом заниматься?». «Служить!» – ответил я. «Ну так идите и служите!» Порвал приказ и бросил в урну. Настоящая флотская служба требует полной отдачи и я это понял, со временем. Так закончилась моя дорога в большой спорт.
    Шестое котельное отделение на корабле пользовалось дурной славой. Туда списывали злостных нарушителей воинской дисциплины. Служили на флоте уже четыре года, но после войны молодых парней не хватало, были и те, кто дослуживал пятилетний срок, поэтому парни там были значительно старше меня по возрасту, озлобленные службой, с антиофицерскими настроениями. Узнав, что я будущий офицер, они пообещали устроить мне «веселую жизнь», чтобы «служба раем не казалась» и чтобы я потом детей их «не мурыжил». Все это высказывалось мне ненормативной лексикой, благодаря чему мой словарный запас значительно пополнился. Командовал шестым КО старшина 1 статьи Блохин Николай. Он был старше всех не только по званию, но и по возрасту, служил последний год и тоже обижался на службу. Пока он служил, умерла его мать, младших сестер и братьев забрала тетка. А еще ему оторвало большой палец на ноге куском крыльчатки, при аварии турбовентилятора. Но его не комиссовали, (служить было некому), а подлечили и отправили дослуживать. Но всех этих ребят объединяла одна общая страсть. Эти взрослые парни, как малые дети, любили приключенческие истории. Как раз перед моим приходом, они вечерами дочитывали вслух книгу Даниэля Дефо «Жизнь и удивительные приключения Робинзона Крузо». Книга была сильно потрепана, в пятнах масла и мазута и, главное, в ней не хватало последних страниц. События обрывались на самом интересном месте, а все очень хотели узнать, что же дальше стало с Робинзоном. И вот, во всеобщей горестной тишине, я вдруг стал рассказывать продолжение истории. В детстве книги из серии «Мир приключений» были моими самыми любимыми, и я знал их почти наизусть. С этого момента мой авторитет среди матросов сразу вырос. Все стали заботиться обо мне, помогали осваивать специальность. А я продолжал пересказывать им книги из приключенческой серии. Командование, спохватившись, решило перевести меня из шестого котельного отделения, но вся команда дружно стала просить оставить меня на месте. Командир БЧ-5 согласился при условии, что они не будут нарушать воинскую дисциплину. С тех пор проблем с дисциплиной в шестом котельном отделении не было.
    И все же служба матросом оставила в моей памяти самые яркие воспоминания. В начале лета 1962 г. на крейсере проходили съемки фильма «Оптимистическая трагедия» по пьесе Всеволда Вишневского. В главных ролях снимались: Вячеслав Тихонов (матрос Алексей), Маргарита Володина (комиссар), Борис Андреев («Вожак» анархистов), Всеволод Санаев («Сиплый», сифилитик). Глеб Стриженов, Эраст Гарин, Всеволод Сафонов и другие кинозвёзды того времени. Фильм снимал режиссёр Самсон Самсонов.
    М. Володина играла роль большевистского комиссара, прообраз Ларисы Рейснер, которая навела революционный порядок на Балтийском флоте среди матросов анархистов. Жили актёры на корабле, в каютах, питались в кают-компании. В роли анархистов снимались специально подобранные матросы - съемочная группа лейтенанта Короткова. А мы, остальная часть команды, снимались в массовых сценах. Нам запретили бриться, ходили мы в расстегнутых бушлатах, руки в карманах, в бескозырках с надписью «Громобой» - вживались в образ. И распевали песни: «Была бы водка, а к водке глотка а к ней живот и голова….была бы водка, а к ней селедка, всё остальное трынь-трава».
    А с Вячеславом Васильевичем Тихоновым мне довелось пообщаться лично. Режиссёру для съёмок зачем-то понадобился песок и меня, ещё с одним матросом, отправили на полуторке за песком в Инкерман. С нами поехал В.Тихонов. Он отказался сесть в кабину и залез к нам в кузов. Всю дорогу смотрел по сторонам, на бухту, на корабли, расспрашивал обо всём, шутил, ругался матом, когда трясло на ухабах. Видимо тоже вживался в образ.
    А ещё я был участником парада в честь Военно-Морского Флота. Тогда, одним из элементов праздника, был «Звёздный заплыв». Нас, матросов, погрузили на десантную баржу и мы стояли на рейде, за боевыми кораблями. Под конец морского парада баржа выходила в заданную точку, напротив гостевых трибун, и мы, по команде, прыгали все в воду, выстраиваясь в плывущую колонну. На головах у нас были белые чехлы от бескозырок. В воде мы перестраивались в разные фигуры: «Звезда», «Якорь», а впереди толкали плотики с плакатами: «Слава КПСС» и «Слава ВМФ». Перед самыми трибунами хором скандировали речёвки и здравницы в честь ВМФ, партии и правительства. Хлопали по воде ладонями. Летели брызги, море становилось белым от пены. Со стороны, наверное, было красиво. Выходили мы из воды на водной станции спортклуба ЧФ, рядом с Графской пристанью, шли, шлёпая босиком в ногу, оставляя мокрые следы, в чёрных, «семейных» казённых трусах и белых чехлах, через площадь Нахимова по улице Ленина, до музея КЧФ и поворачивали на Минную стенку.
    Затем, уже будучи курсантом, мне доводилось неоднократно проходить торжественным маршем в парадной колонне училища по городскому кольцу, и даже участвовать в параде на Красной площади в Москве, в 1966г.
    Помню, как летом было организовано на крейсере купание, вместо физзарядки. Утром, после подъёма, мы выстраивались вдоль борта, у которого уже были « срублены» леера. Форма одежды: «Трусы, ботинки». Сняв ботинки, по команде: « Первая шеренга – четыре шага вперёд, марш!», делали четыре шага вперёд. А до кромки борта было три. Четвёртый шаг – в пустоту. И ты летишь « солдатиком» в воду с высоты двухэтажного дома. С этого же борта был вооружён «выстрел» со штормтрапами и канатами с мусингами. Купание обеспечивала шлюпка с гребцами и лёгководолазами, а на палубе крейсера дежурил фельдшер. Через 15 минут, по команде, мы поднимались по канатам на «выстрел» и переходили на палубу. Каждый становился возле своих ботинок. Лишних ботинок не должно было быть. Таким способом, простым и надёжным, проверялось наличие личного состава.

    А в конце практики капитан 3 ранга Садчиков, командир БЧ-5, написал мне отличную аттестацию, командир крейсера присвоил воинское звание - старшина 2 статьи. В училище я пришел уже старшиной, и тут же был назначен младшим командиром на своём курсе.
    Но на занятия мы не попали. Очередной приказ отменял год службы на флоте, и вводил месячную стажировку. И всех нас, и тех, кто уже отслужил год, и тех, кто только поступил, отправили снова на корабли, на морскую практику. Так я попал на крейсер «Михаил Кутузов», (68-бис пр.) в команду БЧ-2, в башню главного калибра. В октябре 1962 г. мы срочно, по «авралу», загрузили боезапас и вышли в открытое море. Для меня это было тяжёлым, в буквальном смысле слова, испытанием. Снаряд главного калибра весил 96 кг. На следующий день я не чувствовал ни рук, ни ног, болела спина. Только потом мы узнали, что шли курсом на Кубу. Случился, так называемый, «Карибский кризис». А мы были участниками операции «Анадырь». До Кубы мы не дошли, всё решилось мирным путём. На обратном пути зашли в Болгарию, стали на рейде г. Варна. На берег схода не было, но зато вместо чёрного хлеба на « бачках» был белый. В пекарнях Варны тогда не выпекали чёрный хлеб.
    Зная, что я буду служить на атомных подводных лодках, я стал всерьез задумываться о создании семьи. И, будучи на третьем курсе, женился на севастопольской девушке Наташе. Через год у нас родилась дочь Ирина. В 1968 г. после окончания училища я получил назначение на Тихоокеанский флот. На Дальний Восток поехал сразу с семьей, с женой и маленькой дочкой. Там родилась у нас вторая дочь - Оксана.
    В 1978 г. я вернулся на Черноморский флот, в чине капитана 3 ранга. В 1980 г. мне предложили должность преподавателя в ЧВВМУ им. П.С.Нахимова и я прибыл представляться начальнику факультета. Это был капитан 1 ранга Гарамов (старший). Он опять задал мне только один вопрос: «Почему вы с бородой?». Дело в том, что в период службы на ТОФ-е, я отморозил себе нижнюю часть лица и мне было рекомендовано врачами ношение бороды с косметической целью, о чём имелась медицинская справка. У меня была небольшая, «шкиперская» бородка, но Гарамов и слушать ничего не стал. « Или приходите завтра без бороды, или… до свидания». Так, ещё не начавшись, закончилась для меня карьера преподавателя.
    Затем я служил на различных должностях в частях обеспечения флота ядерным оружием. В 1986 г. был назначен командиром вновь строящегося объекта № 95. Сейчас уже можно об этом рассказывать. Тогда весь ядерный арсенал ЧФ хранился в Балаклаве, в специально оборудованном глубоко в скале подземном комплексе-хранилище, (объект 820), рядом с секретным подземным заводом по ремонту подводных лодок, (объект 825). Но, как известно, « нельзя хранить все яйца в одной корзине», поэтому было принято решение построить подобный секретный объект в другом месте. Так, далеко в горах, военные строители возводили секретную военную базу, (объект 95). В мою задачу входило выявить оставленные недоделки и ввести объект в эксплуатацию. Это был современный (по тому времени) военный городок. Помимо подземного комплекса, он имел свой автопарк с отлично оборудованными боксами, АЗС, штаб, современный центр радиосвязи, казарму, с камбузом и столовой. 2-х этажное общежитие для малосемейных, 75-квартирный пятиэтажный дом для офицеров и их семей, автономный источник водоснабжения (скважина + родник). Две котельные и отличные очистные сооружения. Все стоки проходили многоступенчатую очистку и обрабатывались специальными бактериями. (Биологическая очистка.) Вода на выходе была пригодна даже для питья! К сожалению, современной Украине это все оказалось не нужным. После того, как Черноморский флот забрал своё вооружение, военный городок разграбили и разрушили, как в прочем и объекты 820 и 825 в Балаклаве.
    В 1988г. мне было поручено подобрать специалистов и организовать, в кратчайшие сроки, изучение и освоение новейшей компьютерной техники. В те годы СССР и США довольно успешно вели переговоры по ядерному разоружению. Президент СССР Михаил Горбачёв в уходящем 1987г. даже обратился с новогодним поздравлением к американскому народу, а президент США Рональд Рейган - к советскому. Но американская сторона отказалась от выполнения решений, принятых в ходе советско-американской встречи на высшем уровне в декабре 1987 г. по крылатым ракетам морского базирования, поскольку, по мнению американской стороны, в то время отсутствовало сколько-нибудь эффективное средство контроля над этим типом вооружения.
    Институтом атомной энергии имени И.В. Курчатова была разработана такая специальная аппаратура. А нам предстояло изучить, испытать и принять на вооружение это средство специального технического контроля (СТК). На совместном советско-американском эксперименте, который проводился в июле 1989 г. на Черном море в Ялте, мы показали американцам наш комплекс СТК в действии. Причем наш комплекс СТК действовал дистанционно, обнаруживая ракету с ЯБГ на значительном расстоянии, а американцы представили только контактные СТК. Результаты советско-американского эксперимента показали, что предложенные советскими и американскими учеными методы и аппаратура могут быть эффективно использованы для создания надёжной системы контроля ядерного оружия морского базирования. Это была техническая составляющая программы дальнейшего ядерного разоружения.

    Случались за мою 29-ти летнюю службу и курьёзные моменты. Или, как сейчас говорят, «приколы». После аварии на Чернобыльской АЭС, высшее военное руководство страны озаботилось вопросом хранения и эксплуатации ядерных боеголовок (ЯБГ). В конце лета 1986 г. на флот прибыла представительная комиссия для комплексной проверки наших спецчастей. На завершающем этапе, проводилось зачётное учение по ликвидации последствий аварии при транспортировке ЯБГ. По легенде учения, колонна спецмашин, перевозящих ЯБГ, подверглась нападению РДГ противника. Одна из боеголовок получила высшую степень аварийности и, после локализации последствий аварии, подлежала уничтожению путём подрыва, (фактически). В роли аварийной ЯБГ «выступала» практическая ядерная боеголовка для крылатой ракеты (списанная). Практическая ЯБГ от боевой отличается только тем, что не имеет ядерного заряда, внутри муляж. Учение проводилось на дороге Симферополь – Феодосия, а уничтожение ЯБГ на полигоне ЧФ (Чауда). Боеголовка была опущена автокраном в специально вырытый котлован и подготовлена к уничтожению накладными зарядами ВВ. Детонаторы не вставлялись, были только проложены магистральные провода (2-а км.) к подрывной машинке у НП, где, в специально построенном «скворечнике», находились высшие советские и партийные руководители Крыма, командование Черноморского флота, журналисты и фотокорреспонденты. После доклада о завершении подготовительных работ, я, как начальник специальной аварийной команды, получил «Добро» перейти к завершающему этапу. Высадил из «УАЗ»-а водителя-матроса, и поехал к месту подрыва. Снарядил заряды электродетонаторами и подсоединил к магистральным проводам. На другом конце, у подрывной машинки стоял «мой» часовой, ручка от неё была у меня в кармане, но всё равно ощущалось какое-то тревожно-беспокойное напряжение, обострённое чувством опасности. Вернулся, подсоединил провода к машинке, вставил ручку, покрутил. Загорелась красная лампочка. Доложил; «Готов произвести уничтожение изделия путем подрыва!». По команде «Огонь!» нажал большую чёрную кнопку. И … тишина! Для меня время как бы остановилось. В голове с не мысленной скоростью проносились варианты возможных причин отказа. Краем глаза успеваю заметить, как головы сидящих в «скворечнике» начинают поворачиваться в мою сторону. И тут к..а..а..к рванёт! В начале, далеко впереди взметнулся огромный, чёрно-серый с красным внизу, столб дыма, земли и пыли. Резко, довольно ощутимо, вздрогнула под ногами земля. Потом докатился грохот взрыва. Начальство так ничего и не поняло. А всё дело было в том, что когда офицер из моей команды (ст. лейтенант Борщ) получал на флотских складах ВВ и СВ, ему выдали электродетонаторы не мгновенного действия, а с замедлением 1.2 сек. Для решения нашей конкретной задачи, это не имело принципиального значения, но стоило мне волнительных мгновений, слишком велика была степень ответственности.
    А ещё был «прикол», когда мне случайно удалось «ликвидировать» разведовательно-диверсионную группу спецподразделения «Альфа». В середине 80-х на флоте проводилось учение по защите от РДГ и ПДСС вероятного противника. «Противником» была специально подготовленная РДГ «Альфа» ГРУ Генерального штаба. Группе нужно было проникнуть на важный охраняемый объект и вывести его из строя (условно). Любым способом. С воздуха, с суши, из-под воды.
    Часть, в которой я тогда служил в Балаклаве, была поднята ночью по тревоге. Были приняты дополнительные меры по усилению охраны территории и периметра, въезды и выезды заблокированы бронетехникой. Сформированы боевые мобильные группы. Одна из таких групп, по главе со мной, должна была контролировать обстановку с наружной стороны периметра, за территорией части. В моём распоряжении были два бойца с автоматами (патроны холостые), радист с радиостанцией Р-105 и автомобиль «ЗИЛ-131» с водителем. Я выбрал господствующую высотку, с которой просматривалась наиболее уязвимая часть периметра части, распределил сектора наблюдения и мы затаились в засаде. Ночью всё очень хорошо слышно, а наблюдение мы вели с помощью ПНВ. В районе базы подводников, над Балаклавской бухтой, то и дело взлетали осветительные ракеты, доносился шум моторов. У нас было всё спокойно. Светало. Ждали зелёную ракету – конец учения. Стало уже совсем светло, когда на дорогу через виноградники, со стороны Балаклавы вышла группа людей. Дорога вела в с. Оборонное и проходила у подножья нашей высотки. В бинокль было хорошо видно, что это молодые парни в спортивной одежде и с ними одна девушка. Как потом оказалось, переодетый парень в парике. Они старательно пытались идти не в ногу, но что-то неуловимое выдавало в них военнослужащих. Или матросы в «самоволке», или флотские спортсмены на сборах. Решил проверить. Проинструктировал бойцов, доложил в часть. Рассчитал, когда в каком месте дороги их перехватить. Дал команду водителю: «Заводи». Услышав шум двигателя, они увидели военную машину, выезжающую из кустов. Группу как будто током ударило, на мгновение все замерли. Но ступор длился не дольше секунды. Старший дал команду, и все перешли на бег трусцой, пытаясь проскочить предполагаемую точку встречи. В этом была их первая ошибка. Этим они себя выдали. «ЗИЛ» увеличил скорость и выехал в «лоб», на встречу «спортсменам». К этому моменту я уже принял решение на «уничтожение» всей группы. Брать их всех в плен – нереально. Слишком уж крутые ребята, возможно с оружием. Вызывать подкрепление – не успею. И тут они допустили вторую ошибку. Уступая дорогу машине, все кучно перешли на левую сторону дороги. Мои бойцы с автоматами быстро, с двух сторон окружили группу, стреляя в воздух, а я дал вверх, поверх голов, красную ракету, что означало: «Открыл огонь на поражение» и объявил голосом, что они уничтожены (условно). И в следующую минуту мы увидели зелёную ракету и радист доложил: «Отбой учению». Но я успел сделать отметку в специальном удостоверении у старшего группы, поставил дату и время. Как потом оказалось, они уходили, в с. Оборонное, где у них была временная стоянка, схрон. Ночью они проникли на береговую базу подводников, ухитрились заминировать штаб. А на подводную лодку, стоящую у пирса, «девушка» передала посылку командиру, от земляков. Развернув её в кают-компании, командир с офицерами увидели обыкновенный кирпич, с надписью: «МИНА». В итоге свою задачу группа «Альфа» выполнила, но при отходе была нами обнаружена и уничтожена (условно).
    Развал СССР, ликвидация ядерного оружия на территории Украины, всеобщая флотская разруха не могли не сказаться на вверенном мне подразделении. В конце 1991 г. я подал в отставку. Последующим моим шагом было письменное обращение к Верховному главнокомандующему, президенту России Б. Н. Ельцину, в котором доложил о бедственном состоянии вверенной мне службы СТК Черноморского флота. В ответном письме мне сообщили, что руководство ВМФ разделяет мою озабоченность, но так как силы и средства СТК входят не только в состав ЧФ, но и «…являются принадлежностью стратегических сил сдерживания, как орган контроля ОВС СНГ…», то в связи со сложностью исторического момента кардинальных мер предпринять не может. Однако определённые меры реагирования всё же были приняты, службу СТК Черноморского флота удалось сохранить. На этом завершилась моя карьера морского офицера.

    Виктор Медведев Ветеран ВМФ СССР




    Памяти моего отца, Медведева Александра Павловича
    Участника обороны и освобождения Севастополя, 1941 – 1944гг.


    Все последующие годы я продолжал собирать материалы о последних днях обороны и судьба преподнесла мне неожиданный подарок. В сборнике « Севастополь. Историческая повесть 1941 – 1945 гг.», среди документов государственного архива г. Севастополя, оказались «Воспоминания участника обороны Севастополя И. А. Бажанова об эвакуации из осаждённого Севастополя группы работников ВВС 2 июля 1942г.», где он, как очевидец, описывает историю с гидросамолётом, которая почти полностью совпала с моими детскими воспоминаниями по рассказам отца.
    Теперь можно более достоверно, сопоставляя факты из других источников, в деталях представить, как было всё на самом деле. Самолёт был весь изрешечён пулемётными очередями, а Бажанов пишет, что в самолёте « не было убитых и раненых», и что за ними прилетел самолёт « ГСТ» с «большой земли» по приказу командующего, а мне помнится, отец говорил что, они взлетели на отремонтированном ими самолёте. Но это не суть важно. Возможно в то время, а воспоминания писались в 1945 г., нельзя было писать всю правду, возможно они его ремонтировали уже после прилёта – главное то, что Бажанов приводит фамилии, и среди них фамилия моего отца. Не могу их не назвать, ведь они все были герои. «…Среди эвакуированных были: майор Пустыльников, ст. технический лейтенант Степанченко, ст. лейтенант Медведев, капитан Половинко, капитан Крутько, капитан Лянев, ст. лейтенант Федоров и другие. Были с нами и девушки, работники санчасти: Нина Легенченко, Фира Гольберг, Рива Кейфман, Дуся…». Командир экипажа – капитан Малахов, второй пилот – ст. лейтенант Ковалёв. При посадке в самолёт оказалось 32 человека, «… для « ГСТ» это большой перегруз», но остаться, значило погибнуть, и капитан Малахов решил взять всех. Вначале летели курсом на Геленджик, уходя подальше от берега, на высоте 1200 м. Стартовали в 0 часов 45 минут. Полётное время не более 1 часа 50 минут. После часа полёта отказал один двигатель, и «…самолёт резко начал снижаться. В море был приличный накат 4 – 5 баллов. Посадить самолёт в открытом море при таком накате – вещь совершенно невозможная». Но второму пилоту всё же удалось посадить машину на гребни волн. «Упали мы в море примерно около 2-х часов ночи на траверзе Феодосия – Синоп, посредине Чёрного моря». Бажанов описывает состояние людей, которые «… 5 суток почти ничего не ели и очень мало пили воды» и оказались снова на краю гибели, так как место их падения было вдали от морских коммуникаций и «…надежды на случайную встречу с кораблём не было никакой». Но «…никто не хныкал, не слышно было нытья». А на рассвете их стали бомбить и расстреливать «Хейнкели», и «…стрелки открыли по ним огонь из 2–х.« ШКАС»-ов… Несколько пуль попало в фюзеляж, сделав пробоины, и в самолёт стала просачиваться вода. Мы начали задраивать пробоины отстрелянными гильзами, обмотав их бинтами». Подул ветер, самолёт стал дрейфовать в сторону Турции. У них появилась надежда на спасение, «…от Синопа мы находились на расстоянии примерно 90 миль. Но вскоре ветер повернул в обратную сторону, и нас понесло опять на берега Крыма». «…Нас продолжали бомбить и обстреливать. Всего мы болтались в море 33 часа, на нас сбросили 19 бомб, много раз обстреливали. Всякая надежда на спасение была потеряна, однако и теперь духом никто не пал». Они решили в плен не сдаваться, «…начали подсчитывать патроны, хватит ли на всех. Девушки …просили не забыть и их, так как своего личного оружия они не имели».
    По счастливой случайности они были спасены нашим тральщиком «Щит», (командир капитан-лейтенант Гернгросс), который шёл в Севастополь. К берегу, уже занятому немцами, пробиться он не смог, получил повреждение машины и ушёл далеко в море для её ремонта, дрейфовал, борясь за живучесть и наткнулся на наш самолёт. В темноте принял его за немецкий торпедоносец, совершивший аварийную посадку и собирался атаковать. Но в последний момент разобрались. И «…4 июля, ночью мы пришли в Новороссийск».
    Воспоминания подписал пропагандист политотдела Констанской ВМБ старший лейтенант
    И. А. Бажанов.
    Государственный архив г. Севастополя ф. Р – 539, оп.1, д.170, л.36 – 37. 1945г.

    Таким образом, мои детские воспоминания неожиданно получили документальное подтверждение. И все же где-то, в глубине души, тлело щемящее чувство горечи и обиды за наших отцов и дедов. Думаю, что не только я, но и не одно поколение севастопольцев, задавалось вопросом: «Неужели нельзя было организовать эвакуацию, избежать массовой гибели и позорного плена десятков тысяч героических защитников нашего города?»Тогда, в последние дни обороны, прижатые к морю люди, бойцы и командиры, гражданские жители тщетно ожидали «эскадру», как единственную надежду на спасение. Отчаявшись, многие стрелялись. Пытались спастись на самодельных плотах, досках, уплывали в море, тонули. Всего, катерами, самолётами и подводными лодками с 1 по 10 июля, удалось вывести на Кавказ часть раненых и, с разрешения Ставки, в ночь на 1 июля, командование СОР, партактив и руководство города. Всего 1726 человек. Руководить обороной был оставлен генерал-майор П. Г. Новиков, его помощником по морским вопросам (организация эвакуации) – капитан 3 ранга Ильичёв. Осталось 78 230 бойцов и командиров, не считая гражданских. Большинство из них были ранены. Они все попали в плен или погибли с оружием в руках.
    Почему же так случилось? Ведь те же военноначальники: Петров, Октябрьский, командующий ООР-ом Жуков Г. В., более чем успешно провели эвакуацию защитников Одессы с 1 по 15 октября 1941г. Было вывезено: 86 000 в/служащих с вооружением, 5941 раненый, 570 орудий, 938 автомашин, 34 танка, 22 самолета, и 15 000 гражданского населения. Только в последнюю ночь, за десять часов, «под носом» у немцев, были эвакуированы с занимаемых позиций четыре дивизии с тяжелым вооружением, (38 000 чел.). После разгрома Крымского фронта в мае 1942г., Октябрьский, стянув, для эвакуации трёх армий, из ближайших баз все катера, тральщики, буксиры, баржи, баркасы, вывез из Керчи на Тамань с 15 по 20 мая более 130 000 человек (42324 раненых, 14 000 гражданских), самолёты, «Катюши», орудия, а/машины и 838т. грузов. В условиях яростного противодействия немцев, используя для прикрытия флотскую авиацию с кавказских аэродромов. Указания Ставки ВГК были выполнены. Военные выполняют приказы. Без приказа эвакуация невозможна.
    Тогда, весной 1942 года, положение на фронтах было критическим. Поражение под Ржевом и Вязьмой, разгром наших войск под Харьковым, беспрепятственное наступление вермахта на Сталинград и Северный Кавказ. Чтобы осознать весь трагизм сложившейся ситуации, когда судьба нашего народа «висела на волоске», достаточно вдумчиво прочитать приказ НКО № 227, известный как «Ни шагу назад!». Сильнейший документ по глубине патриотического наполнения, по степени эмоционального накала. Нужно было любой ценой выиграть время, задержать наступление немцев, не дать врагу захватить Баку и Грозный (нефть). Здесь, в Севастополе, «перемалывались» части вермахта, решалась судьба Сталинграда. Закладывались основы Великого Перелома во второй Мировой войне.
    Сейчас, когда доступны материалы из наших и немецких архивов, можно сравнить потери
    в последние дни обороны, наши, в 1942г. и немецкие, в 1944г., а также вопросы эвакуации. Понятно, что вопрос о нашей эвакуации заблаговременно даже не рассматривался. Более того, в директиве Военного Совета Северо-Кавказского фронта от 28 мая 1942г. №00201/оп было категорически сказано: «1. Предупредить весь командный, красноармейский и краснофлотский состав, что Севастополь должен быть удержан любой ценой. Переправы на кавказский берег не будет…3. В борьбе против паникеров и трусов не останавливаться перед самыми решительными мерами».
    Ещё за 5-ть дней до начала третьего наступления (2-6 июня), немцы начали массированную авиационную и огневую подготовку, ведя методический, корректируемый артиллерийский огонь. В эти дни самолёты люфтваффе сделали вылетов больше, чем за весь предшествующий 7-ми месячный период обороны (3069 с/в), сбросили на город 2264 тонны бомб. А на рассвете, 7 июня 1942г. немцы перешли в наступление по всему фронту севастопольского оборонительного района, периодически меняя направление главного удара, пытаясь ввести в заблуждение наше командование. Завязались кровавые бои, часто переходящие в рукопашные схватки. Сражались за каждую пядь земли, за каждый ДОТ, за каждый окоп. Рубежи обороны по несколько раз переходили «из рук в руки».
    После 5-ти дней интенсивных, изнуряющих боёв немецкое наступление стало выдыхаться. Немцы совершили 1070 боевых вылетов, сбросили 1000 тонн бомб, потеряли убитыми и ранеными 10 300 чел. В отдельных подразделениях потери были до 60%. В одной роте, к вечеру, осталось только 8 солдат и 1 офицер. Критическая обстановка складывалась с боеприпасами. По признанию самого Рихтгофена (командир 8-ого авиационного корпуса люфтваффе), бомб у него осталось всего на полтора дня интенсивной бомбардировки. Не лучше было положение и с авиабензином. Как писал Манштейн (командующий 11-й армией вермахта в Крыму): «…судьба наступления в эти дни, казалось, висела на волоске».
    12 июня командование СОР получила приветственную телеграмму от Верховного Главнокомандующего И. В. Сталина: «… Самоотверженная борьба севастопольцев служит примером героизма для всей Красной Армии и советского народа. Уверен, что славные защитники Севастополя с честью выполнят свой долг перед Родиной». Ничто не предвещало беды.
    Мог ли в той обстановке командующий СОР Ф.С. Октябрьский поднимать вопрос о планировании эвакуации войск? И не до составления планов тогда было. А для подготовки такой масштабной операции было нужно ещё и время. Уже после войны главком ВМФ Н. Г. Кузнецов писал, что до последнего момента была уверенность, что Севастополь удастся удержать. «…В таком грандиозном сражении, которое происходило за Севастополь, никто не мог предусмотреть, когда возникнет критическое положение. Приказ Ставки, весь ход военной обстановки тех дней на фронтах, требовали драться в Севастополе до последней возможности, а не думать об эвакуации. Иначе Севастополь не сыграл бы своей большой роли в борьбе за Кавказ и косвенно, за Сталинград. Армия Манштейна не понесла бы таких потерь и была бы переброшена раньше на новое важное направление. Когда немцы придвинулись к последним рубежам севастопольцев на м. Херсонес, и всё водное пространство стало простреливаться, посылать туда транспорты или боевые корабли стало невозможно…. И меньше всего следует упрекать в непредусмотрительности местное командование, которому была дана директива драться до последней возможности, …в обстановке напряженных боёв они не могли заниматься разработкой плана эвакуации. Всё их внимание было сосредоточено на отражении атак противника». И далее «…никакая другая инстанция не должна была заботиться о защитниках Севастополя так, как Главный морской штаб под руководством наркома, … ничто не освобождает от ответственности нас, флотских руководителей в Москве».
    К 20 июня немцы сбросили на город более 15 000 тонн авиабомб, исчерпав все свои запасы. Вместо бомб с самолётов стали сбрасывать рельсы, бочки, паровозные колёса. Штурм мог бы захлебнуться. Но немцы получили подкрепление (3-и полка пехоты и 46-ую дивизию с Керченского полуострова) и успели подвести 6 000 тонн бомб, захваченных ими на складах разгромленного в конце мая Крымского фронта. Перевес сил оказался на стороне врага. В ночь с 28 на 29 июня фашисты скрытно переправились на южный берег Севастопольской бухты силами 2-х дивизий (22-я и 24-я ПД) и оказались в тылу наших войск. Наступление немцев с фронта не ослабевало. Оборона внешних рубежей потеряла всякий смысл. В уличные бои немцы не вступали, действовали артиллерия и авиация. Сбрасывали листовки, мелкие зажигательные и тяжелые фугасные бомбы, методично разрушая горящий город. Позднее, Манштейн напишет: «В целом, во 2-й Мировой войне немцы никогда не достигали такого массированного применения артиллерии, как в наступлении на Севастополь». 29 июня в 22 ч. Командование СОР и Приморской армии перешло на 35 ББ. Туда же, с боями, стали отходить и наши части.
    А возможна ли была эвакуация, в принципе, в условиях блокады с моря и с воздуха, под непрерывным артобстрелом и бомбоштурмовыми ударами? При полном господстве в воздухе вражеской авиации. Радиус действия нашей авиации с аэродромов Кавказа и Кубани не позволял использовать её для прикрытия с воздуха. В последующие пять суток 450-500 самолётов, (8-й воздушный корпус генерала фон Рихтгофена), бесперерывно, днем и ночью, бомбили город. В воздухе находились, сменяя друг друга, одновременно 30-60 вражеских самолетов. Грузиться на катера можно было только ночью, а летние ночи короткие, но немцы бомбили и ночью, применяя осветительные авиабомбы. Огромная масса людей (более 80 тыс.) скопилась на узкой полоске (900-500 м.), необорудованного достаточным количеством причалов побережья, у 35 ББ и м. Херсонес. Были там и гражданские жители города, в надежде на плановую (по слухам) эвакуацию. Немцы, с Константиновского равелина, с другого берега Севастопольской бухты, прожектором освещали взлетно-посадочную полосу херсонесского аэродрома. Практически, каждая бомба, каждый снаряд находил свою жертву. Была невыносимая летняя жара. В воздухе стоял стойкий трупный запах человеческой плоти. Роились полчища мух. Еды практически не было. Но больше всего люди страдали от жажды. Многие пытались пить морскую воду, их тут же рвало. Спасались тем, что пили собственную мочу (у кого она была), процеживая её через тряпки. Немецкая артиллерия простреливала всё водное пространство, подход судов был невозможен. Время для эвакуации было безвозвратно упущено. Это понимали и в Ставке ВГК и в штабе Северо-Кавказского фронта, но делали всё, что было реально возможно в той сложной, критической ситуации.
    Директиву Буденного связисты 35 ББ получили в 22 ч. 30 мин. 30 июня. «1. По приказанию Ставки Октябрьскому, Кулакову срочно отбыть в Новороссийск для организации вывоза из Севастополя раненых, войск, ценностей. 2. Командующим СОР остаётся генерал-майор Петров. В помощь ему выделить командира базы посадки на правах помощника с морским штабом. 3. Генерал-майору Петрову немедленно разработать план последовательного отвода к местам погрузки раненых и частей, выделенных для переброски в первую очередь. Остаткам войск вести упорную оборону, от которой зависит успех вывоза. 4. Всё, что не может быть вывезенным, подлежит безусловному уничтожению. 5. ВВС СОР действуют до предела возможности, после чего перелетают на кавказские аэродромы». Но пока шифровку обрабатывали и искали генерала Петрова, он, со своим штабом, уже был в море, на пл Щ-209. Петров пытался застрелиться. Окружающие не дали, отобрали пистолет. Одновременно, штаб ЧФ в Новороссийске (контр-адмирал Елисеев) получил указание: «1. Все находящиеся в строю катера МО, подводные лодки, сторожевые катера и быстроходные тральщики последовательно отправлять в Севастополь для вывоза раненых, бойцов и документов. 2. До прибытия в Новороссийск Октябрьского, организация возлагается на Вас. 3. Попутными рейсами завозить боезапас, необходимый защитникам для прикрытия вывоза. Отправку пополнения прекратить. 4. На всё время операции по вывозу, ВВС ЧФ максимально усилить удары по аэродромам противника и порту Ялта, с которых действуют блокадные силы». 1 июля в 23 ч. 45 мин. на 35 ББ получили телеграмму из Новороссийска: «…Держите батарею и Херсонес. Буду присылать корабли. Октябрьский». Затем связисты уничтожили шифры, коды и аппаратуру. Связь с Кавказом была утрачена. Наши части, оказавшись в полной блокаде, прижатые немцами к морю, заняв круговую оборону, из последних сил отражая атаки, ценою больших потерь. В 00ч. 35 мин. 2 июля, по приказу командования, расстреляв последние снаряды, взорвана 1-ая башня 35 ББ, в 1ч. 10 мин. взорвана 2-ая башня 35 ББ. Люди ждали прихода кораблей, как последнюю надежду на спасение.
    Сыграли негативную роль и погодные условия. Так, из 12-ти самолётов ВВС ЧФ, вылетевших с Кавказа в ночь с 1 на 2 июля, 10-ть МБР (отец называл их «амбарчики»), не смогли приводниться. Был большой накат. Самолёты подлетели к аэродрому, в режиме полной светомаскировки, но условного сигнала на посадку не было, (дежурный по аэродрому был тяжело ранен очередным разрывом снаряда), и самолёты повернули обратно. В последний момент, командир 12-й авиабазы майор В. И. Пустыльник, дал, на секунду, луч прожектора в зенит, в сторону улетающих самолётов. Двум удалось сесть в Камышовой бухте при свете луны, почти вслепую, «под носом» у немцев. Двухмоторный транспортный самолёт «Чайка», (командир капитан Наумов), взял 40 человек, ГСТ-9 «Каталина», (командир капитан Малахов) - 32 человека, из них 16-ть раненых и медработники во главе с главвоенврачём 2 ранга Корнеевым, и военнослужащие 12-й авиабазы ВВС ЧФ. В этом самолёте был и мой отец.
    Необходимо также учитывать минную опасность, высокую плотность минных заграждений, наших и немецких. Найти проход даже в наших минных полях, в условиях полного затемнения, ночью, в непогоду, при волнении моря или в тумане, было совсем не просто. Минирование началось ещё с 23 июня 1941г. На 21 июля было выставлено 7300 мин и 1378 минных защитников. А с 20 июля штаб ЧФ категорически запретил плавание судов в районах Севастополя, Керчи, Новороссийска, Туапсе и Батуми без военного лоцмана. Были реальные потери, гибли наши корабли, даже при проводке лоцманом.
    А в районе Ялты и Фороса наши корабли попадали в зону боевых действий итальянских торпедных катеров (группа Моккагата). В финале, именно итальянцы 9 июля проводили «зачистку» казематов 35 ББ и пленение её последних защитников. Есть версия, что им помог изнутри находящийся среди наших бойцов агент абвера КГ-15 (Сергей Таров).
    4 июля, Будённый, по указанию Ставки ВГК, дал телеграмму Военному Совету ЧФ: «На побережье СОР есть ещё много отдельных групп бойцов и командиров, продолжающих оказывать сопротивление врагу. Необходимо принять все меры для их эвакуации, посылая мелкие суда и морские самолёты. Мотивировка моряков и летчиков невозможности подхода к берегу из-за волн, неверная, можно подбирать людей, не подходя к берегу, принимать их на борт в 500 – 1000 м. от берега».
    Но немцы уже перекрыли все подходы к побережью с суши, с воздуха и с моря. Вышедшие 2 июля тральщики №15 и №16, сторожевые катера №015, №052, №078, подводные лодки Д-4 и Щ-215 до Севастополя не дошли. Атакованные самолётами и торпедными катерами, получив повреждения, были вынуждены вернуться на Кавказ. Два катера СКА-014 и СКА-0105, в районе м.Сарыч обнаружили наш катер СКА-029, который несколько часов отбивался от самолётов противника. Из 21 члена экипажа катера 12 были убиты и 5 человек ранены, но продолжали бой. С повреждённого СКА-209 сняли раненых и на буксире привели катер в Новороссийск. И таких эпизодов было множество.
    Все попытки прорваться в горы к партизанам успеха не имели. До 12 июля, наши бойцы, группами и в одиночку, полуживые от жажды и голода, от ран и усталости, практически голыми руками, прикладами, ножами, камнями сражались с врагами, предпочитая умереть в бою.
    Ситуация усугублялась также активной работой немецкой агентуры. Сплошной линии фронта не было уже с 29 июня, когда гитлеровцы ночью, с помощью спецназа, обеспечившего внезапность (сняли наше передовое охранение), скрытно переправились на южную сторону Севастопольской бухты и атаковали с тыла нашу оборону. Переодетые в гражданскую одежду или красноармейскую форму немецкие агенты, свободно и безукоризненно владеющие русским языком (бывшие эмигранты, обрусевшие немцы, перебежчики), прошедшие специальную подготовку в полку особого назначения «Бранденбург», (создан в 1939г., как спецназ немецкой военной разведки «Абвер», для проведения диверсий, захвата штабов, мостов, вокзалов, узлов связи, саботажа, террора, восстаний, уничтожения высшего комсостава, взятия «языков», дезинформации и разложения противника в тылу), из 6-й роты 2-ого батальона этого полка, вместе с отступающими частями и населением отошли в район 35 ББ и м. Херсонес. Немцы зная, что в дни обороны пополнение было, в основном, из бойцов, мобилизованных на Кавказе, дополнительно использовали специальную РДГ абвера «Тамара», сформированную из числа грузинских эмигрантов, знающих грузинский и другие языки Кавказа. Вражеские агенты, втираясь в доверие, сеяли панику, пораженческие настроения, неприязнь к командованию, призывали стрелять в спину командирам и комиссарам, переходить к немцам, гарантируя жизнь и паёк. Их выявляли по разговорам, по сытым лицам, по чистому белью и убивали на месте. Но видимо не всегда. До сего времени не ясно, кто подавал сигналы с разных мест побережья фонариком, азбукой «Морзе», семафорил без подписи, внося путаницу, сбивая с толку командиров катеров, подходящих к берегу в условиях полного затемнения, в поисках мест погрузки раненых и оставшихся бойцов.

    Как же сложилась ситуация у немцев 8-12 мая 1944г.? Командование 17-й армии, заблаговременно, ещё с ноября 1943г., разработало варианты возможной эвакуации войск, по морю и по воздуху. В соответствии с планами эвакуации: «Рутербоот»-(гребная лодка), «Глейтербоот»-(глиссер) и Адлер-(орёл), в бухтах Стрелецкой, Круглой (Омега),
    Камышевой, Казачьей и в районе м. Херсонес были оборудованы 56 причалов. Имелось достаточное количество мотоботов, БДБ, и катеров. В портах Румынии были наготове около 190 румынских и немецких транспортов, гражданских и военных. Была их немецкая практичность, организация и хвалёный немецкий порядок. Было чётко расписано – когда, где, с какого причала, какая воинская часть и на какой мотобот, баржу или катер должна грузиться. Крупные суда должны были ждать в открытом море, вне досягаемости нашей артиллерии. Но Гитлер требовал «…не отходить, удерживать каждую траншею, каждую воронку, каждый окоп…», и разрешил эвакуацию только 9 мая, когда наши части уже взяли Сапун-гору и вошли в город.
    Время для эвакуации было упущено. Получилась такая же «человеческая мясорубка». Только наши дрались до последнего, практически голыми руками, без пищи и без воды, почти две недели, а немцы, имея оружие и боеприпасы в избытке, сдались, как только стало понятно, что эвакуация срывается. Только эсэсовцы, прикрывавшие эвакуацию на м. Херсонес, (около 750 чел.), оказали яростное сопротивление, пытались уйти в море на плотах и надувных лодках, и были уничтожены.
    Становится очевидным, что без надёжного, эффективного прикрытия с воздуха, организовать эвакуацию, в тех конкретных условиях активного огневого противодействия, блокирования с воздуха и моря, было практически нереально. В 1944г. немцы лишились крымских аэродромов так же, как и наши в 1941-м. Под ударами наших войск царила паника, хаос и полная неразбериха. По свидетельству бывшего НШ ВМС Германии на Черном море Г. Конради «…в ночь на 11 мая на причалах началась паника. Места на судах брались с боем. Суда вынуждены были отваливать, не закончив погрузки, т. к. в противном случае они могли затонуть…». Командование 17-й армии эвакуировалось в первую очередь, оставив свои войска, тем не менее, армия подала в суд на ВМС Германии, обвинив их в трагедии 17-й армии. Командующий группы армий «Южная Украина» генерал Шернер писал военному прокурору Германии, что он «…лично убежден в том, что флот оказался не в состоянии организовать вывоз последних войск, многие суда проявили полную неспособность к действиям, многие суда вернулись порожняком». Флот, в свою очередь, ссылался на «… большие потери перевозочных средств, вследствие торпедных атак, артобстрелов и авиаударов противника …».
    В итоге только на суше, в районе 35 ББ и м. Херсонес немцы потеряли убитыми более 20 000 чел., и 24 361 чел. взяты в плен. Погибло в море около 8100 немцев. Число без вести пропавших точно не установлено. Из пяти генералов 17-й армии спаслись только два, два сдались в плен и труп ещё одного найден среди убитых. Стоит учитывать, что немцы оставили для обороны крепости минимальное количество войск. Всего на 3 мая, было около 64 700 немцев и румын. Большая часть войск 17-й армии, « …ненужных непосредственно для боя …»: тыловые, румынские части, военнопленные, «хиви», и гражданское население, (как прикрытие), было эвакуировано ранее, в период с 8 апреля по 5 мая 1944г., как только наши войска прорвали оборону немцев на крымском перешейке. За период эвакуации из Крыма немецко-румынских войск, кораблями и авиацией ЧФ были потоплены: 69 транспортов, 56 БДБ, 2 МО, 2 канонерские лодки, 3 ТРЩ, 27 сторожевых катеров и 32 судна других типов. Всего 191 корабль. Потери – более 42 000 румынских и немецких солдат и офицеров.
    При полном господстве в воздухе немецкой авиации в июле 1942г. та же участь ожидала и корабли Черноморского флота. Не зря план третьего штурма Севастополя немцы назвали «Лов осетра». От налётов вражеской авиации трагически погиб санитарный транспорт «Армения», перевозивший медперсонал госпиталей и раненых, более 6000 человек. Сантранспорты «Сванетия», «Абхазия», «Грузия», т/х «Василий Чапаев», танкер «Михаил Громов», крейсер «Червона Украина», эсминцы «Свободный», «Способный», «Безупречный», «Беспощадный», лидеры «Ташкент» и «Харьков». И это далеко не полный перечень потерь только от авианалётов. Впоследствии Ставка запретила использовать большие корабли без надёжного прикрытия с воздуха.
    В последние годы в «незалежной» Украине было принято винить во всём наше советское военное руководство – Ставку ВГК, Командующего СОР адмирала Ф.С. Октябрьского, и восхвалять сагайдачных, бандер и шухевичей. Утверждалось, что приказа на эвакуацию не было, командование «позорно сбежало», бросив свои части, а боевые корабли бездействовали, отстаиваясь в портах Кавказа.
    Конечно, с точки зрения гражданской морали, не гоже было нашему командованию оставлять свои войска. Но у войны свои законы, жестокие, безжалостные. Когда сжимается кольцо окружения, пытаются сохранить самое ценное, с военной точки зрения: знамя, секретные шифры-коды и высшее командование. «На войне как на войне». Исходя из военной целесообразности, для достижения главной конечной цели – Победы. Для подготовки командира дивизии нужно 25-30 лет, а для подготовки бойца – несколько месяцев. В бою боец грудью закрывает своего командира. Так гласит Устав (Гл.1 ст.1 УВС ВС СССР). И на войне это нормально. Так было и при Суворове, и при Кутузове, и при Ушакове, и при Нахимове. Так было и в Великую Отечественную Войну. Война вынуждает мыслить по-иному. Допустим, остались бы сражаться с частями «до последней возможности» Петров, Октябрьский, Военные Советы Приморской армии и СОР, штабы и управления армии и флота. Всё высшее командование геройски погибло или попало бы в плен. Кому бы это было выгодно? Только нашим врагам. Приблизило бы это нашу победу или отдалило? Причём Октябрьский был не только Командующим СОР, но и Командующим Черноморским флотом, а это, собственно сам флот, боевые корабли и суда. Это большое и сложное флотское хозяйство. Восемь военно-морских баз, почти столько, сколько на Балтике и Северном флоте вместе взятых, флотская авиация (ВВС ЧФ). Предприятия судоремонта, медико-санитарные службы (лечение раненых), склады боезапаса (снаряды, бомбы, мины, торпеды, патроны), тех. управление флота, МИС, гидрография и т.д. своевременно вывезенные Октябрьским из Севастополя на Кавказ, по указанию Ставки, ещё в октябре 1941г. С потерей Севастополя война не закончилась. Впереди ещё были годы кровавой, беспощадной войны, в которой мог погибнуть любой, и адмирал и рядовой. Но у каждого своя судьба…
    Сейчас, в мирное время, когда не слышно грохота разрывов и не свистят пули, легко и просто разбирать и осуждать действия командования. «Каждый мнит себя стратегом, видя бой со стороны». Очень хотелось бы посмотреть на этих «критиков» в боевой обстановке. Меня особенно огорчает, что в последние годы «льются потоки грязи», в адрес Командующего Черноморским флотом Ф.С. Октябрьского. Филипп Сергеевич командовал Черноморским флотом в очень непростое время (с 1939 по 1948г.). Сталин его «снимал» и снова назначал. Он был 1-м заместителем Главнокомандуюшего ВМФ СССР, начальником ЧВВМУ им. П.С. Нахимова, инспектором-советником МО СССР, депутатом ВС СССР. Несмотря на тяжёлую болезнь, не мыслил себя вне флота, до конца оставался в строю. По ходатайству ветеранов флота, в 1958г. стал Героем Советского Союза. Его имя носит боевой корабль, учебный отряд ВМФ, улицы в Севастополе, в г. Кишиневе и в г. Старица, Тверской области. Он почётный Гражданин нашего города-Героя Севастополя. По недомыслию, или из-за тщеславного желания пропиариться, отдельные историки открывают «страшную правду», «белые пятна тёмных страниц» нашего «ужасного» прошлого, выхватывая отдельные факты, без учёта первопричин и реальных событий того времени, а молодёжь принимает всё это «за чистую монету». Упрекая адмирала в предательстве (бросил бойцов, сбежал), в непорядочности, эти, «не нюхавшие пороху» т.н. «критики», сами забывают древнейшую мудрость, «Aut bene, aut nihil». Дождавшись, когда человек ушёл в мир иной, обвиняют его во всех «смертных грехах», зная, что он уже не может достойно ответить. Ветераны, за редким исключением, вовсе не считали себя «брошенными, преданными, обманутыми…». Старшина 1 статьи Смирнов, попавший в плен на м. Херсонес, после войны писал: «…нас не предали, но спасти не смогли». Вопрос был больше технический: «Почему не получилось эвакуировать всех?». Но на войне не всё всегда получается. На то она и война. Один из историков «от инфантерии», «знаток» флотских традиций, обвинил адмирала в том, что он «не покинул корабль последним». Морская романтика, морские традиции, звучит красиво. Хорошая тема для разговора с девушками, старшими школьниками и домохозяйками. Традиции – это прекрасно, традиции – наша гордость, наша слава. Но причём здесь морские традиции и сухопутная оборона? Это же «две большие разницы», как говорят в Одессе. В апреле 1944г. Ставка ВГК вообще вывела флотские части из подчинения сухопутных начальников. На суше у войны другие законы.
    Весь уклад флотской жизни, боевая и повседневная организация, обязанности должностных лиц, правила несения службы, более 300 лет определяются не традициями, а Корабельным Уставом и другими уставными документами, начиная с пятитомного «Устава Морского» Петра 1. Это и есть та основа, та матрица из которой и зародились флотские традиции, а не наоборот. Есть в Корабельном Уставе и обязанности командира корабля во время аварии (статья 166). Последний пункт выделен «жирным» шрифтом: «Командир покидает корабль последним». Суровый, но справедливый закон. Но перед этим чётко прописано, что «командир принимает решение об оставлении корабля личным составом». Командир на корабле и «царь» и «бог». Ему дано право самостоятельно, единолично принимать решение. И средства спасения у него «под рукой», на корабле. Ему не нужно собирать Военный Совет, запрашивать разрешение Ставки, «запускать механизм» штабного планирования. А на всё это нужно время, время, которого не было.
    Или ставят адмиралу «в пример» генерал-фельдмаршала фон Паулюса. Как «благородный» фельдмаршал, в трудную минуту остался с войсками и капитулировал, спасая этим жизни своим солдатам и офицерам. Отбросим идеологические штампы и мифы, обратимся к историческим фактам. Генерал-фельдмаршал Фридрих Вильгельм Эрнст Паулюс, убеждённый национал-социалист (до августа 1944г.), автор-разработчик печально известного плана «Барбаросса», зимой 1943г. меньше всего думал о судьбе своих солдат. Главным для него было выполнить приказ фюрера любой ценой.
    Родился Паулюс в семье мелкого тюремного служащего, а значит был не «фон», не дворянин и не благородный. Тогда его 6-ая армия (Более 300 000 чел.), Заблокированная в Сталинградском «котле» с 19 октября 1942г., (операция «Уран», на завершающем этапе «Кольцо»), голодающая, обмороженная, вшивая, больная (брюшной тиф, дизентерия), без продовольствия (съели всех лошадей, собак и кошек), без боеприпасов и медикаментов была обречена на вымирание и поголовное истребление.
    Чин генерал-фельдмаршала Гитлер присвоил ему 30 января 1943г., накануне его сдачи в плен. В поздравительной радиограмме Гитлер намекал Паулюсу, что фельдмаршалы в плен не сдаются, (в истории ещё не было прецедента), надеясь избежать национального позора. Не вышло. Национальный позор объявили национальным трауром. Состоялись даже фиктивные похороны фельдмаршала (пустой гроб). Так, изменив присяге, Паулюс всё же вошёл в Историю, только с «чёрного хода». В нашей, советской мифологии, Фридрих Паулюс показан в образе «отца-командира», капитулировавшего вместе с армией ради спасения жизни своих солдат и офицеров, активного антифашиста. Нисколько не умаляя его роли в антифашистском движении, обратимся к фактам. На деле Паулюс жестоко пресекал любые попытки своих солдат и офицеров сдаться в плен (разговоры, листовки), вплоть до расстрела, требуя выполнения присяги и приказа фюрера сражаться до конца. Неоднократные предложения советского командования, в том числе и 8 января, о почётной капитуляции (офицерам сохранялось личное холодное оружие), попросту игнорировал. Парламентёров приказал «встречать огнём». Запретил эвакуацию тяжело и легкораненых. Легкораненые «нужны для боя», а тяжелораненые «занимают в самолете много места». Тех раненых и больных, которые «не могли держать оружие», приказал с довольствия снять. В целях экономии продуктов – не кормить совсем. (12 000 чел.). На неоднократные просьбы своих генералов сложить оружие и достойно сдаться, угрожал расстрелом. Не видя выхода, от отчаяния немцы сводили счёты с жизнью. 21 января Паулюс отменил приказ командира 5-ого армейского корпуса генерала Вальтера фон Зайдлица, который позволял полковым и батальонным командирам самим принимать решения о сдаче в плен, а генерала приказал отдать под суд, тем самым обрекая свои войска на верную гибель от бомбёжек, артобстрелов, голода, холода и болезней.
    Однако сам, рано утром 31 января 1943г., добровольно сдался в плен, вместе со своим поваром, адьютантом и офицерами штаба, бросив солдат и офицеров своей 6-й армии умирать в снежных сугробах и под руинами Сталинграда. Отказался от предложения К. К. Рокоссовского подписать приказ о капитуляции, чтобы прекратить дальнейшее кровопролитие, мотивируя отказ тем, что «войска в котле подчиняются лично Гитлеру» и вообще отказался от дальнейшего сотрудничества. Бессмысленное кровопролитие продолжалось до 2 февраля 1943г. Из 284 000 немцев до плена дожили 91 545 немецких солдат и офицеров. (25 000 больных и раненых). Таков итог «отеческой» заботы генерал-фельдмаршала Паулюса о своих солдатах, офицерах и генералах. Вернулись домой в Германию, в 1955г. всего 5000 немцев. В августе 1944г. Паулюс был завербован чекистами и стал агентом НКВД, (оперативный псевдоним «Сатрап»), активным антифашистом, в очередной раз изменив своим убеждениям, вступил в «Союз немецких офицеров» и выступил на Нюрнбергском процессе в качестве свидетеля.
    И слава Богу, что наши советские адмиралы не меняли своих убеждений, не капитулировали, не изменяли присяге, а верой и правдой служили своему народу и не идут ни в какие сравнения с нацистскими фельдмаршалами.

    Я не оправдываю действия командования флота и Приморской армии. Было допущено много просчётов и серьёзных ошибок. Не удалось разгадать замысел Манштейна. Как писал он сам: «… именно потому, что атака через бухту Северная казалась почти невозможной, она будет для противника неожиданной, а это могло содержать в себе залог успеха». Конечно, очень трудно было предположить, что немцы будут так рисковать, ставя под удар исход всего наступления. Но, скрытно переправившись, передовым частям удалось закрепиться на Южном берегу бухты и обеспечить переправу основных сил, поставив дымовую завесу. Наши части, фактически, получили внезапный удар в спину. Не продуманным, на мой взгляд, было решение собрать на 35 ББ командиров и политработников (около 2000 чел.), в самый последний, критический момент обороны. Были «обезглавлены» остатки войск СОР, что породило беспорядок, непонимание обстановки, недоверие к командованию, стихийное желание спастись любой ценой. Что, в конечном итоге и свело на нет все усилия по организации плановой погрузки. Не был, в полной мере, реализован вариант использования для эвакуации, на завершающем этапе, маломерных плавсредств. Так называемый «Тюлькин флот». Достаточно большое количество мелких судов: рыбацких шхун, сейнеров, буксиров, яликов, катеров и баркасов. Авиации сложно «работать» по малогабаритным целям, особенно если их много. Были и другие просчёты.

    Но если делать выводы, давать оценку и судить о событиях прошлого – то только на основании достоверных исторических документов и фактов, без политической ретуши, с учетом реалий и менталитета того времени, а не на голых эмоциях с позиции современного обывателя.
    Вечная память Героям, отстоявшим нашу свободу!

    Сведения об авторе:
    Медведев Виктор Александрович, родился в 1945г. в Севастополе. Окончил СВВМИУ в 1968г. по специальности ЯЭУ. Служил на Тихоокеанском и Черноморском флотах. Специалист по ядерному оружию. Участник советско – американского эксперимента в 1989г. Капитан 2 ранга в отставке. Увлечения: охота, дайвинг, рыбалка, пеший туризм, история военного Севастополя (1941 – 1944гг.). Имеет ряд публикаций в охотничьих журналах и в «Крымской охотничьей газете». Почетный член ОВОРУ, член Президиума Совета ВВОО.

    Использованная литература:
    Шестаков Н.С. «Совершенно секретно»;
    А.Хамадан, Л.Соболев, В.Фесенко «Севастопольская повесть 1941-1945гг.»;
    Ванеев Г.И. «Героическая оборона Севастополя 1941- 1942гг.»;
    Севастополь «Энциклопедический справочник» -2008г.;
    П.Я. Веселов «Севастополь в Великой Отечественной»;
    В.Б. Иванов «Тайны Севастополя» книга 1,3;
    Журнал «MILITARI КРЫМ» №7 2007г.;
    Н.Г. Кузнецов «Курсом к Победе»;
    Документы из фондов ГА г. Севастополя;
    Э. Манштейн «Утерянные победы»;
    Л. Штейдле «От Волги до Веймера»;
    Г. Вельц «Гренадёры, которых предали»;
    В. Адам «Трудное решение»;
    Ф. Немис «Шпион в Севастополе».

    Условные сокращения:
    БЧ-5 – Боевая часть (электромеханическая) на корабле;
    БЧ-2 – Боевая часть (артиллерийская) на корабле;
    СТК – Специальный технический контроль;
    ЯБГ - Ядерная боеголовка;
    НП - Наблюдательный пункт;
    РДГ - Разведовательно-диверсионная группа;
    СВ и ВВ – Средства взрывания и взрывчатые вещества;
    ПДСС – Подводные диверсионные силы и средства;
    ГРУ – Главное разведовательное управление;
    ПНВ – Прибор ночного видения;
    35 ББ – Береговая батарея №35;
    ГСТ – Гидросамолёт транспортный;
    ООР – Одесский оборонительный район;
    СОР – Севастопольский оборонительный район;
    МИС – Морская инженерная служба;
    ВВС – Военно-воздушные силы;
    ШКАС – Пулемёт Шпитального-Комаровского, авиационный, скорострельный;
    МБР – Морской ближний разведчик (гидросамолёт);
    СКА - Сторожевой катер артиллерийский, «Морской охотник»;
    БДБ – Быстроходная десантная баржа;
    ПП - Пехотный полк;
    ЯЭУ – ядерная энергетическая установка.
    Изображения Изображения            

  3. #23
    Senior Member
    Регистрация
    22.09.2008
    Адрес
    Москва
    Сообщений
    3,589

    По умолчанию Память сердца ( о военном поколении – дети войны - часть вторая )

    Память сердца ( о военном поколении – дети войны - часть вторая )


    Если мы войну забудем,
    Вновь придёт война

    Роберт Рождественский

    В проходившем в 2013 году на международном Интернет-конкурсе «Страница семейной славы» была представлена и моя работа, основанная на рукописи книги моего отца «От Киева до Праги», подполковника Кирикашвили П.Г. - о боевом пути 42-й гвардейской Прилукской, ордена Ленина, Краснознамённой, ордена Богдана Хмельницкого стрелковой дивизии. Присуждение этой работе Диплома I степени явилось побудительным мотивом принятия решения об участии и в Интернет - конкурсе «Страница семейной славы – 2014 », юбилейном, посвящённом 70-й годовщине Великой Победы. Поскольку Интернет-конкурс «Страница семейной славы» предоставляет возможность большому количеству людей разных возрастов поделиться рассказом перед широкой аудиторией о дорогих людях – родственниках и друзьях, а также не оставить в забвении ими ранее изложенные письменно эпизоды боевых действий, выпавших на их долю за долгие четыре года - эти фактические страницы истории, дополняющие летопись Отечественной войны, хочется ознакомить возможных читателей и с другими материалами из рукописи книги отца, а также письмами его однополчан - фронтовиков, помогавших ему своими воспоминаниями. Рукопись, пройдя проверку Политиздатом Украины, была принята в 1986 году к изданию, но в наступившее «перестроечное» время осталась неопубликованной. Командование дивизии и её Совет ветеранов неоднократно обращались в Издательство по вопросу её публикации. В 1987 году на празднование Дня победы в дивизию были приглашены и мы с братом с просьбой привезти рукопись для ознакомления с ней ветеранов, съезжавшихся со всей страны. Два несброшюрованных её экземпляра пошли по рукам, страницы читали, передавая друг другу. В результате было составлено обращение-просьба в Политиздат об издании рукописи, отражавшей их боевой путь, где было сказано, что « ветераны дивизии, ознакомившись с содержанием рукописи книги «От Киева до Праги», подтверждают достоверность описанных в ней событий ». Подписали письмо около 80-ти человек, но это не дало результата.

    Первой частью следует считать работу Курашвили Ирины Петровны "Память сердца (о военном поколении – дети войны)". Рукопись посвящена периоду освобождения Правобережной Украины, Румынии, Венгрии и Чехословакии, хотя война для отца началась 22 июня 1941 года на литовской границе. URL:http://http://pobeda.vif2.ru/2013/posts/item/1795 .

    Текст книги в прикрепленном файле.
    Вложения Вложения
    Последний раз редактировалось Cliver F; 01.02.2015 в 02:30.

  4. #24
    Senior Member
    Регистрация
    22.09.2008
    Адрес
    Москва
    Сообщений
    3,589

    По умолчанию Все лауреаты Конкурса, посвященного 70-й годовщине Великой Победы (2014-15гг.)

    Все лауреаты Конкурса, посвященного 70-й годовщине Великой Победы

    Категория: УЧЕНИКИ НАЧАЛЬНЫХ КЛАССОВ -
    http://vif2.ru/articles/show/itogi_k...halnyh_klassov
    Категория: УЧЕНИКИ СРЕДНЕЙ ШКОЛЫ
    http://vif2.ru/articles/show/itogi_k...srednej_shkoly
    Категория: ВЫПУСКНИКИ (Старшая школа)
    http://vif2.ru/articles/show/itogi_k...arshaja_shkola
    Категория: СТУДЕНТЫ
    http://vif2.ru/articles/show/itogi_k...orija_studenty
    Категория: КОЛЛЕКТИВНЫЕ РАБОТЫ
    http://vif2.ru/articles/show/itogi_k...ktivnye_raboty
    Категория: ОБЩАЯ
    http://vif2.ru/articles/show/itogi_k...egorija_obwaja
    Категория: САЙТЫ
    http://vif2.ru/articles/show/itogi_k...tegorija_sajty
    ВИДЕО-ролики
    http://vif2.ru/articles/show/itogi_k...y__videoroliki
    Категория: УЧИТЕЛЯ-МЕТОДИСТЫ
    http://vif2.ru/articles/show/itogi_k...teljametodisty
    Категория: УЧИТЕЛЯ-НАСТАВНИКИ
    http://vif2.ru/articles/show/itogi_k...eljanastavniki
    Категория: Категория: "Неопознанные объекты" (авторы, не указавшие необходимых метаданных

    Заключительные мероприятия по подведению итогов Конкурса “Страница семейной славы”
    http://vif2.ru/articles/show/zakljuc...semejnoj_slavy
    Вложения Вложения

  5. #25
    Senior Member
    Регистрация
    22.09.2008
    Адрес
    Москва
    Сообщений
    3,589

    По умолчанию Семинар лауреатов Конкурса

    Семинар лауреатов Конкурса


    23 апреля 2015 года с 14.00 - 19.00 в аудитории П-13 второго учебного корпуса МГУ имени М.В.Ломоносова прошел Международный научно-методический семинар «Интернет-технологии в воспитательно-образовательной и патриотической работе с молодежью».

    На семинаре о своих конкурсных работах и проектах рассказали около 20-ти лауреатов Конкурса и их наставники. Семинар завершился обсуждением вопросов, связанных с организацией проведения интернет-конкурса "Страница семейной славы" в 2015-2016 гг.
    Изображения Изображения                                                                                      
    Вложения Вложения
    Последний раз редактировалось Cliver F; 26.04.2015 в 00:04.

  6. #26
    Senior Member
    Регистрация
    22.09.2008
    Адрес
    Москва
    Сообщений
    3,589

    По умолчанию Семинар лауреатов Конкурса (Продолжение 1)

    Семинар лауреатов Конкурса (Продолжение 1)
    Изображения Изображения                                                                                                    

  7. #27
    Senior Member
    Регистрация
    22.09.2008
    Адрес
    Москва
    Сообщений
    3,589

    По умолчанию Семинар лауреатов Конкурса (Продолжение 2)

    Семинар лауреатов Конкурса (Продолжение 2)
    Изображения Изображения                                
    Последний раз редактировалось Cliver F; 24.04.2015 в 01:22.

Метки этой темы

Ваши права

  • Вы не можете создавать новые темы
  • Вы не можете отвечать в темах
  • Вы не можете прикреплять вложения
  • Вы не можете редактировать свои сообщения
  •