Пётр Гулдедава


Я попросил у Бога крылья…


У каждого человека свой прекрасный и скорбный путь соблазнительных ошибок и очистительных покаяний. И, может быть, тому, кто не разбрасывал камней, не из чего будет собирать памятный курган об этой мелькнувшей, как искорка, жизни. И в этом есть, на мой взгляд, предмет поэзии.



***

Что есть яйцо − загадка высших сфер,
Что скрыто под покровом оболочки?
Предтеча атеизма Агасфер,
Или зародыш крокодильей дочки?

Или оно − закрытое окно
На тропы к неразгаданным заветам,
Которые найти не всем дано,
Но суждено блаженным и поэтам.

И в этом вовсе нет ничьей вины,
Что не понять, где голова, где шея:
Под скорлупой снаружи не видны
Ни клюв цыплёнка, ни игла Кощея.

Но из глубин сакрального яйца,
Горячей кровью по прохладной вене,
К отцу от деда, к сыну от отца
В блаженных муках лирика-творца,
Стекают тайны древних откровений.



Медитация

После города с тучами смога
На деревне, конечно, полней
Ощущаешь присутствие Бога
Древней памятью генных корней.

Хоть потрёпанный, но уцелевший
В потасовках за пищу и кров.
Я в стихах растворяюсь, как леший
В полумгле параллельных миров.

Чтоб в тиши завороженно глядя
Вглубь себя, словно зверь на огонь,
Вдруг расслышать, как в дебрях ЗаМКАДья
О былом зарыдает гармонь.


Интерактив

Падаешь в пропасть?
Переверни картинку.
Лети!
Кирилл Ковальджи

Шутить не любит Провидение
И сети испытаний шлёт:
Три раза в жизни я
падения
Переворачивал на взлёт.

Три раза, разгребая тину
И проклиная всех чертей,
«Переворачивал картину» −
И вырывался из сетей.

А ныне – прошлые утраты
Перевернуть приходит срок,
Чтоб философские трактаты
Вошли в обоймы чётких строк.

Скрываюсь в деревенском доме
От городских унылых «рыл» −
И катит солнце мне в ладони
Его Лиричество Кирилл.


Загадка бытия

Не все глядят на нищего, не хмурясь,
Не только мёд слетает с наших губ,
Не всякому уму даётся мудрость
Осознавать, что он довольно глуп.

Момент удачи − мнимое блаженство,
Игра прошла, но это не финал:
Чем больше возрастает совершенство,
Тем выше воспаряет идеал.

Но, опираясь на уроки прошлого,
Преобразуюсь, может быть, и я…
Ведь лучшее – извечный враг хорошего.
Не в этом ли загадка бытия?..

***

Мудрость мира сего есть
безумие перед Богом (1 Кор. 3. 19)

Безотрадна стезя деловая
И мирской суеты кутерьма,
Если жить для себя, уповая
На талант и на силу ума.

Если жить, исключив Провиденье
И Небесную волю в судьбе,
И считать, что любое уменье
Нам доступно само по себе.

И не всякий, сиянье фавора
Осознав, как невидимый крест,
Открывает сердечные створы,
Разнося сокровенную весть.

Но способен сгубить, припевая,
Неземные дары задарма,
И играючи жить, уповая
На капризы скупого ума.


***

Когда стихи летят, нежнее пуха,
И ни единый к телу не прилип, −
Они, как стон возвышенного духа:
То крик восторга, то печальный всхлип.

Но не причём ни ум, ни воспитанье,
И демоны всегда невдалеке,
Когда стихи – изящное копанье
В аморфно-плотоядной требухе.

Лишь глядя вглубь иконного оконца,
Увидишь мир, которому не чужд,
Когда тебе не заслоняет Солнца
Земная любомудренная чушь.



***
«Ковал кузнец счастье,
а выходили гвозди да подковы»
Народная поговорка

Мне грустно вспоминать, с какою страстью,
С каким задором юности рисковой
Ковали мы ключи к земному счастью,
А выходили гвозди да оковы.

Но тьмой неверья душу не дурманьте:
Господь любую отведёт угрозу,
Покуда жив хотя б один романтик,
Который верит Дедушке Морозу.

О чём ещё другом, как не об этом,
Осталось до последнего причастья
Трезвонить ясновидящим поэтам −
Кузнечиками призрачного счастья.
7 января 2018г.


Зеркала

Наперекор годам и временам
Они, как могут, угождают нам
С тех пор, когда в весенней луже Ева
Себя узрела и «пошла налево».

То обращаясь в медный щит Персея,
То в Сиракузах вражий флот рассеяв,
Они ушли в предметы дамской блажи
И украшают стенки и трельяжи.

И видя то, как «выгибают пальцы»,
Живые до сих пор неандертальцы,
Покорно отражают, как мартышки,
Людские завихрения и вспышки.

Но, не умея обозначить суть,
Изменчивую видимость несут,
И вера в то, что хвалят зеркала,
Не крепче их непрочного стекла.



Предчувствие

Перед сюитой жизни не пасуйте,
В любых нюансах можно разобраться −
Всё благозвучье музыки, по сути,
Потоки колебаний и вибраций.

И в их волнах родится идентичность,
С которой и победы, и невзгоды
Приобретают мощь и гармоничность
В арпеджио до неизбежной коды,

Где наш напев не могут сделать звучным
Ни крепость дружбы, ни счастливый брак…
И станет мир обыденным и скучным,
Как-будто умер твой последний враг.



***

Брожу каликой по Земле,
Для всей планеты – иностранец.
Плодами тяжких, грешных лет
Набит под крышку скорбный ранец.

В меня зрачками пустоты
Угрюмо смотрит чуждый город,
Где я убил свои мечты,
Когда был страшно глуп и молод.

Мой бренный прах смахнёт Москва,
И за высотными домами
Я, забывая все слова,
Растаю в сумрачном тумане.

Уйду туда, где нет стихий
Земной вражды, казны и званий,
Где вдохновенные стихи
Хранят печаль воспоминаний.

И оживут мои слова,
Когда по полю прежней битвы
Пробьются к небу, как трава,
Как поминальные молитвы.



Наука жизни

Я не считал победы за удачи,
Пока до высших не дозрел статей:
Удача – дар без права передачи,
А скорбь – лекарство духа от страстей.

С годами я нашёл ответ к задаче,
Одной из самых сложных, может быть:
Зачем мы, приходя на землю, плачем
И, оступаясь, учимся ходить?

И принимаю горести, не споря,
Чтоб миновать границу забытья
Не зверем, обезумевшим от горя,
Но странником по мукам бытия.

Жизнь

Что суждено – тому не миновать.
Перешагну безвременья границу,
Надеясь, всё же, перезимовать,
И по весне с природой возродиться.
Владимир Морозов

Вся, как движенье мотылька,
В непредсказуемом полёте,
Она беспечна и легка
В цветной пыльце нарядной плоти.
Она – преддверие Суда
И неминуемой расплаты,
Хоть и способна иногда
Впорхнуть в небесные палаты.
Когда от скорби и греха
Дозреет тленный кокон духа,
И в прах осыплется труха
Земных печалей –
легче пуха
Исчезнет родовой инстинкт,
И мы на грани возрожденья
Сотрём былое, как реликт
Неповторимого виденья.



***

Понапрасну в поисках «улова»,
Рассыпал я речи серебром.
Знал бы изначально цену слова,−
И судьба не встала бы ребром.

В равновесье, как на коромысле,
Доброта и зло в уме людском.
Знал бы о возвратной силе мысли,
Худо бы не думал ни о ком.

Тайну, что досель была сокрыта,
Разглядишь к закату бытия,−
С плачем у разбитого корыта,
В час, когда уж воля не твоя.


О суете

Хоть царь, хоть деревенский пахарь,
Но в теле, взятом напрокат,
Ты сам ему слуга и знахарь,
И сам невольный тайный кат.

С годами силы тьмы всё злее,
Но голь на выдумки хитра,
Ей скальпель доктора милее,
Чем кардинальность топора.

Но льётся кровь того же цвета
От рук врача и палача,
Когда в «эстетике кастета»
Дела решают сгоряча.


Доля

Земная доля не легка,
Она удел рабов пристрастья,
Где тайны прелестей греха
Слывут метафорами счастья.

Я беды знал не по словам –
Они меня наотмашь били,
Пока к высоким островам
Волнами скорби не прибили.

Где, уповая на добро,
В огнях душевных озарений
Поэты плавят серебро
Для звонких строк стихотворений.

Где поворот в моей судьбе
Открыл душе иные двери
И я, не веря сам себе,
Сумел понять: Господь мне верит…

Но щёлкнет времени курок −
И воспаряя над юдолью,
Отбыв земной недолгий срок,
Приму как долю Божью волю.


Поэзия – Вселенная поэта

Иосифу Руховичу

Поэзия − Вселенная поэта,
Где он живёт, ликует и скорбит,
Всечасно ощущая, как планета,
Взаимотяготение орбит.

И понимая, как герои спорта,
Извечный долг приумножать талант,
Пока, ценою крови, слёз и пота,
Не возрастёт из карлика гигант.

Небесного Творца апологеты
Без масок и надуманных личин, −
Кометы, астероиды, планеты,
Земные звёзды разных величин.

Общенье с ними для меня отрада,
У нас любовь и родина – одна.
Не из тщеславья и не для парада
Их имена ношу, как ордена.

18 апреля 2018г.



Самоидентификация

Я давно обитаю в волшебной стране
И, наверное, это не кажется мне,
Что идут на скрижали печатных страниц
Вереницы моих неопознанных лиц.

И хотя это, в общем, не так и легко,
Я люблю уходить от себя далеко,
Что, конечно, не может никак означать
Пресловутой привычки бесплодно мечтать.

Я по жизни всегда на крутом берегу
И, когда пожелаю, свободно могу,
Как молитвой смирять возмущённую плоть,
Так и скипетром слова орехи колоть.


Парсуны

Мне столица не стала кумиром,
А мечты растворились, как дым…
Ты прими меня Родина с миром,
Я вернулся к истокам твоим.


Владимир Родионов

Поэта звёздного полёта
Навряд ли кто-то различит
В толпе, где званье патриота,
Как злое прозвище звучит.

У молодых уже не в моде
Народно-песенный настрой,
И «Во саду ли, в огороде»
Для них немыслимый «отстой».

С причалов солнечной планеты
В последний путь небесный струг
Уводят старые поэты,
Сужая наш привычный круг.

При свете сумеречно-сумном,
Не озираясь на «князей»,
Пишу словесные парсуны
В безвестье канувших друзей.


Невероятность – имя бытия.

Небесными покровами хранимы,
Как долю ни хвали и ни брани мы,
Хотя бы миллионы вольных лет
И горним, и земным богам служи мы, −
Пути земных судеб непостижимы,
Как неисповедимы тьма и свет.

Но даже неразумному понятно,
Что, очевидно, мы пока невнятно
Постигли назначение планет.
Отрадно это или неприятно,
Но во Вселенной всё невероятно:
И жизнь, и смерть, и тот и этот свет.


Бремя

Забыв своё земное имя,
Как нечто данное извне,
Мы всем становимся чужими:
Друзьям, соседям, и родне.
Охладевает сердце к бою,
Когда поблизости финал
Сражений с горестной судьбою…

Но кто бы это только знал,
Как трудно быть самим собою,
Когда ты насмерть уязвим
Приметой вечного изгоя:
Нигде ни с кем не быть своим.

***

Кружились тени дней напрасных,
Как после битвы – тучи мух,
И сладость «шалостей» опасных
Травила мой унылый дух.

Чтоб одолеть тоску бессилья
И гнёт обыденной сохи,
Я попросил у Бога крылья −
И Он вдохнул в меня стихи.